Пенелопиада

Судя по комментариям феминизмом в России даже и не пахнет. А жаль. Жилось бы всем веселее и интереснее без тоски. Отличная книга и альтернатива гомеровскому патриархальному видению.

Когда прочитала, на эмоциях поставила три, а сейчас, через неделю – ставлю пять. Это и есть показатель. Прочитала, отложила и не вспоминаешь – это книга так себе. А если возвращаешься мысленно, думаешь и рождается своя новая мысль или понимание – это да, прочитать стоило. Здесь пришло, что раньше не осмысливала (историю Одиссея и Пенелопы знают все ещё с детских сказок) – а ведь Одиссей никогда, нисколько не любил Пенелопу. И это вовсе не подвиг – ждать его 20 лет, это страх чего-то менять. А она ждала, надеялась на что-то, в душе всё прекрасно понимая. Мораль – чтобы не жалеть, живи в реальности, и неужели все 100 женихов были сплошные мерзавцы, может стоило рискнуть, кого-то и выбрать.

Грустная трактовка «Одиссеи»….

И остаётся вопрос: зачем эта жизнь была?…

Жалко Пенелопу, жизнь ее сплошная тоска.

Прочитать можно один раз. Книга не даёт желания жить дальше. После прочтения тоска безнадёжности…

Автор переключает фокус внимания на женщин гомеровского эпоха – старая няня Одиссея, Елена, Пенелопа, 12 убитых служанок. На мужчин им нет смысла надеяться – те уезжают, изменяют, расчеловечивают. Но и женщины друг другу не подруги, отношения сплошь лицемерные. Мне было интересно читать, но посыл «женщины всех стран и социальных слоёв соединяйтесь» не зацепил.

Пенелопиада — дерзкая постмодернистская повесть о жене Одиссея Пенелопе, которая ни на йоту не изменяет известные события, но рассматривает их под другим углом и ставит под сомнение правдоподобность цельной истории Одиссеи — не забыли авторы упомянуть, как обычно, о второй половине человечества?

После Заветов и Рассказа служанки было непривычно читать у Маргарет Этвуд нечто, написанное современным, простым языком. В Пенелопиаде нет метафоричного стиля, закрученных оборотов, она написана почти разговорным стилем в формате автофикшена — Пенелопа рассказывает свою историю из загробного мира, в нашем, двадцать первом веке. Говорит «тогда еще не было такого слова, но если бы было, оно бы называлось так». Поэтому изюминка этого текста не в стиле, а в форме.

Повествование (сама Пенелопа) будет отвлекаться на размышления и разговоры с другими героями в загробном мире: рассказывая о женихах, сватавшихся к ней, тут же в царстве Аида наткнется на одного, уже ушедшего из жизни, и спросит об истинных причинах — такой масштабный взгляд между жизнью и смертью интересно дополняет картину.

Также мы будем видеть отрывки из «древнегреческих» пьес и слушать «хор» убитых Одиссеем служанок, чья сюжетная линия, несмотря на то, что будет шептать на кромке повествования, станет центральной.

Маргарет Этвуд задается важным вопросом, или, вернее задает его читателям: стоит ли так легкомысленно относиться к мифам, особенно в истории женщин?

В семидесятые общественная деятельница Элизабет Кэди Стентон в своих комментариях в «Женской библии» задавалась теми же вопросами: если принимать как должное мифы, не будут ли восприняты как должное страдания женщин в наше время? О том же говорит Мария Татар, авторка «Тысячеликой героини» — если восхищаться мифом о похищении Европы, не пытаясь взглянуть на эпизод глубже, закрыть глаза на его суть — насилие, — повлияет ли это на воспринятие нынешнего времени? Судя по статистике насилия над женщинами и восприятия этого обществом — да, повлияет.

Не знаю, были ли эти женщины, писательницы знакомы, или же то время само по себе ознаменовалось вопросами женского места в обществе, но с разных углов они рассматривают одни и те же, по сути, простые вопросы — если мы не услышим голоса женщин прошлого, будут ли они слышны в настоящем?

Хор служанок в Пенелопиаде в стихах, иногда с юмором (горьким, стоит сказать) на протяжении рассказа подают голос: они тоже, как сын Одиссея Телемах, были детьми, просто им не повезло родиться в другой семье; они тоже играли у моря, вместе с ним; они тоже хотели любви; у них тоже была история. Тогда почему, при равном весе, если не социальном, то личностном, у него и его отца было право прервать их жизнь?

Таким вещам, как повешение двенадцати служанок, в Одиссее, — классических текстах, — уделено пару строк. Но если это была реальная история и реальные жизни, почему ни мотивация, ни наказание не исследованы?

Маргарет Этвуд приподнимает эту завесу: она, сохраняя фактические вехи истории, рассказывает, что затаилось между строк — реальную причину убийства двенадцати служанок, мотивы самой Пенелопы, ее дерзкое закатывание глаз «конечно, я знала, что передо мной переодетый в нищего Одиссей, но он так гордился маскарадом! » а еще о том, почему, — и это до ужаса правдоподобно, — согласно классическим текстам (Пенелопа из загробного мира сама объясняет строки Одиссеи) она поступила так, а не иначе. Рассказывает, как боролась со слухами и почему не плакала над служанками — потому что ее могли заподозрить в сговоре.

Такие незаметные детали, вплетенные в известное повествование, складываются в отдельную историю, в женский взгляд. А сюрреалистичные сцены с разбором служанок собственной смерти как символичного жертвоприношения для окончания эпохи богини матери, а также суд (настоящий!) двадцать первого века над Одиссеем, многоточием объясняют его дальнейшие странствия.

Пенелопа также рассказывает про загробную жизнь мужа и двоюродной сестры Елены прекрасной — про их перерождения, жизни в разные эпохи и почему они так и не смогли освободиться от вины.

Такой, честно сказать, чуть скептичный, насмешливый взгляд древней души над собственной историей — не то, чего ожидаешь от книги, но в итоге именно он дает переосмыслить историю знакомых мифов. Даже усомниться во многих: Одиссея правда соблазняли сирены, как говорилось в благородных версиях песен о нем, или же он заглянул в бордель? Он правда дрался с циклопом или это была всего лишь потасовка с одноглазым хозяином бара?

Пенелопа, как и Маргарет Этвуд, не дает в истории завершенных ответов, но любопытно в повести рассуждает о них, и в простых словах мифических женщин предлагает читателю тоже о них поразмышлять. Возможно, шире. Возможно, в этот раз с женщинами, как личностями. Даже в древней истории.

Советую. Любопытно, неожиданно и очень правдоподобно.