Kitobni o'qish: «Василиса Предерзкая»

Пролог

Я прислушалась к громоподобному храпу, вылетавшему из черного зева пещеры. Решительно подняла с земли оружие: в левую руку – щит, в правую – боевой молот. Тяжело, но что поделать.

– Приготовились, – громко скомандовала я, и маленькая атаманша подняла над головой палку, чтобы дать отмашку остальным.

– Три. Два. Один. Начали!

Наш маленький, но бойкий оркестр из пяти человек взялся за дело. Громыхали кастрюли, надрывался старенький охотничий рожок, трещотки крутились над головами – дети добросовестно отрабатывала обещанные им пять медяков.

«БО-ОМ!» – раскатисто пел импровизированный гонг в моих руках.

Первыми на издаваемые звуки отреагировала стая ворон. Птицы с шумом снялись с насиженных веток и предпочли перебраться в более тихое местечко.

Мы еще немного поднажали, и усиленная моим заклинанием звуковая масса мощным потоком хлынула в темный провал, где мрачно восторжествовала. Эхо тоже не осталось в стороне, умножив шум.

Раскатистый храп оборвался. Послышались сонная возня и скрип кровати, сигнализирующие о том, что «страхолюдина» соизволила проснуться.

– Ну наконец-то, – мрачно возрадовалась я, опустила щит с боевым топором на землю и повернулась к группе поддержки:

– Монеты на пеньке. А теперь тикайте отсюда, у меня важный разговор намечается.

– Хорошо, тетя ведьма, – сказала перемазанная черникой атаманша, и вся банда бесшумно затерялась в высоких кустах, окружавших подход к пещере.

Прочистив горло, я громко потребовала:

– Горыныч, выходи!

Из пещеры донеслось недовольно-удивленное «ЧЕГОСЬ?!», а следом загремело, грохнуло и понеслось к выходу. Земля мелко дрожала под моими ногами, от рева закладывало уши, а воздух ощутимо нагрелся и стал тяжелее.

Из темноты показались три чешуйчатые головы: синяя, зеленая и желтая. Затем я разглядела мощную грудную клетку дракона и две здоровенные передние лапы. Последним, что удалось увидеть, были сложенные крылья и гребенчатый хвост.

– Давненько я рыцарями не закусывал! – проорала первая голова.

– Ну? Где тот смертник? – возмутилась вторая.

– Братцы, так это ж баба! – заметила меня третья.

– Я не баба, – поправила я. – А ваш будущий партнер.

Крайние головы дракона повернулись к средней и долго, вкрадчиво шушукались, после чего первая выразительно сплюнула и проворчала:

– Поначитаются книжек всяких срамных про любовь девственницы и дракона, а потом к почетным пенсионерам пристают.

– Извиняй, красна девица… – поспешила сгладить резкое высказывание вторая из голов. – Но ты не думай, дело не в тебе. Мы просто не подходим друг другу. Виды разные.

– И в человеков мы превращаться не могем, это все сказочников байки, – на всякий случай уточнила третья.

Я не сразу поняла, в чем меня пытаются обвинить, а как поняла, так едва от возмущения не задохнулась.

– Да я про деловые отношения! Хочу вашим партнером по бизнесу стать.

– А-а-а… – понимающе протянули головы, после чего желтая глянула эдак сочувственно и ласково уточнила:

– Ты блаженная, да?

Вместо оправданий я молча вынула из-за пазухи помятый конверт от учителя и передала дракону. Тот бережно принял когтистыми пальцами послание, суетливо распечатал, затем спохватился и сбегал в пещеру за очками, которые поспешно водрузил на нос синей головы.

– Так-так-так… И что тут у нас? – пробормотала она, раскрывая сложенный вчетверо лист. – «Горыныч, друг мой, посылаю к тебе свою ученицу. Девушка она талантливая, умная и, что самое важное, нуждающаяся в срочном улучшении своего материального положения. Надеюсь, что вы окажетесь полезны друг другу. Твой друг, П. Оселкович».

– Пашка-Пашка, – прослезилась желтая голова, прижимая к груди кончик хвоста.

– Сколько лет, сколько зим, сколько подвигов, – вздохнула зеленая.

– А… где? – растерялась синяя, приподнимая очки и оглядываясь в поисках меня.

Пока дракон читал, «нуждающаяся в срочном улучшении своего материального положения» успела обойти его внушительное туловище, полюбоваться сине-желто-зеленым окрасом шкуры и незаметно ковырнуть ногтем ближайшую чешуйку. Разочарованно скривилась, когда та не поддалась, и бойко протопала к самому входу, где и принялась деловито измерять ширину кусочком прихваченной из деревни бечевки.

– Эй, девица, – позвала одна из голов Горыныча, – а звать-то тя как?

– Василиса, – ответила я, записывая в блокнотик размеры и уже прикидывая внешний вид будущей вывески.

По всему выходило, что вывеска получится большая, яркая, возможно, даже с магической подсветкой. Мимо такой вряд ли пройдешь, даже если захочешь. Но дракон никак не мог проникнуться важностью момента и продолжал допытываться.

– Это из которых Василис? – уточнила одна из голов.

– Из Премудрых? – развернулась другая.

– Али из Прекрасных? – сверкнула любопытными глазами третья.

– Из Предерзких, – не стала утаивать я, достала из кармана мел и с видом дотошного инспектора осмотрела место для возможного заработка. – Вход идеально соответствует атмосфере, поэтому место, где будем продавать билеты, надо вынести вот сюда, так сказать, на подступы к логову.

На стене появился меловой набросок небольшой будочки для кассира.

– Здесь поставим столик для автографов… – И снова уверенный взмах мелком, несколько широких шагов внутрь. – Тут сделаем начало экскурсии в сокровищницу…

И если раньше дракон Горыныч просто стоял и удивленно смотрел на творящееся перед ним самоуправство, не в силах сделать хоть что-то с неугомонной мной, то на последней фразе его аж перекосило.

– В сокровищницу?! – заорали головы и бросились следом за мной в пещеру.

– Эй, красна девица! Стой! – рычала первая.

– Не тронь мою коллекцию! – переживала вторая.

– Да чего ж это делается?! – возмущалась третья.

А красна девица уже зажгла крохотный огонек у себя над головой и по-хозяйски осматривала место жительства исполинского ящера.

Но давайте же обо всем по порядку.

И начать предлагаю с той ночи, когда я караулила покойницу…

Остановка первая
Боровичи

В свои гордые двадцать один я была девицей хоть куда.

Высокая рыжеволосая да к тому же без пяти минут выпускница Древотяпской магической школы, а это о-го-го как почетно!

К слову, последний факт отваживал от меня легкомысленных парней лучше, чем угроза нажаловаться старшим братьям, давая возможность спокойно постигать магическую науку.

В начале этой весны я вместе с другими учениками на целый месяц уехала из школы, где провела много лет и спалила не один класс, чтобы проведать родных и подготовиться к выпускному экзамену.

Месяц пролетел быстро. Вот только вчера родители встречали меня на крыльце дома, а уже сегодня машут вслед и провожают в обратную дорогу.

Мне требовалось приехать в Древотяпск хотя бы за пару дней до начала выпускного экзамена, а тут очень вовремя подвернулся обоз из трех телег, что ехал в ту же сторону. За символическую плату в один серебряный меня согласились подвезти до города. Вот только никто не предупредил, что ехать я буду в шумной компании таких же страждущих добраться до колыбели человечества, попутно тормозя практически в каждой более-менее крупной деревне.

Боровичи оказались пятой остановкой на пути следования, но в отличие от других мест здесь ко мне, скучающей над тарелкой с ужином, подсел аж сам староста.

И пришел он не один, а, как водится, с непристойным предложением. Да-да, прямо так и сказал, мол, не желаете ли вы провести незабываемую ночь (очень многозначительная пауза) возле гроба покойницы.

– Боитесь, что сбежит? – мрачно пошутила я, но вместо вежливой улыбки мужчина энергично затряс головой.

– Очень боимся, госпожа ведьма!

Я выронила ложку из ослабевших пальцев.

Посчитав это дурным предзнаменованием, староста торопливо осенил себя знаком Триединого, а после для надежности скрутил из пальцев фигу и показал ту всем четырем углам корчмы, где я имела неосторожность ужинать.

Движение оказалось до того заразным, что сперва его повторили все местные, заглянувшие перекусить, а потом – и мои спутники.

Староста пододвинул стул ближе и начал самозабвенно жаловаться:

– Вы ж нас поймите, госпожа ведьма. Ширха и при жизни была бабой мерзкой. Поговаривали даже, что она самому Соловью-разбойнику теткой приходится. Не знаю уж, как там на самом деле, но двух мужиков своих Ширха в могилу свела. Сына, единственную кровинушку, из дома выгнала. Внуков и тех знать не захотела. А как своих родственников в деревне не осталось, так взялась эта вредная баба за нас. Никакого спасу от нее не было! К счастью, померла.

Забывшийся староста схватил со стола мою кружку с квасом и сделал два глотка, ополовинив содержимое чаши.

– Мы уж думали все, отмучались, – продолжил он, вытирая мокрые губы рукавом. – Могилку для нее подготовили, в общий дом отнесли, все честь по чести, а тут приезжает свояк с новостью, что в соседних Кузнецах покойники повадились вставать из могил. Так и поняли: вот она беда! Пришла, откуда не ждали.

Староста осенил себя еще одним оберегающим знаком, показал всем углам внушительную фигу и допил квас, а я в задумчивости побарабанила пальцами по столешнице.

Про Кузнецы свояк старосте не соврал. Пару недель назад там действительно с кладбища мертвяки полезли. Людей не тронули, только всех собак съели, а уж дальше и маги из школы подоспели, упокоили кого надо, а впечатлительным деревенским сделали внушение.

Позже выяснилось, что проблема была в артефакте, который селяне по незнанию закопали вместе с телом одного из усопших, а тот возьми да и дай мощный выплеск силы (понятное дело, артефакт, а не покойник). Он-то и поднял мертвецов из уютных могилок.

Повториться такое здесь, в Боровичах, никак не могло, но староста так настойчиво уговаривал и так искренне переживал, что проще было согласиться, чем объяснить причину отказа.

– Хорошо, – сказала я, поднимаясь. – Ведите к покойнице, посмотрю, что там с ней случилось.

Тело Ширхи по старой традиции обмыли, нарядили в пестрое платье, а гроб отнесли в общий дом, где с ней могли попрощаться все желающие.

К слову, кроме меня желающих во всех Боровичах не сыскалось. Даже староста предпочел остаться у входа и не подходить к злой бабе близко.

Я подобным трепетом перед Ширхой не страдала, поэтому обошла по кругу стол, на котором возвышался гроб. Заодно проверила магический фон – все в пределах нормы. Безбоязненно дотронулась до лба покойницы, осмотрела шею и запястья на наличие укусов нежити, убедилась, что вредная баба отправилась на тот свет самостоятельно, а не при поддержке кого-то из местных, и развернулась к старосте.

– Можете не переживать. Она мертва. Окончательно и бесповоротно.

Но даже это старосту не убедило.

Он сложил перед собой руки, глянул просительно и самым натуральным образом взмолился к моей совести:

– Госпожа ведьма, Триединым вас заклинаю! Вы уж покараульте одну ноченьку, будьте так добры, уберегите нас, простых смертных, от зла притаившегося… – И совсем иным голосом: – А ежели эта вомпырюга воскреснуть изволит, то вы уж ее тогда хрясь! Хрясь по темечку! Вот вам и ухват потяжелее. Кузнец еще утром принес.

Я с сомнением покосилась на внушительных размеров ухват, прислоненный к бревенчатой стене общего дома. Таким я «хрясь по темечку» покойнице не организую. Я такой и двумя руками-то не подниму!

– Выручайте, госпожа ведьма, вы уж войдите в наше положение, не оставьте люд добрый, – заискивающим голоском сказал староста и выразительно похлопал по карману, в котором призывно звякнули монеты. – А уж мы-то в долгу не останемся. Скинемся всем честным народом и честь по чести отплатим за помощь вашу магхическую.

«Магхическая помощь» селянам не требовалась. Я слабо верила в способности злой бабки мстить с того света и уже хотела было отказаться, но вспомнила о предстоящем экзамене.

Оставалась пара дней до самого главного экзамена в моей ученической карьере, и если теорию можно повторять прямо в пути, то с практической частью были очевидные сложности.

Дома я отработала все заклинания, что были в билетах, но паника требовала повторить их вместе с теорией. Однако на постоялых дворах магические всполохи, вырывающиеся из-за шторок и из тонкой щелочки под дверью, не приветствовались как хозяевами, так и другими постояльцами. А тут еще и эти остановки, удлиняющие путь!

– Подежурить, значит… – задумчиво протянула я, уже присматривая место возле печки, потом подозрительно покосилась на покойницу, на не менее бледного старосту и уверенно кивнула. – Хорошо. Я подежурю.

Староста просиял как поднявшееся из-за горизонта солнышко.

Я перенесла свои вещи с постоялого двора, заодно прихватив связку свечей для защитного круга и пару бутербродов для восполнения резерва. Староста проконтролировал, чтобы я заперла на засов дверь в общий дом, пообещал прийти с первыми петухами и умчался радовать селян внезапным «налогом на ведьму», который в будущем должен был стать моим гонораром.

Оставшись одна, я обошла дом и еще раз убедилась в собственной безопасности, а после выложила из свечей круг, запирающий магию, села внутрь и открыла конспекты.

– Так… И что тут у нас? Билет первый. Упокоение душ…

Зря боровичане в лице старосты наговаривали на бабку.

Ширха мирно лежала в гробу, позволив мне самозабвенно готовиться к экзамену, штудируя конспекты и отрабатывая комбинации. Я бы даже сказала, что в ее компании провела идеальную ночь, если бы не наступившее следом утро.

***

Утро подкралось незаметно. Солнце попыталось пробиться сквозь плотные шторы и дотянуться до меня, сидевшей на полу в центре догорающего свечного круга, но не преуспело.

Зато преуспел местный крылатый будильник.

– Кукаре… – язвительно пропел петух на все Боровичи.

– Тяв-тяв-тяв! – внезапно всполошились деревенские собаки.

– Ме! – требовательно вклинилась в этот хор голосов какая-то отчаянная коза.

Я отвлеклась на шум живности, сбилась, накосячила с заклинанием и в ужасе уставилась на плоды рук своих.

Для тех, кто никогда не видел магических заклинаний в действии, сразу поясню: это только у старших рас заклинания в виде вспышек, всполохов и молний. Для человеческих же магов все, что выше второй ступени сложности, обретает форму. Чаще всего животных, птиц, растений и геометрических фигур, но вот это прям очень редко.

Например, громкоговоритель имел вид черной бабочки, которую сажали на шею. Поисковое заклинание – форму маленькой юркой змейки, а стандартная магическая атака принимала облик хищной кошки.

И если маг сбивался в процессе, то вместо милой зверушки получалась кривая, косая и крайне недовольная ситуацией химера. Вот как сейчас.

– Да уж… Жизнь тебя не пощадила, – сказала я висящей в воздухе чудо-юде и сверилась с конспектом, разложенным на коленях.

Конспект утверждал, что в результате должен получиться шустрый маленький мышонок, который побежит выманивать домового. Реальность же моргала разноцветными глазами, дергала лягушачьими лапами и демонстрировала неприличный жест рукой, росшей прямо из мохнатой спины существа.

Я поскорее щелкнула пальцами левой руки, развеивая получившегося монстрика, с тоской глянула на догорающий свечной круг, в котором провела эту ночь. Посмотрела на покойницу, чинно сложившую руки на груди, на список билетов для экзамена и чиркнула карандашом возле тринадцатого.

За окнами вновь взвыли псы, а следом дверь в дом содрогнулась под ударами пудовых кулачищ.

– Госпожа ведьма-а-а-а-а… – встревоженным приведением провыл в замочную скважину староста. – Вы тамо того? – многозначительная пауза. – Или не того?

Я попыталась встать и заверить перепуганного мужичка в своем полном здравии и примерном поведении покойницы, которую сторожила, но почувствовала острую боль в затекших ногах и вскрикнула.

– А-А-А!!! – испуганно взревели за дверью десятком голосов.

– Дверь! – заорали зычным басом. – Заколачивай дверь, пока эта тварь на свободу не выбралась.

– А я говорила! Я говорила! – торжествовал визгливый женский голосок.

– Тащите масло и факелы. Сожжем эту мракобеску, и делов, – влезла с инициативой какая-то бабка.

– Так тамо ж ведьма, – напомнил староста.

– И шо? – ничуть не расстроилась бабка и уверенно припечатала: – Ведьмы не горят.

Мне крайне не хотелось разочаровывать бойкую старушку. Тем более что я была простой выпускницей магической школы, а не пожароустойчивой ведьмой из ее фантазий, поэтому с трудом разогнула одеревеневшие за ночь конечности и поспешно выкрикнула:

– Стойте! Все в порядке. Я иду!

Толпа притихла и, судя по сосредоточенному сопению, приникла к немногочисленным щелям, стараясь, если не увидеть, то хотя бы по звуку догадаться, что происходит внутри.

Я поднялась на ноги. Прихрамывая и негромко охая, по стеночке вышла в сени. Отодвинула засов, плечом толкнула рассохшуюся дверь и буквально вывалилась на крыльцо, где меня уже поджидала встревоженная общественность.

При виде выпавшей из дверей злой, еле стоящей на ногах ведьмы с перекошенным от боли лицом боровичане дружно ахнули и осенили себя знаком Триединого, сунули руки в карманы и уже там скрутили фиги.

Ближе всех оказался староста в компании трех крепких мужиков с вилами и топором. Вездесущая малышня, которой полагалось мирно дрыхнуть в постельках, пряталась за покосившимся забором. Чуть поодаль, у раскидистой яблоньки, толкались любопытные бабы.

– А я говорила! – победно заголосила одна из них, поворачиваясь к соседке. – Говорила, шо бабка Ширха не даст нам житья и на том свете, а ты: «Зачем скидываться на ведьму, сами покараулим»! Вот бы я на тя посмотрела после такого караула.

– Ой-ой! Эк нашу ведьму упыриха высмоктала, – причитала другая, более сердобольная.

– Г-госпожа ведьма, – заикаясь, позвал староста. – Вы как?

Я сосредоточила красные от недосыпа глаза на мужичонке и выразительно дернула веком. Народ попятился.

Впечатлительные они все здесь какие-то!

– О-о-ох! – простонала я, пронзенная очередной вспышкой боли в отходящих конечностях, и попыталась сесть прямо на крыльцо, чтобы растереть ноги.

Староста почему-то решил, что госпожа ведьма так утомилась, всю ночь сражаясь с противной бабкой, что падает без сил.

– Лови ее! – скомандовал он, предусмотрительно отступая в сторону, чтобы уступить дорогу трем мужикам покрепче.

И не успела я даже возмутиться, как заботливые руки подняли меня в воздух. Кто-то предложил качать «спасительницу деревни», но я так страшно взвыла от боли, что местные решили ограничиться малым и просто с почетом пронесли несопротивляющуюся ведьму по главной дороге.

У околицы толпа опомнилась, развернулась и понесла меня в обратную сторону. С шумом ввалилась в корчму, бережно усадила за вчерашний столик, уже накрытый для плотного завтрака, и поспешно высыпала на улицу.

– Спасибочки, госпожа ведьма, – с поклоном сказал староста, выкладывая передо мной горсть собранных накануне монет. – Вы кушайте, кушайте. Завтрак за наш счет.

Едва ли не бегом он пересек зал и присоединился к толпе, а я в окошко проследила за тем, как все те же крепкие мужики, что катали меня, пронеслись мимо, но уже с гробом над головами, и скрылись из виду.

– Вот это у бабки репутация, – со смесью зависти и восхищения пробормотала я и подтянула к себе тарелку с кашей.

***

По правилам возничий никого не ждал. Проспали – сами виноваты.

Вот и сегодня телега до Древотяпска уже выехала за ворота Боровичей, но послушно притормозила и подождала, пока я добегу до них, лихо перемахну через невысокий борт и усядусь на свое законное место.

– Пошла! – приказал возница, и лошадки тронулись с места, увозя пассажиров подальше от гостеприимных Боровичей с их бабками.

Дорога была укатанная, без особо глубоких ям и колдобин, поэтому я пристроила ученическую сумку под лавку, сложила на груди руки и смежила веки, планируя в качестве компенсации за ночные бдения провести весь путь до следующей остановки в уютной дреме, как вдруг:

– Госпожа ведьма-а-а… – вкрадчивым шепотом позвали меня.

Я встрепенулась и повернула голову, немало озадаченная тем, что кто-то осмелился обратиться ко мне.

Попутчик был молод, тщательно выбрит и одет в парадно-выходной костюм, слегка надъеденный молью на правом локте. В руках он сжимал перевязанную лентой коробку с чуток кривоватой, зато размашистой надписью «Одинокому волку». Явно подарок.

– Госпожа ведьма, вы уж не серчайте, у меня к вам дело есть.

– Ну? – поторопила я.

Парень подался вперед и зачастил:

– Вы токмо выслушайте до конца, госпожа ведьма, и не подумайте ничего дурного. Видел я, как вы лихо магичили, когда покойницу сторожили.

Перевод: я тут подсматривал за вами в окошко и сильно впечатлился.

– И… – выжидательно подняла я брови.

Спутник подался вперед, понизил голос до заговорщического шепота и начал издалека:

– Есть, значится, у меня хороший друг. С детства вместе: на рыбалку бегали, яблоки воровали, в драках с соседскими друг друга прикрывали… Короче, хороший друг! Так вот он…

Я молча выслушала предложение. Сравнила его с ночевкой возле гроба, взвесила оба варианта на весах абсурда, мысленно посмеялась над тем, какая интересная порой выпадает работенка на долю мага-практика, и согласно кивнула.

В конце концов, не все ж мне бегать по болотам за упырями!

– Вы не пожалеете, госпожа ведьма, – просиял парень, прижимая к груди подарок.

– Надеюсь, – улыбнулась в ответ.

На том и порешили.