Kitobni o'qish: «Время-память. 1990-2010. Израиль: заметки о людях, книгах, театре»

Shrift:

* * *

Выбор оптимального соотношения «время-память» (time-memory trade-off) – компромиссный подход при решении задач в информатике, при котором время вычислений может быть увеличено за счет уменьшения используемой памяти или, наоборот, снижено за счет увеличения ее объема.
Из Википедии

Время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Иосиф Бродский

Писатели, поэты, журналисты:

Елена Аксельрод

Анатолий Алексин

Александр Алон

Эфраим Баух

Илья Бокштейн

Игорь Бяльский

Михаил Генделев

Шамай Голан

Игорь Губерман

Феликс Дектор

Григорий Казовский

Григорий Канович

Полина Капшеева

Этгар Керет

Даниил Клугер

Михаил Коган

Марк Котлярский

Александр Крюков

Слава Курилов

Владимир Лазарис

Рафаил Нудельман

Зинаида Палванова

Дина Рубина

Исаак Савранский

Алекс Тарн

Михаэль Фельзенбаум

Александр Фильцер

Михаил Хейфец

Велвл Чернин

Меир Шалев

Светлана Шенбрунн

Артисты:

Евгений Гамбург

Леонид Каневский

Михаил Козаков

Григорий Лямпе

Валентин Никулин

а также

театр «Гешер», «Иерусалимский журнал», Музей современного еврейского искусства

К читателям

Это повествование складывалась довольно долго. Еще в девяностых годах автору приходилось писать рецензии к книгам своих израильских коллег, брать у них интервью для самых разных изданий, а потом и вести постоянную рубрику «Вопросы литература» в международном еврейском журнале «Алеф», – ведет он ее до сих пор. Тогда же, в девяностые, были написаны несколько очерков о выдающихся артистах, волею судеб оказавшихся в Израиле на гребне «большой алии», беспрецедентного исхода евреев из России в конце прошлого века. Сегодня автору кажется, что в ту пору время замедлило свой ход, вот-вот остановится, и вобрало в себя слишком много людей и событий, но потом продолжило свой неизбежный счет уже в новом столетии очередного тысячелетия, словно и не было никакого замешательства. Но это, разумеется, иллюзия.

Конечно, при работе над книгой многие прежние оценки пришлось пересмотреть, что-то добавить, от чего-то отказаться, что-то переписать заново.

Но уж чего автор точно не хотел, так это выстраивать «своих героев» по ранжиру, калибру, масштабу – по принципу «хуже-лучше», «больше-меньше» и так далее, хотя он сознает, что каждый из них занимает свое, отдельное, место в нынешнем культурном пространстве, кое-кто – и самое заметное.

Выбор писателей и их произведений, составляющих нынешнюю литературную среду в Израиле, в значительной степени произволен: это прозаики и поэты, книги которых в свое время по тем или иным причинам привлекли внимание автора. Некоторые были и остаются его друзьями, кое с кем он знаком шапочно, а с кем-то не знаком вовсе. Но, как бы там ни было, книги их издавались в российских издательствах и хорошо известны читателям в Москве или Петербурге. Автор хотел показать, как и почему, эти сочинения становились достоянием читателей в России. Но при этом не стоит искать на страницах этой книги некоей научной основы, вообще строгой филологической системы, – это эссеистика в чистом виде, даже – мемуарная эссеистика. Обозначенный в заглавии период времени иногда приходилось нарушать в угоду завершенности изложения.

Некоторых «героев» повествования уже нет в живых. Анатолий Георгиевич Алексин ушел из жизни, когда работа над рукописью подходила к концу. Хочется надеяться, что наша память сохранит их имена.

Автор искренне сожалеет, что в книге почти ничего не говорится о целом ряде больших мастеров и их произведениях. Нет ни слова о хорошо известных в России писателях старшего поколения: Давиде Маркише, а так же Александре Воронеле и Нине Воронель и их замечательном журнале «22». Незаслуженно обойден молчанием один из самобытных эссеистов 90-х, безвременно ушедший Александр Гольдштейн. Ничего нет и о много печатающемся в России, хорошо знакомом известному кругу читателей Якове Шехтере. Да не только о них, – есть немало имен литераторов, от рассказа о творчестве которых книга только выиграла бы.

Но уж так получилось…

Часть 1. Израильские писатели вчера и сегодня

Первые встречи

Вначале

Современная израильская литература, казалось, возникла буквально из ничего. Сначала даже язык, на котором она складывалась, не существовал как живая материя. На нем некогда были записаны священные тексты – ТАНАХ у евреев или Ветхий Завет у христиан, – но уже почти два тысячелетия никто не говорил. Однако благодаря медику из-под Витебска Лейзеру Перельману, известному как Элиезер Бен Иегуда (1858–1922), и его единомышленникам язык ожил и постепенно приобрел не только письменные, но и разговорные формы, то есть стал нормальным действующим языком. Начиная со второй половины XIX века, его начали осваивать писатели. А через сто лет, в 1966-м, Шмуль Чачкес из Галиции, ныне всем известный Шай Агнон (1887–1970), стал первым среди израильских писателей обладателем Нобелевской премией по литературе.

Современная израильская литература имеет несколько совершенно неповторимых особенностей.

Во-первых, в ее основе лежит великая Книга – Библия, до сих пор остающаяся совершенно недостижимым образцом для всякого писателя, в какой бы стране он не жил и на каком из мировых языков не писал. Великие из великих – Гете, Толстой, Достоевский, Томас Манн – находились под непреходящим обаянием Книги, мучаясь в неизбывных попытках интерпретировать ее содержание и смысл. Что уж говорить об израильских писателях, постоянно ощущающих ее живительное влияние!

«Основой еврейской, иудаистской цивилизации является слово, – пишет видный израильский русскоязычный писатель Эфраим Баух, – то самое слово, которое было написано краской на папирусе или на коже. Ему около 3300 лет… Сегодня самой популярной и известной книгой в мире является Ветхий Завет, тираж которого составляет 2,5 миллиарда экземпляров на всех языках мира. Текст победил время… С помощью переводов текст победил и пространство».

Именно Библия стала тем скрепом, на котором держится вся современная литература на иврите. «Как бы далеко не уходили молодые израильские литераторы в своих художественно-стилевых исканиях от вечных истин Книги, – в самых модернистских и стильных мы почувствуем великие и простые, а потому вечные морально-гуманистические принципы, предписанные Всевышним своему народу», – пишет российский ученый-гебраист Александр Крюков.

Во-вторых, израильская литература интернациональна: она включает десятки писателей из разных стран мира, творящих не только на иврите, но на немецком, французском, английском, болгарском, румынском, грузинском и многих других языках. Российским читателям старшего поколения хорошо известен Ицхокас Мерас (1934–2014), автор романов «Вечный шах» (1965) и «Полнолуние» (1966), приехавший в Израиль из Литвы в 1972 году и до последних дней писавший преимущественно на литовском.

В-третьих, практически все основатели и классики литературы на иврите – выходцы из Российской империи: и Бялик, и Бердичевский, и Черниховский, и Шленский, и Агнон.

Еще до того, как было создано государство Израиль, они перевели на иврит «Братьев Карамазовых», «Преступление и наказание», «Войну и мир», «Евгений Онегин». Как нигде в мире, в Израиле были популярны произведения «социалистического реализма», особенно такие «бестселлеры», как «Панфиловцы на первом рубеже» (1943) и «Волоколамское шоссе» (1944) Александра Бека (1902–1972) в первые послевоенные годы. А «Жди меня» К. Симонова (1915–1979) стала боевой песней ударных отрядов израильской армии; причем никто даже не предполагал, кто написал слова, – все были уверены, что это народная еврейская песня. Константин Симонов приехал в Израиль в 1964 году. Старые вояки – «пальмахники», в основном выходцы из кибуцев, узнав, что вот он-то то и есть автор слов их любимой песни, примчались на встречу в своей обычной одежде, шортах и сандалиях на босу ногу. Элегантный Симонов в дорогом костюме, при галстуке, со своей неизменной трубкой в зубах, говорил о том, как прекрасен возродившийся Израиль, восхищался новыми городами, кибуцами… Казалось всеобщее счастье уже близко! И каково же было разочарование ветеранов, услышавших по радио, что, выступая в Москве по итогам визита, Симонов назвал Израиль агрессором, таким ужасным и неприкрытым, что даже женщины ходят там по улицам с автоматами.

Эта печальная история имела неожиданное продолжение. На одном из первых послевоенных европейских конгрессов национальных ПЕН-центров писатель Ханох Бартов, представлявший Израиль, выступил с категорическим возражением против доклада советского писателя Юрия Бондарева, естественно, представлявшего точку зрения партии и правительства, который, перечислив народы, воевавшие против нацизма, даже не упомянул евреев.

«Почему в этом докладе вообще не упомянуты евреи? – возмущался Бартов. – Шесть миллионов моих братьев и сестер погибли в этой мясорубке, просто потому что они были евреями. Но миллионы их сражались в армиях России, Америки, Франции. И ни одним словом не упомянуть об этом! Требую исправить эту… то ли ошибку, то ли злостную инсинуацию».

Вспомнили, что Симонов, посещавший Израиль, знаком с Бартовом, – его-то и послали урегулировать назревавший скандал.

«Старик, – сказал Симонов, – Бондарев понимает, о чем речь, но ведь он говорил об армиях и государствах, а евреи тогда не имели ни того, ни другого».

«А ты вообще лучше бы помолчал, – резко ответил Бартов. – У нас ты расхваливал все, что увидел, а вернулся – и заклеймил нас позором. Тебе нельзя верить». Симонов ретировался.

Скандал разрастался. И все же «дипломаты» Международного ПЕН-клуба сумели найти приемлемую формулировку: скандал закончился «в пользу Израиля».

…Но как бы там ни было, в Израиле и сегодня еще живо поколение людей, у которых при словах песни «Вставай, страна огромная» на глазах появляются слезы.

В первые послевоенные годы начала складываться группа молодых писателей, впоследствии получившее название «Поколение Пальмах» по имени ударных армейских бригад, участвовавших в боях Второй мировой войны и Войны за независимость Израиля. В основном, это были выходцы из левосионистской среды, группировавшиеся вокруг кибуцев, сельскохозяйственных коммун, в значительной мере следовавших коммунистической, а точнее левосоциалистической идеологии. Собственно, эти люди и были основой только что родившегося государства Израиль, недаром их еще называли «поколением сорок восьмого года». Они первыми за две тысячи лет сформировались как литераторы, да и просто как личности, в ивритской языковой среде. Им не приходилось схематически конструировать языковые формы с помощью библейских текстов, как это делали писатели предыдущего поколения. Однако именно на их долю выпало создание основ современного языка с учетом живой уличной речи. Как они справились с этой задачей – судить не нам. Критики упрекают их в идеологической ангажированности, подражательности европейским образцам, некритическом отношении к творчеству предшественников. Но при всем этом именно они заложили основы новой израильской литературы.

В 60-е годы на авансцену выходит новое поколение литераторов – так называемое «поколение государства», которое больше не ставит во главу угла специальные «еврейские ценности», а обращается к общечеловеческим проблемам, следуя в потоке общемирового литературного процесса: исследования взаимоотношений личности и общества, личности – часто рефлексирующей, общества – часто тоталитарного. Впервые после Агнона в истории израильской литературы мы видим писателей, достигших настоящего мирового признания – это, прежде всего, А. Б. Иегошуа и Амос Оз, произведения которых переведены на многие языки мира. По смыслу своего творчества, да и по возрасту, промежуточное положение между классиками, родившимися в 30-е годы и современными молодыми писателями занимает Меир Шалев, возможно, самый крупный писатель современного Израиля. И если Амос Оз был непосредственным потомком эмигрантов с Украины, то Меир Шалев, родившийся в израильской литературной семье, все-таки явственно ощущает свои «русские корни», что видно даже из названий его книг, таких, например, как «Русский роман» (1988).

В шестидесятые годы прошлого века наметилось оживление российско-израильских отношений, возникли и первые культурные контакты. В то время было издано несколько книг, так или иначе отражающих состояние современной израильской литературы, самыми заметными из которых были сборники «Поэты Израиля» (1963) и «Рассказы израильских писателей» (1965). Но вскоре из-за разрыва дипломатических отношений, последовавшего после Шестидневной войны 1967 года, наступила полная тишина, фактически продолжавшаяся 25 лет. Это привело к тому, что в начале 90-х годов массовый российский читатель полагал, что израильская литература – это Игорь Губерман, Дина Рубина и еще два-три человека, пишущих порусски. Одним из первых в России, взявших на себя труд разрушить эти представления, был переводчик и гебраист Александр Крюков.

Александр Крюков. Первые плоды

Судьба Александра Крюкова, казалось, нарочно подталкивала его к освоению еврейской духовной культуры. Все началось с того, что вчерашний школьник однажды был призван в армию и направлен служить в Еврейскую автономную область, где он впервые услышал идишскую речь. После демобилизации Александр решил поступать в Институт стран Азии Африки при МГУ им. Ломоносова, чтобы изучать редкий малагасийский язык, на котором говорит население экзотического африканского острова Мадагаскар. Трудно сказать, как сложилась бы его судьба, если бы каким-то неведомым «кремлевским стратегам» не пришла в голову идея, казавшаяся в ту пору невероятной: открыть в ИСАА группу по изучению языка иврит. Туда-то и был зачислен Крюков…

Шел 1974 год. В СССР начался «пик застоя»; в Израиле завершилась Война Судного дня. «Холодная война» была в самом разгаре. Казалось, ничего не предвещало будущих глобальных перемен. Внешние связи с еврейским государством существовали только на уровне компартии Израиля. Соответственно, единственным источником современного иврита была для студентов газета израильских коммунистов «Зо ха-дэрех». Правда, несмотря на «глушилки» удавалось все же иногда слушать передачи радиостанции «Коль Исраэль» («Голос Израиля»). А на старших курсах переводческая практика предполагала работу с приезжавшими в Москву деятелями компартии, израильского комсомола и даже пионерами, отдыхавшими в «Артеке». Дипломная работа Александра Крюкова называлась «Партийная и правительственная элита в Государстве Израиль». Фундаментальные знания, приобретенные во время учебы, очень помогли ему позже, когда в перестройку он стал регулярно ездить в Израиль и общаться с политическими и общественными лидерами, деятелями культуры и искусства.

После окончания ИСАА ученый в течение десяти лет работал в Институте социологических исследовании АН СССР, занимаясь изучением израильского общества и, особенно, СМИ. На факультете журналистики МГУ он защитил кандидатскую диссертацию «Средства массовой информации в Государстве Израиль».

Знания и талант Александра Крюкова оказались особенно востребованными после начала возрождения еврейской культуры в России в конце 80-х годов. Он был в числе основателей первой независимой еврейской газеты новой России «Вестника еврейской советской культуры» («ВЕСК»), предтечи «Международной еврейской газеты», работал московским корреспондентом израильского журнала «Алеф».

С 1991 года он преподает иврит и современную ивритскую литературу в Институте стран Азии и Африки при МГУ им. М. В. Ломоносова, в 2004 годы защищает докторскую диссертацию и становится профессором ивритской филологии кафедры иудаики ИСАА. Он преподает, но главное, переводит книги израильских писателей.

Уже в 90-е годы он издает монографии «Очерки по истории израильской литературы» (1998) и «Восхождение Амоса Оза» (1999), в 2000-м – две книги: «Израиль. Карманная энциклопедия» и «Израиль сегодня». В первой из них читатель нашел вполне квалифицированный анализ политической ситуации в регионе и противоречивого процесса поиска компромисса между еврейским государством и палестинской автономией. Интересна и небольшая глава «”Русские” в Израиле», в которой речь идет о жизни почти миллионной русскоязычной общины, к тому времени уже добившейся серьезного экономического и общественно-политического влияния в стране. Глава «Израильтяне и израильский образ жизни» представляет яркий публицистический очерк, где автор попытался нарисовать правдивый социальный портрет «среднего израильтянина». В книгу входят также «Русский-иврит разговорник» и «Толковый словарь», особенно полезные тем, кто хотел познакомиться с израильскими реалиями как заочно, так и при посещении еврейского государства. Но если карманная энциклопедия была адресована все-таки преимущественно туристам, то страноведческий словарь рассчитан на самый широкий круг читателей, а также, по мнению автора, он мог быть полезен даже студентам-гебраистам и специалистам по Ближнему Востоку. Словарь-справочник содержит около 350 статей по государственному устройству, экономике, структуре общества, истории, культуре и религии Израиля. Он стал едва ли не первым подобным опытом в постперестроечной России.

Именно Александр Крюков, не только в книгах, но и многочисленными публикациями в периодике, познакомил читателей с новейшей израильской прозой на иврите, с талантливыми писателями нового поколения израильтян.

В 2000 году в его переводе выходит книга одного из самых известных молодых прозаиков Израиля Этгара Керета «Дни, как сегодня» (ИД «Муравей-Гайд»). Книга стала настоящим событием, поскольку на ее презентацию был приглашен сам Этгар, необыкновенно обаятельный молодой человек, на протяжении нескольких дней встречавшийся с читателями. И везде его представлял Крюков.

Позже, в 2006-м, стараниям переводчика-просветителя издательство «Муравей» выпустило книгу другого молодого израильтянина Алекса Эпштейна «Человек, который жил в лифте». И если Керет – коренной израильтянин, «сабра», то Эпштейн родился в Ленинграде в 1971 году, в 1980-м приехал в Израиль вместе с родителями, а к началу нового века стал явлением в литературной жизни страны. Таким образом, Крюков привлек внимание российской публики к израильскому постмодернизму. Большую группу молодых литераторов переводчик, составитель, комментатор и автор предисловия Александр Крюков представил в сборнике рассказов «Своими глазами» (М., Муравей, 2002).

Крюков, по его словам, «поставил перед собой цель показать Израиль и израильтян такими, какими их видят современники – израильские писатели». При этом речь идет «о другом Израиле и других израильтянах», не о традиционном героизме народа, воспетом писателями старшего поколения, а о повседневной жизни, очень пестрой и напряженной.

Несмотря на заведомую ограниченность «малыми формами» (иначе как составить представительный сборник?) произведения, выбранные для книги, адекватно отражают стилевое и жанровое разнообразие современной израильской литературы, представляя российским читателям писателей разных поколений – и тех, кого сегодня воспринимают уже как ветеранов, и молодых авторов, вошедших в литературу в последнее десятилетие прошлого века.

Читатели, как правило, пропускают всякие предуведомления «от издателя» или «от переводчика», которыми обычно открывается любая книга. И они отчасти правы: писатели должны как-то сами изъясняться с читателями в своих произведениях. Но в данном случае стоит все-таки начать чтение с предисловия А. Крюкова. В своем эссе он не только раскрывает некоторые важные черты израильской литературы на иврите, но и говорит о восприятии российской читающей публикой ивритоязычной литературной традиции в прошлом и сейчас. У книги есть еще одно редкое достоинство. Крюков ведь не только переводчик, но и ученый, и он умеет любое литературное издание насытить полезной информацией. Из комментариев можно узнать, где находятся Тольпийон и Стелла Морис, что такое Хагана и Пальмах, как соотносятся дореформенная лира и пореформенный шекель, какую выпивку и закуску предпочитают израильтяне, какие слова они говорят – не на международной конференции, а в пивной и борделе.

Книга популярного Эфраима Кишона «Это мы – израильтяне» (М.-Иерусалим: Мосты культуры/Гешарим, 2004) включает рассказы, публиковавшие в Израиле в течение почти сорока лет. Крюков пишет: «Я хотел представить россиянам творческого израильского сатирика в динамике. Оно и в самом деле необычайно многогранно: от сложных ближневосточных проблем до будней обычной израильской семьи».

Всем известно, что перевод юмористической и сатирической литературы требует особых навыков и тонкого понимания языка оригинала, поскольку смеховая культура народа связана с глубинами исторического самосознания, не всегда очевидными поверхностному взгляду стороннего наблюдателя. Особенно это касается евреев, у которых юмор давно стал важной частью национальной ментальности. И Крюков сумел стать полноправным посредником в разговоре израильского автора и российского читателя, доверенным лицом израильтян в российской культурной среде.

В 2005 году в московском издательстве «Муравей» вышла книга Александра Крюкова «Ивритская литература в XX веке». Несмотря на значительный объем, основательность изложения и академические регалии автора, книга отнюдь не является строго научной монографией. Это увлекательное чтение для всякого культурного человека. Характерно звучит заглавие предисловия к книге: «Ивритская литература как средство познания Израиля и израильтян». Собственно так можно было бы назвать все сочинение Александра Крюкова. Изложение построено по хронологическому принципу, так что читатель может объять, казалось бы, необъятные полтора столетия израильской литературы – от полузабытых «динозавров» вроде Авраама Мапу и Переца Смоленскина до уже упоминавшихся современных постмодернистов Этгара Керета и Алекса Эпштейна.

Очерки написаны живым языком влюбленного в израильскую культуру ученого, порой даже на материале собственных впечатлений от встреч с писателями; они снабжены комментариями, а также переводами некоторых произведений на русский язык. Крюков прав: «в любой литературе главное – собственно художественные тексты, а не то, что о них думают литературоведы и критики».

Символично и вместе с тем точно прозвучали его слова, сказанные на презентации: «Именно через израильскую литературу можно понять, почему у этого народа такая драматическая и гордая судьба… и что же, наконец, такое загадочная еврейская душа».

В конце 90-х годов в Израильском культурном центре в Москве начал регулярно работать Клуб переводчиков, руководителем которого стал Александр Крюков.

В 2003 году при участии международной общественной организации Еврейское агентство в России был организован первый научно-практический семинар, а также конкурс на лучший перевод стихов еврейского национального поэта Хаима Нахмана Бялика (1873–1934). Эта инициатива по популяризации литературы на иврите имела столь значительный резонанс, что видный современный израильский писатель Амос Оз обратился к участникам семинара переводчиков в Подмосковье с напутственным письмом, полный текст которого опубликован в сборнике «Бикурим – первые плоды. Современная ивритская литература в переводах на русский язык» (М.: Гуманитарий, 2004). Книга вышла при участии Еврейского агентства в России, Посольства Государства Израиль в РФ и Израильского культурного центра в Москве.

Как отмечает в предисловии к сборнику Александр Крюков, инициатор его издания и составитель, «изучение и общение на иврите в Москве перешло на новый уровень: недавние учащиеся ульпанов и студенты-гебраисты хотели пробовать свои силы уже в «настоящем» деле – переводе с иврита на русский». В сборнике помещены переводы произведений классиков современной израильской прозы Шмуэля Агнона, Эфраима Кишона, Амоса Оза, Меира Шалева и других, а также писателей нового поколения, уже популярных среди молодежи, и в их числе Эдгара Кэрета, Орли Кастель-Блюм, Асафа Гаврона. В разделе «Поэзия» представлены переводы, в основном, поэтов старшего поколения: Рахели, Леи Гольдберг, Александра Пена, Авраама Шленского, Натана Заха. Книгу завершает статья Александра Крюкова «Х. Н. Бялик – переводчик». Стоит отметить, что большинство произведений опубликовано на русском языке впервые.

Во второй выпуск «Бикурим – первые плоды» (2006) так же вошли произведения, как хорошо известных в России авторов, так и писателей, с которыми российским читателям только еще предстояло познакомиться. Среди них авторы разных поколений, направлений и взглядов на жизнь, в том числе и арабские литераторы, пишущие на иврите. Едва ли не впервые достоянием российской публики стали такие крупные мастера слова, как поэт Йонатан Ратош, драматург Ханох Левин и прозаик Цруя Шалев.

К работе над сборниками «Бикурим – первые плоды» были привлечены около трех десятков переводчиков с иврита, среди которых были профессионалы, но также и люди других специальностей, свой творческий досуг посвящающих ивриту и ивритской литературе.

В последние годы А. А. Крюков посвятил себя дипломатической работе, но литературные и научные занятия не оставляет.