Kitobdan sitatalar «Война и мир. Том 3»

Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя. – Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей-то голос. Пьер оглянулся. Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинст- венности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова. Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего. Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом. Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию... Кутузов заметил фигуру Пьера... Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым. – Так... так... – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера... – Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать... Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку. – Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня. Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера... Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.