Kitobni o'qish: «Господь, прибежище мое… Мой путь к Богу»

Shrift:

По благословению иерея Андрея Лещика

На лицевой стороне обложки фотография иконы «Спас нерукотворенный», вышитая Л. Княгницкой

Предисловие

Передо мною книга, которую я только что прочитал. Она написана Любовью Михайловной Княгницкой, простым человеком, которая попросила меня написать несколько слов об этой книге. Некоторое время назад она просила благословения для работы над ней и тогда же передала мне рукопись будущей книги для того, чтобы я посмотрел ее и, если будут замечания, то сказал о них.

Я ознакомился с рукописью, указал на некоторые недочеты и дал свое благословение. Любовь Михайловна доработала рукопись и вот книга готова, и увидела свет, и прочитана мною.

Что можно сказать о книге?

Только то, что написана она от души и откровенно, что написана она по Воле Божьей, о чем и говорит в своей книге Любовь Михайловна. Автор взял на себя смелость, а, если точнее, подвиг, описать свою жизнь полную и радостями, и горестями, тем самым раскрывая себя перед читателем, который ему (ей) вовсе не знаком.

Подвиг в данном случае надо понимать в смысле подвижничества, а не в смысле исключительного поступка. То есть, Сам Господь подвиг ее на это. Читая ее, я невольно ловил себя на мысли, что все, кто будет читать эту книгу, найдут в ней что-то нужное и полезное для себя, как нашел в ней и я, грешный иерей Андрей Лещик, клирик Храма Святой Троицы «Кулич и Пасха».

Предисловие автора.

Дорогие читатели! Я надеюсь, что эта книга поможет вам обрести мир и покой в семье, поможет правильно вести себя в трудных ситуациях: в болезнях, различных спорах, и конфликтах, а также на работе и учебе. Мне хочется, чтобы все вы были счастливы и радостны в вашей жизни, а особенно вы, молодые, которые только недавно «вылетели из гнезда родительского» в этот огромный малознакомый вам мир, где вас ожидают свои пути. Одни приведут к счастью, радости, любви, новым друзьям, служению Богу и людям; а другие – к гордыне, зависти, нетерпению, злословию, обжорству, унынию, лени, самолюбию и.т.д – от Бога…

Да благословит Господь вас и ваши дома! Примите Господа, ибо Он живой и слышит вас, не сомневайтесь! Благодарите Господа за все, даже, если вам кажется, что вы еще не получили. Он придет на помощь вовремя. Ведь наш Создатель Вездесущий, Всемогущий, Вселюбящий, и «Бог есть любовь

От автора

Я с детства мечтала о любви. Любви бескорыстной, когда тебя любят такой, какая ты есть: со всеми недостатками и строптивым характером. Любви, которая все прощает, не завидует, не льстит, не обманывает. В детстве я ждала этой любви от своих родных, учителей, в замужестве – от мужа, потом от дочери, а сейчас жду от внуков…

В своем сердце я всегда чувствовала любовь ко всем окружающим меня людям, и ждала от них взаимности. Я думала, что она (эта любовь) будет проявляться видимым образом, но она распознается только духом и в нашем материальном мире встретить ее почти невозможно, так как мы духовно слепы и сердце имеем окаменелое из-за нашей греховности. Мы часто не видим в человеке его хорошие качества, греховность наша не дает нам распознать их. Этим мы и отличаемся от святых: они видят в нас душу, а не нас плотских, и любят нас всех одинаково, вне зависимости от нашей должности, социального положения и материального достатка.

Со временем я поняла, что все богатства мира материального и плотская любовь, которая быстро проходит, все это пустое без Божьего благословения и веры, и я хочу сказать вам, мои читатели, что наша жизнь – ничто без веры в Бога живого. Все богатства, что мы копили годами, не принесли нам покоя и радости. Я ощущала неудовлетворенность своей жизнью, а моя душа жаждала духовной пищи и тянулась к Своему Создателю. Однажды я встала на колени и просила Бога, чтобы все, что давалось и посылалось мне, было мне во благо, и чтобы все мои дела и поступки были только по воле Его. И Он услышал меня, и увидел, что моя душа готова к послушанию. Мне открылось, как Он вел меня по жизни с самого моего рождения, и я хочу рассказать о проявлениях Промысла Божьего в жизни моей и моих близких.

У нас в семье не было принято ласкать детей, потому что у мамы на это времени не хватало из-за хлопот по хозяйству; мы сами ложились спать, а мама еще трудилась, и мы не видели, когда она ложилась и когда вставала. Но когда у нее была свободная минута перед нашим сном, она подходила к нам, лежащим в постели и читала над нами молитву «Отче наш» и крестила нас. Это были самые счастливые минуты, проведенные с мамой, и я их так запомнила, что потом всегда, когда мне бывало страшно, молилась и осеняла себя Крестным Знамением.

Всего в жизни мне приходилось добиваться своими силами. Тогда я еще не понимала, что все мои действия и бездействия, достижения и неудачи происходили по Божьей воле, к конечной для меня пользе.

Сейчас, анализируя свой жизненный путь, я могу с уверенностью сказать, что я была не лишена Божьего Благословения и Его Отцовской любви: всегда за своеволие следовало наказание во спасение мой души от преисподней: «Не оставляй юноши без наказания; накажешь его розгою, он не умрет», (Притч. 23:12, 13).

В детстве от сестер и от одноклассников, в училище от однокурсников, на работе от сотрудников мне часто приходилось терпеть насмешки за мою веру в Бога. Начальница мне говорила: «Скрывай свою веру!» Но как это можно скрыть. Никто не может служить двум господам; ибо или одного будет ненавидеть, а другого будет любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть: «Не можете служить Богу и мамоне (богатству)». (Мф. 6:24).

В жизни мне приходилось и падать, и вновь подниматься «ибо семь раз упадет праведник, и встанет; а нечестивые впадут в погибель». (Притч. 24:16). Я отнюдь не дерзаю сравнивать себя с праведниками, но не поднимается лишь тот, кто не падает.

Заказная бандероль

Дома все не ладилось, душа от этого страдала, и я решила съездить в церковь (в нашем селе церкви не было) помолиться перед иконами и поставить свечи. После посещения церкви мне стало легче. Придя на автобусную остановку, я села на скамейку и увидела маленький бумажный листочек. Подняв его, я прочла: «Хотите вы знать, любит ли Вас Господь, напишите нам». Мне, вдруг, очень захотелось узнать, любит ли меня Господь. На листке был указан адрес, и я написала по указанному адресу письмо. Ждала ответ с нетерпением месяц, два, а на третий месяц я уже забыла про него. Однако, через три месяца я получила заказную бандероль из Америки. Я терялась в догадках, кто бы мне мог прислать эту посылку, думала – ошиблись адресом. Но ноги, словно сами бежали на почту, подгоняемые моим любопытством. Как будто меня там ждал сам Господь! Протянув руку с уведомлением почтальону, я с нетерпением ждала, когда мне выдадут бандероль; боялась услышать, что это ошибка – «не вам». Но мне сказали: «Заполняйте паспортные данные». Получив бандероль, я с любопытством смотрела на нее и гадала, что в ней. Не выходя из зала, я надорвала упаковку и увидела книгу. Меня заинтересовало, что это за книга, да еще и из Америки. Я вскрыла бандероль – на книге большими буквами было написано «БИБЛИЯ».

Я обрадовалась – ведь такую книгу я видела в детстве у тети Оноры (книга принадлежала умершей бабушке), в Джанкое, но она была на польском языке и, к великому моему сожалению, я ее прочесть не могла, хотя долго разглядывала, как будто, что-то понимала. Мне так хотелось знать, что там написано, но, увы. Вот, если бы по-русски!

И вот, наконец, я получила то, о чем так долго мечтала (двадцать пять лет) – «БИБЛИЯ» на русском языке. Я бежала по улице, не обращая внимания, на окружающих, и от радости выкрикивала вслух: «Меня Господь любит! Меня Господь любит!» Мне хотелось только одного – быстрее прибежать домой и прочитать, что там написано.

Священное Писание давалось мне непросто. Книгу Бытия я прочитала с интересом, но, когда стала читать Исход и представила, как Бог потопил войско фараона, мне стало страшно. Я захлопнула Библию, возмущаясь Божьей жестокостью.

Неприятие вызвали у меня и слова Иисуса, сказанные Им Своим ученикам: «Когда тебя ударят по одной щеке, подставь другую». Мне это было непонятно: папа нас учил уметь защитить себя. Я долго возмущалась и была с Господом не согласна.

Со временем Господь дал мне урок для понимания этих слов через мою дочь.

Распался Советский Союз, привычная жизнь рухнула, денег не стало, надо было выживать. Я снова и снова брала в руки Библию, чтобы, читая ее, обрести спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Вы думаете, я успокаивалась? Нет! В те, описываемые в Библии времена, людям жилось еще тяжелее, и еще хуже: шли войны, людей убивали и забирали в рабство. Пророки обличали народы и царей в грехах, призывали покаяться, предупреждали о Божьем гневе, но их не слушали. И цари не верили пророкам, и не каялись, а пророков сажали в темницы или побивали камнями. И Господь исполнял пророчества и наказывал их.

Я плакала и говорила Богу: «Как Ты мог!? Ведь Ты сказал, что нас любишь!»

Так продолжалось семь лет, до тех пор, пока я не попала на библейские курсы, где нам разъяснили, почему Господь поступал именно так и еще научили – прежде, чем читать Библию, нужно просить Бога о том, чтобы Он наделил мудростью и открыл духовные уши и глаза, и сердце окаменелое сделал «платяным».

После этого я старалась не возмущаться и не сомневаться, хотя, так не всегда получалось. Я осознала, что нужно впустить в свое сердце Господа и довериться Ему, понять, что Он – твоя скала и пастырь твой. И твои предприятия совершаются во Славу

Господа. Что надо любить Его всем сердцем и преданно служить, прославляя, благодарить и хвалить. И бояться Господа и вопрошать Его о Его святой воле.

Со временем я стала понимать промыслительность происходящего со мною, поняла необходимость любви к Нему и к ближним, ибо мы все братья и сестры и нет врагов у нас.

Я благодарю Господа за его любовь ко всем нам и ко мне, ведь все мы дети Его: мужчины, женщины, дети, вдовы и старики, бедные и богатые, больные и узники, бездомные и злодеи, и мы должны проявлять друг к другу милосердие и сострадание. Нужно просить Господа, чтобы Он помог убрать гордость: «Боже Мой, во мне есть гордыня, из-за которой ко мне не приходит от Тебя помощь, но прошу Тебя, просвети, меня, чтобы я поняла, что нужно делать, чтобы преодолеть свою слабость». И нужно ждать ответ от Господа – Он известит тебе, как ее преодолеть. Может, через сон или видение или через человека (это советы святых).

Спустя много лет я поняла, что Господь дал мне в руки Библию вовремя, в то тяжелое время, чтобы мне оно раем показалось в сравнении с библейскими временами. И, действительно, помню, что я тогда радовалась тому, что живем мы в хорошее время и трудности, переживаемые нами – временные и больше не печалилась, а продолжала жить и трудиться.

Слава Богу за все!

Мамины родители

Мамины родители были родом из Брянской области, там они жили до 1933 года. В 1933 году, во время голода на Украине, маминого отца (моего деда) направили в Таврию, в село Буряки для борьбы с падежом скота; он был ветеринаром. Дедушку звали Нестором, а бабушку – Домной. Свободного жилья в селе не было, поэтому деду с бабушкой пришлось жить в конюшне, которая пустовала оттого, что лошадей выкосили болезни и нехватка кормов.

Когда началась Великая Отечественная война, дед и его старший сын, Иван, ушли на фронт. С фронта они не вернулись, а бабушка получила похоронки, где говорилось, что они пали смертью храбрых, защищая Родину.

Однажды немцы бомбили село, и одна бомба попала в дом-конюшню, от которой остались лишь руины. К счастью, в это время мои мама и бабушка находились не дома, они кормили лошадей. Господь уберег!

Лошадей в селе осталось мало, и мама с бабушкой перебрались в конюшню и жили под одной крышей с ними. Перегородки и печку сложили из кирпичей, взятых из разрушенных бомбами домов, а после войны вся конюшня была предоставлена бабушке под жилье. Лошадей в конюшне уже не было.

Бабушка осталась вдовой с тремя малолетними детьми на руках. Это были моя мама и два ее братика. Кроме конюшни, данной бабушке для проживания, колхоз выделил ей и два гектара земли, примыкающей к конюшне, чтобы семья могла как-то прокормиться.

Мои предки по отцовской линии переселились в Россию из Польши в XVIII веке, при Екатерине II, спасаясь от религиозных притеснений; они были православные. Поселили их в городе Белая Церковь, недалеко от Киева, а позднее они перебрались в Таврическую губернию в село Александровка, где и родился мой отец. Знаю, что кто-то из предков, кажется, прадед, был юристом. Папа был семнадцатым ребенком в семье, но из всех детей осталось только трое – он и две его сестры. Раньше, до войны, у папы было много родственников. В каждой семье имелось много детей, все они жили дружно, помогая друг другу. После войны родственников осталось мало…

Папа родился, вероятно, 10 июня 1917 года, в селе Александровка Новотроицкого района. Бабушка Елизавета, папина мама, умерла от тифа в 1920 году. Тогда тиф унес многих родственников отца, да и сам отец в живых остался только чудом. В тот день, когда умерла его мать, умер и он. Сил, после тифа, у остальных членов семьи, для того, чтобы отвезти усопших на кладбище, не было, поэтому тела, для сохранения, были временно перенесены на летнюю кухню. На дворе стоял февраль, и был лютый мороз.

Два дня тела умерших лежали на морозе, а на третий день мои тети Маруся и Александра увидели в окошко своего «умершего» брата, Михаила, выходящего из летней кухни и очень испугались. Мой папа, шатаясь, подошел к дому и, со стоном, упал. Сестры, преодолев страх, вышли на двор, подхватили брата под руки и с трудом втащили в дом; после болезни они и сами еле ходили. Это было первое чудесное спасение моего папы.

Жизнь в двадцатые годы была тяжелой. Тех, кто хорошо трудился и имел лошадей и скотину, называли кулаками и отбирали у них все имущество, а тех, кто сопротивлялся, убивали на месте без суда и следствия. Тех, кто был посильнее и поздоровее, высылали, а старых, немощных и малых детей оставляли на выживание. Так как мой дед был уже слишком стар, да еще и хром, то решили его в ссылку не отправлять, побоялись, что в дороге может умереть. Но крова и всего, что имел, мой дед лишился.

Отправились мой дед Михаил со своим сыном Михаилом в Джанкой – наниматься на работу к людям пасти их скот. Они жили в старом домике у тех людей, чей скот пасли. В один из весенних дней, когда они спали в хлеву, папе моему перед рассветом вдруг послышалось, что кто-то открыл дверь и зовет дедушку. Папа проснулся – никого нет, а дедушка спит. Он начал его будить: «Папа, вставай, коров уже надо идти пасти!», но дедушка ласково сказал: «Спи, сынок, еще рано» и папа опять уснул. Скоро он вновь проснулся от стука щеколды и ему опять послышалось, что кто-то зовет его отца, и он снова стал будить дедушку идти пасти коров. Тот ему опять так же ласково сказал: «Спи, сынок, еще рано». И в третий раз папа проснулся от скрипа двери, стука щеколды и голоса, зовущего дедушку. Он увидел, что отец его спит и решил разбудить, говоря ему: «Папа, Вставай! Слышишь, тебя зовут коров пасти!» Дедушка рассердился, да как крикнет: «Чтоб ты всю жизнь пас коров!», встал и пошел к коровам. А пастбище было на другой стороне речушки, протекающей возле города Джанкоя. Ее нужно было перейти, а так как мостика не было, то посередине речки положили большой камень для перехода: на камень встаешь одной ногой, а другую ставишь уже на тот берег. Но дедушка на старости лет хромал на одну ногу и, когда ступил ногой на камень, не удержался и упал в речку лицом вниз и захлебнулся. Родственница вела в это время корову в стадо и все это видела, но спасти дедушку не успела. Папе было в то время двенадцать лет. Когда он рассказал сестрам о том случае, те сказали: «Приходила смерть, а ты помешал спокойно умереть папе своему, и он тебя проклял». Так мой папа действительно и пас всю жизнь коров, пока жили в Захаровке и держали свой скот.

Дед умер в 1930 году. Папа остался круглым сиротой, он продолжал пасти скотину, сил не было – кормили плохо. Весной, в день свободный от работы, он решил сходить в гости к сестрам, но не дошел: уснул на пшеничном поле. Сколько он так проспал, никто точно не знал, только его рубашка и брюки сопрели с той стороны, на которой он лежал. Отца нашла женщина, Мария Чеботарка, когда стали косить пшеницу. Она забрала его к себе домой, там он не просыпался еще несколько дней, когда же проснулся, был очень слаб. Она ухаживала за ним, кормила его и выходила, и он у нее жил до тех пор, пока не уехал в Мурманск. Отец называл эту женщину мамой, так как она ему жизнь спасла. Так Господь уберег моего папу от смерти во второй раз!

В Мурманске отец оказался в поисках работы; они с другом нанялись на рыболовное судно, на котором и вышли в море. На второй день разыгрался сильный шторм. Отца смыло волной, и он оказался за бортом. Несмотря на свои здоровье и силу, папа уже думал, что это конец и начал молиться, прощаясь с жизнью, однако вскоре увидел берег и смог доплыть до него. Очнулся он в чьем-то доме, на топчане, все вокруг было незнакомое. Хозяин дома рассказал ему, что шел по берегу домой с работы и увидел его, лежащего у воды без сознания. Так закончилась папина морская романтика. Бог спас его в третий раз!

Из Мурманска папа уехал в Донбасс – работать в шахте: там кормили, и заработки, по тем временам, были хорошие. Моему папе было тогда 17 лет, он добавил себе год, и его приняли учеником: рабочие руки на шахте требовались, и никто не уточнял возраст желающих работать. Однажды в шахте произошел обвал породы и отца засыпало. Папа очнулся – темно, пошевелил руками, ногами и понял, что он не покалечен, лежит в углу между деревянными перекладинами, обвалившаяся порода туда не попала, щиты с опорами защитили. Он подумал, что скоро закончится кислород в воздухе, и он задохнется и стал молиться, вспомнив детство и молитву, которую перед сном они с мамой читали на польском языке. Закрыв глаза, он горячо с верой молился о спасении из этого завала. Мгновенно вся жизнь прошла у него перед глазами, он стал каяться за все свои прегрешения и заплакал. Внезапно он ощутил, что земля осыпается – стало видно трещину, из которой шел холодный воздух и пробивался свет. Он стал разгребать эту щель и так усердно рыл, что вылез наружу с обратной стороны шахты. Так Господь спас моего папу в четвертый раз, но уже через молитву!

Папу призвали в армию, а когда в 1941 году Германия напала на нас, он, как и все, ушел защищать Родину от фашистов. Отец служил связистом, был бесстрашен и ничего не боялся. В 1943 году под Курском в жестоком бою он лишился правой руки. После отец всю жизнь себя ругал за то, что не прислушался к предсказанию слепого старца. Перед самой войной отец с сослуживцами пошли на рынок за продуктами. На рынке они подошли к старцу и попросили его погадать им по книге, которая лежала перед ним. Старец гадать им не стал, а папу по плечу постукал и сказал: «Ты молодой человек придешь с войны здоровый, но, если ты украденное оденешь на руку, на какую оденешь, то той руки и не будет». Но папа тогда не верил в предсказания. Он ответил, что чужого не берет и ему это не грозит и ушел, не поблагодарив старца.

На фронте у отца с напарником была конная повозка для перевозки катушек с проводами и прочего связистского «добра». Как-то раз, перед боем, они протянули «связь» до какого-то села и им было приказано оставаться в том селе до утра. Отец с напарником постучались в крестьянскую избу и попросили, чтобы их пустили переночевать. Хозяин впустил их и предоставил им место возле печи, на которой сушились его рукавицы. Утром, уходя, напарник прихватил хозяйские рукавицы с собой, то есть украл их. После того, как они запрягли лошадей и отъехали от дома, напарник протянул одну рукавицу папе и сказал: «Будем менять по очереди, чтобы руки не отморозить». Папа спросил: «Где ты их взял?» Тот ответил, мол, в избе лежали на печи. Возвратиться было невозможно, так как налетели немецкие самолеты, которые начали сбрасывать бомбы на них и на село. Папа, когда надевал рукавицу, не вспомнил слепого старца и его предупреждение. Он забыл, что будет наказан, ведь он знал, откуда взялись эти рукавицы. Но думать и вспоминать было уже поздно. Немцы бомбили так, что, казалось, будто нет ни одного клочка земли, где можно было бы спрятаться. Одна бомба попала в упряжку и взорвалась, осколки полетели в разные стороны. Взрывной волной отца и напарника выкинуло из телеги. Больше папа ничего не помнил.

Очнулся отец лишь вечером, когда пришли санитары выносить с поля боя раненых и хоронить убитых. Его подобрали, и, так как он не подавал никаких признаков жизни, кинули как убитого в братскую могилу. При падении он очнулся и застонал, его вытащили и отправили в медсанбат. Господь его спас в пятый раз! Напарник был убит, а отец ранен в правую руку, и, так как он долго пролежал без сознания и без медицинской помощи, рука почернела. Врачи, опасаясь, что у отца начнется гангрена, ампутировали ему руку почти до плеча. Он потерял сознание и очнулся уже на койке в госпитале.

Оставшись без руки и корчась от боли, он вспомнил слепого старца, который его предупреждал не надевать на руки краденого, но никак не мог понять, почему его наказали, ведь он не воровал. Кто знает, как бы все сложилось, если бы он обличил своего сослуживца в содеянном и заставил его вернуть краденное, а не воспользовался этой злосчастной рукавицей. Но он надел ее и, волей-неволей, стал соучастником в воровстве. Отец плакал день и ночь от боли и досады. Ему не хотелось жить.

Однако человек ко всему привыкает и смиряется, молодость берет свое, и в скором времени свыкся с происшедшим и отец. Так кончилась для него война.

Началась новая жизнь. Отец стал думать, куда ему податься, что делать; вспомнил молодость и пошел в колхоз пасти скот, а по вечерам бегал на танцы, в села, где было больше молодежи. В один февральский вечер отец пошел на танцы в село Каиру, расположенное в пятнадцати километрах от Новотроицка, где он жил. Между этими селами, ближе к Каиру, еще находилось село Захаровка.

В то время все передвигались пешком или на телегах, машины ходили очень редко. Радио было не во всех домах. Синоптики, может, и сообщали, что в выходные будет сильный ветер и метель, но папа этого не слышал и не знал.

Отец отработал неделю и в выходной день отправился на танцы. Прошел километров пять, и тут началась метель. Вскоре ветер усилился так, что сбивал с ног. Снег покрыл дорогу, и она сравнялась с окружающими полями и степью и уже нельзя было понять, куда идти, везде снег. Папа сбился с пути; видимость была только на расстоянии одного шага, ветер швырял снег в лицо, и, видимо, отец не заметил, как сошел с дороги. Одежда на нем была ветхая, ветер пронизывал до костей, он продрог и потерял счет времени. Но он знал, что присесть отдохнуть нельзя; если сядешь, уснешь и замерзнешь насмерть. Вспомнился ему рассказ о Филиппке, как тот пошел за хворостом в лес, от усталости присел отдохнуть и замерз. Он шел, не зная куда, заставляя себя идти вперед, чтобы добраться до какого-нибудь села или хутора. Но отец уже не мог найти дорогу, он совсем выбился из сил, промок, и его сломила усталость. Помнит только, как сказал: «Все, больше не могу, Господи!» и упал в снег, как оказалось, на окраине села.

Рассветало, ветер утих. Жители села встали. Женщины пошли по хлевам кормить живность, доить коров. Вышла на двор и моя бабушка и буквально в паре метров от порога увидала лежащего на земле человека, почти полностью засыпанного снегом.

Убедившись в том, что тот живой, она стала трясти его, чтобы разбудить, но ей это долго не удавалось. Наконец, человек открыл глаза, но говорить не мог, его трясло от холода. Подняться с земли он тоже не мог, не было сил. Бабушка позвала дочь, Ксению, и они вместе внесли его в дом. Оказали ему помощь, какую смогли, а потом укутали, напоили парным молоком и уложили спать. В шестой раз Господь его спас!

Проснулся он только вечером. Уходить, «на ночь, глядя», он не рискнул и остался переночевать. Так мой отец и познакомился с моей мамой, она как раз была «на выданье». Она понравилась отцу, и он заметил, что тоже ей небезразличен. Отец подумал: «Наверно, это судьба, раз все так сложилось» и решил остаться в этом доме. Утром, после завтрака, он решился попросить у моей бабушки руку ее дочери (дед погиб на войне). Так мои родители и поженились. Прожили они вместе сорок три года, и только смерть их разлучила.

Господь благословил брак родителей шестью дочерями которые родились в том же доме-конюшне и замуж оттуда же повыходили, и внуки туда на каникулы приезжали, пока родители не переехали в Новотроицк.

Папа был очень красив: высокий, атлетически сложенный, с вьющимися густыми русыми волосами и голубыми, небесного цвета, глазами. Силища у него была непомерная – всех односельчан одной рукой борол, а однажды колхозного племенного быка сбил с ног ударом кулака.

Дело было так. В колхозе племенные быки не ходили в стаде вместе с коровами, это было опасно. Быки вели себя агрессивно, бросались на людей, поэтому они паслись на короткой, метра три-четыре, цепи, прикрепленной к вбитому в землю металлическому штырю. Случилось, что бык сорвался с цепи в то время, когда доярки доили коров. Услышав рев, и увидав разъяренного быка, мчащегося на них, доярки закричали и разбежались в разные стороны. Отец услышал крики доярок и бросился на помощь. Он подбежал к быку и ударил его кулаком меж рогами. Бык упал как подкошенный и пролежал так с полчаса. Если бы не отец, дояркам могло бы не поздоровиться…

Односельчане отца моего побаивались и одновременно уважали за честность и справедливость. Да еще нас, дочерей, было шестеро, и всех он выучил: четверо из нас получили высшее образование, а две окончили училища. Соседи частенько говорили своим детям: «Смотрите на детей безрукого Мишки»,– то была высшая похвала нам, папа радовался этому, но нам не говорил. Это я уже узнала тогда, когда он был болен и жил с нами неделю до больницы и неделю после. Никогда он не болел серьезно, поэтому никто из нас не обращал внимания на его болезнь и спохватились лишь тогда, когда ему стало совсем плохо. Он все просил прощения у меня, чтобы я не обижалась. А я ему отвечала: «Я не обижаюсь, я люблю тебя», и он успокаивался. Я уже знала, что его в больницу больше не положат, как безнадежного. Это был приговор. То были тяжелые для меня дни. Не знаю, догадывался папа, что он умирает или нет, но мне он ничего не говорил. Спокойно сказал: «Я еду домой – воспаление подлечу, а потом на операцию приеду». Папа прожил еще неполных три месяца и умер в день святых Петра и Павла. Царствие тебе Небесное! Да простит тебе Господь все грехи твои вольные и невольные!

Спустя двадцать лет после папиной смерти я как-то спросила у мамы, как это она не побоялась выйти замуж за однорукого инвалида. Ответ ее меня буквально ошеломил. Мама рассказала, что тогда, накануне встречи с отцом, ей исполнилось уже двадцать семь лет, давно пора замуж, а женихов нет; после войны парней почти не осталось. На Рождество мама молилась и просила Господа послать ей мужа, хоть какого-нибудь, хоть безрукого…

Каково же было ее изумление, когда некоторое время спустя, мать позвала ее помочь занести в дом еле живого парня, лежащего у порога, да еще и без руки! Она поняла, что это Божий промысел и Его благословение, а то, что Бог свяжет на небесах, никто не развяжет на земле!

Еще хочу рассказать про мою любимую бабушку Устину, тетю моей мамы. Она была худенькая, глаза, как небо, голубые. Я ее помню всегда кроткой, радостной и приветливой. Когда к ним в гости придешь, она всегда приголубит и поцелует, обо всем расспросит и никогда не отпустит, пока не накормит, и еще, что-нибудь с собой даст в дорогу. Правда, поговорить с ней удавалось лишь тогда, когда рядом не было ее дочери Марии и внучки Раисы, они были такие же приветливые и щедрые, но только не давали ей слова сказать. Мне было очень больно видеть, как они ее обижали, и она уходила тихонько, и садилась подальше. Заступиться за нее у меня не хватало смелости, о чем я сейчас очень сожалею и прошу прощения у Господа за бабушку Устину.

Бабушке Устине было уже девяносто девять лет, а она сама ходила в церковь и выстаивала там целую службу. Смерть ее была легкой: утром, когда все проснулись и уже садились завтракать и звали ее, бабушка помолилась, а когда пошла к столу, переступила порог и упала. Дух из нее вышел, не дожила до ста лет восемь месяцев.

Когда я была маленькой, я считала своих родителей пожилыми, думала, что, когда доживу до их лет, меня и интересовать уже мало что будет, однако, я ошибалась. Сейчас, несмотря на свой возраст, я «разменяла» седьмой десяток, мне все интересно, я ощущаю себя молодой и, кажется, даже в детстве я такой свободной не была, как сейчас, ибо с Богом нет старости, Он мне словно дает каждый день новое сердце и новый дух, и делает меня вечно молодой и я никогда не умру, но буду жива, и я Ему верю. Аминь!!!

Мне хочется сказать всем молодым, пусть они знают, что их родители в душе такие же дети, как и они сами, что только тело может стариться, а душа вечно молода. Относитесь же и к ним, и ко всем пожилым бережно. Они ждут от вас ласки и заботы.