Kitobni o'qish: «Под припев цикад и сов… Книга стихов»

Не первый раз по примеру многих авторов, прежде всего любимой Ахматовой, критически пересматривала все написанное, особенно за последние четверть века. Недовольно отмахнулась от многого, кое-что правила, возможно, напрасно, но сегодня эти стихи мне слышатся такими. Вот и сложилась нежданно-негаданно эта книга.

И, наверно, сам Бог велел в юбилейный год вспомнить свои старые и новые стихи, посвященные Александру Сергеевичу, ими и начну.

Александр Сергеевич Пушкин
(1799–2024)

«Наше всё»

 
«Сверчок» и «Обезьяна», «Тигр», «Француз»,
С лицея он любимый данник муз,
Во всём – юнец особенного нрава…
И «наше всё» уж на века по праву!
 

Пушкин

 
Как солнце, что ни луч, посыл тепла,
Взрастит, очеловечит сердце
Свет-Александр тысячеперстный
Прикосновеньем славы и добра.
Сей Арион спасенный, спасший
Душ полчище – вчерашних, наших,
Грядущих… Братцы, Пушкину – ура!
 

1999

Пасхальный май XXI века

 
И по утру в окне
Сизый сирени дым…
Нет, не приснилось мне —
Маем живы одним!
 
 
Усладив маету
Бедных русских дорог,
На подмогу Христу
Пушкина дал нам Бог.
 

1999

Царское село

 
Дворцов и вод холодных сочетание,
И крон огромных путаные недра,
Над ними синим взмахом величальным
Пречистое – в лучах, в слезах ли – небо…
Здесь «Обезьянка», Хануман нечайный,
Властитель наш, порой нужнее хлеба,
Посверкивая светлыми очами,
Уже грустил, гримасничал победно!
 

Южная ссылка

 
В неуемном детском любознанье
Всё хрустит страницами томов
И грызет жемчужными зубами
Перья – под припев цикад и сов,
Ночи пиццикато… Лет орлов,
Пагуба кнутов перед очами,
Бальные игривые печали…
Над главою – Бог.
 

Последняя зима

 
Гул толков мерзостных мрачит, страшит,
Как толпищ грозное безлюдье,
На твердь бессмертия несется жизнь
С размаху грудью…
Всё, всё навыворот: ход мыслимых потерь,
Немыслимых приобретений,
Когда охотится стоглавый зверь
Дразнящей тенью.
Отступит – и опередит на шаг,
Прядя ушами:
Вот смерть! – поверх осатанелых врак, —
Тебе, избранник!
И никнет, пред мишенью серой слеп,
Вовеки уязвимый лучник – Феб.
 

«Пронеси чашу сию мимо…»

ЧЕРНАЯ РЕЧКА

 
Стишком о юбилейном мае
Не замарай листы,
Заметь всесильных знаков стаю
Из выси темноты…
И в смуглых пальцах звякнет – чаша?!
Сквозь гул – речей? Реки?!
А если в эти воды – дважды?
Покров любви сотки,
Обереги, чтоб жил и жил бы,
Спеши, не суесловь!
 
 
Ах нет, напрасно… В каждой жилке
Стихает горько кровь.
 

Пушкин и Грибоедов

 
Два Александра, два умнейших мужа
России рабской – и такой родной!
Неужто ей народ-Молчалин нужен
Да государь, господний рулевой?
 
 
Куда ж Дубровских, Чацких? За границу,
Коль кланяться, гнуть шеи не резон?
Но смотрят в души молодые лица
Поэтов наших… ИМ – земной поклон.
 

1998

«Куда ж нам плыть?»

 
При слове «корабль» враз Петровской гравюрой
В морщинках штриха
Игрушечный будто… Нет, бешеный, бурый
Разящий фрегат!
Кочанчики взрывов смешных – на бумаге,
Где в ряд облака.
А в уши гудит средоточьем отваги —
Ветр в снасти? Строка?
О, странствий приманка! Нескудная тема
Страны и стиха.
Куда же нам плыть, Александр? Робко, гневно
Русь в сборах пока…
 

Сочи, 1999

Любимому стихотворению

 
«Прощай, свободная стихия…»
 

А.С. Пушкин

 
У волн былых голубоглазый ангел —
Иль дьяволенок! – очень молодой,
О будущем своем не мысля ранге,
Смеялся, злился, был самим собой.
 
 
У волн былых взрослело сердце, ныло…
Ах, кто она, желанна и свежа,
Что повелительной улыбкой милой
На берегу сумела удержать?
 
 
У волн былых рвались, звенели строфы,
Являлись Байрон и Наполеон,
И Черной речки, северной Голгофы
Уже порой предчувствовался стон…
 

Современникам Пушкина

 
Снег вечности приял ваш след!
Положим, некто, добрый малый,
К родным заехал на обед.
Глядь, пойман зеркалами залы
Вот профиль, вот затылок… «Нет!
Неужто?? ОН ведь!» И под старость
Всё грел счастливца давний свет:
Обедать с Пушкиным случалось!
И разве – вдумайтесь! – смешон
Пушкиновед, нам отыскавший
Письмо, статеечку о том,
Как ОН шутил да кушал кашу?
 

К стихотворению Дельвига
На взятие Парижа (1814)

 
Антоша, Саша – мальчики-поэты…
Подскажут стих снежинки за окном,
Девичьи глазки, шпаги, эполеты
И Царкосельский общий милый дом,
И общая вполне любовь к России —
Отец ведь и немецкого не знал…
О, патриоты юные былые,
За вас сегодня – памятный бокал!
 

4 ноября 2023

26 мая (6 июня)

 
Гаджет, ловкий кукушонок,
Вытесняет нас беспечно
За порог родного дома,
Только Пушкин в нем – навечно!
Негритянский рот подвижный,
Голубых очей свеченье…
Он не древний, он не книжный!
Пушкин милый, с Днем рожденья!
 

2023

Вечер в деревне

 
Трех зримых солнц прощальное свеченье:
Одно в полях у горизонта,
Два других – в зрачках котенка
На моих коленях.
Задумавшись, притих…
                                           И только
Мурлычет по-французски, в нос.
Как мир непостижим – и прост!
В нем миллионы звезд – и слез,
И нет любви, любви… Почти?
                                           Нисколько?
 

Цыганка на зимнем базаре
Девяностые годы

 
Ах, погадай, спляши нам, оживи
Забеганность – и затхлость! – бедных будней,
Над колтуном волос возвысь свой бубен.
Над колкостью снежинок, нелюбви,
Невзгод привязчивых… И над загадкой судеб
Повсюду сплошь горючих, как ни лги.
 

Пишу

«И белый лист, и письмена…»

 
И белый лист, и письмена
Каракульки, шипами роз значки…
Пусть все не так! Здесь я вольна
Чутьем иль чудом, в полусне почти
Вернуть. Свершить. Рука одна
Творит услышанное, чуть не то – в клочки!
Сер оборотнем белый лист покуда
Не просияет стих – чутьем иль чудом.
 

«Из-под руки круглятся кружева…»

 
Из-под руки круглятся кружева
То тяжко, то ребячьи просто:
Строка, строфа… Какая роскошь
Спасаться от всех бед в словах,
Будто в волшебных завитках
Заветной нити вологодской!
Не потеряться б в черканных листках,
Меня зовущих рабски и господски…
 

«Сначала – звук. Грохочущий, свистящий…»

 
Сначала – звук. Грохочущий, свистящий,
Наивно длящий «эль», как леденец,
Являет, будто фокусника ящик
Жар мысли, блеск… И бред! Сребро – свинец!
Многоглаголят, жгут – трудны, легки —
Стихи… Опять стихи.
 

Дитё

Дитё… дитё плачет!

Ф.М. Достоевский

1

 
Фонтанов жизнь шумливая разбилась,
Осколки – мокрым глазом по углам…
«Война дворцам!» Глумливое льнет рыло
К плечам добролюбивых парижан,
Рычит: «Смерть Мессалине!»
                                                                             Грязно, длинно
Растянут шлейф грехов вдовы Капет.
Христос прощал все вины…
                                                                         «Гильотина —
Мамаше! Сыну!» И пощады нет.
 

2

 
О, равенство! Мечтою осиянный
Круг праведников рьяно правит суд,
Так скоро, споро так клеймя изъяны
Дворян, дворянок… Да любого вдруг!
Натруженный конвейер-эшафот —
Жилось чтоб лучше!!
Гулкости горючей
Подвал. Ствол шахты. Толща черных вод…
 
 
Глядит, глядит Дите из всех глубин —
Царевич наш и сгинувший дофин.
 

Моим репрессированным дедушкам

 
Армянский дед был красный партизан
В Гражданскую. И деток (семь!), посуду
Бивал, горяч и скор. О том не буду,
Так стукнула судьба: навет, обман,
Тюрьма… Наверно, было б чудо,
Когда бы жизнь не завершилась там!
В тот год мой белый дедушка, казачий
В снегах казахских гибнул, чуть иначе.
Земля вам пухом – говорю. И плачу
В душе по ласке вашей и тычкам.
 

Школьница пятидесятого года

 
– «Сто лет сей сундучок не открывала,
Раз интересно – на! Смотри подряд!» —
У тетушки в резной шкатулке малой
Минувшее… Вот, косу теребя,
Она в наивном фартучке, в носочках
На площади у клуба. Вдалеке
В шинели торс, известный… даже очень,
Без трубки, без газетки – налегке.
БЕЗ ГОЛОВЫ! – «А кто снимал? Знакомый?
– «При клубе был фотограф!» – «Жив-здоров
Тогда остался?» – «Что??» И бровь изломом,
И нотки страха в спотыканьи слов…
 

Солнце – навсегда!

 
Но кто летучей кистью смял огонь,
Мазнул над сколком солнца жестко, сильно
По кожице небес? И фиолетом гнили
Набрякла Запада прощальная ладонь…
Все, нету солнышка! Запрятали, зарыли
В морскую хмурь, потухло, слившись с дном.
Но чуя волн ласкающий ковыль – и
Поутру снова вскинется коньком!
 

Рождество

 
У зябкой ночи – благодати поступь,
Жизнь вечная – забрезжившим парком
У губ Христа отверстых…
И грубость толстых
                                                              попон,
Прель сена… И Мариино чело
В росинках пота… Так светло-светло
В хлеву от головенки
                                         Ребенка!