Kitobni o'qish: «Современный политический дискурс Франции: прагмалингвистический и гендерный аспекты», sahifa 2

Дискурс – это языковая коммуникация, актуализируемая в процессе речевой деятельности. Участник коммуникации совершает определённые коммуникативные действия по отношению к коллекторату в процессе речевого общения.

Разновидности дискурса зависят от стилистических, языковых и тематических параметров, а также от убеждений и способов рассуждений.

Согласно авторам французского лингвистического словаря Д. Дюбуа и М. Джиакомо, термин «дискурс» означает «всякое высказывание, превышающее по объёму фразу, рассматриваемое с точки зрения связывания последовательности фраз между собой» [цит. по: 15, с. 11].

Дискурс ставит перед собой цель критического обсуждения и обоснования взглядов, действий участников и представляет собой вид коммуникации, максимально отстранённой от традиций и социальной реальности, так понимает дискурс немецкий социолог и философ Ю. Хабермас [76].

Среди множества отечественных определений понятия дискурс наиболее известна характеристика «связный текст», которая рассматривается вместе с социокультурными, психологическими, прагматическими – экстралингвистическими факторами.

Диалогический дискурс неразрывно сосуществует с монологическим дискурсом, и то и другое неразрывные формы речевой деятельности, но в данной работе мы исследуем монологический дискурс и те лингвистические приёмы, которые использовал Эмманюэль Макрон во время предвыборной гонки 2016–2017 гг. в своих политических выступлениях перед публикой.

Понятие политический дискурс в современной лингвистике трактуется по-разному, однако его надо отличать от понятий политическая речь, политическая коммуникация, политический язык, хотя для всех них существует общий термин «язык политики».

По мнению д. ф. н. И. П. Сусова, «язык политики» как термин включает в себя также и «риторику политической деятельности, когда политики выступают в своей профессиональной роли» [72, с. 45]. Современные филологи трактуют понятие политический дискурс как особое использование языка.

Вторая трактовка звучит следующим образом: «Совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освещённых традицией и проверенных опытом» [6, с. 64].

Культурная обстановка в стране, её экономика и социальнополитическое положение обусловливают специфику политического дискурса.

Политический дискурс всегда характеризируется определённой агрессивностью, направлен на внушение отрицательного отношения к противнику и определение высокого статуса, оценок, близких говорящему. Таким образом, можно считать функцию воздействия на адресата и управление его сознанием основной функцией политического дискурса.

Другой чертой политического дискурса является оценочность, которая присутствует в речи скрыто или прямо [33, с. 105]. В ходе политических дебатов оценки могут быть положительными, отрицательными и нейтральными, что побуждает слушателей к различным политическим действиям.

Стоит упомянуть, что существует характеристика политической коммуникации:

1. Авторство политического текста.

Тот, кто создаёт политический текст, называется автором. Существуют тексты без ответственного автора, тексты со смещённым автором и тексты, принадлежащие самому оратору, политику – собственно авторские.

2. Адресность политического текста.

В политическом дискурсе очень важен массовый или групповой адресат, аудитория, как и адресант – политик, обращающийся к представителям организаций и структур, т. е. к аудитории. Возможны обращения к аудитории во время политической речи и использование средств массовой информации.

3. Стратегия построения дискурса.

Стратегия построения дискурса, как дискурсивная характеристика, должна соответствовать правильным задачам, поставленным автором перед собой и аудиторией.

4. Политический нарратив.

Набор текстов различных жанров по одной объединяющей их теме, концентрирующей всё сказанное (написанное) вокруг событий, стоящих во главе.

Использование специализированных коммуникативных тактик и стратегий определяет содержание и проблематику политической речи.

Специфика политической речи зависит от эмоционального состояния адресата и необходимого воздействия на политику в целом.

Для успешного манипулирования сознанием выработаны специальные свойства политической речи. А. П. Чудинов называет редукционизм, экспрессивность, агрессивность, эзотеричность, персональность, оценочность, иституциональность, интертекстуальность [80]. Всё это создаёт условия для манипуляции сознанием слушателя и читателя. Побуждение избирателя к политической активности, преображение картины политической обстановки в сознании слушателя (читателя) и вызов необходимых эмоций – главные манипулятивные цели политической речи.

Призыв к действиям, т. е. аппелятивная функция речи, становится чуть ли не главным выразителем эмоционального или психического воздействия на адресата.

Речевое воздействие, по словам А. П. Чудинова, способно изменить политические взгляды адресата и побудить его к действию в пользу конкретного кандидата [81, с. 35]. Чётко об этом сказано у О. С. Иссерс: «Политическая власть держится на власти воздействия, которая осуществляется через слова» [41]. Речевое воздействие становится главным в политическом дискурсе.

Для П. Бурдье политический дискурс – это инструмент реализации интересов, то, что происходит, когда говорящий способен воплотить свои потенциальные намерения в реальность посредством языка [18].

Многие учёные называют политический дискурс средством захвата и удержания власти [18, с. 31], а средствами достижения этой цели можно назвать разъяснения своей политической позиции, поиск сторонников и борьбу с политическими противниками.

Е. И. Шейгал функции дискурса определяет таким образом:

1. Акциональная функция «обусловлена тем, что по существу политическая деятельность является деятельностью вербальной. Для реализации этой функции не нужны какие-либо специфические средства, ведь она осуществляется “всей массой” политического дискурса».

2. Контроль над ментальными установками и поведением электората – это вторая функция. Она использует разные речевые стратегии действия и тактики» [82, с. 55].

Политический дискурс, в итоге, видится нам дискурсом политиков, образованным их речами, дебатами в парламенте, партийными программами и т. д. Для него «речевое воздействие является основной целью, на достижение которой ориентируется выбор лингвистических средств» [57].

В политическом дискурсе речевое воздействие считают главной особенностью многие учёные: О. С. Иссерс [43], Э. В. Будаев [17], А. П. Чудинов [17].

Цель – воздействовать на оппонента или электорат – делает политический дискурс саморазвивающейся открытой системой, где участники (автор – слушатель) непрерывно меняются местами и оба подвержены воздействию.

Именно в пределах политического дискурса путём изменения структуры языка формируется идеология.

Также можно особенно выделить определение Эпштейна о политическом дискурсе как совокупности публичных правил, опыта, традиций и языковых актов, выраженных в форме речевых образований, субъект, адресат, содержание, которых относится к сфере коммуникации.

Как видно из вышесказанного, многие зарубежные и отечественные учёные пристально изучали проблему определения понятия политический дискурс, характеристикой политической коммуникации и функций дискурса, в общем, и политического, в частности. Тем не менее споры продолжаются. Мы же считаем наиболее репрезентативным понятие Эпштейна и будем придерживаться его в дальнейшем.

1.2. Место политического дискурса в системе функциональных стилей

Многие лингвисты рассматривают политический дискурс как язык публичной сферы. В исследованиях, посвященных анализу политического дискурса, имеется положение, согласно которому политическая функция присуща абсолютно всем публичным высказываниям.

Итак, политический дискурс – это актуальное использование языка в социально-политической сфере общения, а если в широком смысле, то в публичной сфере общения. Отнесение текста к политическому дискурсу, определяется его тематикой и местом в системе политической коммуникации. Если взять во внимание широкое понимание «политического языка» как языка, используемого в публичной сфере, то несомненно, что на него оказывают влияние средства массовой информации, развитие новых коммуникационных технологий, глобализация и коммерциализация политической коммуникации.

Журнал «Sciences Humaines» обозначает политический дискурс как класс жанров, ограниченный социальной сферой, а если быть точнее, то политикой. Обсуждения правительства, партийные программы, парламентские дебаты, речь политиков – все эти жанры принадлежат политической сфере, и поэтому политический дискурс – это не что иное, как дискурс политиков. Однако, если обрамить политический дискурс профессиональными рамками, деятельностью политиков, в статье отмечено, что одновременно политический дискурс является формой институционального дискурса. Все это означает, что дискурс политиков – это те дискурсы, которые производятся в институциональной обстановке, например: сессия парламента, заседание правительства, съезд политических партий и т. д. Высказывания произносятся говорящим только в его профессиональной роли политика и только в институциональной обстановке. Исходя из вышесказанного, дискурс может называться политическим, если он сопровождает политические акты в политической обстановке.

Большое количество лингвистов определяют политический дискурс, как объект «лингвокультурологического изучения» [83], в качестве «вторичной языковой подсистемы, обладающей конкретными функциями, особенным тезаурусом и коммуникативным воздействием» [23], как видовая разновидность идеологического дискурса [5].

Е. И. Шейгал, используя полевой подход к анализу структуры политического дискурса, обнаруживает его связь с другими видами дискурса. Ученый рассматривает структурообразующие признаки политического дискурса: информативность, фантомность, институцио-нальность, авторитарность, смысловую неопределенность [82, с. 65].

Большинство исследователей придерживаются мнения, что «убеждающая функция – это главная функция политического дискурса» [57]. П. Б. Паршин справедливо полагает, что «всякий текст оказывает влияние на сознание адресата с семиотической точки зрения» [58, с. 403]. Однако «для политического текста именно речевое воздействие определяет главную цель коммуникации, на достижение которой и направлен выбор лингвистических средств» [57, с. 403].

В основу лингвистического изучения политического дискурса положено два тезиса: о тексте и о системе. В соответствии со вторым из них, язык политических текстов не схож с обыденным языком, хотя его особенность заключается не столько в употреблении любых особенных формальных средств, сколько в таком изменении соотношения между означающим и означаемым, при котором единицы знакомого нам языка получают немного необычную интерпретацию, а достаточно хорошо знакомые ситуации сводятся под несколько неожиданные категории, в которых вещи «перестают называться своими именами».

Первый тезис связан со вторым и утверждает, что из политического текста может быть найден некоторый неэксплицитный смысл, отличающийся от буквального и, возможно даже, противоположен ему. На сегодняшний день считается, что неэксплицитный смысл и есть тот самый «истинный» смысл политического текста [57, с. 407].

В политической и идеологической литературе выбор выражений и слов представляет собой достаточно важный инструмент власти для структуры и моделирования той «самой» действительности, о которой и идет речь. Создание новых выражений и слов, с одной стороны, объясняется возникновением новых реалий в политической и общественной жизни, а с другой стороны, образованием причин для изменения уже существующих понятий и явлений.

Базовым системообразующим фактором для выделения из ряда институциональных политического дискурса является тематический детерминант цели «борьба за власть». Исходя из наблюдений стилевого и жанрового разнообразия, остальные критерии всего лишь уточняют основной и варьируются в зависимости от данного контекста.

Исходя из всего вышесказанного, мы пришли к заключению, что в рамках политического дискурса как служащие одной цели, а именно, борьбе за власть, должны рассматриваться абсолютно все коммуникативные стратегии убеждения. Намерение «борьбы за власть» – своеобычная характеристика политического дискурса, присутствующая во всех жанрах, таких как: дискуссии, дебаты, агитационная речь, политическое интервью и многие другие. Данная интенция борьбы за власть проявляется в одном из свойств политического дискурса, восходящих к исследованиям О. Л. Михалевой, а именно, в атональности. Это некое состояние «состязания», «борьба двух идей, причем борьба страстная, азартная». Поэтому речь может быть истолкована и использована как некая борьба, причем борьба и именно победа являются главной целью общения [53, с. 300].

Исходя из вышесказанного, сделаем вывод, что на языковом уровне выбираемый коммуникантами способ общения заранее обусловлен как агональностью политического дискурса, так и наличием адресата-наблюдателя и конкурирующих сторон.

Наличие фактора «противоборствующие стороны» оказывает огромное влияние на говорящего в выборе плана, наиболее оптимального в осуществлении речевых намерений, в результате применения которого можно по максимуму снизить значимость статуса собеседника, следовательно, ниспровергнуть позиции своего «политического противника» и, насколько это возможно, приумножить значимость своего статуса.

В данном случае коммуникативная стратегия представляет собой план оптимального осуществления коммуникативных намерений, учитывающий объективные и субъективные условия и факторы, в которых присутствует акт коммуникации, предопределяющий не только внешнюю и внутреннюю структуру текста, но и употребление определенных языковых средств.

Все стратегии политического дискурса реализуются, благодаря использованию особого набора способов. Под способами в нашем исследовании понимается множество приемов, предопределяющих применение языковых средств. Одним из важнейших приемов является словотворчество.