Kitobni o'qish: «В плену у ректора»

Shrift:

Глава 1

Шаг вперед, два назад, еще три вперед… Опять развернуться и дойти до дальнего угла комнаты, где стоит кровать. Эдиан не находила себе места – в самом буквальном смысле. Паника поселилась в солнечном сплетении и заставляла двигаться, ходить по комнате, ставшей ее клеткой.

Маленькая комнатка, выделенная ей тетей Ло, давала мало пространства для маневров. Эдиан много раз уговаривала себя сесть и успокоиться, перестать мерить ее шагами. Но не могла. Садилась лишь на мгновение и опять вскакивала.

В голове кружились мысли одна хуже другой. Зачем дядя велел ей надеть облегающие брюки и распустить волосы? Куда они поедут?

Эти проклятые брюки наводили на самые неприятные мысли. Вряд ли ее поганый родственник замыслил конную прогулку. Нет, Эдиан была уверена, что он хочет показать кому-то ее ноги. А значит…

Эдиан останавливалась у стола и несколько мгновений смотрела в пустоту, закусывая губы и сдерживая слезы. Все говорило о том, что ад, в котором она оказалась после смерти родителей, сегодня закончится. Начнется другой ад. Ад, куда иной раз попадают половозрелые девицы голубых кровей, которым не посчастливилось стать сиротами.

Эдиан посмотрела на часы. Был уже вечер. Свои распоряжения Грамс отдал ей сразу после обеда, с тех пор она не видела ни его, ни тетку, ни двоюродных братьев и сестер. Ее просто заперли в комнате. Видимо, чтобы не убежала, прежде чем дядя круто перевернет ее судьбу.

Эдиан уже задыхалась от волнения, когда дверь наконец открылась, и на пороге возник дядя Грамс с его отвратительными узкими глазками и большим пивным животом.

– Хорошо, очень хорошо… – пробубнил он, окинув ее ноги в обтягивающих брюках плотоядным взглядом. – Ты понравишься, это важно…

– Дядя, нет!

Эдиан всегда было противно прикасаться к нему. В прошлом, когда мать велела ей поцеловать дядю во время его визитов, она закрывала глаза, прежде чем коснуться губами идеально гладкой жирной щеки Грамса. Но сейчас он сама схватила его за руку, потом инстинктивно перехватилась за рукав.

– Дядя, нет! Ты же не продашь меня… опекунство надо мной… им…?!

Эдиан была слишком хорошо воспитана, чтобы вслух произнести слово «бордель».

Дядя удивленно уставился на ее руку, и Эдиан отпустила его рукав. Он хитро посмотрел на нее и покачал головой.

– Нет, девочка, не продам. Ни у одного борделя не хватит средств, чтобы выкупить опекунство над девицей твоего происхождения. А вот у Академии Магии… хватит.

– Что?! – Эдиан замерла, хотелось плакать, но от шока слезы застряли в горле, мешали дышать. – Но я… Но я не смогу иметь детей…

– А ты не понимаешь? – зло сказал дядя. – Мне это и нужно, девочка. Выгода со всех сторон. Пойдем, Эдиан. Ты хорошо выполнила мою просьбу. Ты понравишься Великому Магистру, и он выложит за тебя такую сумму, что я смогу… купить еще одно имение, подобное твоему.

Наверное, можно было сопротивляться. Попробовать бежать. Но Эдиан действительно была слишком хорошо воспитана. Благородные девицы, учила ее мать, всегда сохраняют достоинство.

Ни одна из них не позволит, чтобы ее волокли на казнь. Чтобы слуги проклятого дяди ловили ее в коридорах дома, тащили к карете, орущую и царапающуюся, как кошка.

Эдиан распрямила плечи, как учила мама.

– Ты об этом пожалеешь, дядя, – прошептала она, проходя мимо него в коридор.

Ад закончился. Начинался новый ад.

* * *

Река ломала лед.

Вздыбившаяся вода рванула вверх, по замерзшей поверхности пробежала одна трещина, потом другая. Спустя пару мгновений уже вся река, насколько ее можно охватить взглядом, покрылась корявыми изломами.

А еще через минуту зазвенел упругий поток, и огромные льдины, наваливаясь друг на друга, побежали к морю.

Великий Магистр Герберт опустил руки. На его лице появилась победная усмешка. Так было каждый год.

Ему нравилось выполнять эту мелкую просьбу короля: вскрыть реку, прежде чем сойдет лед на всех других водных артериях. Корабли с ценными грузами пойдут раньше, чем в других странах, и Эрбин получит очередное коммерческое преимущество.

Можно было послать кого угодно из магистров Академии, но Герберту нравилось делать это самому. Власть над стихией давала острое чувство, которое позволяло ощутить свою силу особенно глубоко.

Река радостно журчала, вырвавшись из зимнего плена. Герберт подошел к краю пологого берега и посмотрел в полынью, где кружились мелкие льдинки. Конечно, ему совершенно не нужна была денежная награда, которую его величество даровал Академии за услугу. Ему вообще давно было не нужно всех этих привилегий и богатства.

Последние десять лет ему было нужно только одно.

Вернее, одна. Одна девушка. Всего лишь одна девушка голубой крови. И ради того, чтобы получить ее, он готов был потратить годовой бюджет Академии или отдать пару литров своей насыщенно-магической крови.

Магистр провел рукой над поверхностью воды и заглянул в темно-коричневую бездну. Бездна изменилась, перед ним предстала богато обставленная комната, в которой юная брюнетка с легкомысленным видом примеряла шляпку.

Тьфу. Здесь ничего. Это семейство никогда не отдаст свою милую наследницу на обучение Высшей магии, делающей женщин бесплодными.

Магистр провел рукой еще раз… Картинка в воде сменилась. Теперь это был особняк, светящийся, как новогодний шар. Возле него остановилась карета, из нее выскочил услужливый, как лакей, молодой человек в черной шляпе и подал руку девице в розовом платье.

А эту уже просватали, подумал Герберт.

Проклятье. Сколько лет ему еще ждать?!

Третий взмах рукой – и перед Магистром предстала тесная комнатка, в которой…

А вот это уже интересно. Магистр вцепился взглядом в картину на поверхности воды.

Невысокая хрупкая блондинка с распущенными волосами ходила из угла в угол по убогой комнатёнке. На ней почему-то были облегающие брюки, вроде тех, что благородным девицам позволено надевать лишь на верховую прогулку, за спиной – короткий плащ. Лицо девушки выражало крайнее смятение.

Неожиданно дверь в правой стене комнатенки открылась, и на пороге появился неприятного вида полный мужчина с поросячьими глазками и гладко выбритым подбородком… Девица остановилась и уставилась на него. На ее лице страх смешался с возмущением.

Герберт провел рукой, отпуская воду. Льдинки опять закружились в коричневом потоке, а на губах Магистра возникла новая победная улыбка.

Похоже, удача наконец улыбнулась ему. Теперь нужно спешить. Сегодня вечером его ждут особые посетители.

* * *

Было темно и холодно. Эдиан, кутаясь в плащ, шла по длинному коридору. Она ощущала за спиной тяжелое дыхание грузного дяди. Иногда он вздыхал глубже, видимо, волновался перед встречей, которая им предстояла. Впереди шел привратник в синем плаще с капюшоном, надвинутом на лицо.

Уже несколько минут он вел их бесконечными темными коридорами Академии, высеченной прямо в скале Хай. Лишь призрачно-голубой шар, светившийся на конце посоха в руках привратника, освещал путь. Его сияние казалось Эдиан каким-то могильным и очень холодным.

Под ложечкой сосало от страха. Эдиан понимала, куда они идут, и кто ждет их на другом конце пути.

Герберт, Великий Магистр, черный ректор.

Один из величайших магов современности. По слухам, самый властный и жесткий ректор, что когда-либо управлял Академией магии и знахарства. Согласно тем же слухам, его побаивался сам король. Ведь, не приведи Господь, могущественный маг наложит проклятие или вызовет стихийное бедствие… Говорят, ректор Герберт все это может.

Напряженная тишина угнетала, похоже, и Грамса.

– Долго еще? – спросил он наконец.

Привратник оглянулся. В призрачном свете Эдиан так и не смогла рассмотреть лица, скрытого капюшоном, лишь уловила странный, нечеловеческий блеск глаз.

– Уже близко. Великий Магистр знает о вашем визите, он согласился принять вас в ближайшем кабинете, – очень спокойным, каким-то неживым голосом, ответил привратник и пошел дальше.

Эдиан, сглатывая подкатывающий ужас, пошла за ним. Все равно сзади идет этот боров, которого шутница-судьба сделала ее родным дядей, имеющим власть над ней до достижения совершеннолетия. Ей никуда не деться.

За следующим поворотом стало светлее и теплее. Здесь на стенах были развешаны золотистые светильники. Они и освещали, и грели. Да и весь коридор со множеством дверей выглядел ухоженным и обжитым. Похоже, они пришли туда, где работали и жили сотрудники Академии.

– Вам сюда, – сообщил привратник своим неживым голосом и посохом указал на каменную дверь.

В то же мгновение дверь поехала в сторону.

Эдиан снова сглотнула. Очень хотелось развернуться и бежать. Куда? Да куда-нибудь, вдаль по бесчисленным коридорам. Затеряться, спрятаться, только не переживать тот позор и ужас, что ей предстоит.

Впрочем… может, ректор еще и откажется ее купить, пронеслась в голове обнадеживающая мысль. Но что тогда еще придумает дядя, чтобы избавиться от нее? Не исключено, что нечто еще хуже.

– Что встала, заходи! – услышала она голос Грамса. Он подтолкнул Эдиан к дверному проему.

Маленькая, почти ничего не весящая Эдиан пошатнулась от толчка, и ее, словно ветром, закинуло в просторную полутемную комнату.

Вначале Эдиан услышала, как, пыхтя, вслед за ней вошел дядя. А в следующую секунду увидела его.

Высокий черноволосый мужчина в темном облегающем костюме стоял возле постамента в центре комнаты. На постаменте покоился голубой шар, в нем играли всполохи, красивые и магически-загадочные. Но Эдиан тут же заметила, что среди этих всполохов двигались крохотные фигурки… Фигурка привратника, ее фигурка, силуэт жирного Грамса…

Мужчина задумчиво смотрел в шар и криво улыбался, видимо, своим мыслям.

Вроде бы его фигура не таила в себе опасности. Просто сильный высокий мужчина не первой молодости, но Эдиан ощутила холодную нить страха в солнечном сплетении. Что-то в образе мужчины подсказывало, что это самый опасный человек из всех, кого она когда-либо видела за свои семнадцать лет жизни.

Он медленно перевел взгляд на Грамса и Эдиан. Теперь Эдиан смогла увидеть его лицо. Очень твердое, словно высеченное из камня. Строгие, резко изломленные брови, длинный прямой нос, волевая складка губ. Очень мужественное лицо. Лицо человека, который не терпит, чтобы ему противоречили.

Глаза у него были темные, непонятного цвета. Может быть, даже черные.

Эдиан поежилась. Никогда в жизни она еще не видела людей с черными глазами, это казалось странным, нечеловеческим.

– Мессер Грамс Таури, – глубоким твердым голосом произнес мужчина и замолчал, явно ожидая приветствия и знаков почтения от пришедшего на ночь глядя Грамса.

Грамс неуклюже поклонился и ткнул Эдиан локтем, мол, поприветствуй ректора. Рефлексы, заложенные с детства, сработали, несмотря на страх. Она сделала изящный книксен. И тут же поймала взгляд мужчины, с насмешкой скользящий по ее обтянутым брюками ногам. По всей фигуре, по волосам, рассыпавшимся по плечам.

Оценивающий, жесткий взгляд. Проникающий под кожу. Он словно ощупывал ее, причем не только тело, но и душу.

Это было… неприятно, страшно и даже как-то стыдно. Тем более, что по вине дяди она предстала перед ним с обтянутыми ногами и распущенными волосами, то есть в образе, не подобающем приличной девице.

Снова захотелось бежать. Куда угодно, без оглядки. Но от судьбы не убежишь, подумалось Эдиан. А решать ее судьбу будет вот этот человек со щупающим взглядом.

– Великий Магистр, – еще раз поклонился Грамс и выдохнул. – Я приехал, чтобы продать вам… то есть Академии мою племянницу… То есть опекунство над моей племянницей…

– Что же, – холодно усмехнулся Великий Магистр. – Я ждал вас, мессер Грамс. Почему вы хотите продать опекунство над вашей племянницей именно Академии? Отвечайте честно. Ложь я распознаю.

Глава 2

Он ждал их, конечно, ждал. Этот жирный ублюдок даже не представляет себе, какой приятный сюрприз он преподносит Великому Магистру. Герберт ощущал нетерпение, желание поскорее увидеть вблизи девочку, за которой иной раз наблюдал, зная, насколько голубая у нее кровь и насколько она одарена.

На самом деле эта сиротка была самым удачным вариантом. Ни одна из двух других девиц, что были объектами его слежки, не несла в себе и доли подобных перспектив.

Он смотрел, когда верный Гори вел их по коридорам, усмехался, видя трепет и страх убогого «дядюшки». Обычно Герберт просто давил таких гадов, как червей. Но этот мерзкий тип должен сыграть хорошую службу, раздавить его можно будет когда-нибудь потом, при желании.

И улыбался, видя девчонку… Тоненькая, хрупкая блондинка, казалось бы, в чем душа держится. Но даже через шар Герберт видел плещущуюся в ее крови силу. Плещущуюся незаметно, неведомо для нее самой, ведь девчонка явно никогда не практиковала и не собиралась практиковать магию.

Когда они вошли, он испытал давно забытое чувство глубокого удовлетворения. Сразу понял, что девочка еще лучше, чем он думал.

И выглядит… Ему очень понравилось, как она выглядит.

Паршивый дядюшка явно специально вырядил ее в костюм для верховой езды, подчеркивавший тоненькую, трогательную фигурку. Такой милый стебелек. На контрасте с его собственной нерушимой твердостью девчонка Герберту очень понравилась.

Хрустальный сосудик с тонкими чертами и голубыми глазами, кристально-чистыми, как горные озера.

Испуганный маленький кристалл.

Красивая миниатюрная аристократка, из которой он, Герберт, сделает властительницу стихий и потоков, а потом обернет ее силу в нужное ему русло.

Герберт велел дядюшке рассказать правду. Это было важно. Он хотел точно понимать, почему вожделенный сосуд окажется в его руках.

– Великий Магистр… – замялся жирный урод. – Позвольте, девушка выйдет…

– Нет, говорите при ней, – ответил Герберт. Это было ему на руку. Лишний раз увидев всю мерзость своего родственника, девица может с большим энтузиазмом принять свою участь.

– Но…

– Говорите при ней. Или уходите. Один, без девушки.

Грамс Таури опустил взгляд и начал. Вероятно, ощущает стыд, подумал Герберт. Многие негодяи не испытывают никаких угрызений совести наедине с самими собой, но стыдятся озвучить перед другими свои прегрешения, ведь знают, что люди порицают подобное.

– Мой старший брат, главный наследник рода Таури, погиб во время Блантийской военной компании. Эдиан, его единственная дочь, осталась сиротой…

– А ее мать? – прервал его Герберт.

– Мать… сошла с ума, узнав о смерти мужа. Юридический совет признал ее невменяемой и отдал троллям, как это делают со всеми безумными женщинами. Вероятно, она тоже уже умерла.

Да, подумал Герберт, если ее мать похожа на эту хрупкую девочку, то с полной гарантией уже мертва. Даже крепкие женщины выдерживают не больше полугода в пещерах похотливых огромных троллей. А такой «эльф» не продержится там и нескольких дней.

А еще он заметил, что девочка вздрогнула, когда заговорили о матери.

– Она может быть еще жива… – очень тихо сказала девчонка.

– Согласно закону, сумасшедшие, отданные троллям, приравниваются к умершим, – назидательным тоном прервал ее Грамс. – Девочку признали сиротой, а я получил право опекунства над ней и состоянием ее отца до ее совершеннолетия. Как вы знаете, женщина, даже единственная дочь, может наследовать за своим отцом, лишь если докажет способность продолжить род, то есть родит ребенка. В противном случае, наследником останусь я. Поэтому…

Подонок все же замялся, когда пришлось вслух сообщить о своих низких планах.

– Поэтому вы решили продать вашу племянницу в Академию, где занятия магией точно сделают ее бесплодной к моменту наступления совершеннолетия, – с усмешкой закончил за него Герберт.

– Да, Великий Магистр, – подтвердил Таури. – Я полагаю, что смогу лучше распорядиться наследием нашего рода…

– Мерзавец! – услышал Герберт тихий, но звонкий голос девушки. – Я… мы ведь… родственники!

– Ты совершенно права, – обернулся к ней Герберт с улыбкой. Девчонка и ее тихий решительный голос вызвали у него симпатию. – Только мерзавец – это слишком приличное слово. Вероятно, ты хорошо воспитана, юная аристократка? Твой род уходит корнями в глубокую древность и славится своей голубой кровью. Твоя мать просто не могла дать тебе недостаточно хорошее воспитание. А я бы выразился по-другому. Твой дядя – гнилой отросток в вашем роду. Ублюдок, подонок, низкая тварь. Вы согласны со мной, мессер Таури? – Герберт с насмешкой обернулся к дядюшке. Это была последняя проверка. Если Грамс не оскорбится данными ему эпитетами, то он безнадежен.

Участь стать бесплодной, но великой волшебницей для девчонки намного лучше всего, что еще может придумать этот жирный гад.

– Полностью, Великий Магистр, – склонил голову Грамс. – Позвольте узнать, помешает ли это нам заключить сделку?

Герберт усмехнулся.

– Я должен проверить девушку. Выйдите.

– Но…

– Выйдите немедленно.

На самом деле Герберту хотелось как можно скорее избавиться от мерзавца и остаться с девочкой наедине. Окончательно понять, что она из себя представляет.

А еще говорить с ней наедине будет просто приятно… Возможно, у нее даже есть зачатки ума. Хоть сложно ожидать этого от такой юной девицы.

* * *

Несмотря на страх остаться наедине с могущественным и опасным ректором, Эдиан была рада, когда дядя вышел. Ей хотелось скорее избавиться от этого невыносимо низкого, мерзкого существа. Теперь она ощущала к нему лишь презрение.

Такое презрение, что видеть не могла!

Вот другого мужчину, этого твердого и жесткого ректора… его можно ненавидеть. Ненавидеть от всего сердца, на равных. Потому что он может быть каким угодно, но точно не червем или насекомым вроде Грамса.

Он все же человек. Когда он крыл дядюшку неприличными словами, Эдиан даже почудилось, что в нем есть понимание, а то и сочувствие к ней. Вдруг не все еще потеряно?..

Вдруг ректор окажется нормальным человеком, а жесткое непримиримое ощущение от него ей лишь почудилось?

Дверь за Грамсом закрылась, и они остались наедине.

Эдиан сглотнула под спокойным и твердым взглядом Великого Магистра. Хотела хранить достоинство, но руки позорно задрожали.

– Ненавидишь его? – неожиданно непринужденно спросил ректор. Отвернулся от нее и легонько поводил рукой над шаром.

Эдиан замерла, не зная, что ответить. Он обращался к ней, словно они были по одну сторону баррикад, а Грамс – по другую. Это подкупало…

– Нет, скорее презираю, – помолчав, ответила Эдиан, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Да, я тоже презираю червей и других грязных тварей в человеческом обличье, – продолжая водить рукой над шаром, произнес Герберт. – Как твое полное имя?

– Эдиан Таури графиня Морнгейм, – как можно громче и тверже произнесла Эдиан. Ей хотелось, чтобы ее полное имя прозвучало гордо. Имя, которое она так давно не произносила, ведь дядю с тетей раздражали любые напоминания, что их «приживалка»-племянница относится к основной, старшей, ветви рода Таури и может унаследовать графский титул.

– Графиня… – как-то странно и криво улыбнулся ректор. – А дядя твой, стало быть, не получит ни денег, ни титула, если на его пути будешь стоять ты?

– Да, так, мессер ректор. Лишь свою часть родового состояния, которой он и так владеет, – подтвердила Эдиан.

И тут призрачная надежда вспыхнула в ней ярче. Этот странный жесткий человек интересуется нюансами, ему небезразлично ее отношение к дяде… Она должна попытаться!

– Великий Магистр, позвольте сказать… Вы видели, как поступает мой родственник. А я… я… очень хочу продолжить свой род, хочу…

– Правда? – он неожиданно взглянул на нее прямо и бескомпромиссно-жестко. Надежда погасла, как искорка, вылетевшая из костра. Сердце упало.

– Хочешь нянчиться с визжащим маленьким человеком? Хочешь родить ребенка и благородно продолжить свой род? Нет, Эдиан. Ты слишком юна, чтобы сильно хотеть родить ребенка и возиться с ним. В твоем возрасте девушки хотят другого. Например, внимания от мужчин, легкомысленных балов, цветов и поклонения. Слишком эгоистичный у тебя возраст. Прости, дитя, я не верю в столь развитый материнский инстинкт у тебя, – снова усмехнулся он. – И ты слишком юна, чтобы всерьез думать о продолжении династии. Ты хочешь вещей попроще. А именно: получить наследство, стать богатой и могущественной графиней и… отомстить своему червеподобному дядюшке. Не так ли, юная месси?

– Да нет же! Вы не понимаете! Не так…

Эдиан очень хотела держать себя в руках, отвечать спокойно и с достоинством, что бы он ни сказал. Но не могла. Жесткий циничный тон ректора ранил прямо в сердце, эмоции вылетали сами собой.

Это было фактически оскорбление! Он утверждал, что ею самой движут… только практичные, меркантильные мотивы.

А он ведь совсем ее не знает! Она ведь чиста сердцем. Выходит, Магистр считает, что она не лучше дяди?!

– Вы не понимаете!.. – повторила Эдиан.

– Нет, думаю, как раз понимаю, – с усмешкой продолжил ректор. – А вот ты, возможно, не понимаешь. Своих истинных мотивов. Вероятно, благородное воспитание заставляет тебя думать, что ты хочешь того, чего на самом деле не хочешь. Поэтому… Для начала давай проверим, действительно ли ты можешь представлять ценность для меня. В смысле, для Академии. А потом решим. Подойди сюда, Эдиан.

– Нет, я не буду учиться магии, а значит, я не буду участвовать ни в каких проверках.

– Глупо. Ты ведь понимаешь, что я могу принудить тебя сделать что угодно? Например, подойти, сесть, лечь, снять одежду, одеться снова… Понимаешь, юная месси?

Мерзкие, паршивые предательские слезы потекли по щекам от его слов. Ректор не поможет ей. И ректор прав. Наверняка, он может принудить ее к чему угодно физически или магией. А это будет слишком унизительно. Она не может допустить откровенного насилия над собой.

Эдиан закусила губу и на негнущихся ногах подошла ближе к нему.

– Так лучше, – бросил Великий Магистр. – Дай мне руку.

Преодолевая внутреннее сопротивление, Эдиан протянула ему дрожащую левую кисть. Он взял ее крепко горячими жесткими пальцами. Наверное, такими пальцами можно и камень крошить, подумалось Эдиан.

Она застыла, сдерживая и страх, и слезы. В тот момент она поняла две вещи.

Первая: от человека, который так прикасается, никуда не деться. Она уже у него в тюрьме. В капкан попала не только ее рука, но и она вся.

Второе: ее судьба решается именно сейчас…

Словно во сне, она видела, как ректор поднял ее кисть над магическим шаром. А в следующий момент дернулась от неожиданности и инстинктивно рванула на себя руку, когда он быстро ткнул в край ее ладони чем-то острым. Конечно, он без труда удержал ее кисть.

– Тихо, девочка. Это лишь на мгновение. И уже не больно, – сказал он, пристально вглядываясь, как алая струйка течет по белой коже Эдиан.

Это происходило очень медленно, как показалось Эдиан. Струйка неспешно пробежала к самому краю ладони, собралась в алую каплю, и эта капля полетела вниз, прямо на шар.

Может быть, прошло мгновение, а может, вечность, прежде чем красная капля упала на полупрозрачный шар. Но этот момент настал, и как только кровь Эдиан соприкоснулась с гладкой поверхностью, на этом месте вспыхнул сноп голубого пламени.

Да, именно так. Это был огонь голубого цвета. Эдиан в изумлении уставилась на него, а ректор наконец выпустил из тисков ее руку.

– Вот поэтому вашу кровь называют голубой, – довольным тоном сказал он, глядя, как неестественный голубой огонь взлетает все выше и выше, почти под потолок. И неожиданно рассмеялся. – Но такого даже я не ожидал! Ты станешь великим магом, Эдиан Таури графиня Морнгейм! Хочешь ты того или нет. И ты еще оценишь этот поворот свой судьбы!