Kitobni o'qish: «О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 2»

О втором и третьем поражении войск крестоносских в году 1410, четвертой победе над венграми и пятой над мастером лифляндским подряд в этом же году

 
Генрих из Плавна, когда мастером прусским был избран,
Хотел мстить полякам за неизлечимую рану
От этой прошлой битвы войско собирал
Дабы замки отобрать и за ущерб отыграться.
Михал Кохмайстер собрал разных иностранцев,
Чехов, саксонцев, моравцев, гольшаков и немцев.
Всех десять тысяч, тоже короля римского
Помощь и пятьсот конных мастера лифляндского,
Король это в Нишаве слыша, сразу же двор свой отправил,
K которому шляхты большой сбор прибавил. [231]
Что их было шесть тысяч, шли под Короново
Где Mихал Кохмистер стоял, дать битву готовым был.
Где Немцыюс Шлензак один на один вызывал
На бой с деревом, и кираса всего покрывала.
Ян тоже Щичицкий, поляк, к нему выскочил,
Так деревья друг с другом охотно в бой вступили.
Сбил с коня поляк Шлензака и взял в плен живого.
Так войска, ко встрече жадные огромной
Трубами знак выдали. Крик, гул и треск везде
Хоругви развернутые полощутся в каждом ряду.
Скачут навстречудруг другу, в грудь меря деревья.
Крик, гул, из других внутренности кровавые, плывут из брюх.
Врукопашную срезались все.
Грохот от мечей суровый.
Кто выпишет смерть мужей, кто высчитает тревоги?
Михал Кухмистер немцев побуждает к войне
Сям и там, и сам ездя, весь в кирас вооруженный.
Поляков Мезероцкий, Островицкий, смелые
И Мартин Лабишинский войсками командовали.
Броня и оружие, меч, от солнца блестят
И войска одни других мощью выжимают.
Валятся трупы мужей, валятся и кони,
И счастье, равное стало, на обе стороны.
Секутся азартно, жизнь отмерив,
И даже гетман Mихал: «Фрыт!» крикнул, выступив,
Наши тоже дали согласие, так себе уселись
И раненных и смертельных на сторону, отвели
Раны их осмотрев, и пили себе
Лях к немцу, даже и Бог сам смеялся им в небе,
Видя согласие, тех, что раньше сурово били [231v]
Но недолго в этом согласии так, отдохнув, были,
Вскочили же к себе с большим криком, с треском
Что даже небо затмили поднятым песком.
Уже так вслепую секут, зажмурив глаза,
Охота в них и гнев добывают азартной мощи,
Второй раз, Фрыт, Фрыт, крича, согласились, Сев, обе стороны от труда холодились
Но на себя вскочили с суровым страшным азартом,
И так трупы лежали нагроможденные рядом,
От бубнов, труб, пушек, ружей треск. Ян Островицкий,
Крепким названный немецкие отряды перебил все,
Зарезал хорунжего и взял хоругвь от него,
И пробился с ней назад к войску своему,
После этого немцы без знака поколебались строем
И наши их прервали с огромным криком
Они бегут рассыпаясь по широким полям,
И другие по бро[z]дистых валяются пашнях.
Восемь тысяч немцев легло на поле побитых
Наши обогатились с их добычи обильной, еще
Пленных несколько отрядов с Кохмайстером, гетманом,
Рядом долгим перед королем ставили, их господином.
Пленных король всех пустил, обещанием обязав,
А Кухмайстера, гетмана, в Хенчин заслав,
Там его держал в тюрьме, и, согласно званиям,
Рыцарей одарил с королевской щедростью.
Третий раз после Тухола, Шафранец хитростью
Отомстил за взятие замка неприятелю,
Три их отряда победил и взял в плен их вождей
Что их трупов большое число лежали по дороге. [232]
Ганс, князь Монстерберский, с ви[r]цбургским епископом,
Эберандем, удрали, и наши их добычей
Обогатились щедро, что потом крестоносцы
Не поднимались от тех трех ран долго, бедняги,
Король тоже Ягелло, обещание Богу направив,
В Гнезне за победу отблагодарив,
Вновь Великих поляков в Поморье отправил,
Которое поразорял огнем и мечом окровавил,
И при этом Зигмунт, венгерский король, в сговоре с крестоносцами
С двенадцатью хоругвями войско на поляков
Послал со Сцибором, семигродским воеводой,
Который сондецкую разорял волость хищным ущербом.
Но шляхта подгорская сразу же со шляхтой собрались,
Под Бардеевым в Венгрии мужественно встретились,
Наши были за отчизну, и за добычу оные.
Секлись все друг с другом с сердцем зажженным.
Наши получили поле, хоть с кровавой победой,
Но победили ракушан и венгров своим мужеством.
Добычу их отбили, самих повязали
И волости око за око венгерские обобрали.
Вернулись [z] победой, пятый раз повезло.
Триумфы после триумфов дает Бог просто мило.
Герман, мастер лифляндский, из Германии, Чехии, Моравии,
Большие войска вел для Пруссии разоренной гарнизонов
Под Голубом лагерем с ними встал,
Но Добеслав Пухала хитростью их потревожил.
Хитростью и смелостью несколько отрядов посадил
В хитрых местах, и сам против них высадился
С одной ротой под Голуб. Немцам сразу же показалось,
Что нужно наших гнать и побить, видя их так мало. [232v]
Бросились за ними, не видя засады,
Так их Пухала загнал отовсюду в педательские р силки.
Потревожил немцев тревогой необычайной,
Наши их загоняют из ямы в яму тайную
Сеча, коля и вяжа, другие удирают,
К городу, наши под стены смело их гонят.
Стража ворота сразу же закрыла, боясь, дабы наши
В город так не вбежали за ними в это время.
Так немцы, не впущенные, перед городом встали
Полякам добровольно вязать себя давали.
Каждый лях четырех, пять немцев связал лыком
Пленных один четырех гнали перед собой как быков.
Вели рядом связанных, и колонна перед ними
Их собственные распустили с триумфами большими.
 

Ход событий этой войны с крестоносцами и других до этого описанных битв правдиво излагают Эней Сильвий, Длугош, Кромер, lib. 17, Меховский fоl. 279 и 281, lib. 4, саp. 43, и после них Гербурт, lib. 13, fоl. 123; Ваповский, lib3, fоl. 272, и особенно Кромер, так эту последнюю битву описывая: ПЛП – «Так тогда враги, отсеченные от города, гибли везде, и, сложив оружие, покорно поддавались нашим, и как преподносят, число пленных было в четыре раза большим от числа тех, кто их взял в плен. А те, удивленные неожиданным оборотом дела, думали, что другое, еще большее войско скрывается в лесах. Когда пленных привели в Рыпин, то с большой болью и стыдом те признали свою ошибку».

 
И здесь учись, солдат, как хитростью
Наибольшие войска отряды малые бьют смело
Так этотгод триумфам был весь посвящен,
Венгр, крестоносец, чех, Лифляндия мужественно укрощены, [233]
Сегодня там в тех всех местах, где крестьяне пашут,
Пугаясь, плугом доли земли порют,
Выкапывают штурмаки, шпаги заржавевшие,
Топорки, копья, жесть кирасов набухшие
И мужей срубленные головы в шишаках находят,
И, вынув с помощью вола, сбегаются и удивляются
Переменчивости злых времен и жадности людей,
Которая из-за напрасных сокровищ в королях войны будит.
 

На следующий 1411 год состоялось соглашение между королем польским с Витултом и между мастером прусским и комтурами его, более благодатное для побежденных чем для победителей. Таким образом, король польский должен был все города и замки вернуть мастеру прусскому, что борьбой взял и пленных всех выпустить, а крестоносцы жмудское государство Литве и Добжинь полякам вернуть. В этом жегоду пишет Кромер, что Ягелло должен был дать вопреки воле господ коронных Витулту Подолье, низложив из него старосту Петра Володка Харбиновского с большим ущербом для стороны польской, но это иначе летописцы русские описывают, как об этом будет ниже. Но потом жмудская земля, после смерти королевской и Витултовой должна была записана вечно к Пруссии, и прусский мастеркоролю должен был дать сумму за его ущерб двести тысяч злотых плоских, то есть чешских грошей. И то соглашение Ягелло по наговору Витулта заключил, так что ему крестоносцы Жмудь вернули.

В этом же году, на день св. Екатерины король Владислав шел пешком из Неполомиц в Краков, посещая места святые, и перед ним несли хоругви прусские, которые в костеле на замке на память победы повешены.

О походе Ягелла в Венгрию, принесении регалий коронных и о венецианских и татарских послах [233v]

В году Христовом 1412 венеты послали послов к королю Владиславу Ягелле, предоставляя ему на пятьсот солдат гусарских средств, чтобы начал войну против Зигмунта, короля венгерского, который был в то время избран на королевство римское, а венеты с ним боролись за далмацкие государства. Узнав это, Зигмунт послал тоже к королю Владиславу, прося его на съезд в Любовль. Выплняя его просьбу король Владислав отправился в Любовль. Там после долгих подношений даров со стороны Зыгмунта король Ягелло подтвердил с ним дружбу и перемирие, со взаимной присягой. Затем по просьбе Зигмунта ехал в Будзын, где его венгерские господа с большими триумфами принимали. Туда же татарского царя послы с большими подарками к нему приехали, подарки даря ему и обещая со всеми силами татарскими быть готовым против каждого неприятеля королевства польского и Великого княжества Литовского, которое посольство было очень благодарно королю Ягеллу, особенно на столь великом съезде разнообразных народов и к тому же в постороннем королевстве. И после долгих угощений король пятого месяца после выезда из Польши с большими и благородными дарами от Зыгмунта, короля римского, взятыми, через Моравию в Краков приехал. А это был наибольший дар помимо прочих регалий: корона, яблоко, скипетр и меч Болеслава Кривоустого, сокровища коронные, которые Людвиг с матерью своей Елизаветой в Венгрию вынес. Подарил ему тоже Зигмунт большую шкатулку серебрянную, полную костей святых с разнообразными регалиями. Это все говорил перед собой в Краков с большими [234] триумфами везти, и, недолго пожив в Кракове, через сендомирскую и хелминскую землю в Рубешов на Буг приехал, где Витулту и господам литовским сказал о том, что же решил с Зигмунтом, королем венгерским. А, поговорив с Витултом, замки русские объездил, где к нему архиепископ стригонский¹ Михал Кохмейстер от Зигмунта, короля, посольством приехал, прося, дабы ему восемь десятков тысяч коп чешских одолжил на завоевание императорства римского, заложив сцепузинскую землю² с тринадцатью городами, кроме замка Сцепуза³ , и эту сумму король Ягелло Зигмунту отсчитав, ввязался в сцепузинскую землю, которая и сейчас под правлением Короны Польской продолжает пребывать. Но не знаю, почему в размере этой суммы историки ошибаются, ибо Кромер, fоl. 276, ПЛП восемьдесят коп пражских кладет. А Меховский, fоl. 282, ПЛП – сорок тысяч широких грошей пражских, Герборт же, который Кромера имитировал, ПЛП – прибавляет, что Зыгмунт одолжил у Ягелла восемьдесят злотых пражских, fоl. 124, Ваповский сорок тысяч коп грошей широких польским языком просто насчитывает, fоl. 27. Но так было, однако известно, что и в этовремя наше и боролись, и выи грывали, и денег достаток имели, так что их великим монархам одалживали, сегодня все наоборот.

О втором союзе Литвы с Польшей и предоставлении свобод шляхетских с гербами фамилиям литовским и о приведении Жмуди ко крещению и в веру христианскую

В году 1413 в Литве и в Жмуди зима была теплой чрезвычайно (особенно как для стран северных, холодных). В месяце январе и феврале с большим удивлением цветы: фиалки, розы и садовые овощи цвели и сады цвели [234v] .

Король потом Ягелло приехал в Литву, и у Гродла⁴ , над рекойБугом, имел съезд с Витултом и с господами советными (панами радными) Великого княжества Литовского, также с князьями удельными киевскими, копыльскими, гедроцкими, сверскими, збараскими, вишневецким, заславскими и с боярами земскими.

Там король Ягелло с братом Витултом перемирие, и союза этих двух народов, польского и литовского, возобновили и подтвердили. Более того, предоставили шляхте литовской (тем только, которые исповедовали костела римского) права, грамоты и регалии. Также гербы, знаки и sigilia по обычаю шляхты польской, за исключением неких, и чтобы потом по приказу великого князя были бы должны замки строить, и дороги ремонтировать и дани обычные давать в казну княжескую. Но сенаторы, воеводы, чиновники и другие, сановники земские чтобы эту форму сохранили при своих свободах как и в Польше. Великого князя литовского дабы не выбирали, только это делали по мнению короля польского и совета коронного, также тоже поляки, дабы без воли и известности Великого княжества Литовского и сенаторов его, также шляхты земской, короля себе выбирать не смели под присягами обоюдными и разрывом унии. Сеймы и съезды общие, сколько нужно бы было, дабы либо в Люблине, либо в Парчеве, либо где бы сенаторам общего государства согласно обоюдному позволению показалось разумным созывать и проводить. Сословия духовные также дабы при этом теми же правами и теми же свободами, как и другие в Польше, пользовались. Эти все условия о правах гербов и свобод шляхетских, принятия также Унией с Короной⁵ господа литовские с великим князем своим Витултом постановили, подтвердили и печатями своими скрепили. [235] Затем король с Витултом отправились на Жмудь, и там этот народ, который еще идолопоклонничества не прекратил, к вере святой христианской с большими стараниями и усилиями приводили. Идолы их: леса святые, ужи, и другие суеверия языческие (которые, с Литвой, как до этого описал, одинаковые имели) высекли и испортили, и особенно огонь вечный, который они зничем называли, на великой горе, над рекой Невеж, король залить и погасить сказал, о чем они с великим нареканием ругались, проклиная поляков и Литву, христиан, и удивляясь, что им оные их боги за обиду свою не мстили. Но король с Витултом частично дарами, частично угрозой и карами пригоняли их к признанию истинного Бога и крещению святому.

А поскольку князья польские с ними говорить не умели, сам Ягелло с Витултом с большой бдительностью и работой, как два апостола, сперва их молитве Господней научили, а потом признания веры христианской. Так тогда Жмудь, увидев напрасность богов своих, отправили одного, самого старшего мужа из своих порядков, королю позволяя на крещение, который так от них говорил: «Так как узнали, о яснейший король Ягелло и наисвященнейший князь Витулт, господин наш, что боги наши столь слабы и столь немы, и Богом вашим, польским, побеждены и уничтожены, то прощаемся с ними, и к Богу вашему и польскому, как к более сильному, пристаем». После этого король говорил им, как и до этого Литве, на общины разбиться, и в имя Отца и Сына и Духа святого водой кропить, дав каждой общине особенное имя: Петрул, Станул, и т.п. Также девушкам: Ганула, Алагдула, Ядзюла аж до конца. [235v] А после этого крещения мастер Николай Венжик ⁶ , ордена проповедников монах, проповедник королевский, через переводчика говорил слово Божье, ново о[сh]крещенной Жмуди: о вере, сотворении мира и падении Адамовом. Слыша это, один жмудин старший сказал королю: «Welnosz zinej totej kunigos mielui milistwos koralos ⁷ «. «Бредит – говорит – этот ксендз, который говорит о сотворении мира, будучи сам недавнего возраста, ибо между нами есть достаточно старших людей которые и столет возраста перешли и никакого сотворения мира не видят, лишь ход солнца и месяца, также звезд сияние», говорит. На это ему король ответил, что он не говорит того, что был мир при его годах сотворен, но до этого, давно, то есть шесть тысячлет и раньше, согласно правлению Божьему. А той простоте, людей из тех времен не нужно удивляться, так как это недавно при нашем веке и в Ковне случилось, что когда на Великую Пятницу барнадинский проповедник, по их обычаю о муке Господней говоря, когда дошло до ad flagellationem о бичевании господа Христа, метелкой и бичем сек, то жмудин, парень простой, спрашивал товарища: «A ku to tej musiej kunogos?» Он ему ответил: «Panu dziewu» А он же спрашивал: «Ar anu kuris mumus pardarej pictu rugu?», ибо был в этомгоду злой неурожай; ответил ему товарищ: «Anu»(«этого»)⁸. И парень сразу же крикнул на проповедника: «Gereigi milos kunoge plaki sietum Dzievum pictum mumus dawej rugum»(«Хорошо, милый ксендз, бей этого бога, плохой он нам дал урожай»)⁹. Так тогда в то время [236] Ягелло с Витултом в этом же году 1413, жмудский народ покрестив и идолопоклонство истребив (хоть не до конца), основали епископство жмудское, в Медниках, положив им первого епископа, Мацея Вильновца, потому что язык жмудский знал. А костел кафедральный под названием мучеников святых: Александра, Теодора и Эванция построили и достатком великим предоставили. А литовский баснеписец свидетельствуют, что там был основан костел св. Петра. Основал тоже Витулт в жмудском княжестве и построил двенадцать костелов парафиальных согласно числу уездов, которые в то время передовые были: Эрайгола, Хроже, Ковно, Медники, Розана, Ведульки, Велюня, Кольтим, Цетра, Мишогола, Лукники и т.д. Эти епископства жмудской канонии и парафии потом, хоть лишь в четырнадцатомгоду после основания, Ян, архиепископ львовский и Петр, епископ виленский, подтвердили, согласно Кромеру и Длугошу. И поставили король Ягелло и Витулт Кежгайла, благородного шляхтича литовского, старостой жмудским, и разъехались: Ягелло в Польшу для съезда с новым мастером прусским Михалом Кохмайстером и Витулт на границы псковские, 1414.

О присоединии великого Новгорода и Пскова Витултом к Литве

 
Витулт этот должен был по природе подданных любить,
А высокомерных, надменных суровым Марсом потчевать,
Новогрод Великий и Псков в то время по своим законам
Жили, не желая знать над собой начальства [236v]
И склонны были к московскому,
Который данником был княжеству литовскому
Витулт им приказал, дабы это прекратили
И, свои права сохраняя, его первенство знали;
Но когда об этом не думали, хотел их силой заставить
И сперва псковские волости войной потревожить,
Под Пороковом, их замком, шесть месяцев лежал,
Красный Городок потом и Велиж осадил,
Псковитяне, видя, что силен, сразу же ему поддались.
О верности, чести, послушании ему присягали.
Витулт им старосту дал, князя Юрия Носа.
Так в Псков сел, попала на свой камень роса.
Затем двигался с войсками под Новогрод Великий
Потревожил бояр и мещан общин всяческих,
Те услышали, что уже Псков покорил, с просьбой обратились.
Город и замки с княжеством великим ему поддались.
Витулт, видя эту склонность, более их не тревожил
И мужа сестры наместником своего им поставил,
Семена Гольшанского, и дань по соглашению
Положил им в Литву отдавать, доходы:
Десять тысяч червоных и сто жеребцов больших
По сорок мохнатых мехов зверей всяческих
Рыси, соболей, волков, куниц, лис и из Пскова
Новогродского была этой дани половина.
И так Витолт от моря до моря господствовал,
И противостоящих соседей мужественно подчинил.
Аж до инфляндских границ, где шведские рубежи,
Можайск, Азов, Очаков, где трисмемельские башни
 

О новом походе с большими войсками Ягелла с поляками и с князьми шленскими и Витулта с Литвой и с татарами в Пруссию в году Господнем 1414

Михал Кохместер, войт Новой Мархии, взяв в плен и посадив в тюрьму Генриха Плавинуса¹⁰, мастера, был на мастерство прусское избран, и, не желая с королем соглашения придерживаться, сразу же в добжиньскую землю вторгся, христиан взятых в плен, не только холопов, но и шляхту, хуже, чем поязычески, вешая. В – Гданьске тоже крестоносцы купцов познаньских, и в Трисмемеле литовских жестоко, несмотря на одну веру, поубивали и имущество их взяли. Потому король Владислав Ягелло и Витулт, будучи не в состоянии эти обиды дальше терпеть, собрав войска со всех уездов, тот из Польши, а другой из Литвы, а также татар, в Пруссию тянулись. Помимо этого князья шленские и поморские на помощь королю и Витулту прибыли: Бернард опольский, Ян ратиборский, Болеслав цешинский, Конрад олесницкий, Вацлав жеганский, Ян любеньский, Конрад Белый козленский, и Венцлав опавский, Латикус тоже Кравариус, моравский староста, одну хоругвь рыцарства на помощь прислал, так что с оным войском не только Пруссию, но (как Кромер fоl. 279, говорит) и немалую часть мира мог бы взять. Но мало, не столько, как Ксеркс в Греции, получили, только города некоторые, частью силой, частично без боя взяли: Нитбург, Гогенштайн, Алленштайн, Гутештат, Цыргоны, Прабут, Бишофсвердер и Кричбург. А когда Литва без обратно порядка [шла], [237v] и добычу и плен к лагерю гнала, ударили на них немцы и Бутрыма¹¹ маршалла литовского, и какого-то Микиту, благородного человека, взяли в плен.

Но при этом вдоль и вширь волости ограбили и опустошили. Король под Tорунь, Витулт с Литвой под Кульм, либо Хелмно двигались, которые бы сразу же сдались, если бы их был мастер хитрым приемом от дела начатого не отвел. Задумал письмо как бы от комтура бродницкого к себе писанное, что далее не может защищать Бродницу от поляков из-за голода, слабости стен и недостатка стволов. Послал им письмо курьером специально там, где войско наших лежало, взяли в плен его наши и к королю привели, и там, легко поняв смысл письма, взятие Бродницы начали, (которая была всем снабжена обороной места, бронзой, людьми и стволами) осадили ее, и лежал под ней напрасно король с Витултом целый месяц. Там к ним приехал от Яна, папы¹², легат Ян Ляншенский¹³, епископ, и заключил мир до двух лет между поляками и Литвой с крестоносцами, ибо был тот после консилиум в Констанции¹⁴, на котором Гус Ян и Иероним из Праги были сожжены, и потом сам папа должен был между ними согласие учинить.

Еще король и Витулт войска оные законые Ксерксовы распустили, и из Пруссии один в Польшу, а другой в Литву с большой добычей вышли.