Kitobni o'qish: «Пока не рассеется дым»

Ноль

Часы пробили пять. Лаэрт скоро вернется из университета.

В Кионе говорили: пять – это час розыгрышей, поэтому Кираз обычно встречал брата шуткой. Хотя Лаэрт все равно оставался хмур. Улыбка на его лице появлялась, только когда он спускался в лабораторию в подвале, где переливал и смешивал, соединял, разделял и, конечно, наблюдал и записывал.

Вытянув шею, Кираз посмотрел в окно – садовая дорожка оставалась пуста – и вернулся к учебнику. Он сам с нетерпением ждал часа, когда Лаэрт спустится. Тот долго отмахивался, но год назад, наконец, сдался и рассказал младшему брату, чем занимается, а заодно начал его учить.

Кираз сверил записи в тетради и перелистнул страницу учебника – с одной таблицы на другую.

Лаэрт поступил в университет не в шестнадцать, как большинство, а на два года раньше. Кираз хотел быть таким же, поэтому после школы занимался дополнительно. До вступительных экзаменов оставалось всего три месяца – он не мог позволить себе лениться.

Сквозь открытое окно донеслись голоса. Ученик выглянул: по вьющейся среди кустов роз гравийной дорожке шел брат, а за ним следовали двое мужчин. Им было под сорок, оба в строгих темных костюмах. Один держал папку с бумагами, другой – чемоданчик, какие носили при себе врачи.

«Профессора!» – подумал Кираз с замиранием сердца. Наверное, работа Лаэрта заинтересовала университетских преподавателей, и они пришли оценить его успехи. Кираз вскочил, взволнованный, и бегом понесся вниз. Он ведь помогал, его тоже могут заметить!

На первом этаже замедлив шаг, он пригладил растрепанные рыжие волосы и выпрямил спину. Главное, правильно ответить на все вопросы. Если они будут, мысленно добавил он, смутившись. Как бы ему ни хотелось поговорить с профессорами, все-таки они шли к другому. Успехи в опытах принадлежали Лаэрту, Кираз только немного помогал: он стал доказательством того, что лекарство работает.

Ученик сжал кончики пальцев, и оконная рама, повинуясь усилию воли, хлопнула. Он покажет, чего добился Лаэрт.

Слуга открыл дверь. Едва переступив порог, Лаэрт спросил:

– Где Кираз?

– Занимается в своей комнате, – доложил пожилой мужчина в ливрее.

Кираз вышел в коридор. Лаэрт выглядел по-деловому собранным и больше напоминал торговца, а не увлеченного ученого с чернильными пятнами на руках, каким привык его видеть младший брат. За спиной маячили профессора. Вблизи они больше походили на потрепанных книготорговцев с проплешинами на костюмах, чем на важных ученых. Один, поставив чемоданчик на пол, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Подойди ко мне, – Лаэрт поманил рукой. Голос звучал непривычно мягко.

Краснея, Кираз приблизился. Не так он представлял встречу с профессорами!

– Вытяни руки, – тон стал еще более мягким, даже ласковым. Смутно помнилось, что отец говорил также, но он умер шесть лет назад, и его голос почти стерся из памяти.

– Зачем?

– Так надо. Вытяни.

Кираз посмотрел на брата, на профессоров и покорно поднял руки. Стоявший слева мужчина ловким движением достал из кармана металлические браслеты и со щелчком застегнул их на запястьях Кираз. Тот вцепился в них, пытаясь снять.

– Зачем это?!

Металл казался сплошным листом: ни крепления, ни механизма. Кираз сжал пальцы и повел в сторону, но ничего не произошло – ничего, что происходило обычно.

– Вот. – Лаэрт опустил взгляд.

– Да, я заметил, – процедил профессор с папкой в руках. – Спасибо за сигнал, дан Адван. Город станет спокойнее благодаря вам.

Кираз попятился. Он уже слышал эту фразу. Магию считали болезнью, а способных к ней – зараженными; так говорили перед тем, как забрать «заболевшего» на лечение.

Ученик сделал еще шаг назад, не переставая качать головой. Да это же час розыгрышей! За ним не могли прийти. Не за что было! Он не имел склонности к магии – только то, что дал эксперимент. Закон о запрете силы не нарушен, они развивают науку. Так говорил Лаэрт.

Кираз уставился на брата. Пять – час шуток, верно? Его не могли отдать в…

На плечи опустились ладони одного из «профессоров» – Кираз даже не заметил, как тот оказался за его спиной.

– Идем по-хорошему, парень. Будешь упираться – придется тебя усыпить, пока не приедем на место.

– Лаэрт! – Кираз дернулся к брату.

– Проблемный? Как думаешь? – спросил один «профессор» второго.

Лаэрт с лицом мученика посмотрел на Кираза.

– Извини. Так будет лучше.

«Профессор» схватил повыше локтя. В шею что-то укололо, затем коридор сжался, и пол оказался прямо перед глазами. Кираз вспомнил, как часто Лаэрт говорил, что наука превыше всего, но это быстро стало неважным.

Один

На костях выпали две шестерки. Вероятность этого была один к тридцати шести. В Кионе такое сочетание называли солнечным и пророчили удачу тому, кто его выбросил, но Раз в удачу не верил. Он знал, что полагаться можно только на числа и точные расчеты: они не подводят.

Перекинув красные игральные кости из одной ладони в другую, Раз услышал:

– …Четыре.

Две двойки на костях. Он прислушался к ворчанию Найдера.

– А в прошлом месяце было пять! Выручка становится все меньше. Чем мы занимаемся?

Друг поджал тонкие губы и нахмурился. Зачесанные назад черные волосы и нос с горбинкой делали его похожим на нахохлившуюся хищную птицу. Одну руку Найдер положил на бухгалтерскую книгу, другой он сжимал трость – все сильнее с каждым словом.

– Работники опять разбежались, комнаты для постояльцев простаивают. – Он недовольно посмотрел на Рену. – У тебя тоже продажи упали. – Затем на Феба. – Даже игорный зал пустует! – И закончил на Разе.

– Интересно почему… – Рена скрестила руки.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – Найдер прищурил карие глаза.

Он родился в кочевом народе оша, который считали грязным, и предрассудки всюду следовали за ним. Происхождение стало больным местом Найдера, даже неудачу с таверной он связывал с этим: как же, все, что принадлежит оша, обходят стороной.

Девушка вздохнула:

– Я про то, что мы не умеем вести такие дела. – Она обвела рукой полутемный зал с пустыми столами. – У нас хоть раз за три года была прибыль? Люди идут только за лекарствами Феба. Найдер, согласись, что другое у нас получается лучше!

– Но ведь таверна важна! – Феб встал на защиту друга.

– Не надо, – Рена закатила глаза. – Ты бы сбежал отсюда, если бы мог.

Найдер отрезал:

– Это не обсуждается. Хотя бы потому, что нам нужно официальное место работы. Знаешь же: по чертовым кионским законам неработающих штрафуют. А приносит таверна прибыль или убыток – это мое дело. Я не лезу в твой карман, а ты не лезь в мой.

Раз снова перекинул кости из руки в руку. Опять выпало четыре – как четыре стихии, стороны света или района в Кионе. Их тоже собралось четверо.

Найдер был негласным вожаком и отличным вором. Он всеми руками держался за свою таверну – наследство отца – и мечтал увидеть ее, полную гостей, в память о родителе. Хотя «Вольный ветер» давно перестал быть только таверной: к нему пристроили жилые комнаты, открыли игорный зал, небольшую лавку.

По документам Раз числился «распорядителем». Иногда он вставал за рулетку, но его большей страстью и настоящей ролью в деле был взлом сейфов. Он обожал слушать щелчки замка, переводить их на язык цифр и разгадывать комбинации.

Рена отвечала за поваров и официантов, которых становилось все меньше, и за жилые комнаты. Ее роль в другом деле была тайной, которую стоило беречь изо всех сил. Однажды та уже сделала Рене больно и привела туда, где они встретились с Разом и откуда бежали, оставив за собой огонь и сотню трупов.

Фебу принадлежала лавка, в которой он торговал снадобьями и порошками. Кроме средств для крепкого сна и спокойствия, он создавал кое-что, сделавшее ему славу в Цае – криминальном районе Киона. Раз был его главным клиентом, хоть и не по своей воле, а по нужде.

– Раз! – Кончик трости Найдера уперся в грудь названного.

Дерево всегда покрывали коричневые пятна: их форма, оттенок, расположение могли меняться, но происхождение было одинаковым. Большинство шарахались, поняв, откуда эти пятна, и такой взмах помогал получить желаемое лучше любых слов. Иногда Разу даже казалось, что Найдер специально не счищает кровь.

Ударив рукой по трости, он равнодушно бросил:

– Я тебя слушаю. Продолжай. – И сунул кости в карман жилетки.

Найдер скривил губы, но вместо ответа снова взялся за бухгалтерскую книгу.

«Один, два, три, четыре, пять…» – Раз начал отсчет. Не кости, так числа. Однажды они не дали сойти с ума от лекарств и боли, а после стали лучшим успокоительным и развлечением.

Полистав страницы, Найдер отложил книгу.

– Ладно, поговорим о другом.

Рена заметно оживилась. Причина, по которой она не любила «Вольный ветер», как и все таверны мира, тоже была связана с ее прошлым и той тайной. Раз вспомнил, какой впервые увидел девушку: с золотыми распущенными волосами, в белой больничной рубашке. Теперь она носила только черное и всегда собирала волосы в пучок. От смешного рыжего мальчишки, каким тогда был он, тоже осталось немного.

– На День прогресса, – продолжал Найдер, – в Историческом музее откроется выставка, куда из Кирии привезут дневник Яра и книги, написанные его соратниками. Вы понимаете, сколько они могут стоить.

Феб сделал свое любимое учительское выражение лица. Найдер и Раз переглянулись: сейчас начнется! Обычно Феб молчал – накапливал слова для рассказов да наставлений, не иначе, и тогда заткнуть его не получалось никакими силами.

– Должен отметить, их личности приравнены к божественным только в Кирии, в Ленгерне же они признаны авантюристами и преступниками. Наследие ложных богов, представленное на тридцатилетие революции – хорошая ирония.

«Сто один, сто два, сто три…» – Раз вернулся к счету. История мало волновала его, хотя последствия ее событий хорошо прошлись по его жизни – растоптали, вернее будет сказать. После войны с магами сила попала под запрет, она была объявлена болезнью, а обладающие способностями – больными. Он сам оказался среди «прокаженных».

– Ага, – буркнул Найдер. – Дневник и книги привезет глава кирийского Народного собрания, приглашенный на День прогресса.

– Двадцать лет назад он сам возглавил революцию. Кирия последовала по нашему пути, только у нас король был убит, а Ленгерн распался на отдельные города-государства, у них же правитель отрекся сам и передал власть народу.

Найдер продолжил с выразительным нажимом в голосе:

– Если кратко, то мы повторим, что делали на аукционе: проникнем в музей и подменим дневник.

Раз потянулся в карман брюк за сигаретами. Сначала пальцы нащупали железный футляр для таблеток, затем – бумажную пачку. Достав из другого кармана коробок, он уже чиркнул спичкой, но Рена метнула на него требовательный взгляд. Раз послушно отошел к входу в зал. Это было единственное, что девушка не прощала ему, и единственное, в чем он уступал ей.

– Ты про это говорил на прошлой неделе? – Рена поправила выбившуюся из пучка прядь. – Тот новый заказчик, которому важно успеть до Дня прогресса?

Раз затянулся сигаретой, затем выпустил изо рта дым. Внутри появилась приятная горечь. Он нечасто курил, это было небольшим дополнением к ясности и спокойствию, которые дарили числа.

– Нет. Музей – моя задумка. С тем заказчиком мы не будем работать.

Рена удивилась:

– Вы слышали, Найдер отказывается от работы и денег? Может, он смертельно болен?

– Я… – раздраженно начал оша.

В затылок уткнулось что-то холодное и твердое. Со второго входа в зал раздался знакомый скрипучий голос:

– Все шавки в своей конуре. Отлично. А теперь поговорим.

Раз хорошо знал вошедшего. Цай делили между собой «короли», и Орманд Льянал был одним из них. Он контролировал южную часть района, где стоял «Вольный ветер», и встречи с ним никогда не заканчивались хорошим. Раз и Найдер выработали простую стратегию: бей первым, держи голову высоко и стой на своем, что бы ни предложили и как бы ни угрожали.

Раз с поднятыми руками медленно повернулся, затем резким движением прижал горящий конец сигареты к глазу непрошеного гостя. Смуглое лицо перекосилось, мужчина закричал – заскулил как побитая псина, скорее. Выбив из его ладони револьвер, Раз подхватил оружие.

И вдруг свет погас. Выстрелов не последовало: и банда Льянала, и Найдер с Разом боялись попасть в своих, – но все вокруг наполнилось шорохом и скрипом.

Итак, трое в одной части уравнения, шестеро в другой. Приступим к сокращению.

Раз начал отсчет секунд. Один – коротко простонала половица. На «четыре» стон повторился. Слева тоже послышалось движение: более тяжелый шаг у стены, который через пять секунд сменился скрипом.

Скакнув в сторону, Раз выхватил из-под жилета второй револьвер. Загорелся свет. Перед ним спинами стояли два коротко стриженных парня в черном, которые направили оружие в случайные стороны. Но рядом замер третий и целился в Раза с такой же уверенностью.

Найдер наставил револьвер на Орманда, кончик трости упирался в висок его подручного. Феб достал нож. Его высоченная фигура возвышалась над другим громилой, и они выглядели хищниками, замершими за миг до схватки. Гостю не стоило знать, что Феб не способен убить. Рена исчезла. Она знала, что делать.

Итак, трое против семерых. Вернее, шестерых: «глаз» отполз и тихонько поскуливал. Гостей больше в два раза, но четверо уже на прицеле. Неплохой расклад. Бывало и хуже.

– Как видишь, нападать в чужом доме – плохая затея, – заключил Найдер.

– Что дальше, парень? – ухмыльнулся Льянал. – Досчитаем до трех, а потом по команде выстрелим друг в друга? Или поговорим все-таки?

– Мы уже обо всем поговорили. Это мой дом, а ты катись к чертям.

– Я не драться пришел. Оглянись и вспомни, что я обещал. Как видишь, я держу слово. Лучше тебе убираться в свои поля и дальше коней пасти. Такой грязи даже в Цае не место.

Найдер ответил еще более холодным взглядом и поджатыми губами. Раз хорошо знал это выражение – миг до того, как ярость Найдера выплеснется наружу. Его уже было не остановить от безумства, а значит, оставалось только поддержать.

Сверху обрушился поток ледяной воды. Стоявший сбоку неловко дернулся. Раз выстрелил – бритоголовые рухнули, подставив лица дождю, – и сразу кинулся влево. Оглушая, раздалась ответная стрельба. Пули крошили камень, попадали в бутылки, и они со звоном разлетались, осколками осыпая пол.

Раз нырнул под стол. «Один, два, три, четыре, пять». Он выждал, высунулся, выстрелил и снова спрятался.

– Уходим, – скомандовал Орманд. – Подумай, оша. Сколько еще ты так протянешь?

По лицу и волосам стекала вода, одежда вымокла, однако Льянал уходил с видом короля. Двое оставшихся подручных подхватили «глаз» подмышки и потащили по коридору. Раз направил револьвер на спину Орманда, но не выстрелил. Это могло стоить слишком дорого. Убийство не решит проблемы, но развяжет войну, в которой двое окажутся против всего Цая. У них будет такая ничтожно малая вероятность победы, что даже не высчитать.

Феб вылез из-под стойки. Лицо скорбно вытянулось, когда он осмотрелся. Будто впервые видел подобное!

Раз утер лицо рукавом рубашки, но лучше не стало: сухих мест на ней не было. Найдер, поднявшись, подхватил с пола трость и с размаху ударил парня с окровавленным виском по лицу. Специально утяжеленная, она опустилась на голову, как нож в масло, и превратила ее в красно-белое месиво.

– Не закручивайте так краны!

Спустившись со второго этажа, Рена прошлепала по мокрому полу и замерла напротив Найдера. Оша нарочито медленно вытер кончик трости о куртку лежащего.

– Помолчи. Я знаю, что ты хочешь сказать.

Рена, подняв с пола стул и усевшись на него, все равно начала:

– Так вопросы не решают. Как думаешь, сколько еще шестерок Орманд позволит убить, прежде чем прикончит тебя? Странно, что он не сделал этого раньше. С его-то репутацией!

Найдер расстегнул манжеты на рубашке и несколько раз взмахнул руками, как отряхивающийся от воды пес.

– Не переживай за меня, солнце, это почти что семейные дела. Я знаю, где грань.

Да нет, не почти: это и было семейным делом, но Найдер не любил рассказывать о нем еще больше, чем о своем детстве.

Раз со вздохом привалился к стене и сунул руки в карманы. Пачка сигарет насквозь промокла, но футляр и его драгоценное содержимое остались сухими.

– Вы не ранены? Я могу принести… – начал Феб.

Раз с Найдером одинаково взмахнули руками.

– Лучше позови Гека и Дорна, пусть уберут этих, – оша кончиком трости обвел три тела. – И Тимму, надо прибраться.

Кивнув, Феб вышел.

Три было хорошим числом. Разу оно нравилось: недостаточно мягкое, чтобы делиться на множество других чисел, но все же в меру уступчивое. В Кионе его называли «правдивым», а правда сейчас не помешала бы.

– Най, о каком обещании говорил Льянал? – Раз подошел к другу.

Тот равнодушно пожал плечами.

– Сказал, что сделает так, что сюда больше никто не придет, и тогда я сам прибегу к нему с просьбой выкупить «Вольный ветер». Но я придумаю что-нибудь. Это не обсуждается, ясно?

– Почему ему так нужна таверна? Не меньше, чем тебе. – Рена всегда задавала этот вопрос, но никогда не получала на него ответа.

Борьба началась до того, как ее подхватил Найдер. Дело было не в отказе платить королю Цая, не в удачном расположении, не в ненависти к оша. Ответ лежал глубже, но Найдер крепко держал его при себе, даже Раз узнал правду только от сестры друга, Джо.

«Одна тысяча один, одна тысяча два, одна тысяча три…» – он начал считать, чтобы привести сознание в порядок, мысленно пробежался взглядом по красивому, стройному ряду чисел, дошел до второго десятка, затем спросил:

– Най, ты думал о том заказчике? Идея с музеем хорошая, но пройдет немало времени, прежде чем мы сможем продать украденное. Деньги нужны нам сейчас. Если мы вдвоем пойдем против Орманда, наш шанс будет равен половине процента. Если к нам присоединятся деньги, он возрастет до двух целых трех десятых.

Найдер ухмыльнулся:

– Ты правда это высчитал?

Раз улыбнулся самыми уголками губ. Конечно, он не мог сделать таких расчетов, но даже обобщенные значения придавали ему уверенности.

– Ты сам сказал, что мы не должны ввязываться. Дело противоречит нашим принципам, – заметил Найдер.

– Я не знал, что на кону дом. Думаешь, я позволю кому-нибудь отобрать его? Нам нужны деньги на войну – мы их достанем.

– Раз, что это за сердечность? Забыл принять свои таблетки?

Раз снова запустил руку в карман, нащупал железный футляр и провел пальцем по резному краю. Нет, таблетки он пил каждый день, по одной ровно в семь утра. Они не давали боли вернуться, а еще превращали воспоминания в дым и делали чувства слабее. Не будь таблеток, то, что так старательно пытались уничтожить в больнице, вернулось бы.

– Заткнись-ка, пока я эти таблетки тебе в горло не затолкал. Я пытаюсь помочь. Свяжешься с заказчиком?

– Да. – Найдер, прихрамывая, отошел в сторону. – Устроим встречу завтра. Не будем тянуть.

Рена встала.

– Вы не забыли добавить меня в расчеты? Или вы думали, что я оставлю вдвоем вас, бедовых мальчишек? Сколько я накину: еще одну тысячную, одну сотую?

Девушка улыбнулась, Раз улыбнулся в ответ. До «Вольного ветра» Рена была ста процентами для него – всей жизнью. Но спустя три года пропорции изменились.

– Эй!

В дверях замерла Джофанка – Джо, как ее называли. В одной руке – обгрызенное яблоко, в другой – гитара, на плече – старая сумка. Девчонка уставилась на трупы, затем, тряхнув черными кудрями, лихо улыбнулась:

– Видимо, я вовремя.

Раз вздохнул. Про народ оша говорили, что они ведут беду за собой. В приметы он тоже не верил, но мог сказать точно: если уж явилась сестра Найдера, шуму будет много. Ему показалось, что сейчас ограбление выйдет за рамки обычного дела, но хотелось ошибиться. К сожалению, вероятность ошибки стремилась к нулю.

Два

Джо застыла внизу лестницы.

– Я тоже хочу идти!

– Мало ли чего ты хочешь, – буркнул Найдер, опускаясь на ступеньку ниже. – Отойди, нам пора.

Раз прислонился к стене, скрестив руки, и молча наблюдал за пререканиями. У этих двоих только отцы были родственниками, и разного между ними нашлось столько, что ни один разговор не заканчивался согласием. Впрочем, и общего хватало. Раз оценивал соотношение как шестьдесят на сорок.

– А на дело возьмешь? – спросила Джо, с хрустом откусывая яблоко.

Найдер вздохнул:

– Возьму. Тебе же пора привыкнуть к городу и научиться зарабатывать, верно?

– Я здесь ненадолго. Зима кончится, и я уйду.

Джо была настоящей дочерью своего народа: вспыльчивой, свободолюбивой и неугомонной. Вместе с племенем она пробыла достаточно и в совершенстве овладела всем, чем гордились оша: отлично ездила верхом, метко стреляла и могла пробраться куда угодно. Но про таких, как она, говорили: «Жизнь помотала». Длинная дорога научила ее лучше любых университетов. Раз ассоциировал Джо с двойкой.

– Тебе давно стоит перебраться в город. Ладно, вечером поговорим. Отойди. – Найдер махнул рукой.

Девушка показала ему язык и отскочила в сторону.

– Пожалуйста, Найдер. – Она поклонилась. – Пожалуйста, Раз. – Еще один поклон. – Да будет дорога легка, и звезды осветят ваш путь.

Вздохнув, ее брат вышел. Он не любил пожелания и поговорки своего народа: в городе они обходились слишком дорого.

Трость застучала по мостовой. «Один, два, три, четыре, пять…» – Раз считал в такт шагам Найдера. Друг прихрамывал на левую ногу, и это было его вторым и последним слабым местом. За «калеку» и «грязного оша» он не жалел ударов. Как раз из-за травмы Найдера, врожденной, его отец оставил кочевую жизнь и обосновался в городе, где больше возможностей для заработка.

Кион был прост: одно море, два крупных канала, еще десяток поменьше и четыре района. В Цае, принадлежавшем бандитам и беднякам, улицы называли в честь животных и растений – будто здесь ценили красоту названий! В Арионте – гнезде ученых, торговцев и ремесленников – имена давали в память о революции или о культурных и научных достижениях. Промышленный Тьянтал был связан с географией и историей. Раз любил только жилой Фьянол, где улицы обозначались числами: от первой до шестьдесят третьей. К сожалению, они шли не в Фьянол с его красивыми названиями, а в Арионт, которого Раз сторонился.

«Вольный ветер» стоял всего в двух улицах от центра, и впереди уже показались его бесконечные шпили и башни. Центр был выполнен в едином бело-серо-черном стиле и производил впечатление строгого, величественного города, а еще – мистического. По улицам и вдоль каналов часто клубился туман, одевая все вокруг в приятную серость, а людей превращая в тени.

Найдер не смотрел по сторонам и уверенно шел, переходя дорогу прямо перед паромобилями, будто не знал правил. Раз отстал от него на шаг и то и дело цеплялся взглядом за латунные таблички на углах домов. Арионт был построен в приятной математической точности: улицы одинаковой длины тянулись параллельно и перпендикулярно друг другу, и на каждой было от ста до ста двадцати домов.

Здание на «Ривана 15» называлась Домом переговоров. Его хозяина ценили за умение хранить тайны и свои, особые понятия чести. В Дом попадали по приглашению, а отправить его могли только богатейшие люди Киона. И это-то давало понять, что дело плохо пахнет. Богач или аристократ решает нанять парней из Цая – конечно, всякое бывает! Раз вздохнул. Сам настоял.

Найдер и Раз отдали в гардероб одежду, затем их провели по коридору с темными обоями и изящными золотыми светильниками. Двери были плотно закрыты, из-за них не доносилось ни звука, хотя полосы света выдавали, что внутри кто-то есть. Видимо, хозяин хорошо позаботился о конфиденциальности разговоров.

– Вот тебе наши правила, – буркнул Найдер. Раз кивнул.

После трехлетнего заточения в мире врачей, таблеток и боли он сбежал. Искал работу в Кионе, но все отказывали, завидев тощего бледного парня – какой от такого прок? Еще и без документов! Это продолжалось около месяца, пока Раз не оставил веру в честный труд и не попал в Цай, где познакомился с Найдером. Оша было девятнадцать, его отца только убили, и он всеми силами старался удержать «Вольный ветер» – свое наследство.

Найдер и Раз выползали из грязи вместе, шаг за шагом. Опыт помог выработать правила: не брать заказы у аристократов, не связываться с учеными и не лезть в политические разборки. Но сейчас они решили не то что нарушить табу – растоптать да выбросить. Еще и сами побежали за заказчиком – это было ударом по профессиональной гордости и чести.

Что же, война меняет людей. Даже если она всего лишь против королей Цая.

Слуга привел гостей и, поклонившись, вышел. Кабинет, обставленной дорогой, но не вычурной кожаной мебелью, выглядел идеальным примером дома, где каждый знает себе цену. Обшитые темными деревянными панелями стены явно хорошо удерживали звуки, и даже окон в кабинете не было.

С кресла поднялся высокий худощавый мужчина.

– Найдер Джомали, – его губы тронула легкая улыбка, – Раз Алван. Рад видеть вас.

Кантор Ризар, как тот назвал себя, сжал ладони на уровни груди. Раз холодно посмотрел на него, губы Найдера дернулись, точно он пытался сдержать усмешку. Надо же, их удостоили принятого у аристократов приветствия! Ни один не сделал ответного жеста. Таково было последнее правило: не притворяться даже перед самым денежным заказчиком. Он должен видеть, кого нанимает.

– Присаживайтесь. – Ризар гостеприимно указал на кресла напротив. Он подвинул к себе квадратный графин, наполнил два стакана янтарной жидкостью и с дружелюбной улыбкой, уже отдающей чем-то механическим, протянул вошедшим.

Ризар был одет в хорошо скроенный костюм из дорогой плотной ткани, зеленые глаза смотрели спокойно, но цепко, взглядом он словно прощупывал гостей. Опыт подсказывал, что это не заказчик, а доверенное лицо, которому поручают щекотливые дела. Подобные ему редко играли с цаевскими в радужных хозяев, и это еще сильнее дало понять, что дело не просто плохо пахнет, а воняет на всю округу.

Взяв стакан, Найдер сел. Раз опустился в соседнее кресло. Он принюхался: миндаль и шоколад. Это был хороший, дорогой виски, привезенный с запада – может, даже с Кирийских островов, славящихся производством крепкого алкоголя. Такой полагалось смаковать по капле и оценивать каждую нотку, но вместо этого Найдер сделал большой глоток, а Раз отставил стакан.

– От кого вы, дан Ризар? – спросил оша, сцепив руки перед собой.

Кантор откинулся на спинку кресла, и газовые рожки осветили его лицо: гладко выбритое, с тонкими чертами, ровным тоном кожи. Да, такой явно крутился не среди простых людей и делал все, чтобы соответствовать им. Он был, скорее, секретарем, помощником или исполнителем – слова разные, а суть одна. И явно умел играть. Таких людей Раз называл «шесть-девять»: не поймешь, это мягкая шестерка или твердая девятка.

Пригласивший снова одарил гостей улыбкой.

– Скажем так, я представляю интересы друга, который пока предпочитает оставаться в тени. – Найдер кивнул: с таким они не раз сталкивались. – Как я говорил на прошлой встрече, моему другу необходимо забрать у одного человека бумаги.

– А как я говорил на прошлой встрече, мы специализируемся не на бумагах.

Раз хорошо знал эту игру. Отказываясь, Найдер, во-первых, пытался получить больше информации, во-вторых, понять, насколько важен, богат или опасен заказчик, в-третьих, набить цену.

– Я наслышан о делах, с которыми вас связывают. Ваша, – Кантор сделал паузу, – карьера началась три года назад, верно? За это время у вас собрался достаточный послужной список. Но не буду перехваливать вас или вашего друга: вы одни из лучших, но не лучшие.

Найдер, наконец, выпустил трость и осторожно приставил ее к креслу.

– Одни из? Тогда почему мы?

Раз едва заметно помотал головой. Найдер начал уходить не в ту сторону. Кантор был дельцом, и он пришел спрашивать, а не отвечать. Осторожность друга была понятна, но вопросы стоило оставить на потом. С «шесть-девять» лучше так: сначала дать выговориться, а уже потом затягивать в свои сети.

Ризар улыбнулся:

– Кто сказал, что только вы? Можете называть это игрой, а у всякой игры только один победитель.

Раз провел пальцами по подлокотнику кресла, пересчитывая швы – девять. Наверное, и Кантор был девяткой: той, что больше остальных цифр и стремится к завершенности.

– Подробнее. – Найдер напряженно подался вперед и подставил руки под подбородок.

– Миллион линиров.

Найдер еще сильнее подался вперед, точно уже тянулся к деньгам. Раз пересчитал швы на втором подлокотнике – снова девять.

В хорошей пекарне буханка хлеба стоила пять линиров. Рабочие Тьянтала со стажем от трех лет зарабатывали шесть тысяч. Квартира в Фьяноле стоила от трехсот тысяч. Ученые в зависимости от пользы открытия могли получить до миллиона. Столько же обещали им.

«Десять тысяч пятьсот один, десять тысяч пятьсот два, десять тысяч пятьсот три…» – Раз пробежался до третьего десятка и двинулся назад. Он видел нетерпеливую дрожь Найдера, да и сам уже растерял спокойствие: обычным дело, за которое сулили такую награду, быть не могло.

Миллион… Для Найдера это решение проблем со всеми королями Цая, исполнение отцовской мечты, здоровая нога. И, главное, спокойная жизнь на равных с миром. Деньги заткнули бы всех, кто шипел ему вслед «оша» и «калека». Для Рены – возвращение к той жизни, которой ее лишили, и исполнение мечты о путешествиях. Для Джо – всех ее мимолетных, но вмиг захватывающих с головой «хотелок». Раз не знал, чего желает Феб, но не сомневался, что миллион справится с этим. Только собственной мечты у него не было.

Когда-то хотелось одного: пойти по стопам родителей и брата, стать ученым. Помогать людям, может, вылечить смертельную болезнь или изобрести что-то, что сделает жизнь легче. Затем единственной целью стала свобода от больничного мира. После – найти работу. Мечты мельчали, пока не исчезли вовсе.

– Давайте к главному, – деловито произнес Найдер. – Сроки. Суть. Имя.

– Мне нравится ваш подход. – Ризар кивнул и повернулся так, что на лице залегла тень, сделавшая его похожим на восковую маску. – Как вы знаете, через три недели состоится День прогресса. Для ученых это единственная возможность представить свои исследования не научному совету, а министрам, минуя одобрение гильдии.

Найдер внимательно слушал. Раз водил ладонью по подлокотнику вперед-назад – девять швов в одну сторону, девять в другую. Все это было известно ему с детских лет.

– Мы знаем, что перед министрами выступит ученый, который сделал открытие, способное изменить не то что город, но и мир. – Выдержав драматическую паузу, Ризар подвел итог: – Нам нужны его разработки. Все бумаги, заметки, связанные с делом, а также само открытие.

«Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три…»