Kitobni o'qish: «Сборник «Глобус»»

Остров в небе

Я прижал колени плотнее к груди, чтобы ноги не соскальзывали в пропасть. Для меня остался лишь маленький клочок земли, который медленно, но верно осыпался в бездну. Дул холодный северный ветер, разгонял небольшие вихри на бесплотных облачных полях и уносился дальше к рассветному солнцу, окрашивающему всё в золотой и розовый атлас. Где-то вдалеке кричали чайки, наполняя воздух бесконечностью и морем.

Начиналось торжество нового дня, только сердце наполнялось злостью и обидой на весь мир. Такой день не должен быть солнечным и радостным, он должен скорбеть, ведь я вряд ли дойду с ним до вечера. Раньше горизонт не был наполнен светом и тенью, вместо призрачного белого простирались огромные зеленые поля, множество детей, в том числе и я, играли на них. Воздушные лодочки часто заходили к нам, и их владельцы – вечные путешественники – рассказывали истории про другие острова, неизведанные дали, огромные города с тысячами людей, выстроенные на единственной пяди земли, и, конечно, про отшельников, оставшихся в одиночестве на осыпающемся клочке делянки.

Я никогда не думал, что окажусь в такой же ситуации и буду один ждать, когда остров развалится, а я полечу в бездну. Раньше в особо ясные дни мы с Дженнифер сидели под облаками на краю, свесив ноги, и она улыбалась мне своей лазурной улыбкой. Уже тогда остров стал намного меньше, чем был в дни моего детства. Дженнифер хотела повидать мир, посетить Белоглавый город. Меня тоже завораживали истории о нем, но я так и не смог решиться. Она пару лет жила со мной, но каждый день билась, как птица в клетке. И вот однажды она улетела на случайно забредшей в наши края лодочке, давно уже ставшей редкостью для моего острова. Именно тогда они стали только моими: маленький домик и клочок земли рядом с ним.

Примерно в то же время ко мне зачастил торговец Карл. Он объезжал соседние острова, собирал там товары и отвозил их в Белоглавый город. В моем доме он часто останавливался на ночлег и рассказывал про свой промысел. Его рассказы были куда более тусклыми и обыденными, чем те, что я помнил из детства. Он говорил, что на других островах, как и в самом городе, живут такие же люди, как я или он. Однажды Карл причалил к моему острову весь взъерошенный и всё бормотал про какой-то верный заработок. Говорил, что вместо старой лодочки купит огромный фрегат и перестанет курсировать только между ближайшими островами. Он всю ночь ворочался и не мог заснуть, а утром уплыл, разорвав клочья тумана от пары облаков.

Мне хотелось надеяться, что он действительно купил себе фрегат и уплыл далеко-далеко, на край света. Я даже смог себя в этом убедить. Но спустя полгода к моему острову пристала еще одна лодочка, старичок в ней хотел выменять мой дом на свою лодку. Я отказал ему, но спросил, не слышал ли он о Карле. Старичок лишь покачал головой. Я начал говорить, что, должно быть, он забыл, ведь Карл купил фрегат, а это большая редкость в наших краях. А старик, раздосадованный, что не удалось выменять дом, сказал мне в сердцах, что если Карл и уплыл на фрегате, то только на тот свет, потому как в этих местах уже лет десять не строили фрегатов, и даже заказов на их постройку не было. Старика того я тоже больше не видел.

И замелькали тогда дни и ночи, как в калейдоскопе, пока я не проснулся среди ночи от страшного грохота, это обвалились стены моего дома. С тех пор прошло несколько дней, мне пришлось встать, так как места сидеть уже не осталось. Интересно, а как долго я смогу балансировать на одной ноге?

Я отвернулся от ослепляющего солнца и застыл в изумлении: украшенный витиеватой резьбой, сверкающий в молодом солнце сквозь облака, плыл фрегат. Полный горделивого молчания, он набрал полные паруса ветра. Я увидел человека у штурвала и узнал в нем Карла. Потом парусник стал быстро улетать в небо. Я увидел его красное дно и по мере того, как фрегат превращался в точку, понял, что это падаю я сам. Карл наверняка хотел показать мне корабль, иначе зачем было выбирать столь неудобный маршрут. Я слышал, что в давние времена фрегаты в Белоглавый город приходили с другой стороны.

В это время где-то в далеком городе Дженнифер рассказывала внукам о своем детстве.

Фея, которая не умела летать

В одном далеком сказочном королевстве жила маленькая фея, у нее были каштановые волосы пружинками и маленькие фиолетовые крылышки, тонкие и нежные, как у бабочки. Только феечка еще не умела летать. Она каждый день бегала по мягкой зеленой травке перед своим домом, взмахивая крылышками, но научилась лишь совсем немного подниматься над землей.

Иногда она очень сильно расстраивалась, глядя, как легко летают феи постарше. Тогда феечка садилась на свою кровать, брала в руки плюшевого мишку и представляла, как это прекрасно – уметь летать. Можно забраться к самым облакам, к солнышку, туда, где простирается синее небо, сколько хватает взгляда. Феечка сидела с мишкой, пока мама не брала ее на ручки и, гладя по бровкам, не успокаивала: «Не грусти, Софьюшка, однажды и ты научишься летать». Потом мама давала феечке теплого молока со сладкими пряниками и укладывала спать. Но Софьюшка все чаще стала грустить, она, бывало, даже не выходила играть на поляну с остальными феечками. И тогда мама решила порадовать свою маленькую дочку. Она купила ей новое пышное кружевное платье, вплела в волосы Софьюшки огромный белый бант и обула её ножки в блестящие красные туфельки. Феечка не узнала красавицу в зеркале и даже на всякий случай поздоровалась. Софьюшка была очень воспитанной феечкой.

− Но разве можно играть в лесу в таком наряде? − спросила Софьюшка. − Мое прекрасное платье порвется о ветки, а туфельки испачкаются.

− Если ты будешь идти по дорожке к замку цветочного принца, то платье останется целым, а туфельки – чистыми, − ответила мама, любуясь своей дочкой.

− Я пойду на бал? − не поверила Софьюшка.

− Да. И тебе стоит поспешить – твои подружки, Танечка и Машенька, уже отправились туда.

Маленькая феечка даже запрыгала от счастья и побежала по дорожке к замку. Идти по лесной тропинке – одно удовольствие: пахнет травой и медом. Сквозь зеленые листья на огромных деревьях светит солнышко, и вокруг поют разноцветные птицы.

Но от долгой ходьбы у феечки заболели ножки. Она присела на пенек отдохнуть и снова принялась грустить.

Гуляющая на лесной полянке Лошадка увидела Софьюшку и подошла к ней.

− А почему вы грустите? − спросила Лошадка у феечки.

− Я спешу на бал, но мои ножки устали, а летать я не умею, − ответила та.

− Я бы очень хотела подвезти такую красивую девочку с таким большим бантом, − сказала на это Лошадка.

− Скажите, пожалуйста, а вы не пони? − спросила феечка, взбираясь на спину Лошадки.

− Я куда быстрей любого пони! − ответила Лошадка.

Скоро они выехали из леса. «Цок-цок-цок» – застучали копыта по разноцветным булыжникам. Они приближались к белоснежному замку со множеством круглых башенок и синей, как небо, крышей. Лошадку не пустили на бал, и феечка в благодарность принесла ей большой кусок сахара.

Весь вечер Софьюшка танцевала со своими подругами в замке. А еще она взрывала хлопушки, бросала разноцветный серпантин и, конечно же, ела разнообразные сладости за царским столом.

После бала феечку и ее подруг Лошадка развезла по домам.

− Там было так красиво: вокруг были развешаны разноцветные ленты, горели тысячи свечей! − рассказывала Софьюшка маме про бал, и, кружась в танце по дому, сама не заметила, как взлетела к самому потолку.

Так феечка по имени Софьюшка научилась летать.

Как приручить рыцаря или руководство для начинающих драконов

========== Причины ==========

Солнце скрылось за дальней границей острова, и хмурое вечернее небо пересекла тень. Дракон летел неслышно, почти не махая своими кожистыми крыльями. Пролетев надо рвом, он приземлился на верхнюю площадку замка, когда-то построенную специально для него. Теперь же он на ней еле уместился. Фишман превратился в молодого юношу с татуировкой чешуи над левым глазом и отправился в свою комнату, где его уже ждали зажженная свеча и стопка бумаги. На первом листе он аккуратно вывел название и начал свой рассказ.

Как приручить рыцаря или руководство для начинающих драконов.

Людей нынче развелось очень много, сложно найти хоть какой-то закуток без них. Все земли они считают своей собственностью. Казалось бы, пусть так и считают, но стоит съесть одну единственную корову из многотысячного стада либо случайно пролететь над городом или захудалой деревушкой, как сразу подымается крик. Целая толпа люггеров, фрегатов или даже обычных лодок снаряжаются на твое уничтожение. Бороться с ними крайне тяжело − спалил один фрегат на подлете, так будут и другой, и третий или даже линкор с кучей озлобленных матросов, пришедших мстить за погибших соратников, а то, что они, простите, тоже не поздороваться ко мне плыли, так это ничего. Вот и получается: дичи почти не осталось, с людьми хлопот не оберешься, расширишь границы охоты – там территория другого дракона, который к тебе тоже дружеских чувств не питает… Но жить как-то надо.

Первые двести лет после рождения были для меня самыми тяжелыми. Конечно, после того, как моя матушка сбросила меня с края острова со словами: «Лети и постарайся не сдохнуть». Да, драконы быстро взрослеют и долго живут, но я совершенно ничего не знал о мире, в котором оказался, и размером был всего-то метра три от кончика носа и до кончика хвоста, мелкая ящерица, так сказать. Спустя двести лет гонений, жизни впроголодь и скитаний в поисках свободных островов я был в таком отчаянии, что решился поселиться на архипелаге, густонаселенном людьми. Я по своей зеленой наивности считал, что такой участок просто не может быть занят другим драконом, и с моим умением превращаться в человека я смогу там выжить. В возрасте двухсот лет, когда я достиг десятиметровой длины, я наконец-то научился пользоваться этой способностью серебряного дракона. Поскольку этот манускрипт – пособие для молодых драконов, стоит рассказать в первую очередь про нас самих, ведь, как оказалось, не все драконы разбираются в видах других своих сородичей. Я воспользуюсь людской классификацией, люди обожают все классифицировать, загонять в строгие рамки, им так легче живется.

Металлические драконы – это те, которые при встрече с человеком почти всегда сжигают его, благородные же, к которым отношусь и я, людей сжигают не всегда, а лишь изредка, потому что придумали кое-что повеселее. Начну я, пожалуй, с металлических и буду двигаться от самых опасных и сильных к более слабым.

Так вот, номер один среди металлических драконов – это красный: он – просто летающий огнемет, ни человеку, ни дракону поговорить с ним не удастся, и если вы не успеете унести свой хвост, то будете летать по свету в виде кучки пепла. Не надейтесь, что ваше пламя или лед справятся с огненным столбом, выпускаемым из заушных желез красного дракона. Он агрессивен, проворен и непроходимо туп. Выбирает себе пещеры в действующем вулкане, так что держитесь подальше от островов с таковыми.

Следующий за ним – по опасности, а не по силе – черный дракон. Пламя у него зеленое, с запашком тухлых яиц, и не отличается дальнобойностью, да и дракон чаще предпочитает пользоваться когтями и зубами, которые, к слову, ядовиты, как у кобры. Хитрости и коварства этому поганцу не занимать, хотя общий уровень интеллекта подкачал, не в обиду будет сказано моим темно-чешуйчатым читателям. Они селятся на болотах, где их главное занятие – отмокать в зловонной жиже, их там и не заметишь, пока на тебя не выскочит такая злая штуковина, вся в грязи и болотной тине, и не вцепится отравленными зубами прямо в шею. Как ни странно, эти драконы с людьми проблем практически никогда не имеют, потому что если на болоте кто и пропадет, то спишут это, скорее всего, на трясину, а даже если и не спишут, вряд ли кто решится вести бой с драконом посреди топи.

Самый слабый и распространенный из железных драконов – это белый дракон. Они невероятно плодовиты, их самки откладывают по нескольку десятков яиц за раз. Это единственные драконы, которые селятся стаями. Гнездятся они на севере, в районе ледника, и изрыгают ледяное пламя, что, кстати, тоже несладко. Мозг у этих созданий – как у собак, если черный и красный драконы – просто недалекие, но умеют разговаривать, то белые в принципе неразумны. Некоторых из них люди приручили и используют как ездовых или боевых животных. Один белый дракон не представит для вас особой опасности (конечно, если ваш возраст перевалил за половину тысячелетия), их взрослая особь всего лишь метров семь в длину. Однако поодиночке они не летают – пока вы бодро рвете на части одного, прилетит вся стая, и тогда вы окажетесь в меньшинстве по всем параметрам.

Теперь перейдем к благородным драконам, и, как бы ни хотелось мне начать с серебряных, правда жизни заставляет на первое место поставить золотого дракона. Красивый, сильный, умный, но уж очень себялюбивый. У этих парней нездоровая мания – собирать всё блестящее, им нравятся такие безделушки: осколки стекла, золотые монеты, начищенные жестянки или бриллианты чистой воды, но из-за своей гордости они собирают только самое ценное. Хотя все равно я считаю, что это ненормально, когда тебе и спать-то негде в своей пещере, и ты лежишь на куче, хоть и ценного, но мусора. Согласитесь, спать куда приятнее на свежей соломе, чем на горе мелких твердых предметов. Золотого дракона всегда можно подкупить, ведь, сколько бы у него ни было блестяшек, ему всегда мало. Если же вам вдруг понадобилась помощь золотого дракона, а под рукой не оказалось здоровенного сундука с драгоценностями, есть еще вариант «оплаты»: выучить хвалебную оду на сто страниц и рассказать ее дракону наизусть с нужной интонацией. И молитесь, чтобы он ее раньше не слышал – будь вы хоть человек, хоть дракон, он вас не сожжет, а просто даст совет, который заведет очень далеко… А мысль обратиться за помощью к золотому дракону может посетить вас не однажды, они – непревзойденные маги, мудрые философы и искусные целители. Опытный золотой дракон сможет справиться даже с красным. Но если опасность превратиться в лиловую лягушку хуже альтернативы, то лучше отказаться от этой идеи. Да, чуть не забыл, золотые драконы – единственные, кто может одновременно пользоваться и льдом, и пламенем.

Вот я и добрался до своего вида. Как только не обзывают серебряных драконов – и полукровки, и странники, и просто «а это тот парень, что все время общается с людьми». Да, мы умеем превращаться в людей, и нет, мы имеем только конкретное лицо в человеческом обличии, а если захочется его сменить, придется приложить усилия, например создать иллюзию. Среди серебряных драконов много мастеров иллюзии, но этому умению еще надо научиться. Ах да, мы еще по определению понимаем все человеческие языки. Да, я знаю, все драконы – прирожденные лингвисты, кроме белых, естественно, те вообще мало что понимают. Просто обратите внимание, что люди не всегда могут понять друг друга, даже если выросли в одной местности. Мы много времени проводим среди людей, и не выносим своих сородичей (за исключением пары месяцев на веку, когда ищем себе пару). А люди часто умирают, и потому мы не особо вникаем в их жизни, ведь, какими бы люди ни были, к ним быстро привязываешься, а потом они так же быстро уходят навсегда.

Так, и последний из благородных драконов – это медный дракон. Сами себя они считают приколистами, но шуточки их – удовольствие еще то. Если золотой дракон может подшутить над тобой, только если ты придешь к нему с протянутой лапой, то медный дракон сам тебя найдет, и его розыгрыши не зависят ни от чего, кроме его настроения. Розыгрыши этих драконов не сравнятся ни с чьими ни по размаху, ни по последствиям, ни по изобретательности. Размером они примерно с белого дракона, но вот их соображалку собачьей не назовешь. Они могут хихикать в сторонке, обмазав тебя, спящего, дегтем и наблюдая, как ты пытаешься продрать глаза. Или прикинуться зверюшкой – есть у них такая врожденная способность – и завести пустившего слюни дракона в трясину, капкан или еще куда похуже. Это именно те драконы, которые похищают принцесс и заставляют этих капризных девиц убирать и чистить пещеры, заводят путников неизвестно куда и улетают или, обернувшись милым симпатягой, устраивают разгром на людской кухне и превращают домашний быт в сплошной ад. Короче, отрываются по полной. Зато эти гадёныши не изрыгают никакого пламени и вообще ничего, их дыхание полностью безопасно.

Говорят, что есть еще призрачные и костяные драконы, но, честно говоря, я с ними не встречался. А болотных я за драконов вообще не считаю (не путать с черными – это такие крупные ящерицы, которые тоже могут плеваться огнем, люди иногда держат их в кузницах).

Теперь о том, как мне вообще пришла мысль приручить рыцаря.

Я прибыл на архипелаг Крупный на своих крыльях и в отдаленном гроте превратился в человека. Я уже знал, что люди чаще всего ходят закутанные с ног до головы в разное тряпье, и в этом есть смысл, ведь человеческую кожу легко ранить, люди часто мерзнут или, наоборот, обжигаются под солнечными лучами. Но на облюбованном мной острове стояла идеальная погода, которая не могла повредить даже такой хрупкой оболочке, как человеческая кожа. Я даже не догадывался, чем может обернуться появление в городе без одежды! Короче, до конца дня мне пришлось покинуть тот остров с несколькими синяками и ушибами. У меня в течение трех последующих дней было еще несколько неудачных попыток влиться в человеческую среду, я не буду их описывать, просто перечислю причины неудач.

1. Люди враждебны, и чем меньше на них одежды, тем эта характеристика больше проявляется, особенно у женщин. Если вы серебряный дракон, то при общении с людьми вы узнаете об этом больше, но для начала хватит. Да, и еще: не стоит подходить к человеку, навесившему на себя всякого рода железяки, во-первых, ему в них неудобно, и потому он сердится, а еще это общий людской символ враждебности.

2. Люди врут, даже когда считают, что говорят чистую правду. В их речи полно метафор, иносказаний и преувеличений, и необходим некоторый опыт, чтобы во всем этом разобраться. Не стоит принимать всё, как призыв к действию. Например, от того, что вы что-то поколотите, ценность продукта не увеличится, а только убавится, да и хозяин недоволен будет. Хотя слова «За одного битого двух небитых дают» вы услышите не однажды.

3. Не доверяйте людям, улыбающимся недостающими зубами, или со шрамами на лице. И не спасайте незнакомых юных девиц, потом сами от них же и получите.

К концу недели я обзавелся сносным камзолом и начальным знанием людских странностей, но самое интересное ждало меня впереди. Это был Орден Черного Дракона. Целая организация, отлаженная машина по защите и уходу за одним единственным драконом с несвежим дыханием. Драхамс, так его звали. Об этом чуде я узнал, слоняясь по городу. Драхамс, хоть и был умнее своих сородичей, но все же оставался черным драконом, и я долго думал, прежде чем решился спросить у него, как вообще он этого добился. Мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем меня допустили к божественному созданию. Представляете, божественное создание! И это черный дракон?! Меня раз десять выкидывали из замка, и я даже начинал подумывать – не превратиться ли мне и не залететь ли к нему в своем истинном обличии? Но когда я в сердцах заехал одному из стражников, погнув шлем, меня тут же кинули к Черному Дракону. Драхамс более всего по форме напоминал огромную грушу с воткнутыми где-то посередине маленькими крылышками, шея была чуть ли не толще головы и плавно переходила в нее, он с трудом переваливался с боку на бок при ходьбе. А увидев, как я превратился в серебряного дракона, лишь лениво спросил:

− И чего тебе?

Его пятую точку притянуло к земле, коротенькие лапки вытянулись в воздухе – Драхамс сел.

− У меня к тебе всего один вопрос. КАК?! − только и смог вымолвить я.

− Я тебе расскажу, но только при одном условии.

− И что же это за условие?

Я был готов согласиться на все, что угодно, при мысли о собственном очаге и ежедневной кормежке.

− Ты поклянешься клятвой дракона, что навсегда улетишь с этого архипелага, а улетая, будешь выглядеть побитым, − проговорил Драхамс с большими паузами и одышкой.

Для тех, кто не в курсе, клятву дракона произносят, положив лапу на сердце, и дракон не может ее нарушить, какой бы дурацкой она ни была. Так что поосторожнее с этим, жизнь долгая, а способов избавиться от клятвы нет, я проверял.

− Да, я согласен.

Я был молод и глуп. Не раздумывая, я приложил лапу к чешуе на груди и произнес слова клятвы. Да, если бы передо мною был золотой или медный дракон, я бы сначала десять раз подумал, но вот все интриги, обычно исходящие от черных драконов, сводились к «Подойди поближе, и я тебя не трону». Да и причин оставаться на архипелаге Крупный у меня тогда не было. Драхмс расплылся в улыбке и просто пересказал набор случайностей, которые привели его к благоденствию.

− Когда я был еще совсем молодым – лет пятисот, не больше, я обосновался на болоте, оно раньше было на этом месте. Потом на окраине болота появилась деревушка, деревня выросла в город, и, сам понимаешь, всё чаще кого ни попадя заносило на болото. И вот как-то раз на болоте оказались двое людей, я лично хотел съесть двоих, но второй жутко прозорливый оказался. Я так и не разобрался, но, похоже, тот, которого я съел, имел какие-то терки с тем, что убежал. И вот тот, что убежал, решил, что я его спас, взял герб с моим изображением… М-да… − Драхамс на минуту задумался и продолжил мечтательно: − Тогда у меня была поджарая фигура. Драконицы ко мне в сезон с соседних границ прилетали. Сами. Ей богу, не вру!

− И как это все относится к тому, что ты имеешь сейчас? − я ходил кругами, разглядывал лапы и все ждал откровения.

− Терпение, я сам хочу, чтобы ты отсюда свалил, и, будь уверен, я лазеек для твоей клятвы не оставлю. О чем это я?.. Ах, да… Местный лорд взял герб с моим ликом и пошел на короля. У людей это называется… Вспомнил! Государственный переворот! − Драхамс расплылся в улыбке, он был чрезвычайно доволен своим знанием политики. − И стал тот лорд новым королем. При этом посчитал, что это я ему покровительствую. А каким образом?! Я ему что – золотой дракон, чтобы заклинания творить? Ну так вот, стали мне каждый месяц на обед голых баб в жертву приносить. У людей вообще пунктик на жертвоприношения, они это дело любят. А после того, как я отогнал одного из непрошенных драконов, меня вообще боготворить стали и построили храм, а потом еще один – побольше.

− И это всё?

− Да, это всё! Хотя теперь кормят меня всяким отребьем, кожа да кости, даже в зубах застревает… Я теперь вроде палача. Когда наш король Эмпир встречает послов, он всегда казни показывает. Типа, «Смотри, что у меня есть! Дракон!» Это куда круче какой-то гильотины, – Драхамс так и лучился самодовольством.

– А теперь вали, и постарайся выглядеть как можно более жалко, пусть знают, что я всё еще защитник этого острова, – вдруг неожиданно резко крикнул он.

Я был в замешательстве, когда покидал архипелаг. Драхамсу просто повезло, в его истории не было ничего примечательного, кроме одной детали, – ему, хоть и случайно, удалось приручить целый город. Я же решил начать с одного рыцаря.

========== Шаг первый: подбор кандидатов ==========

Изначально я думал о приручении хоть кого-то и решил сделать ставку на такое чувство, как благодарность. Ставка не оправдала ожиданий, и день завершился погоней крестьян с вилами за мои человеческим Я. Не то чтобы меня не посещала мысль превратиться в десятиметрового дракона и спалить их всех, просто в человеческом виде было меньше проблем – никто и не помыслил преследовать меня на следующий день. Вечером я сидел, свесив ноги, на краю очередного острова и смотрел, как солнце медленно ползет вниз, оно уже закатилось в бездну и превратило ее в алое озеро с синей рябью облаков. На острове было много поселений и один крупный город, называемый Синтрополь. Этот город был столицей государства, занимающего часть северных ледников, и граничащего на севере с поселениями драконьих наездников. На западе оно захватывало архипелаг тысячи островов с Белоглавым городом и простиралось до острова Улыбки из Странных берегов на юге. Сам же остров, на котором я находился, назывался Столичным материком и был действительно огромным.

На востоке за ним простиралась великая пустошь, которая поглотила множество кораблей отчаянных мореплавателей. По всей западной границе королевство Синтрополя граничило с владениями Ордена Черного Дракона (того самого, который покланялся Драхамсу) и было отделено от них рифом. Догадаетесь, какое название было у рифа, разделяющего границы двух государств? Да, риф назывался Граничным. Но гипертрофированная очевидность здешних названий для людей была смазана тем, что даны были они на старинных языках, а вот я как дракон мог насладиться ею в полной мере.

То была первая ночь, которую я провел в человеческом облике. После бесчисленных укусов насекомых, батальонами заползавших ко мне под одежду, я плюнул на все попытки заснуть и двинулся по ночному лесу в направлении столицы. Тех читателей, что, как и я, являются серебряными драконами, я предостерегу от походов по лесу в ночное время суток, хотя бы до тех пор, пока вы не освоили частичного превращения. Эти глаза ни на что не годятся – всё, что вы увидите, будет игрой света и тени. Именно игрой, ветки и деревья не отличимы от животных и рептилий, в некоторых местах окружающий мир превратился для меня в сплошное черное полотно, а того, что лежит у меня под ногами, я не видел на протяжении всего моего ночного путешествия. Я спотыкался, падал, царапался… Впрочем, то, что я отделался только этим, было огромным везением. Все звуки вокруг сливались в общий неразборчивый шум. Неудивительно поэтому, что за время моего ночного «путешествия» я продвинулся всего на несколько километров.

Спустя целую вечность я буквально вывалился на красную от рассветного солнца траву. Моя доставшаяся тяжким трудом одежда (украденная с веревки во время сушки) была изорвана в хлам и вся покрыта зелеными и бурыми пятнами, которые я предпочитал считать просто грязью. Мое человеческое тело оказалось слишком слабым, все мышцы болели, болела и изодранная шкура. Я лежал ничком в сырой траве и слушал блеянье овец, кто-то совсем рядом пас стадо, наверное, прямо передо мной, если сделать поправку на далеко не идеальный слух. Кажется, тогда я и уснул, потому что солнце было уже высоко, когда чьи-то руки перевернули меня на спину.

− Мистер, боже, что с вами случилось?

Голос был довольно высоким, но приятным, я бы сказал, даже мелодичным. Сам же собеседник предстал передо мной в виде темной фигуры с длинными волосами, прилипшими к моим губам. Я попытался сесть, но, почувствовав резкую боль где-то в спине и ниже, в районе хвоста, снова упал на траву.

− Выпейте немного воды, − одна рука бережно приподняла мне голову, другая прижала к моим губам металлический цилиндр, оказавшийся горлышком фляги, из которой полилась живительная влага. Я обхватил флягу руками, и вода сильнее полилась мне в рот и нос. Теперь мне уже пришлось сесть, чтобы откашляться и вытереть лицо. Тогда я увидел свою спасительницу. Молодая девушка с голубыми глазами, прозрачными и глубокими, которыми можно залюбоваться. В ее волосах запутался свет, и теперь они пылали ярким пламенем, как само солнце. Опустившись на колени, она смотрела на меня с озабоченным видом.

− Кто вы? Что с вами случилось? На вас напали разбойники? – снова спросила она, когда я утолил первую жажду и сел.

Мне повезло, что я тогда не смог связать и пары слов, все, что вырывалось из моего горла, больше походило на животное рычание, чем на связную речь.

И девушка сама придумала мне историю. По ее мнению, я был благородным сеньором, слишком доверчивым, чтобы связаться с контрабандистами, которые выкинули меня недалеко от порта в лесу, забрав все вещи и документы, тем самым не оставив мне шанса на доказательство собственного благородства. В лесах мне пришлось сразиться с волком, который изодрал мою одежду (причем в последующих ее пересказах этой истории количество и размеры волков постоянно возрастали). Незнакомка сказала, что ее зовут Мирой и повела меня к себе домой.

По дороге она болтала без умолку, рассказывая про быт в деревне, про себя, про овец и других пастушек, но из этих рассказов я ровным счетом ничего нового не узнал, кроме того, что на пастбище ее заменит другая пастушка. Мира жила со своим отцом в старенькой покосившейся избе. Для людей нормально жить в небольших домиках вместе с кровными родственниками, они довольно трепетно относятся к родству, для них нормально, что люди – родственники в отношениях остаются родственниками до конца своих дней, правда, на некровное родство это не всегда распространяется. Так, о чем это я? Ах да, отец Миры представлял из себя скрюченного и сморщенного на солнце старого фермера, смотрящего на мир из-под густых, как щетки, бровей.

− Привет, Мира, что-то ты рано сегодня, и кто это с тобой? − прокряхтел он неприятным голосом.

Люди обычно приветствуют друг друга краткой фразой или движением. Форма приветствия может показать, откуда человек прибыл и каков его статус, а также взаимное отношение людей друг к другу. Но тогда всего этого я не знал и стоял в дверях, как истукан, чувствуя себя немного неуютно под напором взгляда из-под бровей-щеточек.

− Я ушла с пастбища пораньше, чтобы помочь этому благородному господину.

Девушка в небесно-голубом платье начала было рассказывать придуманную ею легенду обо мне, но старик ее оборвал:

− Пусть молодой человек расскажет сам.

− Ну, я благородный господин, я был… − запинаясь, я стал выковыривать из памяти остатки слов девушки.

− Стыдно… − покачал головой отец Миры, конечно, он прекрасно знал повадки своей дочери. − Надо было лучше запоминать. Так у меня нет шансов узнать настоящую историю?

Я лишь виновато помотал головой и искоса взглянул на Миру, та стояла посреди комнаты и растерянно хлопала ресницами. Старик глубоко вздохнул и произнес:

− Меня зовут Константин Лэйк, я – скромный фермер. С моей дочерью, Мирой Лэйк, вы уже познакомились, вы теперь наш гость, − он протянул мне свою руку. − А хоть имя ваше я могу узнать?

Я секунду колебался, придумывая себе имя, а потом догадался пожать руку старого фермера:

− Фишман, Тит Фишман.