Kitobni o'qish: «Поцелуй меня, любимый», sahifa 9

Глава 19

– Ваше Высочество, – доносилось откуда-то издалека. – У вас всё получилось. Принцесса назвала вас своим избранником. На завтра назначен обряд!

– Сван, – скрипучим голосом позвала Милада лишь только открыла глаза. – Что с Чанлиф?

– Говорят, умерла, – Сван едва смог это произнести, отводя свой взгляд; он знал, что для их принцессы это будет большим ударом, тем более, благодаря именно этой девушке она до сих пор была жива.

– Как умерла? – Милада резко села и скривилась от боли, откинула тонкое покрывало и уставилась на грубо зашитую рану на бедре, осмотрела руку и тихо спросила: – Кто меня лечил? – Настолько неумело были наложены швы, что закрадывалось подозрение, что врачевали её воины.

– Приходили лекари от правителя, – быстро ответил Сван, подходя к кровати и разглядывая рубцы на теле Милады-степняка. – Они промыли раны и наложили швы. Ещё приказали, чтобы мы вам дали вот эту настойку, мол, она придаст сил, и вы завтра сможете явиться на самое важное событие в вашей жизни.

– Сван, прикажи своим воинам, чтобы они больше никогда никого ко мне чужого не подпускали! – Милада спустила ноги и дотянулась до стакана с водой, с жадностью выпила его залпом и налила ещё; она знала, что так обычно бывает при большой потере крови, и сейчас надо было пить много воды.

– Ваше Высочество, – начал Сван. – Вы истекали кровью и не приходили в сознание. Что нам оставалось делать? Мы даже обрадовались, когда правитель прислал своих лекарей. Кстати, весь коридор заставлен корзинами с цветами и угощением для вас, а под балконом собрались девушки и ждут, пока им сообщат, что вы пришли в сознание.

– Я хочу, чтобы вы узнали, что стало с Чанлиф! – потребовала Милада, игнорируя последние слова командира.

– Хорошо. Завтра сделаем.

– Нет, сейчас, – потребовала Милада. – Отправь воинов, пусть стучатся в каждую дверь, останавливают прохожих, но узнают точно, что случилось с племянницей правителя. – Без сил рухнула на подушки, уставилась в балдахин над головой, думая про себя: “Да, я хотела вызволить Невера из плена, но не такой ценой!” Она чувствовала, как её сердце медленно рвётся на маленькие кусочки и как эта боль комом поднимается к горлу, не давая вздохнуть полной грудью. Ей хотелось вскочить и выбежать на балкон и кричать, кричать, пока не станет легче. “Нужно обязательно узнать, что с ней стало!” А вслух тихо произнесла: – А я пока займусь собой. – Вытерла набежавшие слёзы. – И найди что-нибудь, чем можно будет срезать эти нити. От шрамов теперь уж точно не получится избавиться, но хотя бы залечу раны. – И совсем тихо добавила: – Надеюсь, когда верну свой прежний облик, вместе с этим телом исчезнут и эти шрамы.

Но Милада не успела даже произнести первые слова заклинания, как на стене сдвинулся портрет и в комнату впорхнули две девушки. Они тут же рухнули на колени, опустив головы до самого пола.

Сван выхватил меч из ножен, но Милада остановила его руку, узнав служанок Чанлиф.

– Молодой господин, – заголосили девушки одновременно. – Заклинаем вас, пойдёмте с нами! Вас призывает наша госпожа. Она умирает и хочет с вами попрощаться.

– Не ходите, Ваше Высочество! – прошептал Сван, с тревогой наблюдая, как принцесса поднимается с кровати и начинает одеваться. – Это может оказаться ловушкой. Нельзя так рисковать, когда мы почти достигли цели.

Милада бросила осуждающий взгляд на командира и, пошатываясь, подошла к девушкам, дотронулась до плеча одной из них; та тут же вскинула голову, по её лицу без остановки текли слёзы, при этом она не издавала ни единого звука. И что-то страшное было в этом тихом отчаянии.

– Мы сможем пройти, чтобы нас никто не заметил? – только и спросила Милада. – Или где-то придётся идти по двору или саду? – уточнила она, размышляя, брать ли с собой плащ, который помог бы укрыть её от нескромных глаз.

– Нет, ход уходит глубоко под землю и идёт до самых покоев нашей госпожи, – быстро ответила Аиша, поднимаясь с колен; это была именно она, доверенное лицо Чанлиф, помощница и преданная подруга. – Но нужно спешить! Лекарь сказал, что у неё осталось совсем немного времени.

Милада жестом показала, чтобы девушки шли вперёд. Юные прислужницы тотчас скользнули в проём за портретом, схватили факелы со стены и, не оглядываясь, побежали вперёд, а следом за ними двинулись Милада со Сваном; командир наотрез отказался отпускать принцессу одну.

Милада не следила ни за поворотами, ни за временем; как только она вошла в потайной проход, время словно остановилось для неё, и лишь две светящиеся точки впереди служили ей ориентиром и не давали потерять сознание.

“Нужно было сначала полечить себя, – мелькнула здравая мысль. – Но Чанлиф ждать не будет!”

Девушки свернули налево и побежали наверх по ступенькам, остановились возле двери и терпеливо ожидали, пока к ним поднимется степняк.

– Неутешный отец отлучился из покоев своей дочери, – торопливо заговорила Аиша. – Его об этом попросила наша госпожа, но лучше поспешить, потому что он может вернуться в любой момент.

Милада кивнула и вошла в душную комнату; пахло благовониями и… смертью. Бросилась к кровати, на которой среди вороха одеял и подушек лежала хрупкая, но такая отважная девушка.

– Ты всё же пришёл, – слабым голосом проговорила Чанлиф, протягивая руку своему желанному гостю. – Теперь я могу спокойно уйти.

Степняк сжал её хрупкие пальчики и присел на край кровати.

– Даже не вздумай! Я не отпускаю тебя! – твёрдо произнёс степняк, убирая влажную прядь со лба принцессы, и обратился к служанкам: – Откройте все окна, потушите эти вонючки, дайте мне сухую и чистую одежду для вашей госпожи и найдите, чем срезать все эти ужасные нитки с ран. – И таким же ровным тоном отдал приказ: – Встаньте за дверью, и кто бы там сейчас ни появился, ни в коем случае не впускайте его в покои. Вам скажут, когда можно будет войти!

– Ваше Высочество, – с тревогой в голосе произнёс Сван. – Это неразумно! – Он сразу догадался, что хочет делать их принцесса. – Пусть уже всё идёт своим чередом, – зашептал он. – Не вмешивайтесь в ход событий!

– Знать, что ты мог помочь, и не сделал это… – Милада-степняк встретилась взглядом с командиром. – Невыносимо! Как мне после этого жить, Сван?

– Но вы же… – начал Сван и осекся; служанки во все глаза смотрели на них, словно ждали чуда. – Хорошо. Делайте, что считаете нужным.

– Выйдите все из комнаты! – приказал степняк. Девушки тут же повиновались; раз их госпожа так сильно доверяет этому странному юноше, то им тоже нельзя сомневаться в нём.

Милада-степняк наклонилась над умирающей и подхватила её за плечи, заставляя девушку сесть. Чанлиф была очень слаба, было непонятно, как вообще в ней душа держится. Нужно было спешить!

– Будет больно, – прошептала Милада, прижимая девушку к своей груди и крепко обнимая. Закрыла глаза и щедрой рукой зачерпнула свои жизненные силы, горько усмехнулась, думая о том, что завтра на обряде с Сабмилой она будет выглядеть чуть краше упыря. Энергия потекла через неё, обволокла девушку, пеленая в светящийся кокон и исправляя повреждения в её теле.

Сван забыл, как дышать; никогда прежде ему не доводилось видеть такого. И по мере того, как всё больше бледнело лицо степняка, девушка в его руках всё больше оживала.

Чанлиф вдруг открыла глаза и испуганно уставилась на мужчину рядом с собой. Все эгранцы, без исключения, испытывали священный ужас перед белыми магами; уж больно свежа была память о священной десятилетней войне между Тёмным Эграном и Светлым Утругом, в которой светлые волшебники победили их магов и обложили данью на сто лет вперёд. Но пранадармец не шевелился, продолжая лечение.

– Илад, – тихо позвала девушка степняка и легонько прикоснулась к его колючей щеке. Мужчина открыл глаза и посмотрел на неё своими синими глазами. – Разве ты не знаешь, что делают с белыми магами в Тёмном Эгране?

– Знаю, – скрипучим голосом ответил ей степняк, довольно улыбаясь от того, что всё получилось. – Приносят в жертву вашему Тёмному Богу. Но думаю, ты никому не расскажешь о моей тайне, – хитро приподнял брови. – Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он, выпуская девушку из своих объятий.

– Хорошо, – прислушавшись к своим ощущениям, ответила Чанлиф, глядя в лицо самого желанного мужчины на свете. – Спасибо тебе, Илад! Ты спас мне жизнь. – Вот только в её взгляде не было и следа радости, наоборот, по щекам потекли молчаливые слёзы.

– А ты спасла мою, – коротко бросил степняк и принялся осторожно снимать швы с её ран, освобождая стянутую девичью кожу. – Тебе придётся какое-то время прятать свои зажившие раны. Говори всем, что тебя перевязали твои служанки и что лечение ваших лекарей помогло. Хорошо?

– Никогда не думала, что скажу это, но я так сильно завидую своей сестре, что желала бы сегодня умереть, только бы не видеть завтра, как ты поведёшь её под венец. – И в голосе принцессы прозвучало столько боли, что степняк остановился и посмотрел на неё долгим проницательным взглядом. – Велика же сила твоей любви, Илад! – с восхищением прошептала Чанлиф. – Раз не побоялся приехать в Тёмный Эгран, чтобы сразиться с другими принцами за её руку. Вот только я никогда раньше не слышала о пранадармцах, которые владеют светлым даром.

– Любовь здесь не при чём. – Милада проигнорировала последние её слова. Чанлиф замерла, а в её глазах тут же зажглась надежда. – И Сабмила мне вовсе не нужна!

– Ваше Высочество, – предупреждающе окликнул Миладу Сван. – Может, нам стоит уже уйти? – тихо предложил он.

– Сейчас пойдём, – быстро ответила Милада-степняк, срезая последнюю нить.

– А что тогда нужно тебе, Илад? – осторожно спросила Чанлиф, боясь спугнуть удачу; она интуитивно почувствовала, что существует какая-то тайна.

Милада набрала побольше воздуха и хотела уже честно ответить, но командир снова её перебил.

– Я слышу торопливые шаги в коридоре. Сюда кто-то идёт. Ваше Высочество, нам надо немедленно уходить.

Милада поднялась с кровати, но её остановила рука Чанлиф.

– Илад, прошу тебя, ответь! Зачем ты приехал в Эгран?

– Мне нужна только дань за двенадцать лет, – нашлась тут же Милада-степняк. – И пленники Гаруфа.

Чанлиф удивлённо уставилась на степняка.

– А пленники-то тебе зачем?

Милада молчала, усиленно соображая, что бы такое сказать, чтобы эгранка поверила.

“И правда, зачем? Зачем степняку могли бы понадобиться пленники? Думай, Милада. Думай!”

Но ей неожиданно подсказал ответ командир.

– Его новая жена оказалась уж больно строптивой, вот наш господин и хочет держать её в узде с помощью этих пленников.

– Так и есть! – подтвердила Милада-степняк, благодарно кивая Свану. – Мне достанется покорная жена, а Серебряной Завлуди – дань за двенадцать лет. И если вспомнить, именно за этим я и приехал первоначально в Эгран, а там уже ввязался в турнир за руку Сабмилы.

Чанлиф смотрела на степняка во все глаза. А ведь именно так всё и было! Но теперь её до глубины души возмутил другой факт. Как можно противиться такому мужчине, как Илад? Нет. Она, конечно, многое слышала о непокорном нраве зедарской принцессы, которая одевалась, как мужчина, и лучше любого воина управлялась с мечом. Но не покориться собственному мужу – это уже явно был перебор. Она ведь женщина!

– Илад, пожалуйста, ответь мне ещё на два вопроса, – попросила Чанлиф; степняк кивнул. – То есть ты не любишь мою сестру Сабмилу? И не мечтаешь о том, чтобы она стала твоей сотой женой?

– Нет и нет, – коротко ответила Милада; теперь и она услышала шум в коридоре и с тревогой поглядывала на дверь. – Мне нужно уходить.

– Хорошо, – с улыбкой на устах произнесла Чанлиф, решая, что обязательно поможет степняку получить то, что он так жаждет; теперь она точно знала, как ей надо поступить. – Аиша, – тихо позвала она свою подругу, которая тут же заглянула в комнату, словно только этого и ждала; девушка счастливо заулыбалась. – Проводи их и сразу же возвращайся обратно. – Опустилась снова на кровать и притворилась больной. – Поможешь мне кое в чём.

Аиша не смогла сдержать слёз счастья, посмотрела преданными глазами на пранадармца, который, пошатываясь, стоял возле потайного прохода и ожидающе смотрел на неё. Кивнула своей госпоже и бросилась выполнять её волю: вошла в тёмный проём, схватила факел и уверенно побежала вперёд. Как только Милада оказалась в потайном проходе, она тихо сказала Свану:

– Тебе придётся помочь мне добраться до покоев, – и начала беспомощно оседать на пол. – У меня совсем не осталось сил.

Сван подхватил её на руки и быстро зашагал обратно в восточную башню, думая только об одном: чем обернётся завтрашний день? Что принесёт для них всех? И получится ли вызволить Невера из плена? А ещё он беспокоился за свою принцессу, которая так расточительно тратила свои силы на других, совершенно не думая о своём здоровье.

Глава 20

– Принеси мне зелёный кафтан из златотканного дамаста. – Сабмила крутилась перед зеркалом, с улыбкой разглядывая, как переливаются бриллианты и другие драгоценные камни на поясе её шальваров. Поправила глубокий вырез свободной блузы из полупрозрачного шёлка, чуть приоткрывая грудь. – И давай туфли из белой лайки, расшитые золотом. И побольше золотых украшений – на волосы, на шею, на руки, на ноги. Он должен ослепнуть от моей красоты. Пусть ценит то, что ему досталась самая завидная невеста столетия.

– Красота не в украшениях, которые ты на себя надеваешь, – тихо проговорила Чанлиф. Она уже давно стояла в комнате и наблюдала за приготовлениями принцессы. – А в самом человеке.

Сабмила уставилась на сестру, как на призрак, явившийся ей наяву.

– Ты живая?! – на всякий случай поинтересовалась она, разглядывая откровенный наряд сестры.

– Как видишь, – с усмешкой ответила Чанлиф, разведя руки в сторону. – А я что, должна была умереть? – с коварной улыбкой спросила она.

– Да. То есть нет. – Сабмила смутилась, со злостью вырвала из рук служанки кафтан. – Просто лекари сказали отцу, что ты навряд ли доживёшь до утра. А ты, я посмотрю, очень даже неплохо выглядишь.

– И так же прекрасно себя чувствую, – почти ласково продолжила фразу Чанлиф, подходя к столику и разглядывая украшения в огромной шкатулке. – Лекари твоего отца просто чудеса творят. Благодаря им я могу лично поздравить тебя с прекрасным выбором. Ты уж извини, но я не останусь на твою свадьбу, – с нарочитым сожалением проговорила она, пожимая плечами. – У меня срочные дела.

– Знаю я твои дела, – усмехнулась Сабмила. – Имя им – Зариф, – злобно похихикала. – Кстати, я тебя тоже поздравляю, – покивала головой, наблюдая, как красиво золотые серьги покачиваются у её лица. – Такой завидный жених! Богатейший опыт! Говорят, он построил целую усыпальницу для своих любимых жён.

– Мне очень повезло, что у меня такая добрая, любящая сестра, – негромко проговорила Чанлиф, проигнорировав её последнее высказывание. – Но ты за меня не волнуйся, дорогая! Я больше ничего не боюсь в этой жизни. Мне едва за двадцать, моему будущему мужу около семидесяти, и я наверняка переживу его, как пережила своего первого. – Выбрала из шкатулки жемчужное ожерелье и подошла к принцессе. – Кстати, в постели Илад неутомимый любовник. – Велела служанке приподнять принцессе волосы. – Я не один год была замужем, да и после знавала немало мужчин, но что со мной делал это варвар в ту ночь, когда весь дворец слышал крики из его башни, ни с чем не сравнится. – Надела украшение на шею сестры. – Знаешь, у степняков очень странные предпочтения, – она смущённо опустила взор в пол.

– Ты врёшь! – прошипела Сабмила, встречаясь с сестрой взглядом через зеркало.

– Может, и вру, кто же теперь узнает! – Чанлиф загадочно улыбнулась. – Но у тебя скоро появится возможность самой всё проверить. – Наклонилась к самому уху сестры и прошептала: – Главное, не сопротивляйся ему и позволь делать всё, что он захочет.

– Ты сейчас всё это говоришь специально. – Сабмила подозрительно прищурилась. – Ты так сильно хотела этого степняка, а я взяла и выбрала его для себя. Вот ты и бесишься.

– Да полно тебе! – с усмешкой в голосе произнесла Чанлиф. – С чего бы мне беситься? Всё, что я хотела, я получила. – Задумчиво кивнула, словно вспоминая недавнее. – Я познала степняка как мужчину, остаюсь на родине, где мне всё знакомо, а через пару лет снова стану вдовой и буду свободной, как птица. А вот тебе, сестрёнка, и правда не позавидуешь: одна, вдали от дома, от семьи, в местах, где всё чуждо и незнакомо. Советую хорошенько попрощаться со своими родителями, найти ласковое слово для каждого, потому что навряд ли у тебя когда-нибудь ещё появится возможность свидеться с ними.

– Почему? – Сабмила выглядела испуганной. – Серебряная Завлудь находится в трёх днях пути от Эграна. Я всегда смогу приехать навестить их.

– Приехать? Навестить? – Чанлиф рассмеялась. – Ты вообще знаешь, что такое гарем? Сестрёнка, ты оттуда никогда больше не выйдешь. Разве ты забыла, что станешь аж сотой женой степняка. Это так почётно!

– Как не выйду? – Теперь на лице принцессы читался неприкрытый ужас; она и помыслить не могла, что может больше никогда не увидеть своего любимейшего отца или матушку. – О чём ты говоришь? Я всегда могу потребовать отвезти меня к родителям.

– Это тебе не один из твоих заморских принцев, у которых ты могла бы что-то потребовать. Гордые пранадармцы и рта открыть своим жёнам не дают. – Чанлиф в задумчивости покачала головой. – И никогда не позволяют женщине помыкать собой. А строптивость и неповиновение наказывается смертью или чем похуже.

– Что может быть хуже смерти? – дрожащим голосом спросила принцесса.

– Ну, не знаю! Рассказывают, что иногда степняки дарят жён своим вельможам, как какую-либо вещь. Кстати, хороший скакун у них ценится намного больше, чем женщина. Так что, сестрёнка, тебе придётся особенно сильно постараться, чтобы ублажить своего нетерпеливого, горячего мужа. Уж поверь мне, я это знаю! Иначе ты в скором времени наскучишь ему, и тебя тогда ждёт очень незавидная участь. – Чанлиф подошла к принцессе и протянула руки, намереваясь обнять её. – Давай обнимемся, сестрёнка, а то мало ли, вдруг уже не свидимся.

– Я никуда не поеду! – прошипела Сабмила, уворачиваясь от рук сестры.

– Ничего у тебя не выйдет, дорогуша. – Чанлиф сочувственно покачала головой. – Ты назвала избранника и сделала это на глазах тысячи зрителей. Это слышали принцы соседних королевств. А твой отец – человек слова, он дал обещание, что победитель турнира получит в жёны его единственную дочь и хорошее приданое. Знаешь, если правитель Эргана не выполняет своих обещаний, ему сначала перестаёт верить его же народ, а потом и другие. Кстати, я слышала, как принцы утром разъезжались по домам. – Покачала головой. – Они были о-о-очень недовольны твоим решением. И это понятно: они с самого начала невзлюбили проклятого степняка, а тут такой неожиданный поворот. Такого выбора никто не ожидал от эгранской принцессы.

– Я хочу, чтобы ты ушла, – процедила сквозь зубы Сабмила, рывком сдёргивая с себя жемчужное ожерелье; перламутровые бусинки разлетелись по полу в разные стороны.

– Ну вот, взяла и испортила такое красивое украшение, – с сочувствием в голосе проговорила Чанлиф, наблюдая, как служанки бросились подбирать драгоценный жемчуг. – И да, ты права, пожалуй, мне уже пора.

Чанлиф вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь и вздрогнула, когда за её спиной послышался звон разбитой вазы; сжала дрожащие руки в кулаки и какое-то время просто прислушивалась к звукам из комнаты. Она очень хорошо знала свою сестру. Всю жизнь её родители только и делали, что потакали своему любимому чаду во всём, в результате она села им на шею и свесила ножки.

Чанлиф спряталась в нишу и задёрнула плотную штору, и как раз вовремя: дверь в покоях распахнулась, оттуда выбежала вся в слезах принцесса.

– Ни за что! Никогда! – заламывая руки, в отчаянии причитала Сабмила. – Не бывать этому!

Глава 21

– Эх, Мидин, как представлю, что мою кровиночку увезут в какую-то там Завлудь, у меня сердце кровью обливается, – с грустью в голосе проговорил Гаруф, продевая руки в рукава парадного халата и терпеливо ожидая, пока слуги наденут на него традиционные украшения, положенные для торжества. – Тебе хорошо, твоим соплюшкам ещё и четырнадцати нет, и тебе пока неведомы такие тревоги.

Мидин сочувственно покачал головой, поднёс к губам бокал с молодым вином и отпил немного.

– Ну почему именно он? – со злостью рявкнул правитель, заставляя слуг шарахнуться от него в разные стороны. – Жена вчера весь вечер проплакала, а сегодня лекари с ног сбились, чтобы хоть как-то скрыть следы материнского горя с её лица.

– Может, не стоило его сразу допускать до этого турнира? – тихо предположил Мидин, пригубливая вино и наблюдая за правителем; все знали, насколько капризна и избалована принцесса Эграна, но сердце отцовское – оно такое, будет всегда болеть за родное дитя.

– Кто же знал, что этот дикарь окажется таким ловким. – Гаруф проверил, как выходит из ножен клинок, удовлетворённо кивнул. – Он же как снег на голову свалился и сразу с порога потребовал дань за двенадцать лет да дочь мою в жёны в придачу. Что мне ещё оставалось делать?

– Отдать дань и отправить восвояси, – повторил Мидин то же, что говорил накануне. – Схитрить или что-нибудь придумать, к примеру, что количество участников в турнире было заранее оговорено.

– Знал бы, где упасть, ковров бы подостлал да подушек подложил для удобства, – философски выдал правитель Эграна и, заметив бокал в руке друга, потребовал: – Налей-ка мне тоже вина, это сейчас очень кстати будет.

Мидин только успел протянуть руку к кувшину, как дверь с шумом распахнулась и в покои правителя ворвалась заплаканная принцесса.

– Папенька любимый, – голосила Сабмила, заливаясь слезами. – Миленький. Родненький. Смилуйся! Не губи меня!

И тут произошло совсем невероятное: Сабмила, гордая принцесса, красавица Тарканата, самая завидная невеста Эграна, упала на колени перед своим отцом и протянула руки в молитвенном жесте, воздев заплаканные очи, полные неприкрытого горя, к небу.

– Стража! Ко мне! – заорал Гаруф, перепугавшись не на шутку. Чтобы его дочь, да за несколько часов до самого важного события в своей жизни настолько забылась, чтобы лить, как какая-то простолюдинка, слёзы и ползать на коленях?! Такого никогда прежде не бывало! – Кто тебя обидел? – Рывком поднял принцессу с колен. – Назови его имя! Я лично расправлюсь с этой собакой.

– Отец, умоляю, не отдавай меня степняку, – шептала Сабмила, и было столько боли в её тихом отчаянии, в дрожащем голосе, распахнутых немигающих глазах. – Я не хочу за него замуж! Я не могу уехать из родных мест, войти в его гарем и тем самым оборвать навсегда свои корни. Лучше смерть, чем никогда не видеться с вами.

– Что-о-о, – протянул Гаруф, решив, что ослышался: его дочь всегда была неразумна и недальновидна в своих поступках и требованиях, но то, о чём она сейчас говорила, вовсе походило на бред.

– Я не выйду за степняка, – закричала Сабмила, думая, что отец не расслышал с первого раза, о чём она говорила. – Я не поеду в Серебряную Завлудь. Я наложу на себя руки.

– Дочь моя, мы не можем не выполнить своего обещания, – ошеломлённо проговорил Гаруф. – Слово правителя Эграна нерушимо! Ты назвала степняка своим избранником. Назвала при всех! Мы теперь просто обязаны выполнить свои обязательства перед пранадармцем!

– Хорошо, отец! – Сабмила покорно опустила голову, не выдержав осуждающего взгляда отца. – Я исполню твою волю, – тихо проговорила она. – Прошу только об одном: обними меня в последний раз и поцелуй. И помни, что бы со мной ни случилось, никогда не вини себя в этом.

Гаруф притянул к себе дочь и какое-то время стоял с закрытыми глазами, ласково гладя своё взбалмошное дитя по спине, а в его голове крутились мысли одна страшнее другой.

– Мидин, – позвал он друга.

– Да, Ваше Величество.

– У нас получится собрать дань за двенадцать лет в течение часа?

– Получится, – уверенно произнёс Мидин. – Но думаю, посол теперь навряд ли согласится просто забрать дань и отправиться на родину. Он же сражался на турнире за руку вашей дочери и чуть не погиб из-за этого, его спасло лишь чудо, точнее, ваша племянница, – решил напомнить он о печальном происшествии. – Кстати, лекари передали, что Чанлиф идёт на поправку. Вы не зря платите своим целителям.

– Это очень хорошая новость, – задумчиво проговорил Гаруф, не замечая, как его дочь презрительно поджала нижнюю губу при упоминании сестры. – Мидин, собери дани больше, чем за двенадцать лет, и прикажи подготовить десять красивых дев из самых лучших семей Тарканата, – приказал Гаруф, заботливо стирая шёлковым платком слёзы с лица принцессы. – Дочь моя, я обещаю, что попробую договориться со степняком, но, если он будет настаивать на своём решении взять тебя в жёны, нам придётся выполнить обещание.

– Спасибо, отец, – поблагодарила Сабмила.

– Пока благодарить не за что. – Гаруф решительно зашагал к выходу из покоев. – Стража, за мной!