Kitobni o'qish: «Развод. Плохая мама»

Пролог

Данил

Сон внезапно стал будто прозрачным. Как те моменты, где ты все еще спишь, но уже обеими ногами в реальности и осознаешь это, наблюдая за сновидением со стороны.

«Что меня могло разбудить так внезапно?» – мысленно задаюсь этим вопросом, по-прежнему играя в сон, а потом послышался крик Иры.

Вот что. Плач моей дочери. Третья ночь подряд.

– Зубы, – бормочу вслух, перекатываясь на спину.

Я пошевелил рукой и откинул ее на правую сторону кровати, пытаясь нащупать свою жену. Она была пуста. А это значит, что Яна уже там и не может справиться одна.

Медленно открывая глаза и повернув голову, я смотрю на циферблат электронных часов слева от меня.

– Половина четвертого. Черт, – сел и, свесив ноги, спустился с кровати.

Выйдя и спальни, дверь которой была открыта нараспашку, я вошел в комнату напротив. Маленькая детская для нашей девочки, но со всем необходимым для нее.

– Эй, ну что тут? – снова моргая, я смотрю на жену, хорошо виднеющуюся в свете небольшого ночника мишки, которая стоит у кроватки и смотрит на кричащую дочь. – Ян?

Она поднимает глаза и смотрит на меня со слезами.

Картина странная и слегка пугающая.

– Милая, она ведь плачет… – говорю ей и спешу вперед к дочери.

На самом деле, она уже была в истерике, когда ее язычок скрученный, еле виднелся из открытого рта.

Быстро подняв на руки малышку, я стал раскачивать руками, мягко обнимая крошечное тело и прижимая к своей груди с тихим «Ш-ш-ш», в маленькое ушко. Мои глаза не отрывались от молчащей жены, которая наблюдала за нами обоими.

Когда истерика Иры стала стихать, я подошел к Яне и попытался коснуться уставшего лица, но она резко отпрянула, не дав даже приблизиться, затем просто вышла из детской.

– Тише, ириска, – снова обратился к дочери. – Тише моя… Сейчас папа тебя покормит, – стал говорить с ней, привлекая хоть какое-то внимание.

Нашел на тумбочке соску на ощупь, снял крышку защитную и дал ей.

Она стала активно ее чмокать и все еще содрогалась, всхлипывая.

Ее реснички были мокрыми, и мое сердце сжалось оттого, что ей так больно.

– Ты самая прекрасная на свете, – улыбаюсь ей, разговаривая вполне серьезно. – Я такой как ты, не встречал раньше, ты ведь это знаешь?

Она моргает и продолжает смотреть, будто раздумывая над сказанным мной, но продолжая чмокать соску.

Моя улыбка становится шире, когда я вижу эти пока еще слишком темные глазки, едва ли приобретающие зеленый цвет с примесью карамели. Зеленый как мои, песочный как у моей жены.

Я направляюсь на кухню в надежде увидеть там Яну, которая делает смесь дочери, но ее там нет.

За те полгода, как я стал отцом, у меня появилось много дополнительных умений помимо тех, что были приобретены мной за двадцать девять лет.

Например, одна из таких, держать ребенка одной рукой и делать ей смесь. При этом умудряясь отмерить все специальной глубокой ложкой. Проверить воду в бутылочке. Попробовать все это дело и наконец – покормить.

Это увлекательно – быть папой. Видеть это маленькое чудо каждый день и даже в такую бессонную и плаксивую ночь. Но знать, что я ее отец и тот, кто поклялся защищать ее и дарить покой, а потом наблюдать за тем, как она засыпает в твоих руках, прижавшись доверчиво – это дорогого стоит. На самом деле это стоит всего, что человек может иметь на свете.

Я чертовски счастлив этому новому статусу.

Я забираю готовую смесь и иду обратно в детскую.

Опускаю дочь на мягкий пеленальный стол, купленный с рук в идеальном состоянии, и меняю памперс.

– Отлично, – подвожу итог, застегивая боди. – Мы готовы спать? – спрашиваю, и она улыбается.

Снова взяв ее на руки, я укладываю дочку так, чтобы она была немного на плече моем и, забрав соску, даю бутылочку, что и пикнуть не успевает.

Ира хватается за бутылочку одной рукой и придерживает вместе со мной, пока мы не спеша ходим по детской.

Я улавливаю движение справа от меня и поворачиваю голову, смотря на свою жену.

Она выглядит нервной. Смотрит странно.

Мне казалось, что у нас все наладилось. Так и было. Но видимо, это не так.

Она смотрит на нас, и я киваю ей, чтобы подошла.

Жена приближается ко мне, но недостаточно близко.

Нельзя не заметить, как она отдалилась от Иры или от меня в последнее время.

Это пугает меня и заставляет гадать, в чем дело. Но на прямой вопрос, Яна не отвечает.

– Что с тобой? – спрашиваю мягко, чтобы не задеть ее.

Она устала, и я это понимаю. Помогаю как могу, каким бы уставшим ни был.

Тишина.

Я все же касаюсь ее щеки тыльной стороной ладони, и она прикрывает глаза. В плохом освещении я все же замечаю, как дрожит ее подбородок.

– Милая, в чем дело? Поговори со мной, – прошу ее шепотом, стараясь не разбудить Иру.

Она делает вдох. Затем второй и третий. Я решаю, что она в итоге промолчит. Но моя жена начинает говорить.

Я думал, она скажет о том, что ее беспокоит и откроется мне.

В некотором смысле она это и делает. Но увы, не то, что я ожидал услышать.

– Я подаю на развод, Данил, – недавно трясущаяся губа искривляется, а глаза проливают сдерживаемые слезы.

Я смотрю на нее уверенный в том, что ослышался. Она разворачивается и идет в нашу комнату, когда я, очнувшись, зову ее.

– Ты сказала, подаешь… В каком смысле, Яна?

– Я подаю на развод и отдаю полную опеку тебе.

Дверь спальни закрывается, а дочь снова начинает плакать на моих руках, возвращая в подобие мира, где я до этого жил.

Глава 1

События до пролога

8 месяцев беременности героини

Яна

В очереди к гинекологу я сижу уже почти час. Меня так раздражает это. Чувствую себя еще более уставшей, чем обычно ощущаю себя к вечеру.

И кажется, только Дане нормально. Сидит, улыбается, поглаживает живот.

Дочь толкает ребра в его сторону и мне становится неприятно. Ненавижу, когда она так делает, хоть и понимаю, что она просто шевелится.

– Прекрати, – отталкиваю руку мужа.

– Тебе больно? Прости, – он улыбается и совершенно не понимает, почему я это сделала.

Снова испытываю раздражение.

Почему обязательно нужно улыбаться, когда видишь, что я раздражена?

Отворачиваюсь от него и сижу, провожая спину другой беременной.

– Надо было ехать на такси, а не на маршрутке. Приехали бы быстрей и быстрее вошли в кабинет.

– Зай, ну я же тебе сказал, что заплатил за тот комод детский, а зарплату не дали пока что. У нас не останется на твои витамины денег и на еду.

Опять эти оправдания.

– И когда тебе заплатят за тот сайт последний?

– На этой неделе.

– Неужели ты не можешь найти тех, кто будет платить вовремя за сделанную работу?

Раздражение и злость нарастают.

– Ян, – тянется к моей щеке, и я закрываю глаза. – Давай, потом мороженое поедим?

– Ты сказал, что у нас нет денег, – смотрю на него пристально.

– На такси нет, они дерут кучу бабок за одну поездку. А на мороженое, для моей любимой жены есть.

Я цокаю и слегка улыбаюсь.

– Подлиза.

Он смеется мне в шею и садится прямо.

Прием у гинеколога проходит нормально. Мне назначают витамины железа, как обычно, анализы и следующий прием, когда будет КТГ и финальное УЗИ.

– Все хорошо? – спрашивает Данил, как только я выхожу из кабинета, и кладет руку на поясницу.

– Да. Она выросла. Теперь два килограмма весит. Органы развиты. Никаких отклонений, – отвечаю ему и спускаюсь по лестнице.

– Отлично. Насчет мороженого не передумала.

– Нет, ты так просто не отделаешься. Так что я требую его и побольше.

– Как скажешь.

Вечером изрядно устав, я ложусь на диван в нашей небольшой квартирке и смотрю на свои отекшие ноги. Даня ушел в душ, и у меня есть время снова окунуться в свои мысли.

С каждым днем приближающим меня к рождению дочери я чувствую, что не готова.

Да, мне двадцать четыре. И я уже беременна.

Но я просто чувствую это.

Быть может, я и ощущаю ответственность перед этой маленькой жизнью, но теплых эмоций нет. Скорее растерянность.

Я читала о подобном в интернете. Но сомневаюсь, что меня можно отнести к этой категории женщин.

Можно назвать это незрелостью, но никак не страхом перед новым статусом.

Я просто не готова стать матерью.

И я также не могу разочаровать своего мужа. Потому что, увидев разочарование в его глазах, я совсем разочаруюсь в себе.

Мы встретились три года назад.

Я не была примером для подражания. И у меня не было такого примера вовсе. Мать работала на износ, но не для того, чтобы оплатить мне колледж. А чтобы было поесть и немного выпить, при этом алкоголичкой ее не назовешь, как ни крути.

Мы с ней, итак, редко пересекались, а с тех пор, как я поступила в ближайшем городе в техникум и переехала в общагу, и вовсе перестали фактически.

Там я познакомилась с соседками по комнате. Их друзьями. Моим первым парнем, которого я вроде бы как любила и той самой взрослой жизнью, о которой так много твердили учителя, готовя к ней.

Ничего особенного в этой жизни не оказалось. Просто вся ответственность за то, что ты делаешь на тебе.

Мне нравилось это. Принадлежать себе и самой решать то, что раньше за меня решала мама. Не было каких-то «нет». И я многому в итоге говорила «да».

А потом я устала и от этого. Заканчивая техникум, я поняла, что утопаю в развлечениях, на которые тратила свою стипендию все три года. Часто платила и за парня, и за подруг, плохо питаясь. Когда могла, хотя бы откладывать кое-что по минимуму.

А потом я встретила Данила.

Это была случайная встреча вечером. Мы с Сашей поссорились в очередной раз, и я возвращалась в общагу, чтобы заняться учебой и поставить точку везде, где можно. И наткнулась на него.

На пять лет старше, он казался мне взрослым и разумным. Спокойным и таким мужчиной, а не парнем. Остроумным.

Я и саму себя ощутила внезапно взрослой. Мне это импонировало. Это притягивало двадцатиоднолетнюю девчонку.

Когда все стало более серьезным и я переехала к нему, казалось, что под старой жизнью я подвела жирную черту.

Девчонки завидовали. Даньку называли моим женихом, который в итоге им и стал.

И не было роскошной свадьбы. Мы расписались, посидели с его друзьями, выпили. Так, я и стала женой Даниила Белова.

Не передать словами, как я собой гордилась.

Мы с мамой стали общаться изредка. Окончив техникум, я стала работать и приносить кое-какие деньги, хотя Даня сам обеспечивал наш быт.

Потом новизна вошла в привычку. Мы оба поговорив решили, что можем завести ребенка.

Тогда я не думала, что мое взросление, было слегка преждевременным.

Жизнь оказалась сложнее.

Теперь я не выдерживала всего этого. Я поняла, насколько оказалась слабой.

Но разве у меня есть отходной путь? У меня внутри ребенок. Муж, который верит в меня. Семья…

Закрываю глаза и проглатываю накатывающие слезы.

Иногда мне удается убедить себя в том, что это просто гормоны. Но надолго не хватает.

– Зай? – доносится голос мужа.

Даже не слышала, как он вышел из душа и оказался так близко.

– Ты в порядке?

Он садится на корточки возле дивана и, видимо, заметив мои ноги, поднимает их на свои бедра, сев с противоположной стороны.

– Сейчас я тебе помогу.

Начинает разминать мои ступни и внутри прорывает плотину.

Беззвучно плачу, не желая его тревожить.

Он такой замечательный, а я такая неподходящая девушка.

Кажется, будто я совершаю преступление, находясь в его жизни в статусе жены. Хочется бросить все и открыть ему глаза на мое черное нутро. На мысли, которые меня посещают, чтобы увидел и понял, что я ему не пара.

Но я остаюсь, потому что он моя надежда на то, чтобы стать лучше.

– Я люблю тебя, – шепчет и целует пальцы ног, продолжая их разминать.

Разве могу я уйти? Разве могу разочаровать? Я ведь тоже люблю… Но может, не так сильно, как он меня.

Глава 2

Данил

Она плачет.

Лежит спиной и думает, что я давно уснул.

И мне хочется, чтобы так и было. Устал сегодня сильно, плечи аж до судороги сводило от длительного сидения за компьютером. Я думал, что как только коснусь головой подушки, меня просто унесет.

Но стоило закрыть глаза, и сон стал поверхностным, медленно вытягивая меня в более глубокий я услышал… понял или почувствовал, что она плачет.

Все, чего я желал для моей жены – это счастья. Хотел быть тем, кто его ей подарит.

Она казалась счастливой. Сейчас… я не уверен в том, что видел ее настоящей за последние несколько месяцев.

И я не могу подойти и задать вопрос. Предложить взять паузу. Я даже не представляю себе своей жизни без моей Яны. Но и обрекать на постоянные слезы не могу. Не палач.

Она беременна, в чем-то нестабильна.

Медленно оборачиваюсь к ней и приблизившись вплотную чувствую, что замерла.

Обнимаю ее, медленно проведя по бедру, и останавливаюсь на плече, куда целую, не удержавшись.

– Зай, – зову ее, но Яна не отвечает. – Нам нужно поговорить, понимаешь. Потому что я не знаю, что мне делать с твоими слезами. Может, я делаю что-то не так, или это все беременность. А может вообще все дело в другом…

Не договариваю. Не произношу свои мысли, потому что страшно, если этот вариант ей предпочтителен. Скажет сама, если так и есть.

Еще несколько минут я оставляю короткие поцелуи на ее нежной коже и ложусь обратно на подушку.

– Я рядом, Яна, – напоминаю ей и какое-то время смотрю в потолок.

А когда нет никакой реакции, снова стараюсь уснуть, что выглядит скорее пыткой.

Поэтому встаю и иду на кухню. То ли воды попить, то ли выдохнуть просто, чтобы не пытать своими вопросами жену.

Мне казалось, что она доверяет мне. Надеялся, что придет и скажет обо всем и всегда.

Слух улавливает тихие шаги босых ног, и я хватаю кислород, оттягивая момент столкновения, чтобы не накинуться на нее будто сумасшедший. Ведь она пришла ко мне… сама.

Пока ищу облегчение от ее присутствия, жена прижимается к моей спине и крепко обнимает. Чувствую ее выпирающий живот. Снова облегчение.

– Прости меня, пожалуйста, Данечка… Я такая глупая… – всхлипывая бормочет мне в спину и не позволяет повернуться к ней. – Я не должна была так себя вести. Просто я устала, боюсь… Я боюсь, что не справлюсь. И что буду плохой мамой и… я такая ужасная жена… И…

Когда ее слезы попадают на мою кожу голой спины, я все же выпутываюсь из женских объятий и заключаю в свои.

Поднимаю ее заплаканное лицо, держа в своих ладонях, кажущееся совсем крошечным и целую.

Мокрые глаза, покрасневшие. Припухшие губы, щеки. Маленький нос.

– Ты моя самая лучшая, слышишь? Самая любимая… Никогда так не говори, Ян. И никогда не думай о том, что ты не справишься. Я всегда буду рядом. Буду помогать, зай.

Снова целую и не могу перестать это делать.

Подхватил бы на руки, чтобы унести в комнату, но помню попробовал, и это оказалось неудобным, а я не хочу вредить дочери или жене. Поэтому просто положа руку на поясницу, веду в спальню. Укладываю в постель и укрываю одеялом, ложась напротив.

– Замерзла?

Переплетаю свои ноги с ее прохладными и напоминаю себе купить ей новые тапочки домашние.

Недавно мы взяли теплые сапожки-носки. А те, что уже были у Яны, не налезают на нее вечером, из-за отеков. У нее всегда, даже как сейчас летом, мерзнут ноги.

– Немного, – шепчет она мне.

Я спускаюсь вниз и обхватываю ее ступни ладонями, вызывая ее смешок, и грею.

– Прекрати… Ну, Даня, – целую ее живот, оказавшись напротив него лицом, и прижимаюсь щекой, чувствуя, как наша дочь толкается там внутри.

– Все у нас будет хорошо, Яна.

Она гладит меня по голове, уже не прося остановиться. Она просто смотрит своими красивыми глазами и улыбается, согревая что-то внутри меня.

***

– Мам, все в порядке.

– Мне так не показалось, Данил. Яна выглядела немного не в себе.

А я думал, что она, озвучив свои страхи, успокоилась.

Вздыхаю и сажусь на стул за прилавком, где она торгует овощами и фруктами. Сейчас сезон, поэтому я рад, что ей удалось выкроить минутку на меня и просто поговорить.

– Она боится, – признаюсь ей, немного стыдясь того, что раскрыл терзания жены.

Но лишь в надежде, что она сможет немного помочь.

– Чего?

– Материнства, я так понял. Боится, что не справится. На самом деле я уже думал попросить тебя с ней поговорить. Но на днях она, наконец, высказалась.

– Сынок, это нормально. Когда я была беременна тобой, меня охватывал ужас оттого, что я могу не справиться. Если ты хочешь, я все же с ней поговорю.

– Не знаю, она впервые доверилась за это время, как ее настроение изменилось в худшую сторону. Можешь сказать, что заметила что-то, но не говори о моих словах, пожалуйста.

– Не скажу, – мама улыбается и продолжает собирать в пакет овощи.

Я оставляю ей деньги, но она, как обычно, возмущается.

– Там не вся сумма. Но хотя бы что-то. Ты набрала тут килограмма на три.

– Моя невестка беременна, и я люблю своего сына и его жену. Не удивительно, что я хочу дать вам овощей и фруктов.

– Спасибо, мам.

– Забери, сынок, – сует мои деньги в карман.

Никогда не берет, поэтому я кладу их в кассу под столом, когда она не видит.

– Может, еще что-то нужно?

– Не-а. Мне сегодня уже пришлют деньги за работу, сразу купим все, что не успели в детскую.

– Это хорошо.

– Думаю попробовать сразу пару заказов взять.

– У тебя, итак, спина болит из-за этого компьютера, сынок.

– Зато так мне придет оплата разом больше пятидесяти тысяч. Смотря какой заказ. Будет многостраничный, там и под сотню выйдет.

– Ох, Данька. Ну нельзя же так. Вон Яна и декретные получает.

– Я еще не решил, – приходится соврать ей, потому что я сегодня написал уже о моей просьбе.

Тут к лавке подходят покупатели, и я быстро забираю пакет, кладу деньги за продукты и ухожу.

Дома появляюсь ближе к шести. Яну нахожу на кухне. Мы быстро перекидываемся парой слов и сажусь работать за компьютер.

Незаметно проходит два часа. Мои глаза устают, и я решаю сделать перерыв.

Жена сидит на балконе и смотрит на улицу. На часах хоть и восемь, но довольно светло. Уже и жары нет.

– Ты как?

– Нормально. Решил оторваться от работы?

Звучит слегка обвинительно. Поэтому я не отвечаю словами, а скрашиваю их поцелуем в шею и объятиями.

– Тебе смска приходила. Деньги на карту пришли.

– Отлично. Завтра можем пойти и купить кроватку дочери, а также пеленки и прочее.

– Хорошо, – она вздыхает, и я улавливаю что-то такое… не знаю даже как объяснить.

– Что-то не так?

– Думала, может, прогуляемся?

– Конечно. Я сейчас сохраню проект и можем идти.

Когда я иду в спальню, Яна уже надевает платье с длинным рукавом.

– Господи, ты такая красивая, – подхожу и, не позволив ей одеться, обнимаю.

– Да ну, растяжки сплошные по всему телу и лишний вес.

– А я считаю тебя самой прекрасной женщиной.

– Я не женщина. Мне двадцать четыре.

– Мне странно говорить: «Моя прекрасная девушка».

– Но иначе звучит так, что ты обращаешься к тридцатилетней тетке.

– Тридцать не так уж и много. Мне двадцать девять.

– Не для девушки.

Я усмехаюсь и отпускаю ее, чтобы мы, наконец, оделись.

– Дань, – зовет меня Яна, когда я беру документы с собой в карман и кошелек.

– М?

– А в кафе зайдем?

Я останавливаюсь и мысленно подсчитываю, сколько стоили вещи для малышки, и сколько останется у нас до следующей выплаты и понимаю, что выйдет впритык. Потому что те деньги, что получает Яна, я не позволяю тратить на семейные нужды. Она должна знать и чувствовать, что я способен содержать семью. Тем более, если я закончу проекты чуть раньше, то, скорее всего, получу деньги как раз до родов.

– Конечно, – она благодарно улыбается, и я делаю это в ответ, прежде чем выйти из квартиры.

Глава 3

Яна

– Ты куда-то идешь? – смотрю на мужа, который надевает старые штаны и не самую свежую футболку.

– Да, тут кое-какая работа нарисовалась. Заработаю тысяч пять.

– Что за работа? – удивленно смотрю на него.

– Ну, ребята знакомые разгружают фуры и загружают их снова.

– Что за бред?

– Это для переезда через границу. Товары разные. Нужно все сделать правильно, чтобы был проход. В общем, немного потружусь, и пеленки купим сразу.

– Боже, – запрокидываю голову к потолку, ненавидя себя за все, что я ему наговорила в порыве слабости. – Родной, – подхожу к нему и обнимаю. – Прости за мои слова. Не нужно тебе ничего таскать, у нас на все хватит денег, Дань. Я была не в себе.

– Зай, – он, как может, прижимает меня к себе и смотрит прямо в глаза. – Я дам вам все, что смогу. А это плевое дело. Может быть, снова сходим в то кафе.

– Не хочу кафе… – возмущаюсь. – Просто останься и все. Мне декретные скоро придут.

– Ты ведь знаешь, что они для тебя самой. Купишь то красивое платье, которое тебе так понравилось. Да и ребятам обещал. Не приду, они не справятся. Там в паре работать нужно.

– Данька, – хватаюсь за его затылок, – прости, пожалуйста, что я такая невыносимая стала. Порой не могу контролировать себя.

– Ты самая лучшая, – целует в губы крепко, гладит живот и, взяв олимпийку, уходит.

Я выглядываю в окно и смотрю на него, пока он не доходит до серой двенашки и садится в нее, едва глянув в мою сторону, потому что из-за деревьев снизу плохо видно окно, нежели смотря из него вниз.

Меня пожирает чувство пустоты и стыда. Я слоняюсь по дому. Мариную немного мяса для ужина. И терроризирую телефон.

Он даже не сказал, надолго ли уходит.

Но одной просидеть мне не удается долго. Потому что приходит свекровь, перед этим позвонив.

– А где Данил? – осматривает пространство.

– Ушел на какую-то подработку.

– Подработку? Он не говорил, что у вас настолько все плохо. Почему вы молчали?

– Да неплохо все, это он… из-за меня.

– А что случилось? – мы садимся за стол на кухне, и я ей рассказываю наш разговор.

– Ох, Янка, ну ты же знаешь какой он упертый. «Все самое лучшее для моих девочек», – она изображает его тон.

– Мне так стыдно. Еще и в кафе это пошли. Полторы тысячи там оставили, теть Галь.

– Ну-ну, хватит. Ты мне лучше скажи как ты сама?

– Нормально. Беременность хорошо протекает. Через две недели на прием и УЗИ с КТГ будет, скорее всего, финальное.

– Это хорошо. Переживаешь?

– Да, но… Стараюсь держаться. Правда, иногда, сильно… волнуюсь и срываюсь.

– Все волнуются. Каждая думает, что не справится, или что она будет плохой матерью. А в итоге у всех все получается. Особенно когда рядом хороший мужчина.

Я смотрю на нее и тут до меня доходит, что он ей, скорее всего, все рассказал. Неожиданно становится обидно.

Когда мама мужа уходит, я собираюсь и ухожу погулять.

Телефон по-прежнему молчит. И Данил не ответил ни разу на мои сообщения.

Гуляю долго. Еду в торговый центр в другом районе. Прохожусь по детским магазинам в надежде найти что-то дешевле, чем в том, где мы постоянно закупаемся и неожиданно сталкиваюсь с…

– Саша?

Мой бывший сидит на лавочке между двумя лестницами и смотрит в телефон. Затем удивленно поднимает глаза и оглядывает всю с ног до головы.

– Ни черта себе. Янка?

 Он встает и подходит ко мне.

– Мамкой скоро станешь?

– Привет, – игнорирую его вопрос, до сих пор не веря, что встретила его.

Он стал взрослей не только на годы, но и внешне. Мы не общались почти с самого моего замужества. Да я, со многими общаться в итоге перестала.

– Ну, привет, – он подходит еще ближе и обнимает. – Черт, ты прям необъятная. Падай рядом.

Он садится на скамейку и хлопает по месту рядом с собой.

Я смотрю во все глаза выхватывая из его повзрослевшего образа новые черты и те, что запомнились мне.

Но все же похожу и сажусь.

– Ну че, как ты? Колечко смотрю, носишь. Все с этим своим?

– Я замужем да. Его Данил зовут.

– Ага. И как? Не звонишь, к нам не приходишь.

– Ну, я…

– Да ладно. Не парься.

– А ты? Женат?

– А оно мне надо, Янк. Я если б и женился, тока на тебе.

Я улыбаюсь, чуть смущенно.

– Чем занимаешься?

– Да так, работаю, отдыхаю. Че мне, много надо, что ль. А у тебя как там? Норм? Если че, звони, помогу.

– Нет, у меня все хорошо. Мы с Даней дочку ждем.

– Круто. Красавица будет, в тебя, – кончик носа задевает пальцем.

– Так ты, – не успеваю задать свой вопрос, как он перебивает.

– Ладно, Ян пошел. Меня вон, лапа ждет.

Смотрю, куда он указывает, и вижу стройную девушку, идущую в нашу сторону.

Короткий сарафан, распущенные волосы и красивый макияж.

– Конечно, – встаю, тяжело облокачиваясь на боковину скамьи. – Пока. Мне тоже…

Но он уже уходит и, подойдя к девушке, целует в губы.

Не стою на месте и развернувшись иду в противоположную сторону с непонятными чувствами.

Лишь в маршрутке я понимаю, что это за эмоция. Скорее всего, зависть к этой легкости, к этой… не обремененности.

Телефон начинает звонить, и я вижу имя Данила. Но внутри поднимается необузданная и совершенно бессмысленная злость. Поэтому я не отвечаю.

А когда смотрю на время, понимаю, что уже шесть. Я не приготовила ни ужин, не дождалась его дома.

На смену злости приходит снова стыд и понимание – я не заслуживаю его.