Kitobni o'qish: «Дневник медсестры»
С чего всё началось?
Для меня данный путь – написание истории, которая далеко не фантастика или фэнтези – начался с падения. С элементарного эмоционального падения.
Но сначала, думаю, стоит рассказать немного о себе.
Я советского года выпуска, родилась в России, но, ввиду жизненных обстоятельств, более четверти века прожила в Латвии. В Латвии я окончила школу, поступила в медицинское училище и нашла работу. Хотела ли я всегда стать медсестрой? Нет. Найдя однажды «Дневник для девочек», весь такой розовый, простой и наполненный разными воспоминаниями, я обратила внимание на запись: «Я хочу быть». Помню, в детстве я хотела быть певицей, журналистом и, видимо, тогда хотела быть врачом. Почему я не пошла в итоге на врача? Со временем мои желания менялись и к тому времени, как нужно было выбирать жизненную дорогу по которой идти в будущем, я думала не о врачебной карьере.
Когда я училась в классе восьмом у нас дома появился компьютер – простой и не особенно мощный аппарат. В то время у многих одноклассников уже были компьютеры и уроки информатики проходили для них достаточно легко. Мне хотелось так же. Хотелось быстро печатать на клавиатуре, чтобы было чем похвастаться, хотя бы самой себе. И сидя перед монитором, готовая научиться печатать быстрее, я задала себе простой вопрос: а что мне писать?
Переписывать уже написанное мне показалось скучным, нудным и утомительным, поэтому я решила начать писать собственное произведение. У меня не было никакого плана или представления, что это будет за произведение, кому я его покажу. Моей целью было просто научиться быстрее печатать на клавиатуре и постепенно я втянулась.
За вдохновение я взяла сериал «Зена. Королева воинов». Мне до сих пор нравится этот сериал, есть в нём такое сказочное очарование, увлекательное и волшебное. И я начала создавать собственную историю, со своей королевой воинов. Конечно, стиль был прост, повествование порой перескакивало, герои не особенно прописаны, но мне тогда было всего-то лет семнадцать и я только начинала себя искать. Я поделилась своими успехами с учительницей по русскому языку и литературе и встретила больше одобрения, чем разгромной критики. Хотя, помню, как нервничала, когда решила поделиться своим текстом. Её одобрение вдохновило меня на продолжение работы над историей.
Сидя на уроке и лишь десятой частью уха слушая, что говорит учитель, я фантазировала о том, как моя героиня сражается с монстрами или вступает в словесную перепалку со злодеем. В такие моменты часть меня отключалась и я оказывалась окружена другими декорациями, выдуманными героями. Я видела их глазами, чувствовала то же самое, что чувствовали они, и мне нравились эти ощущения. Это упоительное чувство перемещения во времени и пространстве, когда весь твой обычный мир растворяется и ты стоишь в предвкушении чего-то нового. Ты вроде бы остаешься собой, но и себе не принадлежишь, потому что смотришь на мир другими глазами, живешь в иной реальности. Ты наблюдатель, которому повезло описать увиденное через чужую призму души.
Я больше и больше вкладывала себя в написание той истории, сюжет которой так внезапно меня захватил. В моей голове всё чаще появлялись новые декорации и персонажи. Фантазируя, я воодушевилась на создание новых сцен, анализ причинно-следственных связей прочно входил в процесс написания моего первого произведения. Поэтому моей главной страстью стала литература, а не медицина.
Но все мои хрупкие чувства были разгромлены в один момент. Я решила поделиться своими достижениями с мамой. А она так раскритиковала мою историю, словно ожидала более зрелого текста от начинающего автора. В тот момент я ощутила себя глупой. Словно должна была пожалеть, что вообще начала писать. Казалось, что я должна быть очередным Толстым, или Достоевским. Сразу. В этот момент я сильно засомневалась в себе. Было больно, и я на какое-то время перестала писать. А потом снова начала. Герои жили во мне вне зависимости от чужого мнения, и я не хотела с ними расставаться. Но в какой-то момент я действительно перестала писать. То, что мне не хватало поддержки мамы, сыграло в итоге свою роль.
Сейчас, правда, всё иначе. Мама поддерживает моё творчество и не раз просила прощения за то, что в прошлом поставила для меня слишком высокую планку. Мы с ней всё обсудили: почему так получилось; к чему это привело и что изменилось в каждой из нас за последние годы. Я простила её за ту боль, которую тогда ощутила, а она смогла увидеть мои таланты. Мой рост. Конечно, мы продолжаем работать над нашими с ней отношениями. Обе. И мы по-прежнему продолжаем учиться друг у друга.
Но вернёмся к моей истории.
Я давно поняла, что мне нравится писать, и это не изменилось до сих пор. Мне интересно продумывать героев, описывать их, исследовать и наделять их разными характерами, обыгрывать взаимоотношения между персонажами.
Уже в школьное время я задумалась о карьере писателя. Но не нашла ни один ВУЗ, в котором учили бы данному мастерству. Самая приближенная к теме была филология и я решила, что стоит попробовать. Однако моей уверенности в собственных желаниях и силах было недостаточно, чтобы убедить родственников, что филология – именно то, что мне нужно. Я была опустошена, а время шло вперёд, принимать решение было необходимо…
Ответ на мой вопрос – «куда поступать?» – пришел неожиданно. Однажды, подруга предложила: «А пошли в медицинский». Поскольку в филологический мне дорога была закрыта, будущее представлялось туманным, этот выбор казался приемлемым. Учиться на врача я не пошла потому что – платно, это стоило бы для моей семьи невообразимо много, а с бюджетом я пролетела «как фанера над Парижем», да и саму нагрузку учёбы могла не потянуть, даже если бы был взят кредит на обучение. Курс медсестры мне тогда показался слишком простым, а в описании профиля помощник врача1, было само слово врач, что казалось чуть более серьезным, чем просто медсестра. Так я поступила на курс помощника врача в Медицинском колледже Красного Креста.
Учебные годы
Учитывая, что особенной тяги к медицине на тот момент у меня не было, то и какого-либо восторга от учёбы я не испытывала. Тогда мне казалось, что я просто плыву по течению, особенно не задумываясь куда это течение меня принесёт. Мне было всё равно…
Почему я пошла именно на помощника врача? У меня не было цели и этот курс показался мне самым подходящим: конкурса на поступление не было, если проходил по оценкам из школы, принимали всех; обучение было бесплатным, да и с государственным языком у меня особенных проблем не было (так я думала, пока не начала учиться полностью на латышском, вот тогда у меня и появились сложности, которые я, как могла, старалась преодолеть. Периодически сожалея, что не училась в латышской школе с самого начала). Моя подруга поступила умнее меня. Она пошла учиться на медсестру. Это потом я узнала, что у медсестер есть профильное образование, бакалавры, узкопрофильные сертификаты и более широкий выбор направления работы, в то время как помощники врачей были ограничены работой на скорой, у семейных врачей и небольшим количеством ставок в больницах. Сейчас всё может быть по-другому, но я вот уже много лет не работаю в медицине, поэтому точных данных на сегодня вам дать не могу – только рассказать, как я это всё помню и знаю.
Начался учебный год и многие лекции у нас проводились как для помощников врачей, так и для медсестер в одном большом зале. Народу было определенно больше сотни, поскольку каждый курс потом делился еще на подгруппы примерно по двадцать человек. Первые месяцы мы с подругой сидели вместе. Записывали лекции, пытались понять, о чем рассказывают лекторы. Приходилось порой тяжко, поскольку информация просто не впитывалась и я перечитывала материалы по несколько раз. Это никак не добавляло уверенности в собственных силах.
Периодически лекции проводились с утра до вечера. Не могу сказать, что к концу дня было просто вспомнить о чём велась речь утром. Бывали, правда, дни когда лекции начинались в районе часа и по расписанию заканчивались в районе восьми вечера. Но, как и везде, если материал удавалось охватить быстрее, то и отпускали нас быстрее.
Первый курс в медицинском был для меня непростым испытанием. Я старалась как могла, пыталась найти для себя смысл в будущей профессии. И втягивалась в профессию я с трудом. Надо идти на лекции? Хорошо, пойду. Надо подготовиться к практическим занятиям? Хорошо, почитаю материалы. У меня не было энтузиазма к учебе, поэтому и училась я средне.
Помню, у нас преподавала теоретические лекции по физиологии автор этой самой книги по физиологии. Мы в шутку называли это «уроками чистописания» – преподаватель читала собственную книгу, а весь зал за ней записывал. Ну, возможно не весь, я за каждым не следила. Конечно, она не просто читала написанное, а порой вставляла какие-то комментарии к собственной книге, но факт оставался фактом – высидеть на её лекциях было сложно. Монотонность чтения утомляла. Несмотря на то, что мы с «Драконой» (так я можно звать мою подругу), всегда сидели в первом ряду, как-то на одной из лекций она уснула. Хотя со стороны могло показаться, что она просто внимательно смотрит в свою тетрадь. И вот во время перерыва, в зал вошла другая преподавательница, уже практических занятий по физиологии, и обратила внимание на мою подругу, которую я уже подтолкнула к пробуждению. Та встрепенулась (да, другого слова не нашлось), огляделась по сторонам и сделала вид, что дописывает лекцию в тетрадке, а преподавательница, проходя мимо нас, пошутила нечто из серии: «Неужели настолько скучно?» Мы каждый раз смеемся, когда вспоминаем этот случай.
В училище никого особенно не заставляли зубрить, оставляя это на выбор каждого. Преподаватели подсказывали, направляли, помогали тем, кто к ним обращался, но никого особенно не пытались «вытянуть», как это бывало в школе. Оценки ставились в зависимости от знаний студентов. Не могу сказать, что их занижали или всем подряд ставили зачеты, хотя… это значит только одно – данная информация не задержалась в моей памяти. Не знаю какими бы были мои успехи в учебе будь мы с подругой на одном курсе. Ведь несмотря на то, что часть лекций у нас являлись общими, – физиология, анатомия, биохимия, – остальные были отдельно: генетика, цитология и др.
Правда, был у нас один курс на выбор, на который я ходила с интересом. Назывался он: История медицины. Лекции у нас проходили в музее медицины в Риге. В основном мы сидели в небольшом зале, слушали лектора. Хотя самую первую лекцию курса можно было бы сравнить с походом по музею с гидом: мы группкой следовали за преподавателем по всем этажам, внимательно слушая о том, как лечили людей в те далёкие времена, когда и слова медицина не было. Каждому периоду были выделены отдельные лекции, чуть более подробные.
Эти занятия предназначались только для помощников врачей, поэтому я сидела без моей подруги. Всегда быть одной не хотелось, поэтому мне удалось достаточно быстро завести знакомства. Стоит рассказать как я это сделала.
В тот день оба курса: и медсёстры, и помощники врачей стояли в небольшом коридоре, достаточно длинном, чтобы по нему могли линейкой растянуться примерно пятьдесят душ. В нескольких шагах от меня и моей подруги стояли две девушки. Одну можно было бы назвать пацанкой: немного сутулая, как будто привыкла носить тяжелую сумку с экипировкой, в широких штанах, с рюкзаком за спиной и завязанными в хвост волосами. Для полноты образа не хватало спортивных принадлежностей из серии клюшки или мяча, а также сигареты, которую она бы держала между большим и указательным пальцами (сама девушка не курила, но в той ситуации казалось, что сигарета дополнила бы стереотип «пацанки»). Вторая вела себя и выглядела как среднестатистическая девушка: распущенные волосы, макияж, ухоженный внешний вид, большая сумка через плечо, достаточно объемная, чтобы хватало места для тетрадей А4.
Я взглянула на пацанку и поняла, что не могу отделаться от мысли, что её зовут Александра. Почему-то именно так я представляла себе типичных Александр. Собравшись с мыслями, с храбростью я подошла к девушкам, обращаясь к предполагаемой Александре:
– Привет, – немного скованно и смущённо начала я, – тебя случаем не Александрой зовут?
Девушка удивлённо на меня посмотрела и не торопясь ответила:
– Нет, но бабушка в детстве хотела назвать именно так.
– Просто в моём представлении ты очень похожа на Александру. – Пытаясь скрыть своё смущение и некий дискомфорт, сказала я.
Мы обмолвились еще несколькими фразами, после чего зашли в кабинет, который открыл подошедший преподаватель. Лекция должна была быть по биохимии. Помню для меня этот предмет был как для варвара грамота. Я вижу каракули, понимаю для чего они предназначены, но пользоваться ими не умею. И я этим не горжусь.
Я вообще порой не понимаю, как умудрилась закончить первый курс. Большая часть лекций проходила сквозь меня, ничем особенным не цепляя. Единственный предмет, который казался мне более или менее интересным, в дополнение к истории медицины, была анатомия. И то только потому, что было интересно рисовать на листах кости, мышцы и прочие системы человеческого тела.
Я перерисовывала с атласа по анатомии мышцы, кости и т.д., подписывала латышские и латинские названия, после чего старалась всё заучить. Это помогало подготовиться к тестам, да и улучшило мое понимание строения тела человека. Творческий подход к анатомии и общение с некоторыми однокурсниками, пожалуй, были единственными плюсами, которые я нашла для себя на первом курсе.
…Время шло вперед, а я всё чаще задавалась вопросом: «почему я продолжаю учебу в медицине, если не вижу себя работающей в больнице?»
Я не стремилась к профессии помощника врача и будущее мне представлялось туманным. От этого было не легче. Моя семья периодически хвалила меня за то, что я пошла в медицину. Мама сказала, что гордится мной, но во мне вся эта гордость не отдавалась никак. В моей душе была лишь пустота. Стремление к цели облегчает сам путь, а удовлетворение от достигнутого в итоге приносит больше радости. Что делать тому, кто просто бессмысленно идёт вперёд, особенно не задумываясь о самой цели?
Я продолжала идти вперёд, надеясь, что поступаю правильно. Мне хотелось надеяться, что со временем, я смогу найти причины для того, чтобы продолжать свой путь дальше.
Я проходила практику первого учебного года в Елгавской больнице в хирургическом отделении. Именно благодаря коллективу этого отделения я и начала находить в медицине что-то для себя. В какой-то момент я осознала – моя профессия действительно нужна и это заставило чувствовать себя важной частью общества. Я помню, как корпела над практическим дневником, старательно описывая всё, что видела и какие действия выполняла. Медицина предстала передо мной с разных сторон и это начало вызывать во мне порой противоречивые эмоции. Впервые за долгое время во мне зародился интерес к тому, чем я занималась и мне это начало нравиться. И в то же время…
Я помню одного пациента, которого лечили от гнойного абсцесса2 после внутримышечной инъекции3. Видеть, как медсестра очищает гнойные мешки у человека на попе и он никак не реагирует, особенно когда она вводит инструмент, со смоченным в специальной жидкости материалом вглубь свища, вызвало во мне и интерес, и некий страх одновременно. Особенно, когда она шевелила инструментом в отверстии, и карман издавал неприятные звуки. Когда оставшийся гной, выходящий вместе с вытаскиваемым из свища инструментом, дал о себе знать не только цветом, но и запахом, я поняла, что меня сейчас или вырвет, или я захочу попробовать это сделать сама. Я до сих пор не люблю гнойные раны, потому что они для меня и завораживающие, и мерзкие одновременно. Не говоря уже о запахе гноя – очень специфический.
Я примерно помню слова медсестры: «Наверняка укол сделала какая-нибудь практикантка в больнице». Это заставило задуматься. Обязательно ли это могла быть ошибка именно практикантки? В этот момент я почувствовала себя незащищённой, словно это именно я допустила данную оплошность. Конечно, бывают разные масштабы ошибок – одни вызывают нервозность, паранойю, а другие смерть. И в данной ситуации столько всего зависит от разных факторов, которые чаще всего мы просто не можем контролировать.
В тот момент я начала сомневаться, что мне доверят сделать что-либо самой. Ведь я была практиканткой, которая способна ошибиться и неправильно уколоть пациента, после чего у того может развиться гнойный абсцесс. Первое время мне действительно ничего не доверяли делать без надсмотра и контроля. В основном, я подавала материалы перевязочной медсестре. Только со временем мне позволили проводить некоторые перевязки, с разрешения пациентов. Делать что-то самой было волнующе. В голове не переставало крутиться: «Надо всё сделать правильно». И я старалась делать всё как можно лучше, следуя всем необходимым пунктам, изученным не только в училище, но и на практике в больнице.
Признаться честно, было приятно чувствовать, что мне доверяли и медсестра, и пациенты.
Незаметно практика подошла к концу. Месяц растворился в больничных обязанностях «девушки на побегушках4», оставив после себя заполненный практический дневник, защищать который я хотела и боялась одновременно. Мне было страшно, что мои скромные труды не будут засчитаны.
А что спросят? Что я отвечу? Что буду рассказывать? Как долго я могу говорить? – в голове роилось множество вопросов. Я не переставала нервничать. Когда, наконец, пришла моя очередь сдавать дневник, и защищать практику, я собралась с силами и шагнула через порог кабинета. Сердце не переставало встревоженно биться. Но в итоге у меня спросили только одну вещь, просматривая мой дневник на скорую руку:
– Вас колоть учили?
– Нет, – всё ещё борясь с волнением ответила я. – Я была в основном только с перевязочной медсестрой.
–
Ясно, хорошо. Можете идти и позвать следующего.
Я не знала как мне реагировать. С одной стороны было хорошо, что меня не допытывали вопросами, а с другой, мне было что рассказать. Я хотела поделиться своим энтузиазмом, впечатлениями, но кроме однокурсников, никого это особенно не волновало. Хотя и однокурсникам было что рассказать, их опыт казался лучше, интереснее моего собственного. Ведь кому-то позволили ассистировать на манипуляции врачу, а я только перевязками, да хирургическими инструментами занималась. Это заставляло меня чувствовать, что то, что видела я было несравнимо с впечатлениями других и, моё желание делиться собственным опытом постепенно растворилось. Ведь что я могла рассказать? Как делать перевязку на культе? Вынимать дренаж? Где дренаж, а где «ассистировать врачу в манипуляции»? Эти вещи нельзя было сравнить по объему впечатлений.
Так закончился мой первый курс. На лето я уехала к своему молодому человеку в Лиепаю и старалась не думать о предстоящих годах учёбы.
Да, вот такой вот внезапный рояль в кустах – – на первом курсе я состояла в отношениях с парнем из другого города. Нас с ним разделяло двести с лишним километров, да и виделись мы раз в две недели, пока я училась в Риге, но никакое расстояние не могло остановить мою влюбленность, а тем более желание быть с мужчиной моей мечты, как я тогда думала. Забегая вперёд скажу, что мы в итоге разошлись, но это случилось после того, как я получила бакалавр хирургической медсестры. Внезапно, правда? Не переживайте, до этой части истории ещё дойдёт…
А пока давайте вернёмся к лету в Лиепае, после окончания первого курса помощника врача в рижском медицинском колледже Красного Креста.
Мысли о будущем продолжали закрадываться в мою голову. Действительно ли я хочу быть помощником врача? Какие перспективы меня ожидают? Что мне даст эта профессия? Все эти вопросы витали в воздухе, но я старательно их игнорировала. На тот момент всё, чего я хотела – насладиться компанией любимого человека, но и тут было не всё так гладко.
Я хотела проводить как можно больше времени вместе. Он держал меня на расстоянии, проявляя ко мне своё внимание дозировано. Я хотела знать о нём как можно больше, проводить время с его друзьями. Он давал мне такие возможности. Дозировано. Я отбрасывала в сторону страхи, не желая отказываться от иллюзий о совместной жизни, о детях, о собственной квартире. Он не давал мне повода усомниться в том, что мои иллюзии однажды станут реальностью. Но все мои попытки завести разговор о серьезности наших отношений сводились к словам, что я ещё учусь и важно, чтобы я больше думала об этом, а не о детях и создании семьи. «Мы ещё молоды», – намекал он. «Переезжай ко мне, – уговаривал он меня, – в Лиепае тоже есть медицинский.» Сомнения, страхи росли. Ясности будущего до сих пор не было.
Но лето прошло, и я вернулась в Ригу. Оказалось, что одна из наших однокурсниц сменила профиль помощника врача на медсестру. И это был первый раз, когда я задумалась чуть более серьёзно о том, правильное ли я выбрала направление. Проблема для меня, на тот момент, была в том, что я не имела полного представления о разнице между помощником врача и медсестрой. С одной стороны, я имела примерное представление о работе медсестры в больнице, благодаря практике, и совсем крохотное представление о работе помощника врача. С другой стороны, было сложно решить для себя, чего именно я хочу и что мне для этого нужно.
Нерешительность мешала, но и четко сформулировать свои желания я до конца не могла. И где-то в середине учебного года я, наконец-то приняла решение – переведусь на медсестру. Но поскольку переводиться в середине года мне казалось глупым, я решила, что уступлю своему молодому человеку и перееду жить в Лиепаю.
Мы хорошо сдружились с Шуриком, той самой девушкой, которую я видела как Александру при первой нашей встрече. Как-то это просто привязалось – Шурик. Мы с ней неоднократно обсуждали наше примерное будущее, в качестве помощников врачей и можно сказать, что именно благодаря нашему общению я пришла к выводам: у медсестёр больше возможностей профессионального роста; у медсестёр больше профилей работы – что подкупало меня больше всего. Мне хотелось верить, что я смогу расти в своей профессии.
Учебный год тем временем продолжался. На втором курсе моим любимым предметом стала Хирургия. Отчасти, потому, что практику до этого я проходила в хирургическом отделении, и она оставила о себе положительное впечатление. Лекции нам преподавал хирург, работающий в двух больницах. Все лекции были достаточно информативны и содержали в себе только важную короткую выдержку. Я помню, как записывала каждую лекцию во время урока, мне было интересно читать информацию, готовиться к практическим занятиям, мне нравилось всё, что было связано с хирургией. Но мой пыл поутих, когда я приняла окончательное решение перебраться в Лиепаю, окончательно сдавшись уговорам моего молодого человека. Я расслабилась. Ведь зачем выкладываться на полную, если я могу поступить не на третий курс медсестры, а на второй и сдать только те предметы, которых у меня не было? Этот подход позволял мне пройтись по хирургии по новому кругу, только от другого преподавателя. Именно поэтому я позволила себе не заморачиваться, ведь я всё равно пройду большую часть лекций заново.
Время шло, практика в больницах проходила спокойно и без всяких особенных приключений. Я чувствовала себя более расслабленной. Хотя, порой моё состояние слегка ухудшалось головными болями. Они проявлялись особенно сильно, когда я проводила долгое время в помещениях с разного рода освещением – люминесцентными и лампами накаливания. Нередко к этому можно было добавить свет от прожектора. Порой бывали дни, когда и раздражителей особенно не было, но голова всё равно болела. Не могу сказать, что я тогда особенно перенапряглась, скорее даже наоборот – старалась не напрягаться, что и отражалось в моих оценках так и державшихся на среднем уровне.
Глядя порой по сторонам, особенно на работающих однокурсников, я чувствовала себя уязвленной. Но начать где-то работать означало ещё реже видеться со своим молодым человеком. Тогда для меня не было преград и расстояние не значило ничего. С любимым я старалась проводить как можно больше времени и поэтому очень часто ездила из Лиепаи по понедельникам, к первой лекции. Конечно, я опаздывала на каких-то полчаса пока добиралась от автостанции до училища, но меня это не волновало. Я любила слишком сильно, чтобы думать о таких мелочах, как неудобства в дороге, опоздания, оценки.
Я осознанно отказалась от возможности пойти работать в Риге в больницу санитаркой просто потому, что верила – мы будем с моим возлюбленным вместе и все мои жертвы, касаемо невозможности работать в нужной мне по профессии атмосфере, со временем окупятся. Но у судьбы свои планы, которые нам чаще всего неизвестны. Можно сколько угодно причитать о том, как оно могло бы быть, и сожалеть о том, как всё в итоге сложилось, но это ничего не изменит.
Я помню это чувство застоя, пока я училась в Риге и ездила в Лиепаю. Я сама себя ограничивала, боясь пойти работать в больницу, боясь реже видеться с возлюбленным. Боясь того, что он не сможет приезжать ко мне в Ригу, особенно если я начну работать. Я боялась быть независимой. Боялась отдалиться от своего партнера настолько, что дороги к «иллюзиям о семье» не будет.
Во мне до сих пор живут многие страхи, предрассудки, но я не перестаю работать над собой.
Тогда я боялась сделать для себя больше, чем у меня уже было. Мне казалось, что наличие отношений это уже много и ни о чём большем я мечтать не могу. Дорогу от Риги до Лиепаи он мне оплачивал. Зачем просить о большем? Предлагал перебраться к нему. Зачем просить его подумать о жизни в Риге, вдалеке от семьи? Я сама жила отдельно от семьи, и именно поэтому понимала, как порой бывает не просто жить самостоятельно. Мне хотелось совместной, самостоятельной жизни с возлюбленным, но я видела, что он не стремился к этому. Поэтому я приняла решение: отношения с ним для меня важнее собственных желаний. Ведь какая разница чего хочу я, если у меня есть Он.
Я сама начертила для себя линию, за которую старательно не заходила.
Снова забегая вперёд скажу: не лучшая тактика в отношениях – ставить человека на пьедестал. Или человеку там не место, или пьедестал для вас окажется слишком тяжелым, ведь нести его придется на собственных плечах. Или один из вас неминуемо разочаруется во втором. В любом случае расставание настанет, а если нет, то вам вряд ли удастся избежать гневных фраз: «Я отдал(-а) тебе лучшие свои годы!»; «Я тебя ненавижу!»; «Ты меня бесишь» и т.д., и т.п.
Но это, если перепрыгивать вперёд. Давайте я снова верну вас на шаг назад. В то время, когда я решила перебраться в новый для меня город, поменять профессию, хотя до окончания курса помощника врача у меня оставался всего лишь год. В то время, когда мне было страшно не оправдать ожиданий моего партнёра.
Ситуация сложилась так, что его сократили на работе из-за ликвидации предприятия. Я пыталась поддержать его как могла, подбадривать, что он найдет работу, ведь специальность электрика – востребована. Он решил взять небольшой отпуск, отдохнуть от работы, посвятить время себе, а ближе к концу лета отправился на заработки в Англию.
В тот момент, пока он ещё не уехал, я встала перед выбором: переехать в Лиепаю к его семье и продолжать отношения на расстоянии, или остаться учиться в Риге, закончить последний год учёбы, но рискнуть нашими отношениями. Я чувствовала его недоверие, что он ждал момента, когда начну ему изменять. Ведь с ним такое уже случалось, причём не раз. Я чувствовала, что от моего решения зависит – насколько длинными будут наши отношения. Чувствовала, что останься я в Риге, он найдёт повод обвинить меня в измене. Даже если я сама об этом не думала. Чувствовала, что стоит мне переехать в Лиепаю, я буду в большей безопасности от его страхов и сомнений во мне. В Лиепае я буду «под защитой» его семьи. В Лиепае он не посмеет обвинить меня в том, чего я не могла себе представить: измене.
Сейчас я могу сказать, что это была самая главная причина, почему я переехала – не хотела быть потенциально обвиненной в том, чего делать не собиралась ни при каких обстоятельствах. Его семья давала так нужную мне в тот момент безопасность, так нужную уверенность, что наши с ним отношения продлятся долго.
Со смешанными чувствами, я поступила в Лиепайский медицинский колледж. Это добавило мне одиночества… К тому моменту я уже привыкла, что он был рядом, на него можно было положиться, ну а теперь всё было по-другому.
Со всем, что могло на меня навалиться за время учебы, я была вынуждена справляться сама. Учась в Риге, я завела друзей, на которых могла положиться: списать пропущенные лекции, передать через однокурсников информацию лекторам, если вдруг отсутствовала на уроке, а также узнать новости курса. Теперь у меня не было абсолютно никого. Мне понадобилось время, чтобы завести новые знакомства, некоторые из которых переросли в крепкую дружбу. Но долгое время я не переставала чувствовать себя одиноко. Ведь рядом не было моего возлюбленного, ради которого я решилась изменить свою жизнь.
Очень часто хотелось плакать, просто потому что мне казалось, что я не справлюсь с переменами, нагрузкой в учёбе, тоской по возлюбленному. Чувство одиночества захватывало меня всё больше и больше, а потом я к нему адаптировалась – научившись наслаждаться моментами уединения с самой собой, – но это пришло не сразу.
В своей жизни я сталкивалась с одиночеством всегда при разных обстоятельствах и в разной цветовой гамме. Не всегда оно приносило боль и неуверенность. Порой были моменты, когда будучи одной я училась наслаждаться моментами жизни, даже если это одиночество было вынужденное. Так, однажды, я в одиночку выбралась на море погулять. Я взяла с собой фотоаппарат и пыталась насладиться солнечным днем, морскими волнами, самой прогулкой. В тот день я предложила погулять и своему молодому человеку, но он отказался, уже и не помню на что сославшись.
Но я помню тот теплый солнечный день. Размеренный шум волн убаюкивал боль, от осознания того, что мой мужчина моей компании предпочитает нечто другое. Я чувствовала себя одиноко, но летняя погода, свежий морской воздух, а также волны под ногами словно шептали: «мы с тобой», и от этого становилось легче. Ко мне подошёл мужчина, чтобы познакомиться. Я сразу поставила его перед фактом, что состою в отношениях, но он убедил меня, что не претендует на место моего молодого человека. Гуляя вдоль берега моря, мы мирно беседовали на разные темы. Я отвлеклась от своих мыслей, о том, что мой возлюбленный не стремится быть со мной рядом и не хочет наслаждаться замечательным днём вместе. Я отвлеклась от сложных эмоций, касающихся переезда. От чужих и собственных страхов. В тот теплый день, я просто гуляла вдоль берега моря, наслаждаясь волнами, болтая с незнакомцем ни о чём.
