Kitobni o'qish: «Совершенные. Эхо Равилона», sahifa 3
Глава 4. Дворец
Глава 4. Дворец
Всех, кого удалось найти во дворце, согнали в тронный зал.
День догорал, в высокие окна уже заглядывали звезды. Закатный свет окрашивал золотую торжественность зала багровыми отсветами, а зажжённые факелы – расчерчивали дрожащими и мрачными тенями.
Без яркого электрического освещения дворец утонул во тьме. Найденные в кладовых свечи и масляные лампы едва ли могли служить достойной заменой мощным люстрам. Но других вариантов у захватчиков дворца пока не было.
Зоя притаилась за бархатными занавесями, рассматривая испуганных людей. Полсотни человек. Кухарки, мастеровые, горничные, уборщики… все, кого удалось найти и пригнать. Синеглазый стряпчий тоже был здесь: стоял позади, хмуро уставившись на свои ботинки. Но на него Зоя старалась не смотреть. При виде парня в горле застревал тугой комок, который не получалось ни проглотить, ни выплюнуть. И потому Игла разглядывала других людей. Они толпились испуганной озирающейся кучей, нервно сжимая в дрожащих кулаках ножи, секиры, топоры, а то и обычные вилки. Все, что смогли раздобыть в качестве оружия и чем надеялись защититься. Или и не надеялись? В глазах этих людей Зоя замечала отчаянье.
И страх. Панический ужас.
Этих эмоций было больше всего.
Люди до одури боялись.
Боялись деструктов, хотя захватчиков было всего с десяток и их можно было одолеть даже без оружия, навалившись толпой.
Но у стен зала молчаливыми серыми тенями застыли вооруженные гвардейцы. Те самые, что раньше преданно служили его высочеству, а теперь стали марионетками.
А больше всего люди боялись одного человека. Толпа всколыхнулась, отпрянула и разошлась, образуя широкий коридор, когда он появился. Ни на кого не глядя, Рэй пересек зал и остановился у постамента. Мгновение медлил, рассматривая кресло на возвышении, – императорский трон. А потом поднялся и сел.
По залу снова покатились шепотки, и, кроме страха, в них было возмущение.
– Скверна…
– Чудовище…
– Разрушитель…
– Мы обречены…
– Истинодух, помилуй!
– Какой он красивый…
– Зачем ты собрал нас? Убить надумал? Скормишь своим монстрам – деструктам? Или серым вихрям?
Вперед выступил здоровяк в грубой одежде и кожаном фартуке поверх. Огромный рост, борода, лысый череп и кулаки, способные пробивать стены. В правом громила держал топор и судя по уверенной хватке – умел им пользоваться.
За спиной здоровяка ахнули сбившиеся кучкой женщины.
– Мы так просто не дадимся! – Здоровяк махнул топором. – Мы не корм для чудовищ, мы…
– Я вас отпущу.
Ровный и вроде бы тихий голос Рэя оборвал крик здоровяка и заставил каждого вытянуться в струнку. Из-за спины громилы выглянула невысокая пухлая кухарка.
– Отпустишь?
– Да. Открою коридор в вихрях, и вы сможете уйти из дворца.
Люди начали переглядываться, не веря.
– Да враки все, – опомнился здоровяк. – С чего ему нас отпускать?
– А держать зачем? – Все так же ровно спросил Рэй, и мужик осекся.
– Да заложники мы…
Рэй криво усмехнулся, и люди притихли. Верно, сообразили, что их ценность в качестве заложников не слишком велика.
– А в чем подвох? – выкрикнул кто-то из задних рядов.
– Никого подвоха. Вы сможете уйти. Или… можете остаться.
– Что? Остаться? Безумец…
И снова со всех сторон полетели шепотки:
– Чудовище…
– Разрушитель…
– Скверна!
– Скверна вас не коснется. – Рэй поднялся, и Зоя против воли снова залюбовалась братом. Это тоже казалось запретной магией – желание смотреть на разрушителя. Он словно притягивал взгляды помимо воли. Красные закатные отсветы добавляли красок его лицу и золотым глазам, даже огонь факелов тянулся в сторону разрушителя, хотя это и противоречило земным законам.
– Скверной нельзя управлять! – снова выкрикнул громила. – Да мы уже мертвы, лишь потому что стоим здесь! Наши линии силы разорваны!
Рэй сошел с постамента. Скользя беззвучно и стремительно, он приблизился к мужику. Толпа отхлынула, разбилась, словно волна, наткнувшаяся на скалу. Вокруг здоровяка и Рэя образовалось пустое испуганное пространство. Мужик тоже заметно побелел, но к его чести – остался стоять, судорожно сжимая топор.
Разрушитель рядом с ним казался совершенно беззащитным. Черные волосы и шелка вокруг его тела слабо шевелил сквозняк. На ресницах вспыхнули и погасли оранжевые искры, кто-то из женщин снова вскрикнул.
Повисла тишина.
– Абрахам, сын Дарвара. – Негромкий голос Рэя подхватило эхо. – Мясник. Муж и отец. Как счастлив ты был, получив работу в императорском дворце. Ведь это надежда для всей твоей семьи, верно, Абрахам? Надежда на хорошую жизнь. И на лечение, которое необходимо твоему сыну.
– Откуда ты знаешь? – Мясник отшатнулся, топор в его кулаке задрожал. – Откуда?! Ты… скверна!
– Ты прав, Абрахам, – по-прежнему ровно ответил Август. – Я – скверна. И моя скверна не коснулась тебя. Никого из вас. Вы можете уйти из дворца и продолжить жить своей жизнью. Что до знаний… – Рэй не мигая смотрел в глаза мясника, и тот, не выдержав, попятился, хотя и был на голову выше и на сотню килограмм тяжелее. – Я вижу твою душу, Абрахам. Яснее, чем лицо или топор в твоей руке.
– Не боишься, что этот топор опустится на твою голову? – по лицу гиганта катились крупные капли пота, но он держался.
– Ты не сможешь убить меня, – в тихом голосе Рэя Зое почудилось сожаление. – Никто их вас не сможет. Но попытка сделать это не пройдет бесследно. Скверна отомстит.
Мясник побагровел и вскинул топор. Словно и не видя этого, Рэй повернулся к нему спиной. Толпа замерла, почти не дыша. Рэй постоял в ожидании. Мясник с диким ором бросился вперед, метя лезвием в голову разрушителя. И… словно наткнулся на невидимую преграду, влетел в нее со всего размаху, а топор, выскользнув из рук, завис над шеей самого мясника. Чиркнуло лезвие. Кто-то в толпе тонко завизжал, ожидая увидеть труп Абрахама. Но тот поднял голову, дрожа всем телом. Он остался жив, жуткий топор упал на мраморный пол, оставив на щеке мужчины длинную кровавую линию.
Рэй, так и не обернувшись, неторопливо двинулся обратно к постаменту.
– Вы можете уйти, – слова разлетелись по залу. – Или остаться. Заняться тем, что делали всегда, – готовкой, уборкой, починкой. Для многих из вас это единственный дом и идти вам некуда. Я не вправе вас выгонять. И вы не виновны в том, что случилось.
– Зачем мы нужны тебе? – снова выкрикнула кухарка, и Рэй обернулся.
– Нужны мне? – по его губам скользнула улыбка. – Нет. Вы мне не нужны. Но за стенами дворца вы угодите к инквизиторам. Возможно, потом вас отпустят, но сначала, несомненно, арестуют. Будут… допрашивать. Выяснять все, что вы знаете. Все, что видели. Это будет длиться очень долго.
– Еще скажи, что желаешь защитить нас!
Разрушитель медленно посмотрел в сторону выкрика. Повинуясь незримой силе, толпа распалась, оставив в середине девушку в форме горничной. Молодая, из-под чепца выбилась светлая прядь. Не выдержав внимания скверны, несчастная лишилась чувств.
– Коридор в вихрях откроется через полчаса. – Рэй снова отвернулся. – Уходите. Или оставайтесь и выполняйте свою работу. Выберете второе, и я выделю жалованье – в десять раз больше, чем получали раньше.
Люди за его спиной начали переглядываться.
– Собираешься разорить императорскую сокровищницу? – послышался голос с задних рядов.
Рэй поднял руку, шевельнул пальцами, рассыпались оранжевые искры. И скверна выдернула говорившего из толпы, протащила над полом и поставила у постамента. Обернувшись, Август посмотрел в худое лицо старика.
– Господин казначей, – уверенно произнес он.
– Хранилище тебе не вскрыть, будь ты хоть трижды скверна! – выплюнул старик. – И пытать меня бесполезно, коды доступа знают лишь император и наследник… – Казначей осекся.
Слухи уже разошлись по дворцу, и даже те, кто не видел сражение своими глазами, знали о гибели принца.
– Тогда чем ты собираешься платить, нелюдь? У тебя есть золото? Или драгоценные камни?
– Мое имя Август. Что до платы… – Он осмотрелся. Толпа снова заволновалась. – Недавно я выяснил удивительную вещь. Практически все вещества сходны в своей основе, меняя порядок внутреннего строения, можно получать разные формы и свойства. К примеру – человеческая кровь. – Красные капли, стекающие с лица Абрахама, вытянулись струйкой, слились в багровую сферу, которая, медленно взвившись в воздух, подлетела к трону. Перепуганные люди отшатнулись, мясник вытаращил глаза. Разрушитель всмотрелся в зависшую каплю. – Жидкость, без которой жизнь невозможна. И удивительно, что она ценится гораздо меньше драгоценных камней.
Кровяная сфера начала медленно вращаться. Комкаться, словно пластилин. Изменяться. Пока не взорвалась сотней брызг, а потом не сложилась заново. В подставленную ладонь разрушителя упал кроваво-красный рубин.
Люди встревоженно и изумленно забормотали.
– Думаю, я найду чем расплатиться.
– Даже если ты расплавишь весь дворец и превратишь его в золото, это будет золото скверны!
– Но оно ничем не отличается от того, что звенит в ваших карманах, господин казначей, – усмехнулся Август.
Он отвернулся от старика, потеряв к нему интерес, и посмотрел на группу людей, замерших в стороне от работников дворца. У них не было ни ножей, ни вилок, а лица выглядели куда более испуганными.
– Теперь вы: пленники из каземата. Я не хочу разбираться, как и почему вы попали за решетку. Но мое предложение относится и к вам. Если готовы работать и не боитесь – оставайтесь. Вас поселят на нижних этажах, там полно комнат. Не хотите – дверь скоро откроется. У вас осталось немного времени, чтобы подумать и принять решение.
Больше ни на кого не глядя, Рэй пошел к выходу. Толпа снова расступилась перед ним. Зоя увидела, как Арчи, до этого прячущийся в тенях колонн, опустил револьвер и скрылся за потайной дверью. Хотя Рэй и не просил охранять его, Вулкан делал это по своей воле. Зоя устремилась следом. Уходя, она ощутила желание обернуться, найти в толпе синие глаза. Заглянуть в них, чтобы понять, какой выбор сделает стряпчий.
Но она не стала.
Потому что и без того знала ответ.
– Они все уйдут, ты ведь понимаешь? – Зоя догнала брата уже в коридоре. Тот кивнул, не останавливаясь. – Да и пусть катятся, лишняя обуза. Не понимаю, зачем ты предлагал им остаться? Не понимаю, что ты делаешь и чего хочешь. Рэй! Объясни мне!
– Мы больше не беглецы. Не отверженные. Не чудовища. – Разрушитель резко остановился, и его волосы взметнул ветер, хотя никакого ветра в коридоре не было. – Мы больше не станем убегать и прятаться, не станем бояться. Мы лишь хотели жить – жить в мире с собой. Вдали от людей. Но нам не дали. Нас гнали через всю Империю. Нас преследовали. Нас убивали. Я лишь хочу остановить все это.
– Но мы деструкты, Рэй…
Он качнулся к ней, словно желая обнять, и Зоя против воли шарахнулась в сторону. Брат замер, глядя на нее бесконечно темными глазами.
– Ты не виновата в этом. И большинство деструктов не виноваты в том, что угодили в яму скверны, блуждающий вихрь или поймали темное эхо. Большинство деструктов – не преступники, а лишь несчастные. Хорошие люди, попавшие в плохие обстоятельства. Никто из них не желал стать чудовищем и не выбирал такую судьбу. – Рэй на миг прикрыл глаза, словно слова причинили ему боль. Словно ожило давнее воспоминание, которое он уже похоронил. По ресницам скатилось несколько оранжевых искр, и Зоя снова вздрогнула.
Ощутив ее страх, разрушитель вздохнул. И сделал шаг назад.
– Империя хочет, чтобы деструкты не мешали жизни неиспорченных людей. Что ж. Пусть так. Но я дам деструктам свободу. Я должен сделать это ради тех, кого мы потеряли.
– Свободу деструктам? Что? – Она не смогла сдержать изумления. – Ты ведь… несерьезно, да?
Но брат уже шел прочь. Черный шелк его экрау летел по воздуху, а оранжевые искры рассыпались подобно шлейфу.
Зоя в растерянности подкинула нож, поймала за кончик. Она не знала, что думать и делать дальше. Может, и ей стоит сбежать, как только откроется коридор?
***
Ночь уже полностью вступила в права и завладела Неварбургом, когда в нижнем холле у входа в императорский дворец собралась толпа служащих. Зоя смотрела на них из теней второго этажа. Смотрела, желая швырнуть в этих людей свои лезвия или выпустить обойму пистолета. Конечно, все они решили уйти. Гигант Абрахам, старик казначей, кудрявая повариха… синеглазый стряпчий. Он тоже стоял в толпе, ожидая, когда откроется дверь и разрушитель прогонит вихри.
Люди нервничали. Многие не верили, что им на самом деле удастся уйти. Озирались, вздрагивали, шептались. Ждали подвоха. И боялись, боялись, боялись!
Когда двери распахнулись, впуская яркий свет белых прожекторов, которые установили инквизиторы напротив дворца, человеческое море заволновалось, забилось.
– Кажется, нет вихрей?
– Это ловушка! Я ему не верю! Он же… скверна!
– Вроде чисто…
– Там впереди инквизиторы, смотрите…
– Поднимите белые платки. – Тихий голос Августа разорвал шепотки, как холодный ветер – туман. Разрушитель стоял за спинами людей, и те дрогнули, отшатнулись. – Поднимите платки и выходите.
Синеглазый Михаэль приобнял за плечи полную кухарку, склонился, что-то говоря. Может, ободрял или утешал… Зоя отвела взгляд. Смотреть дальше ей не хотелось.
– Идите. – Власть тихого голоса словно толкнула в спины, заставляя сомневающихся сделать шаг. Дрожащие руки вскинули обрывки белой ткани. Старик казначей презрительно фыркнул, выпрямил спину и, опираясь на трость, двинулся к выходу. Он шел и шел, белый свет прожекторов рисовал за его фигурой несколько длинных теней.
Вихрей не было.
За ним потянулись остальные.
Но Зоя уже не смотрела. Она покинула свое укрытие, опасаясь, что не выдержит и швырнет что-нибудь вслед беглецам. И брату такая выходка точно не понравится.
***
Двухметровые двери захлопнулись, отрезая холл от белого света прожекторов и уходящих людей. Сестра сбежала, не желая наблюдать их уход, и я снова подумал, что надо с ней поговорить. Но говорить с Зоей… трудно. Ее страх сильно мешает взаимопониманию.
Сестра и раньше боялась меня, но сейчас… Сейчас. Сейчас этот страх ранил почти так же, как ножи в ее руках. В какой-то момент я уловил ее желание выйти из теней, где она пряталась, и броситься вслед за уходящими людьми. Сбежать из дворца. И от меня.
Я вздохнул. В моих силах приказать Зое не бояться. Но я поклялся, что никогда не сделаю с ней ничего подобного.
Опустевший темный дворец стал совсем неуютным. Слишком высокие потолки, слишком много позолоты, мрамора и бархата. Всем деструктам было не по себе в этом здании. Мишель, Демьян и Арчи поселились в одних покоях, хотя каждый мог присвоить себе целый этаж. Ирма жила рядом, выбрав и не комнату вовсе, а бывший чулан. Сидела в окружении набитых старьем мешков, засушенных трав и старой рухляди и отказывалась оттуда выходить.
Я снова вздохнул. Утром навестив Ирму, я ушел с тяжелым сердцем. В отличие от Зои, она не боялась, но полубезумная улыбка и блуждание в иных реальностях тоже не способствовали общению. Но это я мог вынести, а вот то, что Ирма постоянно спрашивала, когда вернется Рубеж, чтобы принести ей яблоко, – сводило с ума.
Яблок у Ирмы было вдоволь, я лично притащил ей целую корзину. Но, конечно, это ничего не меняло.
Вопросы о Рубеже заставляли сбегать из чулана.
На миг возникло желание заглянуть к ребятам, поговорить с ними, как случалось когда-то в доме на скале. Но… я снова представил их лица. Обожание и страх, смешанные в жуткий, горький коктейль. Они болтали друг с другом, но замолкали, стоило увидеть меня. Вчера я стоял под дверью в их комнаты, слушал тихий голос Мишель и хриплые ругательства Вулкана, но так и не зашел. Друзья оплакивали Фиби, которую они похоронили в склепе дворца, рядом с великими императорами и императрицами.
Я на это прощание не пришел.
Спустился ночью, когда все ушли. Зажег свечу. Попытался вспомнить молитву. Но слова, бывшие когда-то моим воздухом и смыслом, больше не слетали с языка. Словно в один миг я разучился молиться. Или больше не считал себя тем, кто имеет право их произносить.
Лик Истинодуха в усыпальнице занимал целую стену, оберегая покой тех, кто спит под мраморными плитами. Я смотрел на него и молчал, пока не догорела свеча.
Так и выходило, что поговорить мне теперь не с кем. Если бы рядом был Нейл… Но и этот друг остался под могильным камнем в лесу восточного экзархата.
Если бы была… она.
Но эта мысль грозила обрушить хрупкую плотину моего спокойствия. Эту мысль я прятал как можно дальше, не позволяя себе думать. От каждого воспоминания о Кассандре скверна срывалась с поводка моей воли, выплескивалась в мир, крушила остатки дворцовых стен и рвалась дальше – к военным кордонам у подножия холма, в обезлюдивший город, а потом за его пределы! Скверна билась с такой силой и желанием поглотить этот мир, что приходилось спускаться в подземные казематы, пытаясь отрезать себя от мира живых. Самое страшное, что думая о потерях, я хотел поддаться жажде скверны и уничтожать, уничтожать, уничтожать!
Но я не имел права. Ради Нейла, ради всех деструктов, ради Кассандры. Ради призрачного шанса на то, что она все еще жива, ведь я так и не нашел тела. Перебрал каждый камень в разрушенном крыле здания, раскопал завалы камней и стекла, разворошил насыпи и поднял стены. Кассандры под ними не оказалось. Но где же она? И если жива, почему я не могу дотянуться до ее Духа? Или скверна так сильно изменила мой собственный, что оборвала нашу связь с той, кому я давал брачные клятвы?
Или мои надежды лишь – призраки во тьме моей жизни, и Кассандра все же мертва?
Непонимание и боль снова едва не выпустили скверну.
Я сжал зубы, запрещая себе думать.
Решил обойти дворец, понимая, что не смогу уснуть. Остановился у комнаты на третьем этаже. Хотя ее трудно было назвать комнатой, скорее – тюрьмой. Не знаю, для кого и чего ее сделали, но помещение без окон, с толстой железной дверью и несколькими наружными засовами оказалось надежным пристанищем для моей… гостьи. Двое гвардейцев в серых мундирах стояли с обеих сторон от двери. В их глазах блестели оранжевые искры моей скверны. Марионетки, лишенные воли. Раньше подобное вызывало во мне ужас, но многое изменилось.
Я изменился.
Кивнул на дверь, и гвардеец отодвинул засовы, впуская меня внутрь.
Кажется, с последнего визита женщина внутри так и не пошевелилась, сидя с невыносимо ровной спиной на железном стуле. Белые волосы волной на черном мундире. Глаза закрыты, но я знал, что она не спит.
– Ваше святейшество.
– Август.
Аманда открыла глаза и насмешливо улыбнулась. Иногда она так сильно напоминала свою дочь, что внутри меня поднималась буря. Может, поэтому я снова пришел к ней?
– Позднее время для визита.
В тюрьме архиепископа не было окон, но Аманда всегда с точностью определяла время суток.
Я пожал плечами.
– Хотите, чтобы я ушел?
– Я не против поболтать. – Насмешки в ее голосе стало больше. – Ты ведь пришел за этим, верно? Совсем не с кем поговорить?
Я остановился, уже жалея о своем визите.
– Да брось, – легко поднялась Аманда. – Я знаю, как это бывает. А твои друзья… ох. Бывшие друзья – нет. Они не знают. Они ведь бояться тебя, не так ли?
– Знаете?
– Да. – Она обошла небольшое помещение, глянула через плечо. – Я Совершенная, Август. Тоже в некотором смысле сверхчеловек. Или уже и не человек вовсе? – Женщина ехидно усмехнулась. – Я помню, как это было. Мы меняемся. Становимся другими. Некоторое время еще держимся за старые связи и привычки, но они словно труха, отжившая и бесполезная. Твои друзья уже в прошлом, Август, хотя сейчас ты не хочешь это принимать. Вы больше не на равных. Ваши силы, способности, устремления, даже ваши разумы теперь слишком отличаются. Они могут служить тебе, но они никогда тебя не поймут. Не смогут разделить твои чувства. А ты хочешь этого, верно? Ведь внутри скверны все еще живет Август Рэй Эттвуд – неплохой в своей сути человек.
– Вы ничего обо мне не знаете.
Аманда расхохоталась.
– Я как раз знаю. Я архиепископ святой Инквизиции, мальчик. И я знаю все о тебе – Август.
Я снова пожалел, что пришел.
– Ты боишься, не так ли? – Женщина налила в стакан воды, сделала глоток, изучая меня поверх стеклянной грани.
– Нет.
– Нет? Хм. Я вот боялась. Когда прошла Возвышение и начала… меняться. Даже если изменения желанны, они все равно пугают. Но это проходит. Скоро и у тебя пройдет. Включится определенный защитный механизм, отсекающий ненужные эмоции. И страх – в первую очередь.
– Я не проходил Возвышение.
– Верно. И все же механизм довольно похожий. – Аманда задумчиво покачивала на ладони стакан. Потом с интересом взглянула на меня. – Расскажешь, чему научился, Август?
– Не боитесь? – Я сел на второй железный стул, откинулся на спинку.
Женщина хмыкнула. Страх в ней, несомненно, был, как и в каждом, кто ощущал мою скверну, но она сумела его подавить. Или хорошо спрятать.
– Скверна – темная и противоестественная сущность, – к ее чести, архиепископ не стала врать. – Она вызывает ужас на глубинном, неподдающемся контролю уровне. – Боюсь, Август. И все же мне любопытно.
– Вы честны.
– Это уже немало, согласись. – Аманда села напротив, все еще сжимая свой стакан. – Итак? Ты пришел поговорить. Твоя инициация завершена, но свои возможности ты пока сам не знаешь. Так чему ты научился?
Улыбка слетела с ее лица, и я увидел ту, кем Аманда являлась, – инквизитора. На миг даже возникло ощущение, что это не я пришел в карцер, а она – жесткий и несгибаемый архиепископ – явилась допросить пленника. И стоило бы уйти, но… я остался.
– Создал из человеческой крови рубин.
– О, изменение внутренней структуры вещества без вспомогательных приборов? Хм. Неплохо. До Эзры Кросмана был еще один разрушитель, его звали – Эвар Эванс. Конечно, это имя тоже стерто из нашей истории, как и имена тех, кто был до него… Но я их знаю. Эвар мог изменять материал одним лишь взглядом.
– Что еще он мог? – Вопрос прозвучал равнодушно, но Аманда уловила мой интерес и рассмеялась.
Помимо воли я ощутил уважение: эта женщина умела владеть своими эмоциями.
– Хочешь знать больше, Август? Мы можем договориться. Для начала – выпусти меня из этого каменного мешка и посели в нормальных покоях. Я привыкла к комфорту.
– Нет.
– Тогда я ничего не расскажу. – Она поставила стакан и сложила руки на черном мундире.
– Или вам нечего рассказать.
– Возможно, я единственная, кому есть что, – с высокомерной снисходительностью произнесла Аманда, и это так сильно напомнило ее дочь, что мне стало нечем дышать. Перед глазами поплыло, на миг я потерял нить разговора. Не заметив моего состояния, женщина продолжила: – Я архиепископ, Август, и летописи изучала по долгу службы. Хотя и с немалым интересом. Если кто и знает об Эваре или Эзре, то это я.
– Я могу заставить вас говорить.
– Не об этом. – Ее лицо стало жестким. – Сведения о проклятых разрушителях относятся к особо важной тайне Империи, они секретны, никто не получает доступ к ним просто так. Попробуешь вскрыть мой разум насильно – сработает защита, установленная менталистами. Вероятнее всего, я после этого превращусь в овощ. – Аманда безразлично пожала плечами. – Но и ты ничего не узнаешь.
Да, смелости этой женщине не занимать.
И это снова напомнило ту… другую.
– Мы можем договориться, Август. Ты обеспечишь мне комфорт, а я… расскажу, что знаю. Хорошая сделка.
– Не попросите освободить вас?
– Зачем? – Она насмешливо фыркнула. – Сначала я хотела этого, конечно. Но потом… потом подумала, что это невиданная удача: возможность изучить скверну в… так сказать, ее живом воплощении. Разрушители такой силы – редчайшее явление. Ассамблея ученых до сих пор спорит о природе скверны и о том, кто доминирует в подобной связке: человек или антиматерия. Официальная версия, несомненно, отдает главенство скверне. Она словно вирус, не обладающий разумом и с единственным стремлением – уничтожать. Когда тебя хм… не станет, я смогу написать научный труд, создам новую школу по изучению антиматерии. Стану легендой. В конце концов, мне просто любопытно, Август.
Я внимательно наблюдал за эмоциями, скользящими по красивому женскому лицу. Несмотря на веселый тон, я ощущал фальшь. Аманда врала, но в чем это вранье? Можно, конечно, копнуть глубже, чтобы разобраться, но разум Совершенных надежно защищён от вмешательства, мне не хотелось рисковать и активировать ментальную защиту в ее голове. Пока не хотелось.
– Значит, теперь вы желаете сотрудничать, ваше святейшество. После всего, что случилось. После того, как я убил ваших солдат. И наследника престола.
Аманда не смогла удержать улыбку, и уголки ее губ поползли вниз.
– После того, что случилось с вашей дочерью. И вы говорите, что хотите остаться… из любопытства и желания изучить скверну?
Я склонил голову, рассматривая ее, и Аманда вздрогнула.
– Что ж. Это желание я с удовольствием исполню.
Скверна дрогнула, ощущая мою волю. И выплеснулась из тела, выпрямилась, заполняя своей тьмой пространство карцера. Люди без нейропанели, подобные мяснику Абрахаму, ощущают ее силу, но не могут увидеть. А вот архиепископ, несомненно, рассмотрела во всех подробностях. Побледневшая Аманда одним рывком вскочила и, перевернув железный стул, отпрыгнула к дальней стене. В ее руках возникли белый серп и шестиугольный щит. Я с интересом изучал духовное оружие архиепископа. Скверна, меняя форму и вытягивая когти, потянулась к женщине, и та вскинула клинок. Губы Аманды побелели, но лицо осталось решительным.
Сильна.
– Ну что ж. Думаю, некоторые ответы станут показателем вашей доброй воли. И помогут нашему… взаимопониманию.
– Какие ответы? – Голос прозвучал резко, архиепископ нервничала. Несмотря на всю ее выдержку, несмотря на снисходительный тон, которым она прикрывалась. О да, фальши стало больше. Впрочем, неудивительно.
– Где тело Кассандры?
– Что?
Очевидно, она ждала вопроса о разрушителях.
– Кассандра. Я хочу знать, где ее тело.
– Тело? То есть ты уверен, что Кэсс мертва? – Выразительные брови женщины сошлись на переносице. Она не сводила взгляда с воплощения зла и готовилась к удару. При такой угрозе сохранять стройность мыслей невероятно сложно, но Аманда держалась. – Постой… У вас была связь! Все эти годы! А теперь она исчезла, ведь так? Ты больше не чувствуешь Кэсс, не можешь ее найти и поэтому…
– Где она? – очень терпеливо повторил я, а скверна играючи провела когтями по шестиугольнику щита. На белой поверхности проявились глубокие царапины, и женщина глухо вскрикнула.
– О… – некоторое время архиепископ о чем-то напряженно думала. Потом встрепенулась. – Ты прав. Кэсси больше нет. Ее тело… Я не знаю, Август. Только император знает, куда он забросил оторванный кусок дворца. А может, не скажет и он, судя по всему, перенос вышел спонтанным!
– Вы что-то скрываете.
– Ты не…
– Говорите, Аманда. Я видел Кассандру в чаше, заполненной кровью. Что вы сделали?
Еще одно режущее прикосновение когтей ускоряет поток слов, скверна разрастается. От ее тьмы уже нечем дышать, словно даже воздух подчиняется потусторонней хтони.
– Кассандра прошла Возвышение! – не сдержавшись, выкрикнула Аманда.
– Что?
– Возвышение. Но я не уверена, что ритуал удалось завершить! Все было так… сложно! Я не знаю, могла ли она выжить при переносе. Но даже если ей повезло… для вас все закончилось!
Я молчал, рассматривая женское лицо.
– Такова сила Возвышения! Ритуал меняет человека. Стирает прошлые привязанности, уничтожает все чувства! Любовь умирает в кровавой чаше вместе с принесенной жертвой. Любая любовь, Август! Возвышение призвано усилить человека, сделать его подобным богам, а чувства – это всегда слабость!
Я уже не приказывал, и скверна ударила сильнее, щит расцвел трещинами, и архиепископ до белизны сжала рукоять серпа.
– Если Кассандра вернется, ты будешь для нее чужаком. И это не изменить.
Скверна исчезла, когда я встал. Ударил кулаком в дверь, и гвардейцы распахнули ее, выпуская меня. Аманда привалилась к стене, тяжело дыша, я не стал оборачиваться или прощаться.
***
Некоторое время архиепископ святой Инквизиции Аманда Вэйлинг неподвижно сидела на полу, сверля взглядом железную дверь. Напряжение и страх медленно отпускали скованное тело. Женщина тщательно отмеряла вдохи и выдохи, не позволяя себе повысить допустимые пределы эмоционального равновесия. Ее нейропанель исправно сжигала выплеснутый адреналин, от которого в безумном танце колотилось сердце.
А ведь Аманда готовилась ко встрече с разрушителем, знала, что он придет. И все же разговор выбил ее из колеи. Да какой разговор! Самый настоящий допрос! В котором она показала себя не лучшим образом. Впервые за долгие годы Аманда по-настоящему испугалась. Все-таки увидеть воплощённый ужас доводилось не каждому.
– А ты не так прост, бывший ученик семинарии, – едва слышно прошептала женщина.
И далеко не глуп, к сожалению.
Как легко он сломал ее защиту и как быстро заставил говорить!
Но ничего, и у нее найдутся козыри. А самый главный – знания. Как ни сильна скверна, но сейчас она заключена в живое человеческое тело. И это тело молодого мужчины с минимальной информацией о разрушителях. А еще с огромной слабостью – верой бывшего церковника и его удивительным, непостижимым человеколюбием. Ведь он так и не позволил скверне ударить. Лишь напугал и заточил обратно в своей душе.
И это… поражало.
И хотя Аманда не понимала, как Августу удается держаться за моральные принципы после всего, что с ним случилось, где-то внутри она этим… восхищалась?
Конечно, Август проиграет. Его человечность падет под силой скверны. Так было всегда, такова неизбежность. И когда это случится, Аманде уже ничего не поможет. Но пока Август главней потусторонней хтони, заключенной в его душе, есть смысл бороться.
Пережитый ужас, с которым даже нейропанель не сразу справилась, улегся, оставив в теле неприятную дрожь.
Аманда закрыла глаза, погружаясь в состояние легкого транса, и рядом с фигурой женщины начал формироваться белесый силуэт. Его официальное название – управляемый духовный фантом, но инквизиторы предпочитали иное – демонический консорт. Хотя это определение Аманде не нравилось, но учитывая назначение сущности, такое определение было весьма точным.
Силуэт вытянулся, обретая черты. Создание подобной сущности – сложный процесс, овладеть которым могут лишь инквизиторы высоких рангов и способностей. Сущностей делили на три вида. Первый – самый легкий для воплощения – принимал форму мелкого зверька или птицы. Их использовали для короткого шпионажа. Подслушать или посмотреть то, что не предназначалось для посторонних глаз. Такие духи были крошечными и быстро развеивались. Фантомы второго вида воплощались в тварей покрупнее, могли атаковать или отражать удары в сражении. А вот третьи давались лишь просвещённым адептам и Совершенным. Фантом третьего вида был устойчив и силен. Единожды воплощенный, он принимал форму, которая впоследствии не менялась. И эта форма всегда была непредсказуема. А еще она порой была вовсе нечеловеческой. Ее наставник и учитель, великий кардинал Иваз Фамон, объяснял Аманде, что черты созданной сущности – это воплощение не разума, а тайных сторон души. Архиепископу как-то довелось увидеть фантома самого Иваза – лишь мельком, на долю секунды, но Аманда содрогалась от того воспоминания.
