Kitobni o'qish: «Vita Nostra. Работа над ошибками»

Shrift:

© Дяченко М. Ю., Дяченко С. С., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Эмоциональная насыщенность произведений Дяченко запредельна, они требуют от читателя такого самоотождествления с персонажем, что это можно сравнить только с острой влюбленностью…

Журнал «Питерbook”

Философский трактат о взрослении и природе реальности.

Booklist

Пролог

Александра проснулась, когда ее темно-синяя «Шкода» пересекла осевую и вылетела на встречку. Прямо в лоб шел пригородный автобус, его фары сверкали, как рампа. Александра ослепла; автобус заорал нечеловеческим голосом, в тон ему заорал, наверное, водитель, но ругательства тонули в механическом вое. Ничего не видя, повинуясь инстинкту, Александра вывернула руль направо, потом налево. Машина, визжа тормозами, вынеслась на обочину, на брюхе съехала вниз, к реке, и замерла в полуметре от бетонной опоры моста.

Александра выключила мотор и некоторое время сидела, слушая скрипы и стоны в машине. Наверху вопили сирены на разные голоса; никогда прежде Александра Конева, а в прошлом Самохина, не засыпала за рулем.

Она посмотрела на часы: пять утра. Почти двое суток они с мужем провели на даче, занимаясь отнюдь не любовью. Начали как ответственные взрослые собеседники, знающие цену договоренности. Но разговор пошел дальше, и дипломатический лоск слетел, будто фальшивая позолота. Сперва переговорщики растеряли спокойствие, потом показную доброжелательность. Потом разошлись на время, чтобы остыть и собраться с силами. Потом начали новый раунд и почти сразу скатились к примитивной, визгливой, отвратительной сваре.

То, что брак сохранить не удастся, ясно было давно. Александра надеялась, что хотя бы развод будет цивилизованным. Но – нет. Теперь она отлично понимала, что отдала пятнадцать лет жизни никчемному, пустому, злобному и мстительному человеку.

Не дожидаясь рассвета, она села в машину и поехала в город, и дорога успокоила ее, почти умиротворила, и странным образом внушила надежду: в конце концов, жизнь не закончена, ей всего лишь тридцать пять. Расслабившись после ужасных двух дней, она уснула моментально – сжимая руль и глядя на дорожную разметку, как на маятник гипнотизера…

Прямо в лоб шел пригородный автобус.

* * *

– Что случилось, Сашхен, где машина? Почему ты приехала на такси?!

Мама стояла в дверях своей комнаты, в халате поверх ночной рубашки, и смотрела, по обыкновению, тревожно. Она тревожилась из-за каждой ерунды, поэтому Александра никогда не говорила ей правды.

– Заглохла на трассе. Вызвала аварийку, увезли в автосервис. Не волнуйся, просто мелкая поломка. Спи.

– А что Иван? – спросила мама тоном ниже.

– Иван передавал тебе привет… Все нормально. Бойлер на даче он поменяет сам.

Александра удалилась к себе; ее тринадцатилетняя дочь Аня ночевала сегодня у подруги, это было решено заранее. Аня обожала ночевать не дома – ей было тесно в двухкомнатной квартире под присмотром сварливой бабушки и вечно отстраненной матери.

Александра села перед письменным столом и замерла, опустив голову. Смерть, пролетевшая мимо, подарила ей короткую истерику, потом эйфорию минут на сорок, а теперь подкатывал приступ депрессии. На столе меняла картинки автоматическая фоторамка – такие были в моде много лет назад. Рамка хранила трогательные старые снимки: мама и юная Саша на море. Сашин выпускной вечер. Сашино посвящение в студенты университета. Сашина свадьба с Ваней Коневым. Саша с маленьким свертком на выходе из роддома. Мама с младенцем Аней на руках. И снова: мама и юная Саша на море…

Слайд-шоу прекратилось. Фотография замерла, не меняясь. Мама и Саша, загорелые и счастливые, позировали на кромке прибоя, бликовало на солнце море, и краснел в отдалении металлический буек, за который заплывать строго запрещается…

Александра осознала вдруг, что за ее спиной, в комнате, кто-то есть. И поняла, что оглянуться не сможет.

– Мама, это ты?!

Нет ответа. Это не мама и не Аня. И не Иван передумал и явился с дачи. Это что-то другое, простое и невообразимое. Как дурной сон, от которого хочется спрятаться под одеяло.

– Кто это?!

– Я, – сказал за ее спиной тихий слабый голос.

Александра обернулась. В трех шагах, посреди комнаты, стояла девушка лет двадцати, в джинсах и легкой куртке, с лямками рюкзака на плечах. Волосы ее были собраны в хвост, а в огромных глазах стоял такой ужас, как если бы девушка смотрела на маньяка с циркулярной пилой.

Александра вскочила; долгих несколько секунд она не могла понять, на кого похожа визитерша. Потом сообразила, и ее будто дернуло током: эффект «зловещей долины». Девушка была страшно похожа на Сашу Самохину на четвертом курсе универа и одновременно не похожа, и нельзя было с первого взгляда определить, в чем подвох. Прибытие внезапной юной родственницы – потрясение, небывальщина, но такое случается, и можно смириться. Прибытие двойника из прошлого, да еще такого странного, искаженного двойника…

Некоторые кошмары обходятся без чудовищ и пожаров, но от их обыденности сходишь с ума.

– Вы кто?! – крикнула Александра.

Девушка мигнула и, все больше бледнея, сделала шаг вперед. Александра попятилась и налетела на угол стола. Девушка примирительно улыбнулась сухими губами, протянула руку и коснулась ее плеча.

У Александры закружилась голова. Прикосновение было как точка входа в другую реальность, как пробоина в борту космического корабля, сквозь которую вливается космос. Как если бы два пятна свежей краски оказались рядом, и одно из них разлилось, поглощая другое. Девушка вошла в сознание Александры, в ее память, в ее существование.

Тогда Александра выкрикнула, обороняя свой рассудок:

– Я хочу, чтобы это был сон!

Она проснулась, когда ее темно-синяя «Шкода» пересекла осевую и вылетела на встречку. Прямо в лоб шел пригородный автобус, его фары сверкали, как рампа. Александра ослепла.

Глава первая

На трассе собралась пробка, мерцали проблесковые маяки и завывали сирены. Водитель автобуса почти не пострадал, темно-синяя «Шкода» разбилась в лепешку. «Тетка, по ходу, уснула за рулем», – отчетливо сказал фельдшер «Скорой». Либо Сашка, стоя на обочине в ста метрах от него, прочитала слова по губам.

Александра Конева, в прошлом Самохина, погибшая сегодня на шоссе, никогда не училась в Институте Специальных Технологий. Она жила своей жизнью, не имея понятия о великой Речи, не осознавая себя Глаголом в повелительном наклонении. Сашка не знала, завидовать той женщине или сочувствовать.

Вчера, тринадцатого января, Сашка Самохина, студентка Института, отправилась на главный в своей жизни экзамен. Теперь она стоит на обочине, трясясь от сырого ветра, и почему-то уверена, что сегодня первое сентября…

Но какого года?!

Люди вокруг посматривали на нее с подозрением. Сашка отыскала свое отражение в первом попавшемся автомобильном зеркале – обычная девушка, без чешуи и без перьев, разве что выражение лица потрясенное, но ведь все здесь потрясены. Когда такое случается – ну вот такое, как сегодня на трассе, – каждый невольно задумывается о хрупкости собственной жизни…

«Скорая» отъехала. Тело под брезентом по-прежнему лежало на обочине, над ним курили хмурые полицейские. Остатки машины подцепил крючком эвакуатор. Сашка хотела подойти и понимала, что приблизиться не сможет: она боится эту женщину, живую или мертвую.

Кто из них был чьей проекцией? Либо обе они были проекциями одной идеи? Погибшая Александра никогда не встречалась с Фаритом Коженниковым…

Сашка завертела головой, вглядываясь в лица людей вокруг, высматривая человека в непроницаемых черных очках. Зеваки выбирались из застрявших в пробке машин, кто-то снимал на телефон, кто-то – пассажир автобуса – утирал кровь с разбитого лица. Ни один из людей на обочине не носил темных очков пасмурным ранним утром. Может, Фарита Коженникова нет и никогда не было?!

Сашка вспомнила дикий ужас, с которым Александра смотрела на своего двойника. Нет, Фарита Коженникова нельзя отменить, он в каждом осколке текста, в каждом черновике, наброске, в любой грамматической конструкции. «Невозможно жить в мире, где вы есть», – когда-то сказала ему Сашка. «Невозможно жить в мире, где меня нет, – ответил он тогда. – Хотя смириться со мной трудно, я понимаю».

Там, на экзамене тринадцатого января, что-то пошло не так. А значит, Сашка наказана. Через минуту она снова очнется перед знакомой дверью детской комнаты, войдет и увидит Александру – себя, какой она была бы без Института. Присвоит эту женщину и увидит всю ее жизнь, тогда Александра в ужасе захочет проснуться и вылетит на встречку, раздастся вой и скрежет, и все повторится опять.

Сашка сдавила виски кончиками пальцев, будто собираясь загнать панические мысли обратно. Что-то проскользнуло в их мутном потоке, здравая идея, возможно, решение, подмога, выход…

Сашка хорошо училась в Институте Специальных Технологий. Она умеет не только присваивать изнутри людей и предметы, но и размыкать временные кольца. Чтобы вырваться из закольцованного кошмара, надо сделать так, чтобы Александра не погибла.

От моментальной надежды у Сашки заколотилось сердце и вспотели ладони. Отойдя подальше от обочины, она поставила рюкзак на влажную от росы траву, опустилась рядом на колени, не жалея брюк, и начала торопливо шарить внутри: тетради. Конспекты по философии. Засохшая булка в пластиковом пакете. Сколько лет этой булке, откуда она взялась в рюкзаке?! Во внутреннем кармане – кошелек… почти пустой, с какой-то мелочью и талонами в столовую. Блокнот – почти чистый. Пенал с карандашами… Для того, чтобы управлять течением времени, Сашке нужны карандаши и бумага, и, конечно, все невозможные для человека умения, которым ее научили в Институте…

Сквозь толпу и пробку, сигналя, проползала новая машина – она явилась за телом. Трясясь в ознобе, Сашка смотрела то на карандаш в своих руках, то на чистый бумажный лист.

Она умела, а теперь не умеет. Она справлялась, а теперь не справится.

Из кошмара не вырваться, ничего не изменить, Сашка заперта в безвременье. Все пойдет по кругу – ужас от встречи с двойником. Отраженный страх той женщины. Грохот и вой катастрофы. И опять.

– Я хочу, чтобы это был сон, – прошептала Сашка.

Ничего не изменилось.

Пробка рядом на дороге никак не желала рассасываться, хотя разбитый автобус уже оттащили к обочине, и полицейская машина исчезла. Еще полчаса – и память о катастрофе останется только в ленте сетевых новостей, да и то уползет вниз уже к полудню, но для Сашки полдень никогда не наступит…

– Саша.

Она содрогнулась, как от удара. Обомлела. Значит, в схему ее личного ада входит еще и встреча с Фаритом Коженниковым.

– Идем, – сказал он негромко и буднично.

Куда? Это что-то новое?!

– Они говорили мне, что я сдам экзамен, – прошептала Сашка, по-прежнему не оборачиваясь. – Они говорили, что я лучшая студентка и обязательно сдам… Они…

Она заплакала и поднялась, не желая стоять перед ним на коленях.

* * *

Давным-давно была зима. Группа «А» третьего курса сидела за столами, как за партами, из приоткрытой форточки тянуло морозным холодом, а батареи шпарили так, что над ними дрожал воздух.

«Сегодня тринадцатое декабря, – говорил преподаватель Николай Валерьевич Стерх, – это означает, что до экзамена остался ровно месяц. Это время потребует от вас всех ваших сил. К сожалению, экзамен нельзя пересдавать – вам дается одна попытка…»

Фарит открыл перед Сашкой дверцу черного внедорожника. Она вспомнила, как сквозь туман, что раньше у него был молочно-белый «Ниссан»; вне зависимости от марки, Сашка всегда ненавидела садиться в машину к своему куратору.

«Сегодня я расскажу вам подробно, как будет проходить экзамен, – говорил тогда Стерх. – Это поможет вам в решающий момент не растеряться и быть готовыми к испытанию. Итак, тринадцатого января ровно в полдень мы все – группы «А» и «Б» – входим в актовый зал и рассаживаемся. Знакомимся с экзаменационной комиссией. Не волнуемся, не нервничаем…»

Сашка скорчилась на пассажирском сиденье, пытаясь не думать, чем эта поездка для нее закончится. Даже повторяющийся кошмар с гибелью двойника уже не казался таким ужасным; возможно, Сашка всей душой еще захочет вернуться в свой закольцованный бред.

Черный внедорожник объехал пробку по обочине.

«Всего заданий три, – говорил Стерх тогда, в глубоком прошлом. – Первые два типовые, третье индивидуальное, подобранное для каждого в соответствии с его будущей специализацией. В процессе его выполнения вы закончитесь как человек и начнетесь как Слово; вы первый раз прозвучите, мои дорогие, а это дорогого стоит…»

Впереди показался въезд на платную трассу. Черный внедорожник прокрался через ворота с датчиками и моментально набрал ход по гладкому, как масло, дорожному полотну. Вчера было тринадцатое января – сейчас начало осени.

Что случилось на экзамене?! Сашка грызла губы, пытаясь вспомнить. Зал, однокурсники, преподаватели, старые деревянные ступеньки, канцелярские столы. Вот она получает задание… садится за стол… и наступает темнота.

– Нет, ты не помнишь, что там произошло, – Фарит Коженников наконец-то нарушил молчание. – Не пытайся. Прими как данность: экзамен был, он состоялся.

– Мои однокурсники, – Сашка сглотнула, – они… сдали?

– Кто-то сдал, кто-то нет, – Фарит перестроился на крайнюю левую полосу. – Как обычно.

– А Костя?!

Он не изменился в лице, только чуть приподнял уголки губ. Костя сдал, подумала Сашка, иначе Фарит не ухмылялся бы так спокойно… Или нет? Почему бы просто не ответить, не сказать сейчас – «сдал» или «двойка»?!

– Напомни, что тебе обещали за провал на экзамене? – мягко осведомился Фарит, и мысли о Косте сразу вылетели у Сашки из головы. «Участь хуже смерти» ей обещали. Всем, кто не сдаст. И мотивировали таким образом к прилежной учебе.

– Так вот, ваша встреча с Александрой и ее гибель – вовсе не то, чем тебя запугивали, – сказал Фарит. – Это не стандартная расплата за провал… это вообще не расплата.

Он сидел, небрежно развалившись, на дикой скорости придерживая руль одной рукой. В его темных очках отражались, сливаясь в движении, деревья и обочины, и подернутое облаками небо. Сашка молчала, пытаясь осознать его слова. Значит, расплата еще впереди?!

– Нет, – сказал Фарит. – Я тебя выкупил, Саша.

Обочины размазывались в движении, деревья и постройки улетали назад, будто снесенные ураганным ветром.

– Я объясняю понятным тебе языком, – после паузы продолжал Фарит. – Хотя по сути, конечно, все сложнее. Выкупил – в смысле переменил участь. Если ты немного подумаешь, то догадаешься, что и как я сделал.

Сашка открыла рот, чтобы признаться, что думать ей в настоящий момент нечем, как дохлой жабе на обочине нечем летать. И в ту же секунду вспомнила: день накануне экзамена. В камине догорали старые конспекты, бумажки, черновики. Фарит позвонил в дверь, и она первый раз в жизни не испугалась его появления: спокойная, собранная, она готовилась к экзамену, верила в свои силы и осознанно желала победы.

Тогда Фарит сказал: «Как твой куратор я официально предлагаю тебе освобождение от экзамена. Освобождение от учебы в Институте. Тебе снова будет шестнадцать лет. Все, что было позже, окажется сном и забудется».

Любой из ее однокурсников отдал бы правую руку за подобный шанс.

«Скажи: «Я хочу, чтобы это был сон», – говорил Фарит. – И проснешься на раскладушке в съемной квартире, рядом с мамой, на морском курорте. И ничего не повторится. Меня не будет. Не будет Института. Поступишь на филологию… Ну, решилась?»

Это было едва ли не самое страшное в ее жизни искушение. Из-за нахлынувших слез Сашка с трудом могла разглядеть своего куратора, а он тем временем снял темные очки – что делал только в исключительных случаях.

«Решилась, – сказала она, рыдая. – Я хочу окончить Институт. Стать частью Речи. Прозвучать. Я пойду завтра на экзамен».

Его глаза будто осветились изнутри, Сашка отшатнулась. «Это твое последнее слово?» – спросил он вкрадчиво. И Сашка зажмурилась: «Да».

…Черный внедорожник летел по трассе, и пейзажи вокруг оставались позади и в прошлом. Допустимая скорость на шоссе была огромная, но Фарит, кажется, и ее превышал.

– Вспомнила? – спросил удовлетворенно, будто заранее радуясь Сашкиной хорошей памяти.

– Но ведь я, – она почувствовала себя раздвоившейся, угодившей в провал между тем зимним днем и этим почти летним, – я в тот раз… Я отказалась!

– А она, – сказал Фарит неторопливо, с оттяжкой, – она согласилась и очень обрадовалась.

Развилка, подумала Сашка. Он поймал меня на развилке. Я пошла на экзамен… но другая я, та, что согласилась вернуться в прошлое, проснулась на раскладушке в городе у моря, в шестнадцать лет. И в ее жизни не было никакого Фарита. Ни золотых монет. Ни Института Специальных Технологий. Та девушка видела страшный сон… и потом забыла его. Поступила в обычный университет. Выскочила замуж за Ваню Конева. А потом… потом… уснула за рулем и вылетела на встречку.

– Вы сделали резервную копию, – прошептала Сашка. – Другую проекцию… меня.

– Грубо сформулировано, но точно по смыслу, – он усмехнулся.

– И вы убили ее, потому что я… провалила экзамен?!

– Ее убил второй закон Ньютона, – сказал он с сожалением. – Ускорение прямо пропорционально вызывающей его силе и обратно пропорционально массе материальной точки.

– Но ведь это я провалила экзамен! А в автобус врезалась она!

– Эта женщина, – сказал Коженников, – существовала на свете только для того, чтобы врезаться в автобус.

Сашка ощутила, как спина под тонким свитером покрывается инеем.

– Вся ее жизнь, – безжалостно продолжал Коженников, – была привязана к моменту смерти, как реализации замысла. Жизнь была негодная, унылая и пустая, а вот смерть…

Сашка почувствовала обиду, будто при ней унизили близкого человека:

– Нормальная жизнь! Она до последнего пыталась сохранить семью… Она никого не насиловала, не обижала… даже на встречной полосе – она никого не убила! Почему вы говорите о ней в таком тоне?!

– Ты права, я к ней предвзят, – сказал он после паузы, к огромному Сашкиному удивлению. – Видишь ли, она струсила и отступила. И получила то, чего заслуживала. В общем зачете – совсем не плохо, ну согласись. Она даже испугаться не успела.

– А я? – Сашка вдруг охрипла.

– Что – ты?

– Что заслужила я? – спросила она почти беззвучно. – Что со мной будет?

– Все будет хорошо, – сказал он легко, но с подтекстом. – Если ты, конечно, проявишь себя дисциплинированным человеком.

Эту фразу он говорил ей в отрочестве, в момент кромешного ужаса и жалобного удивления: за что?! Почему я, в чем я провинилась, чем это заслужила?! Сашке сделалось еще холоднее, она съежилась, желая полностью утонуть в массивном кресле внедорожника.

По-прежнему глядя на дорогу, Коженников включил обогрев в салоне:

– Тебе придется вернуться в Институт и сделать работу над ошибками. Это больнее, чем просто начинать с чистого листа. Четвертый курс будет непростым.

Он по-прежнему придерживал руль расслабленно, двумя пальцами. У Сашки мелькнула дикая мысль, мерзкая и притягательная: если на такой скорости взять да и вывернуть руль в сторону, успеет ли Фарит остановить ее?

– Ты как маленькая, – пробормотал он укоризненно. – Первый курс, истерики, фантазии… Перестань.

Он на секунду включил «дворники», сметая с лобового стекла трупы разбитых мошек.

– Я просто мошка, – сказала Сашка, не успев подумать. – Ускорение прямо пропорционально вызывающей его силе…

– Стоп, – он на секунду повернул к ней голову. – Ты прекрасно знаешь, что я не требую невозможного. Трудно, да. Но реально. И поверь, я избавил тебя от куда худшей участи. И поверь, это было не просто.

Сашка сдавила рюкзак на своих коленях так, что хрустнули карандаши внутри.

– А… зачем?

– Мне с тобой интересно, – он, кажется, не шутил. – Ты опять оказалась не тем, кем считали тебя преподаватели. Мне любопытно, на что еще ты способна… И что из тебя получится. Может статься, что ничего, и тогда я напрасно играю с тобой в бирюльки посредством времени, пространства и искаженной реальности.

– Вы играете, – Сашка сама услышала, каким глухим, тяжелым и старушечьим сделался ее голос на этих словах. – Играете… А… Валентин?

– Какой Валентин? – спросил Фарит с чуть подчеркнутым, деланым удивлением.

– Муж моей мамы, – выговорила Сашка, уже все понимая, но не желая верить. – Отец ее сына… моего брата… который родился, когда я была на втором курсе…

– Валентин, – сказал Коженников, – их внезапная любовь с твоей мамой, ребенок… были нужны, чтобы тебя без эксцессов отпустили учиться в Торпу. Александра не поступила в Институт – ее мать никогда не сошлась с Валентином – их сына нет и не было.

– Как не было? – тупо переспросила Сашка. – Как не было?!

– Он не родился, – мягко объяснил Коженников. – Зато есть другой ребенок – дочь Александры Самохиной и Ивана Конева.

– «Зато»?!

– Есть мать Александры Самохиной, – продолжал он терпеливо, – которая не вышла замуж повторно, не доверяет мужчинам и не нуждается в личной жизни. Тебе ли не знать, что абсолютны только идеи, а проекции… проекции ложатся по-разному, как тени на стенах пещеры.

Сашка несколько минут молчала, укладывая в голове фрагменты разбитой и заново собранной реальности. Любила ли она брата? Была ли по-настоящему к нему привязана? Стоит ли его оплакивать, ведь он не умирал – он не рождался и не был зачат? Но Сашка-то помнит его запах, его младенческий зимний комбинезон, его улыбку…

А потом ей сделалось так жалко маму, что перехватило горло. Никакой любви, ни нового замужества, ни семьи… Стыдно было вспомнить, как Сашка ревновала, когда у мамы с Валентином завязался роман. Как считала маму чуть ли не предательницей. И вот – ее мать совсем другой человек, с другим опытом, да еще и раздавленный своей потерей.

– Это по-людоедски, – сказала она вслух.

– Да что ты говоришь, – Фарит хмыкнул. – Посмотри с другой стороны: дочь погибшей Александры почти взрослая, а ее мать найдет утешение во внучке. По-людоедски я тоже могу, но ты пока не давала мне поводов.

Мотор работал бесшумно, казалось, машина стоит на месте, и только дорога, как лента, бешено несется, укладываясь под колеса. Сашка не помнила в прошлом таких дорог. Она не помнила таких машин и таких дорожных знаков: Сашка провела в безвременье долгие годы, а теперь вывалилась, как муха из янтаря, в мир, который заметно изменился – и ощутимо остался прежним. И что теперь с этим делать?

Сашка прислушалась к себе. Да, она была потрясена, но не раздавлена. Обучение в Торпе не прошло даром: даже рухнувшее небо она готова принимать как очередной урок.

– Я хочу их увидеть, – сказала Сашка и с неудовольствием услышала в своем голосе просительные нотки. – Это ведь по-прежнему моя мама, так, хоть и постаревшая? А девочка… она ведь… моя дочь? Биологически?

– Ты правда думаешь, что они обрадуются?

Сашка сглотнула. Вспомнила, с каким диким ужасом смотрела на нее Александра Конева. Она, Сашка, и для своей постаревшей мамы, и для неведомой дочери – ходячий кошмар…

– Что значит – «биологически»? – он заговорил тоном доброго, но утомленного ментора. – Ты, что ли, обезьянка? Ты информационный объект, Саша. Грамматически эти люди к тебе не имеют отношения.

– Тогда непонятно, – прошептала Сашка, – кого вы собираетесь убивать, если я стану плохо учиться?

– А ты осмелела, – пробормотал он и ухмыльнулся, и от этой ухмылки у Сашки онемели щеки.

* * *

В аэропорту, стоя в туалете перед зеркалом, она потратила несколько минут, всматриваясь в свое лицо, мысленно сравнивая его с лицом погибшей Александры Коневой. Надо же было догадаться – так рано выскочить замуж, да еще и за Ваньку… То-то, наверное, завидовали одноклассницы…

«Рейс через полтора часа, – сказал, провожая ее, Фарит Коженников. – Тебе придется очень быстро бегать по коридорам, не опоздай».

Она спешила. Она бежала, но зеркала притягивали, хватали, лепили к стеклу, будто комочками жвачки. Сашка останавливалась у всякой отражающей поверхности и всматривалась в себя, пытаясь заново познакомиться. Протянуть мостик между собой-прежней и собой-теперь. Спохватившись, снова бежала: до вылета оставались считаные минуты.

Зеркала не желали ей помогать. Всякий раз Сашка отражалась по-новому, то бледная и больная доходяга, то вполне румяная и уверенная в себе двадцатилетняя особа. В свое время преподаватели уверяли, что после экзамена на третьем курсе она окончательно перестанет быть человеком, и Сашка ждала этой минуты, как освобождения: все человеческое, что еще оставалось в ней после первых лет учебы, мешало и ставило границы, держало, как прикованная к щиколотке гиря. Теперь она все яснее понимала, что провал на экзамене загнал ее обратно в человеческую оболочку, и это было так же невероятно, как если бы фарш в мясорубке потек в обратном направлении и превратился в цельный, жесткий кусок мяса.

Проходя мимо телефона-автомата, она замедлила шаг. Прямо-таки увидела воочию, как берет трубку и набирает знакомый с детства номер, а на том конце провода – шок и горе. И что сказать? «Мама, это я… Нет, авария была. Нет, я не вру. Это правда я, ты узнаешь мой голос?!»

Ни в коем случае. Только не сейчас. Потом Сашка обязательно что-нибудь придумает.

«Мой телефон остался прежним, – сказал Коженников. – Надо будет, позвони. Но постарайся не доводить до дисциплинарных взысканий. Договаривайся с педагогами».

По радио объявили, что посадка на борт до города Торпа заканчивается.

* * *

В самолете Сашка окончательно потеряла чувство реальности.

Прежде в Торпу ей всегда приходилось добираться на поезде, тот останавливался у маленького вокзала на одну или две минуты, всегда в четыре утра. А еще раньше были поездки на поезде с мамой, Сашка любила их – пока не встретила Фарита Коженникова… Самолеты ее мама терпеть не могла, Сашке доводилось летать всего-то несколько раз в жизни. Мамина нервозность на борту передавалась дочери – обе вслушивались в шум моторов, ловя признак неисправности, и всматривались в лица стюардесс, желая понять, не прячется ли тревога или даже паника за профессионально-доброжелательными личинами. А если по пути случалась турбулентность – Сашкина мама переживала паническую атаку и всякий раз потом клялась, что никогда в жизни больше не купит билет на самолет…

Теперь Сашка летела одна, впервые в жизни и впервые без страха падения. Если Фариту Коженникову было угодно отправить ее в этот рейс – самолет приземлится благополучно хоть на Марсе, хоть на обратной стороне Луны. Все, что Сашка успела пережить накануне, все, что ждало ее впереди, было суровее и жестче любой дурацкой турбулентности.

Она смотрела вниз, на лоскуты полей и завитушки рек, и не была уверена, что пейзаж не нарисован кем-то на внутренней поверхности ее глаз. Зима, лето, мама, без следа пропавшие люди и другие, возникшие из ниоткуда, – Сашка усилием воли согнала мысли в круг, как отару разбежавшихся овец, и заставила себя думать только о том, что видно, слышно и ощущается. Запах пассажирского салона, не противный, но и не очень приятный. Свет из круглого окна, очертание крыла с логотипом авиакомпании. Удобное кресло, кисловатый яблочный сок из пакета, пластиковая соломинка на языке…

– Уважаемые пассажиры, – послышался в динамиках голос стюардессы. – Командир корабля включил сигнал «пристегнуть ремни», это значит, через несколько минут мы войдем в зону турбулентности. Просьба всем занять свои места… мужчина, куда вы лезете?!

Коренастый мужичок в клетчатой ковбойке как раз поднялся из кресла, чтобы открыть багажное отделение у себя над головой.

– Займите места! Пристегните ремни! – взвизгнула стюардесса, а пассажир отозвался обиженно и невнятно, в том духе, что незачем на него кричать.

Сашка с интересом наблюдала за их перепалкой, когда самолет тряхнуло с такой силой, что пакет из-под сока, к счастью, к тому моменту почти пустой, вылетел из Сашкиной руки и скрылся под соседним креслом. Тряхнуло еще раз. Человек в ковбойке придержал валящиеся на голову чемоданы, да так и застыл в позе атланта, чье небо вот-вот упадет. Стюардесса ловко толкнула «ковбоя» в кресло, а сама вступила в бой с багажом, пытаясь защелкнуть замок…

Самолет затрясло непрерывно, как игрушку на резинке.

Немолодая женщина, сидевшая через проход от Сашки, начала вслух молиться. Мужчина в костюме с галстуком, ее сосед, так струсил, что заорал фальцетом, матерно веля ей замолчать. Где-то в начале салона завопил младенец. Через несколько секунд молились вслух уже все – кроме орущего ребенка, стюардессы, пытавшейся справиться с багажной полкой, и Сашки, которой все, творящееся вокруг, казалось игрою света на поверхности мыльного пузыря.

А потом пузырь лопнул. Сашка почувствовала вес своего тела, пропасть под сиденьем – километры пустоты. И здесь же, под крыльями, заполненные топливные баки. Куда, в какое пекло мог вот так отправить ее Фарит Коженников, в какой филиал Торпы за «работой над ошибками»?!

И она испугалась – до дрожи, до тошноты, до железного привкуса во рту, а самолет раскачивался, стюардесса ползла по проходу на четвереньках, ребенок захлебывался криком…

– Уважаемые пассажиры, – послышался голос в динамиках, – говорит командир экипажа Ярослав Григорьев. Мы находимся в зоне турбулентности, это совершенно нормально, безопасно и сейчас закончится. Пожалуйста, оставайтесь на местах и соблюдайте спокойствие!

Голос был ровный, глубокий, самую толику раздраженный, но в нем звучали особенные «родительские» нотки, достигающие подсознания: я рядом. Прекрати истерику. Ничего не случилось. Что ты как маленький.

Младенец первым услышал скрытый в обычных словах приказ и заткнулся, будто его выключили. Стюардесса, красная как рак, взгромоздилась на свое место и пристегнулась. Люди один за другим замолчали, кто-то даже пошутил, кто-то нервно засмеялся. Самолет в последний раз покачнулся и дальше заскользил, как по гладкой дороге, как по надежнейшей твердой тверди. Люди, которым сделалось весело от хороших новостей и стыдно за свой детский страх, принялись старательно делать вид, будто ничего не произошло, и только стюардесса потирала колено и злобно поглядывала на мужичка в ковбойке…

50 251,91 s`om
Yosh cheklamasi:
16+
Litresda chiqarilgan sana:
08 sentyabr 2021
Yozilgan sana:
2021
Hajm:
280 Sahifa 1 tasvir
ISBN:
978-5-04-156602-9
Mualliflik huquqi egasi:
Эксмо
Yuklab olish formati:
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 241 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,4, 539 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,6, 2133 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 575 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 448 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 4,8, 166 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,5, 796 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 462 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 351 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 262 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4, 3 ta baholash asosida
Audio
O'rtacha reyting 4,9, 16 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 241 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 18 ta baholash asosida
Audio
O'rtacha reyting 4,5, 44 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 448 ta baholash asosida
Audio
O'rtacha reyting 4,6, 143 ta baholash asosida