Стоп-кадр

© Султанова М.Т., 2019

© Издательство «У Никитских ворот», серия, 2019

О книге

* * *

Романтичная школьница семидесятых, ищущая смысл жизни психолог восьмидесятых, успешная бизнес-леди девяностых и нулевых, счастливый писатель и поэтесса нашего времени – разные лики автора сборника.

Выборка стихов из всего творческого запаса Марины Султановой ярко отражает изменения личности автора на фоне перемены эпох. Всем нам знакомые образы героев и узнаваемые жизненные ситуации делают чтение лёгким, а отсутствие оценочных суждений даёт простор вашему собственному мнению и фантазии. Вас ждёт живой поток воспоминаний и ассоциаций, а тонкий юмор автора обеспечит вам хорошее настроение.

Силкин Владимир Александрович, поэт, лауреат Государственной премии России, заслуженный работник культуры России, секретарь правления Союза писателей России

* * *

Разнообразна и необузданна страсть чувств и страсть слова поэта Марины Султановой. И пытается собрать она воедино строфы своего стиха, хорошего, добротного, но от избытка энергетики брызжут строчки, как фонтаны от оригинальности мысли поэта-женщины. Стихи от этого становятся как зачарованные видения, а читатель улетает с её смыслами далеко в мир мечты женщины, девочки, воительницы или одинокой несчастной дамы… Но всегда у всех её героинь живёт любовь. А это так нужно нам всем.

С её поэзией хочется плотно затворить все двери, забраться с ногами в старое огромное кресло и наслаждаться мыслями, вызванными этой книгой. Книгой умной, расковывающей и очень доброй.

 
Расколдуй меня обратно.
Отпусти меня домой.
Моё сердце стало ватным,
Будто в кукле заводной.
 

Ветеран «Вымпела» Валерий Киселёв, поэт, прозаик, литературовед, секретарь Союза писателей России, член-корреспондент Петровской академии наук

* * *

Краткость – редкое качество для женщин. Стихи Марины – короткие и точные портреты людей, ситуаций и чувств, умещающие целый мир на одной странице. Автор не грузит читателя лишней информацией, и от стихов остаётся яркое и чистое впечатление. Краткость – сестра таланта.

Штурмин Алексей Борисович, член Союза писателей России

Глава 1. Портреты

Психолог

 
А мой любовник –
Семнадцать лет.
То ли невольник,
То ли брюнет.
А у меня знакомых –
Огромный круг,
От самых скромных
До проститу –
Ток.
Ещё чуток –
И я загублю репутацию.
И это нормально. Реакция
На ненормальность желанья
Нырнуть в любое сознанье.
Я же психолог. Мне интересно
Множество жизней. В одной тесно.
И чем сюжет ненормальней,
Тем профессиональней
В него погруженье.
По судьбам скольженье
Небезопасно.
Остаться бесстрастной
Почти невозможно.
И вынырнуть сложно.
 

Москва, 2010-е

Волчица

 
Я чую тебя! И не скрыться
Тебе под личиной людской.
Я знаю, ты ищешь волчицу
Неясной звериной тропой.
 
 
Глаза твои зеленью кóсят.
Колотит овец от тебя.
И где-то на дальнем покосе
Готова тебе западня.
 
 
Опасен твой путь, неуютен.
Холодной тревожной весной
В чужие лихие распутья
Зачем я иду за тобой?
 
 
Приманкой тебя не заманишь,
Обманом тебя не поймать.
Ты лапу в капкане оставишь,
Свободу чтоб не потерять.
 
 
Но мы одной крови и масти.
Тебе от меня не уйти,
Пока я не вырву стон страсти
Из волчьей горячей груди.
 

Гурзуф, 1990-е

Мустанг

 
От экзотики, страсти и риска пьяна,
Оседлала заморского я скакуна.
А мне все говорят: ты играешь с огнём!
Как от злости дрожит нервно кожа на нём.
 
 
Его мощь подо мной, его сила во мне.
Он мне ноги омоет в любовном вине.
И опасен, и ласков горячий оскал –
Он такую наездницу долго искал.
 
 
И от плётки моей, и от ласки моей
Он становится вдруг и сильней, и нежней.
Не могу я его ни понять, ни принять.
Я могу его только обнять и подмять.
 
 
Если я потеряю поводья и кнут,
Меня сбросят и тут же до крови сомнут.
И от этого страстен наш дикий союз –
Он боится и любит.
Я люблю и боюсь.
 

Афины, 1980-е

Стая

 
Добыча моя на пятёрку,
С глазами матёрого волка,
Из тихой и сильной стаи,
Из сверхзакалённой стали.
 
 
Он слов говорит немного
И делает всё от Бога.
Ни лишнего жеста, взгляда,
И всё точно так, как надо.
 
 
Не выучка – загляденье,
Он – школы чужой достиженье.
И перекрывает так ловко
Простые мои двухходовки.
 
 
Он нежен. Он романтичен.
Он точен и так тактичен.
И в скором своём расписании
Он юн и в шикарном звании.
 
 
Давно уже он в системе.
Со мною он лишь на время.
Когда его долг призовёт,
Он вмиг не колеблясь уйдёт.
 
 
Всё лучшее – враг хорошего.
Он лучший, но он не один.
Не буду я куклой брошенной,
Я в стаю рвану за ним.
 

Москва, 1990-е

Шакалы

 
Чисто следы заметаю,
Но чуют шакалы раны.
Хоть близко не подползают,
Но и пасут исправно.
 
 
Но как же от вас отбиться?
Куда же от вас деваться?
И вроде бы не убийцы,
Но падалью вам питаться.
 
 
Вдруг вздыбились нервно холки
На жуткий, протяжный вой.
За лесом заждались волки –
На честный, красивый бой.
 

Москва, 1990-е

Странник

 
Безумный странник – ты чужой
В изысканной моей гостиной.
Ты необузданной лавиной
Смыл всё, что было пред тобой.
 
 
Стихией тёмною лесов
В мою надушенную спальню
Ворвался ветер странствий дальних,
Ломая ложь привычных слов.
 
 
И сквозь обманчивость зеркал,
Вуаль приличия срывая,
Чутьём звериным, не блуждая,
Ты сразу душу отыскал.
 
 
Как жаль, тебя мне не поймать.
И безысходная тревога,
Когда ты смотришь на дорогу.
Я знаю: ты уйдёшь опять.
 

Москва, 1980-е

Колдун

 
Не колдуй! От чар твоих
В каждом жесте, в каждом взгляде
Я и так сплетаю за день
Сто объятий на двоих.
 
 
Раскалённой страсти кнут
Воли сталь до дна расплавил.
Разум в ужасе оставил
Плоть на растерзанье рук.
 
 
То ли больно, то ли сладко.
То ли можно, то ль нельзя.
Оторвалась без оглядки
Я в полёт вокруг тебя.
 
 
Расколдуй меня обратно.
Отпусти меня домой.
Моё сердце стало ватным,
Будто в кукле заводной.
 
 
Ночь в окно. Машину водит
В невесомость и покой.
«Вы пьяны?» – гаишник спросит.
Я пьяна. Пьяна тобой.
 

Москва, 1990-е

Романтик

 
Ты душою не кривил.
Ты хотел большой любви.
Я гналась тропою волчьей.
Ты меня остановил.
 
 
Я искала хлеб и кров.
Я кусала губы в кровь.
Ты же нежно гладил руки.
Ты играть хотел в любовь.
 
 
Я ходила в тир и зал.
Ты стихи мне посвящал.
Я ругалась не по-женски.
Ты же женственно ласкал.
 
 
Дело, милый, не в тебе.
Ты во всём хорош вполне.
Просто трепетный романтик
Мне не нужен на войне.
 

Гурзуф, 1990-е

Фокусник

 
Не увернуться от желаний,
Когда свершений бумеранг
Сбивает с долгим опозданьем,
Даря давно ненужный ранг.
 
 
Но скучно биться без накала
И не любя своих побед,
Чтоб у подножья пьедестала
Умерших чувств увидеть след.
 
 
Во времени, наверно, дело.
От мыслей до итога путь
Велик. И то, чего хотела
Вчера, уже теряет суть
 
 
Сегодня. Это слишком поздно.
И надо либо вмиг свершать
Задуманное, либо просто
На пару лет вперёд желать.
 
 
Лишь фокусник ждать не заставит,
Всё из цилиндра вмиг достанет.
 

Нью-Йорк, 2000-е

Фанатка

 
Вы так играли!
Вы так любили
В притихшем зале
Героиню.
Вас так встречали!
Вам так дарили
Восторг. Зал плыл во имя
Каких-то ярких Ваших реплик,
Не очень ясных, но очень крепких.
 
 
А дорогие
И злые розы,
Букет – для Вас,
Мои ладони
С немой угрозой
Кололи всласть.
И умирали во время пьесы,
Алея раной меж мной и креслом.
 
 
Мой юный спутник
Смеялся рядом,
Мне руку сжав,
Уже отравлен
Коварным ядом
Моих забав.
А ночью, скинув чулки и платье,
Я Вас любила в его объятьях.
 

Санкт-Петербург, 1980-е

Аскет

 
Решенье выбрать путь прямой аскета
Лишь сильному подвластно. Он герой.
Но коль не испытал он в жизни этой
Страстей обычных власти над собой,
 
 
Влекут его простые искушенья,
Которые, по сути, не страшны,
В ночные одинокие сраженья
В лучах коварной бестии луны.
 
 
И, выплеснутые из подсознанья
Давленьем непорочного ума,
Греховно-исполинские созданья
Фантомами рождаются из сна.
 
 
Он, как святой Антоний, в тяжкой битве
Раздутых бесов будет прогонять,
Крестом и громогласною молитвой
Убийственные ночи освящать.
 
 
Вопросов в мире больше, чем ответов.
И каждый хочет жить своим умом.
А стать аскетом сможет без запретов
Лишь тот, кто был до этого царём.
 

Палех, 2010-е

Игрок

 
И ты игрок, и я игрок.
Мы оба знаем в этом толк.
 
 
Ты разведи меня на страсть,
Я подыграю точно в масть.
 
 
Ты разведи меня на боль,
Я отыграю тебе в ноль.
 
 
Ты покажи мне высший класс
И обыграй меня на раз.
 
 
Я не веду игру совсем,
Чаруй своим рисунком схем.
 
 
Пока игра так высока –
Я не меняю игрока.
 
 
Да, ты сильнее, признаюсь.
Спасибо, милый. Я учусь.
 

Нью-Йорк, 2000-е

Двойник

 
Он давно украл мою корону,
По дешёвке пропил – за пятак.
Он в моём холодном зале тронном
Балаган устроил и бардак.
 
 
Он наследство продал и растратил,
Он любимых грязью замарал,
Сколько я друзей своих ни прятал –
Он их предал всех и растерял.
 
 
Он всё время, подлый, за спиною,
Я его увидеть не могу,
И когда я бьюсь с самим собою,
Слышу – он хихикает в углу.
 
 
Но когда придёт конец терпенью,
Наша схватка будет коротка.
Вздрогнет занесённая рука –
Я своё увижу отраженье.
 

Москва, 1990-е

Чиновник

 
Однажды богатый сановник
Пожертвовать деньги решил.
Как опытный старый чиновник,
Осметил он всё, чем грешил.
 

* * *

 
Но мысль об откатах не меркла,
Души тормозила полёт.
Спросил он у батюшки: «Церковь
До Господа всё донесет?»
 

* * *

 
Священник, сомненья услышав,
Ответил: «Возьмите назад
Монеты, подкиньте повыше –
До неба. Авось долетят».
 

Москва, 2010-е

Мой герой

 
Кто сегодня всех милее,
Всех богаче, веселее?
Кто сегодня круче всех,
Чтоб у дам иметь успех?
 
 
Олигархи – тихий берег
В скромном обаянье денег,
Хоть с угрозою тюрьмы,
Дамам всё равно нужны.
 
 
С региона депутат –
Тот богат, хоть простоват,
Недотесан, недомыт,
Но здоров и боевит!
 
 
Тихо весел силовик –
Он вопрос решает вмиг!
Лёг – отжался. Не беда –
Постреляет иногда.
 
 
А политик круче всех:
Хоть расплата за успех –
Импотенция и пьянство,
Но какое постоянство!
 
 
Выбирайте не хочу.
Вам какого по плечу?
Я ж хочу, чтоб мой мужчина,
Если вынуть из машины,
От охраны увести,
Все счета на ноль свести,
Ксивы все конфисковать
И мигалки отобрать,
Не имел в сухом остатке
Лишь года и недостатки –
Тихий лысик с животом
И поношенным лицом.
Я хочу, чтоб сам собой
Мой мужчина был герой.
 

Москва, 1990-е