Kitobni o'qish: «Я не позволю», sahifa 3

Глава 9

Всю следующую неделю Давид не показывается мне на глаза. И это должно меня радовать. Ведь я так и хотела. Никогда больше его не видеть. Не соблазняться красивым видом широких плеч. Жесткой линией губ. Длинными пальцами, которые…

Похоже мое воздержание плохо на меня влияет. Но и заводить любовника только, чтобы укротить физиологию, не собираюсь. Ведь постель для меня никогда не была на первом месте. Будь оно так, я бы не ушла от Давида. Довольствовалась бы малым – ролью любовницы. Только не хочу. Или все, или ничего.

– Соколенко, что это за ужас опять? Что за цвета? Сразу видно – дизайн не твое.

Я вздрагиваю, а Наташа кидает сочувствующий взгляд. Но я все равно поднимаюсь и иду к начальнику.

Борис окидывает меня взглядом, от которого холодок ползет по спине. И хочется забиться под стол. Или убежать. Этот мужчина похоже в совершенстве владеет искусством моральной порки. Нашел самое слабое звено в офисе и теперь издевается. Ведь что может противопоставить начальнику обычный стажер. Я здесь на птичьих правах и могу вылететь в любую минуту.

– Подойди сюда, – зовет к своему столу, и я слушаюсь, – исправь здесь и здесь. Надеюсь, как это сделать, тебе объяснять не надо.

Я киваю головой и замечаю, как его взгляд съезжает в мое декольте. Да быть такого не может! Это длится всего одну секунду. А может вообще лишь мне мерещится. Я слишком много последнее время думаю об озабоченном бывшем начальнике. Но ведь не все такие как Давид. Не все будут тянуть своих сотрудников сразу в койку.

– Я все исправлю в кратчайшие сроки.

– Хорошо. Выполняй.

Он откидывается на стуле. А мне пятую точку так и печет, когда обратно к своему месту возвращаюсь. С другой стороны подумаешь – мужик пялится на твою задницу. Нет в этом ничего криминального. Законом не запрещено. И, вообще, ничего не значит. Не все спят и видят, как затащить любую юбку в постель.

– И, кстати, во второй половине дня у нас выезд к заказчикам. Так что успевайте закончить все свои работы в офисе, – предупреждает грозное начальство.

Мы с Наташей переглядываемся и утыкаемся в мониторы. Светлана продолжает пить чай. Но ей никаких замечаний никто не делает. И вот правда я не хочу думать о плохом. Не хочу делать выводы по одному внешнему виду девушки.

Неприлично короткая юбка, из-под которой даже видно кружево чулок. И блузка с очень глубоким декольте на объемной груди. Так что даже пуговки трещат от натуги. И явно размер побольше бы не помешал.

Но все это не мое дело. Поэтому я утыкаюсь в экран планшета и стараюсь создать чудо. Хочу показать этому невыносимому мужчине, на что действительно способна обычная самоучка. Может тогда он наконец отстанет от меня.

– Ну, и денек сегодня выдался, – вздыхает Наташа, опуская голову на мое плечо, когда мы наконец заканчиваем все дела за пределами офиса.

– Не говори, – я копаюсь в сумочке и достаю наконец телефон.

Борис так нас всех загонял, что даже времени проверить его не было. Смутная тревога гложет изнутри. А когда замечаю, что аппарат разрядился и выключен чертыхаюсь.

– Ты что? Случилось что-то? – подскакивает девушка.

– Да нет. Все хорошо. Просто телефон разрядился. А я и не знала. Может кто звонил.

– Сейчас в офис приедем, можешь на зарядку воткнуть. Я дам тебе провод. У нас вроде подходят.

Киваю. Но тревога не отступает. Мы добираемся на такси. Так как Борис и Светлана уехали на машине начальника. В офисе их не обнаруживается. Но думать сейчас о шашнях этих двух, последнее чего я хочу. Ставлю телефон на зарядку и тут же его активирую.

Буквально сразу раздается звонок. Отвечаю не раздумывая.

– Да, Анна Павловна. Что-то случилось с Аней?

– Ох, Олеся Тимофеевна, наконец-то я до вас дозвонилась. Девочку увезли в больницу. Очень быстро поднялась температура. А вы не брали трубку. Я побоялась оставлять ребенка под свою ответственность.

– Кто увез? Скорая? В какую больницу?

В голове ураган. Руки трястись начинают. Но я стараюсь не паниковать. Стараюсь не думать, как сильно испугалась моя маленькая дочь одна в неизвестном месте с незнакомыми людьми.

– Вы же понимаете, я сама не могла поехать. У меня тут еще дети. А ваша дочь так резко потеряла сознание.

Начинает оправдываться женщина. Но я ее обрываю. Все понимаю. Сейчас не до этого.

– Анна Павловна, кто и куда ее увез?

– По счастливой случайности Давид Сергеевич оказался рядом. Он вызвался сам сопровождать ребенка.

Отметаю вопрос: вы так просто отпустили мою дочь с совершенно посторонним человеком – как непродуктивный сейчас.

– Я пыталась дозвониться Борису, вашему начальнику. Но он не брал трубку.

Подозрение о том, что мужчина делал это намерено, тоже отметаю. Не настолько же он муд… Придурок в смысле.

– Адрес! Анна Павловна, в какую больницу увезли мою дочь.

Она диктует, а я тем временем пытаюсь объяснить Наташе на пальцах, куда и зачем ухожу. Но она, похоже, итак понимает.

– Иди. Иди, конечно. Я прикрою. Даже не волнуйся об этом.

Киваю с благодарностью и вылетаю наружу. До места добираюсь на такси в кратчайшие сроки. По дороге звоню Давиду. Сейчас не время для обид или выяснения отношений. Да и он, к счастью, больше не пытается залезть ко мне в душу. Не задает неловких вопросах. И вообще ведет себя нормально. По-деловому строго объясняет, что случилось. Даже выходит встретить меня. И провожает до нужной двери. Я бы долго плутала во всех этих хитросплетениях дорожек и корпусов.

Обстоятельства настолько бьют. Настолько вводят меня в шок. Что руку на своей талии, я пропускаю как само собой разумеющееся. Не обращаю внимание и на то, как близко прижимается ко мне Давид. Хотя тело, кажется, реагирует независимо от разума. И ему все очень даже нравится.

Но это все я отмечаю каким-то очень крохотным уголком сознания. Потому что все мысли сейчас заняты ребенком.

Давид отводит меня в палату, и я бросаюсь к дочери. Она уже в сознании. Но видно, что еще слаба. С капельницами, торчащими из руки. И глазами полными слез, которые при видя меня превращаются в бурный поток.

Прижимаю к себе и успокаиваю свою малышку. Ловлю на себе внимательный, задумчивый взгляд. Давид подпирает спиной дверь. Смотрит молча. Но так красноречиво, что мурашки по спине проползают. А в голове странные мысли. Так не смотрят на чужих, посторонних людей. Так смотрят…

Под наплывом чувств и эмоций губы сами размыкаются. И я уже готова признаться. Сказать, что Аня действительно его дочь. Сказать, как сильно я скучала. Сказать, как люблю его до сих пор. Признаться во всем. А потом будь что будет. Мозг в этот момент уходит на паузу. Оставляя сердце полновластным хозяином.

Но случайность спасает от роковой ошибки. Телефон, звонящий в его кармане, мое спасение. Давид достает аппарат. Мельком смотрит на экран. Морщится, едва заметно, и отвечает:

– Да, Милана. Слушаю. Что ты хотела?

А меня словно ледяной водой обливают. Милана – это ведь его жена. Столько лет прошло, но я помню это редкое имя и красивую девушку, что однажды встретила в клубе. В день моих рухнувших надежд.

Отворачиваюсь к дочке и больше на него не смотрю. Еще сильнее убеждаюсь в том, что все делаю правильно. Никакая мы не семья. Ведь у него есть другая. Настоящая. И он нам чужой.

Глава 10

Дочь наконец засыпает. А я выхожу наружу. Надо найти врача. Спросить, что это было. Почему мой ребенок потерял сознание. Спросить сколько мы должны за одноместную явно платную палату. И хватит ли у меня средств заплатить. Ведь до зарплаты еще далеко. Да и я пока всего лишь стажер. На скромный оклад, прописанный в договоре, много не разгуляешься.

Выхожу спиной. Тихонько прикрываю дверь и вздрагиваю. Тело упирается во что-то твердое. А вокруг уже разливается знакомый до боли аромат туалетной воды.

Хочется трусливо сбежать, но я решительно разворачиваюсь. Встречаюсь с пепельными глазами, выражение которых сейчас не читается. Но в то же время пробирает до дрожи.

Что он здесь делает? Почему еще не ушел? Я думала давно побежал к женушке. Не зря ведь она ему звонила. Злиться начинаю. Хотя не должна. Больше меня не должно волновать, где и с кем проводит свои ночи Давид.

– Что ты хотел? – надеюсь мой голос достаточно тверд.

А вот сердце предательски подводит. Никогда рядом с ним не могла оставаться спокойной. И холодная решимость в глазах Давида не самое сильное его оружие. Ведь стоило ему улыбнуться или позвать меня ласково, и все обиды отступали прочь. Оружие, которое он беспроигрышно использовал. Раньше.

– Хотел напомнить про твое обещание. Про тест для нашей дочери.

– Моей дочери, – на своем стою. Хотя его внезапная выходка и застигает врасплох. Заставляет сердце стучать как сумасшедшее. – Сколько раз тебе повторять? Аня не твой ребенок.

– Интересно, где же ее отец?

Одной рукой он упирается в стену. Блокирует мне выход стороны. Еще движение и я окажусь в окончательной ловушке. Словно загнанный после долгой охоты зверь.

– Ее отец нас бросил! Доволен?

– Наверное он полный дурак, раз оставил такую женщину. Я бы никогда тебя не бросил.

От его слов дыхание перехватывает. А свободная рука Давида так внезапно подле лица оказывается, что я отдернуться не успеваю. Но вместо того, чтобы прикоснуться, он подцепляет прядь моих волос.

– Тебе идет темный, – к своему лицу подносит, вдыхает. А я таращусь, как завороженная. Такой невинный жест, а меня словно раздели и к кровати уже подталкивают. И в голове тысяча и одно воспоминание как это было. – Но светлый мне нравился больше.

Сглатываю липкую слюну. Все идет не по плану. Не таким я представляла наш разговор. Признаюсь, я вообще его не планировала. Он ведь не показывался всю прошлую неделю мне на глаза. И я уже понадеялась, будто легко отделалась. Но разве с этим мужчиной хоть раз было легко? Он мне в наказание послан. Не иначе. Только вот за какие грехи?

– Давид! Пусти меня! Тебя жена ждет!

– Никто меня не ждет. Так что постой спокойно, О-ле-ся. А то хуже будет.

Его слова действуют прямо противоположно. Делаю резкий рывок, но меня лишь сильнее к стене припечатывают.

– Я же просил, – и в глубине его глаз уже разгорается пламя. Такое знакомое. Такое… мое. Раньше мы в нем вместе сгорали. – Неужели так сложно хоть раз меня послушаться? Все наши беды, Олеся, из-за твоего непослушания.

Ответить, что нет никаких «нас», не успеваю. Горячие губы накрывают мои. Поцелуй, как взрыв из прошлого. Оглушает. Еще секунду назад я готова была бороться не на жизнь, а насмерть. Сейчас не могу даже пальцем пошевелить. Не то что оттолкнуть.

Воспоминания обрушиваются на меня огромной красочной лавиной. Пылившиеся до этого в самой дальней кладовки подсознания, теперь они обрели свободу. Вырвались из пыльного плена. И загнать их обратно вряд ли получится.

До поцелуя еще были шансы. Я могла просто туда не заглядывать. Как делала все эти годы. Обходить запретную дверь стороной. Но теперь все замки сорваны. Давид их сорвал, прорвавшись бешеным ураганом сквозь плотную защиту моих губ. Подчиняя их почти силой. Подчиняя почти силой меня.

Прихожу в себя не знаю через какое время. Может прошли секунды, а может мы уже минут пять нагло целуемся прямо в коридоре детского отделения больницы. Но главное, что прихожу. Главное, что мозг наконец включается. Хоть и с опозданием.

Толкаюсь в крепкую мужскую грудь. Кажется, будто за эти годы она стала еще шире. Еще накаченнее. Но и не удивительно. Давид всегда рассказывал, что к спорту в их семье особое отношение. А его младший брат даже многократный призер каких-то там соревнований по борьбе. Но подробно я никогда не интересовалась.

Семья Сулеймановых меня раньше не волновала. Их престиж, богатство не трогало мою неискушенную душу. Я всегда свято верила, что мы с Давидом просто поженимся и просто будем счастливы вместе. Независимо от его родственников. Его работы и других обстоятельств.

Я ошиблась.

– Давид! Перестань!

Поднимаю руку и залепляю ему пощечину. Она получается звонкой. А на щеке остается характерный красный след. Но я готова ударить и снова. Если он попробует опять меня поцеловать. Если только попробует ко мне прикоснуться. Если только…

Но Давид словно понимает мою решимость. Делает шаг назад. А на лице опять каменная маска. И только глаза еще дурные. Блестят как звезды в темноте. И так сложно удержаться. Так сложно не скользнуть взглядом по твердым на вид губам. Губам, которые еще недавно так страстно и жадно меня целовали.

– Тест-Днк, Олеся, – бросает, уже уходя, – я жду. Мне нужно знать, чей это ребенок.

– Не твой! – кричу ему вслед.

Но он никак не реагирует. Скрывается за поворотом. А я остаюсь одна. Ежусь от внезапного холода в теплом коридоре больницы. Обнимаю себя за плечи и иду искать доктора. Выясняю, что за палату уже внесли деньги. И понятно кто. Даже спрашивать не надо.

Хочется снять остатки налички со своего счета и швырнуть пачку прямо в лицо Давида. А еще безумно хочется стереть с губ его поцелуй. Но больше всего хочется понять, зачем он так поступил. Зачем, черт возьми, меня поцеловал?!

Глава 11

Ночь провожу в больнице. Благо врач, седой мужчина в годах, разрешает. И даже слишком быстро соглашается пойти на уступки. А мне уже и здесь начинает мерещиться невидимая рука Давида. Похоже я схожу с ума. Мир не без добрых людей. И персонал больницы просто вошел в мое положение. Такое бывает. Не все продаются исключительно за деньги и связи.

Утром долго расспрашиваю врача. Но он лишь улыбается. Отмахивается от всех моих тревог. Говорит, что с маленькими детьми такое случается. Скачок температуры и вуаля. Потеря сознания еще не самое страшное. Ведь могли начаться судороги. Уверяет, что никаких последствий для организма ребенка не будет. И что мы вовремя привезли дочь сюда. В больницу.

– Кто это «мы»? – не могу удержаться от вопроса.

– Вы и отец ребенка.

Даже дар речи на секунду теряю. Откуда у мужчины такие мысли. Неужели Давид… Сердце бешено пускается вскачь. Но даже себе я боюсь признаться, как греет мысль, что Давид готов вот так принять моего ребенка. Только не стоит обольщаться. Ребенка может и готов, но не меня. Да я и сама не согласна. Ведь не согласна же?

– Произошло ошибка. Давид не отец моей дочери.

– Да? – удивляется врач, – а так и не скажешь. Семейное сходство на лицо.

Густо краснею. И так же стремительно бледнею. Если даже этому постороннему человеку так показалось. То, что же… Ладно. Не буду паниковать заранее. Со стороны оно всегда виднее. А сам Давид, возможно, и не обратил на такие мелочи внимание. Подумаешь глаза и ямочка. У миллиона детей это есть. Тоже мне родимое пятно на попе. Мы не в индийском кино.

– Вы ошиблись, – бормочу и поскорее сбегаю.

Возвращаюсь в палату к дочке. Да что ж так не складывается то последнее время? А все Давид виноват. Не встреться мы вновь. Не увидь он ребенка. И, главное, преспокойно жил без нас все это время. Горькая обида опять затапливает душу. Я так надеялась, что все уже отболело о нем. Но, похоже, мои мучения только начинаются. Ведь своим поцелуем он разбередил едва затянувшуюся рану.

Надо скорее сделать тест-Днк, который конечно же будет отрицательный. Уж я постараюсь. Прочитала в интернете. И даже срок за мошенничество не пугает. Пускай сначала докажут, что не они сами в лаборатории перепутали образцы.

Долго прощаюсь с моей зайкой в палате. Очень не хочется уходить. Но надо. Работа не ждет. А здесь за ней и присмотрят и накормят. На выходе заруливаю на пост дежурной медсестры. Узнаю номер, по которому позвонить можно. Не собираюсь, конечно, каждые пять минут названивать. Но просто самой так будет спокойнее. Заодно свои контакты оставляю.

Выхожу в зябкое солнечное утро. Ежусь на прохладном ветру. Денег на такси нет. Их вообще скоро не будет. Еще одна болезнь и можно брать кредит. Закрываю глаза и поднимаю лицо к небу.

Как же я устала. Устала бороться. Выживать. Выцарапывать кусочек за кусочком этой жизни. Не только для себя, но и для маленькой крохи, полностью от меня зависящей. Как тут не опустить руки. Желание, которое приходит так часто. И лишь маленькая ладошка в моей продолжает держать на плаву.

Делаю шаг вперед, и нога подгибается, напоровшись на камень. Вскрикиваю и зависаю в воздухе. Хотя должна была поздороваться с холодной бетонной плиткой.

– Вот ведь бестолочь, – голос рядом заставляет вздрогнуть, – под ноги смотреть не учили?

Давид тянет меня на себя. И я буквально заваливаюсь. Остаток сил, как по щелчку, тело покидает. А он, окинув меня укоризненным взглядом, подхватывает на руки.

Визжу еще сильнее, чем при неудавшемся падении.

– Пусти! Поставь меня немедленно! Жену свою на руках носить будешь!

Его близость волнует. До сих пор. И я злюсь еще и на это. Я не хочу его вмешательства в мою жизнь. Не хочу, чтобы он носил меня на руках. Даже если ногу внезапно сломаю. Не хочу чувствовать его рядом.

– Я смотрю моя жена тебя очень волнует. Но не переживай. О ней есть кому позаботиться.

Смысл доходит не сразу. А он пользуется моим замешательством. Пересекает двор больничного городка и направляется к парковке. Сгружает в машину. Пристегивает ремнем, и только тогда я отмираю. А Давид уже заводит мотор. И я не успеваю выскочить, как машина стартует с места.

– Куда ты меня везешь? – лихорадочно по сторонам оглядываюсь.

– К тебе домой.

– Разве ты знаешь, где я живу?

Удивленно поворачиваю к нему голову.

– Узнать это не составило труда. Ты ведь устроилась в фирму моей сестры.

Спокоен и самоуверен, как всегда. Именно это мне в нем и нравилось. Давид всегда знал, чего хочет, и шел к намеченной цели несмотря ни на что. Его фирма поглощала компании. Заключала выгодные контракты. Избегала мошеннических схем. И все это не простое совпадение. Все это благодаря человеку, который всем управлял. Благодаря ему. Он сила. Уверенность. Он моя погибель.

«Как за каменной стеной». Вновь проносится в голове обрывок давнишней мечты. Давид был бы для меня идеальным любимым, любовником, мужем. Он человек, о котором такая как я может только мечтать. Смотреть издалека. Но ни в коем случае не трогать.

Ведь одно прикосновение и ты становишься рабом болезни под названием «Давид». Вот я и не буду его трогать. А он не должен трогать меня. Только так я смогу сберечь свой хрупкий мир. Только так смогу уберечь свое сердце, которое один раз уже предали.

Теперь Давид для меня никто! И я не должна краснеть, бледнеть и мямлить в его обществе. Ведь я больше не влюбленная в него дурочка.

– То есть ты рылся в документах, в которые посторонним нельзя совать свой нос.

– А я не посторонний. Я ее брат. Старший.

– Это конечно многое объясняет, – хмыкаю и отворачиваюсь.

Утыкаюсь взглядом в серый немытый город. Интересно, что Давид здесь забыл? Сюда я приехала еще беременной. Сбежала от прошлого. И точно никак не думала увидеть его вновь. Наша страна такая огромная. Но оказывается мир очень тесен. Еще и к его сестре на работу умудрилась устроиться.

Но тут нет моей вины. Я следовала логике. «Северная Звезда» – относительно молодая фирма. Поэтому шанс попасть в нее гораздо больше, чем в компании с уже сложившейся репутацией. В них без связей и соваться не стоит. Тем более человеку без соответствующего образования. Ведь работать снова секретарем я не хочу. А дизайн…

– О-ле-ся… – вздрагиваю. Завораживающий голос так близко. Стоит голову повернуть и, наверно, уткнусь прямо в его губы, – мы уже приехали. О чем ты задумалась?

Машина действительно стоит. А я замираю, вжавшись в спинку сидения. Не желая поворачивать головы. Не желая встречаться с холодным блеском стальных, как кинжалы, глаз. Взгляд которых проникает прямо в сердце. А оно, как я заметила, совершенно не излечилось. Как и тело, которое все еще помнит прикосновения сильных рук.

Глава 12

– Спасибо, что подвез. Но больше так не делай, – произношу на одном дыхании.

Дверь дергаю. Но она закрыта. Вот ведь черт!

– Давид, открой! А то я на работу опоздаю.

– Я тебя отвезу.

Он все еще близко. Настолько, что волоски колышутся от его дыхания. Горячего. С ума сводящего. А в голове уже все те ночи, что мы когда-то делили на двоих. И ведь я была счастлива. И разве я не хотела бы вернуть все назад? Вернуть его назад.

Мысленно отвешиваю себе пощечину.

– А как смотрит твоя жена на то, что подвозишь в своей машине посторонних девушек? – вопрос задаю скорее для себя.

Чтобы сбросить губительный дурман, уже заволакивающий сознание. Вспомнить, наконец, что рядом со мной не мужчина из моих грез. Из моего прошлого. Рядом со мной предатель.

– Моей жене на это плевать.

Стараюсь не вестись на его равнодушие. Наверняка напускное. Стал бы он жить с женщиной столько лет. Делать ей ребенка. Если ничего к ней не испытывает.

– Какие у вас высокие отношения, – язвлю и снова дверцу дергаю. – Открой! Я правда не хочу на работу опаздывать.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не выпалить, как важна для меня эта работа. Как важны для меня сейчас деньги. Я не собираюсь жаловаться ему на жизнь. Если бы хотела, давно бы стребовала алименты. Но все чего я сейчас хочу, это больше никогда с ним не встречаться.

– Олеся, я сказал, что подвезу. И у тебя есть выбор. Сходить и быстро переодеться. Не собираешься же ты ехать на работу в таком виде? Или… я могу переодеть тебя прямо здесь.

На секунду забываю, как дышать. Но блокировка с двери снимается. Мне и правда дают выбор. Только вот не тот, который я хочу.

– Во что ты меня тут переодевать собираешься?

– Я могу одолжить свои вещи. Привык таскать сменную пару. Жизнь в командировках. Не знаешь, где окажешься завтра.

– Так редко бываешь дома? – срывается с губ.

Зачем спросила? Не хочу ничего знать о его семейной жизни. Его жизнь мне больше не интересна.

– С тех пор как ты меня бросила, я потерял свой дом.

Чувствую, как его горячее дыхание обжигает затылок. А сердце уже напуганный зайчик, что несется, не разбирая дороги. Вот-вот и угодит прямо в колючий кустарник. С острыми шипами. Такими, что прокалывают насквозь.

– Не шути так, пожалуйста…

Ком к горлу подступает. Я не хочу больше впускать его в свою жизнь. Не хочу, чтобы этот безжалостный мужчина снова играл с моим сердцем. Не хочу…

– Никогда не шутил с тобой, Олеся…

Вываливаюсь из машины быстрее, чем он руку успевает протянуть. Быстрее, чем он успевает что-то сделать. Быстрее, чем сдамся и поддамся его искушению. Ведь поддаваться нельзя. Бегу к подъезду, не оглядываясь. Словно за мной несется стая озверелых собак готовых порвать на месте.

Прихожу в себя только в темном подъезде за толстой железной дверью. Здесь нет окон, а лампочка похоже опять перегорела. Про соседей вовсе молчу. Райончик тот еще. Зато жилье недорогое. Главное не ходить поздно по вечерам. Все остальное терпимо.

Поднимаюсь к себе на третий. Прохожу в пустую квартиру, больше напоминающую шкаф. Стараюсь не смотреть на игрушки, разбросанные повсюду. Не думать, как там моя малышка в больнице. Иначе совсем изведусь.

Быстро сбрасываю вещи. Достаю из шкафа чистое. Зачем-то останавливаюсь на белье. Рука тянется к кружевному комплекту. Единственному в моем гардеробе. Но я выбираю обычное серое спортивное.

Перед кем собралась наряжаться? Забыла, что он сделал несколько лет назад? Забыла, что он женат на другой? Что ждет ребенка? Неужели один поцелуй. Ничего не значащий поцелуй. Стер всю ту боль и обиду, что копились годами? Неужели я способна пасть так низко?

Хочется дать себе реальную затрещину. Чтобы мозги наконец на место встали. Чтобы голову рядом с Давидом больше не сносило? И сердце не трепетало в груди загнанной птичкой при одном только взгляде в стальную бездну раскосых глаз. Чтобы…

Подрываюсь с места, взглянув на часы. Делаю несколько глубоких вдохов свежего прохладного воздуха, перед тем как снова нырнуть в теплое нутро машины. Но все попытки бессмысленны. Сразу проваливаюсь в такой знакомый до боли аромат.

Ну, почему он не сменил туалетную воду? Хочется застонать от бессилия? Ведь этот аромат пробуждает все те воспоминания, что хочется забыть. От которых хочется бежать не оглядываясь. А они обрушиваются волной.

– Пристегнись.

Давид на меня больше не смотрит. Молча ждет пока я выполню его команду. Заводит мотор. Легко выруливает со двора. Он всегда был прекрасным водителем. Внимательным. Осторожным. Рядом с ним я никогда не боялась даже нестись по трассе, когда однажды мы сбежали на выходные в небольшой домик загородом.

Мысли опять не туда уходят. Приходится их тормозить. А еще не смотреть на крепкие мужские пальцы, сжимающие кожаную оплетку руля. Когда-то они с такой же легкостью сжимали мое тело.

– Ты покраснела? Плохо себя чувствуешь?

Как разглядел? Ведь на меня совсем не смотрит.

– Как я могу себя чувствовать, если моя дочь в больнице?

Тут же жалею, что о ребенке сболтнула. Выражение лица Давида снова не читается. И только крепкие мужские пальцы еще сильнее вжимаются в оплетку. Буквально продавливают ее. До белых костяшек. Невероятно страшно. Невозможно завораживающе. Глаз не могу оторвать.

А в меня уже летит новый вопрос. Да так быстро, что никакой защиты выставить не успеваю. Давид всегда умел захватывать врасплох. Такой тактике он и в бизнесе придерживается. Заставать противника врасплох.

– Как на работе дела? – спрашивает будничным тоном.

И мне хочется ответить глупой шуточкой. «Пока не родила». Но я-то уже.

– Ты можешь просто со мной не разговаривать?

– С чего бы?

– Потому что я так хочу? Этого достаточно?

– Нет.

– Отлично!

К стеклу отворачиваюсь. Но он не унимается. Какое ему вообще дело? Чего прицепился?

– У тебя какие-то проблемы на работе?

Хочется ответить «да». Крикнуть что начальник дурак! Такой же, как и он! Любящий тащить в свою постель сотрудниц. Но я молчать продолжаю. А он бесится. Мое молчание всегда так на Давида действовала. Но раньше я думала, что он меня любит. А теперь понимаю, что просто терпеть не может оставаться в дураках.

– Тебя кто-то там обижает?

Бинго! Ну, как это у него получается? Всегда попадать в цель. Будь то мое сердце или мои проблемы на работе. Он экстрасенс что ли?

– Меня обижал только ты. Но теперь это в прошлом. Еще раз спасибо, что подвез! И пока!

Благо машина уже тормозит. Выскакиваю, хотя мотор еще гудит. Но он успевает ухватить за запястье. Согреть мою озябшую ладошку своей горячей рукой. У меня всегда руки мерзли. А у него они, как печка. И даже это по глупости я расценивала как знак. Как нелепость, будто мы созданы друг для друга. Наивная дура!

– Хочешь сказать, что и я теперь в прошлом? – в глаза заглядывает.

И мне от его взгляда больно невыносимо. В груди прямо жжет. Вот зачем он появился? Зачем снова пришел? Но я все равно набираюсь храбрости и выдыхаю:

– Конечно! Ты мое прошлое, Давид. Я все забыла.

– А целовалась со мной по старой памяти? Какая же ты врушка, Олеся.

Он тянет внутрь. Опять в салон затащить хочет? И даже страшно подумать, что он там со мной сделает. И что я ему позволю.