Kitobni o'qish: «Люблю, скучаю… Ненавижу!»

1

Знаете, бывает такое, что ничего не случилось, а тебя разлюбили.

Ты чувствовал что-то большое, сильное, вечное, что вот-вот должно прикоснуться к тебе. Тянулся к нему, почти осязал кончиками своих пальцев, ощущал тепло, направленное на тебя. Крепкое, как ремень безопасности, оно должно было удержать тебя, на какой бы скорости ты не нёсся по жизни. Чёрт, и ведь оно излучало такой свет, который мог осветить весь твой путь…

А потом свет погас. Ничего не стало.

Ян ходил из угла в угол по комнате и что-то говорил, но после его слов «я люблю её», моё сознание отказывалось воспринимать любую информацию.

Мой высокий, красивый, сильный Ян.

Он. Любит. Её.

В смысле – НЕ МЕНЯ.

Чёрт, это всё меняло. Это лишало смысла и наши отношения, и последний год моей жизни, потому что я полностью посвятила его Яну Кореневу, который с легкостью променял меня на «любовь всей своей жизни».

Хотя, нет, не с лёгкостью. Сейчас он присел передо мной на корточки, заглянул в глаза и тихо произнёс:

– Если ты хочешь, я останусь. Только скажи.

То есть, это я должна была решить? Ну, просто замечательно, знаете ли. Я должна была решить, быть ему счастливым или принести себя в жертву.

– Я не хочу так поступать с тобой. – Добавил он.

«Но ты уже делаешь это!» – жалобно пискнуло моё сознание, но вслух не получилось произнести ни слова.

– Прости. – И Ян поймал пальцами проклятую предательскую слезу, скатившуюся по моей щеке.

Я вздрогнула и отшатнулась. Потому что весь этот год я доверяла его сильным рукам, доверяла его ласковым губам и тёплым глазам, которые смотрели на меня сейчас… с жалостью. Ему было жаль беднягу Карину, которая оказалась третьей лишней!

Да не нужна была мне его тухлая жалость! Лучше холод, равнодушие, усмешка – что угодно! Только не вот эта смесь неловкости и сожаления, которые делали его лицо похожим на морду тоскливого верного пса.

– Уходи. – Тихо сказала я.

И отвернулась.

Ян попытался взять меня за руку, но я вырвала её и прижала к груди. Попытка не разрыдаться отдалась дрожью в пальцах, и мне стало зябко.

– Я буду ждать твоего решения. – Как сквозь вату, послышался его голос.

Тихо скрипнула дверь, и на меня обрушилась тишина.

До того, как начать встречаться с Кореневым, я два года страдала от неразделенной симпатии к однокурснику Илье. Тот сначала не замечал меня, а потом мы стали общаться, но он воспринимал исключительно как друга. Отношения с Яном стали моим спасением: я снова ощущала себя живой, нужной и… почти любимой.

Только вот в последний месяц ничего путного из этих отношений не получалось, и виной тому была Любовь. Нет, не фигурально, а в прямом смысле слова – её так и звали Любовь.

Не Люба, Любушка, Любанька или как там ещё, он сам так её и звал – Любовь. «Недостижимый идеал, первая любовь, возведённая на высокий пьедестал, девушка-сказка, девушка-мечта» – почти дословно цитировала его слова моя память.

Я понимаю, что ненормально, когда твой бойфренд постоянно говорит о своей бывшей, но у нас был другой случай – моя соперница не была соперницей в привычном смысле этого слова. Она была мертва уже несколько лет. Да, история сумасшедшая: Ян с Любовью вместе росли в детском доме, из которого девочек продавали в рабство богатым извращенцам.

Когда Коренева разлучили с его девушкой, он сбежал из учреждения и попытался её разыскать, но не успел – она погибла. Так ему сообщили. Как позже выяснилось – чтобы не искал. Глупого, влюбленного мальчишку просто обманули. Избили до полусмерти, чтобы отстал, и вручили ему эту «правду», с которой он и жил все последующие годы, оплакивая свою Любовь и возводя её чуть ли не в лик святых.

Когда мы стали встречаться, Ян рассказал мне всё о ней. Я поддерживала его всякий раз, когда он страдал, вспоминая её. Знала, что он скучает, что думает о ней, что держит в одной из книг её фотографии и периодически достает, чтобы поводить по ним пальцами и крепко прижать к сердцу.

Я не ревновала. Нет. Я ощущала себя спасительницей, которая забирает часть его боли и облегчает страдания. Я знала, что ему со мной становится легче, и что вместе мы преодолеем все невзгоды и перешагнем через прошлое. Я надеялась, что однажды он отпустит её, и что его благодарность перерастет в настоящую любовь ко мне.

Откуда мне было знать, что эту банду богатых педофилов однажды накроет полиция, и эта чёртова Любовь окажется целой и невредимой и вдруг ворвётся в нашу жизнь, как ураган, сметающий всё на своём пути?!¹

И вот теперь Ян сообщил мне о том, что долго боролся с собой, но ничего не может поделать – их незримая связь оказалась гораздо сильнее нашей, вполне осязаемой, связи, и он просит меня его к ней отпустить. Отпустить, представляете?! То есть, я должна была взять на себя ответственность за его будущее, потому что он, видите ли, не мог «просто бросить меня», ведь он «не такой»?!

Может, между нами и не было какой-то сумасшедшей страсти или ослепляющей любви, но разве я должна была почувствовать облегчение, что какое-то время была для него удобной, уютной запасной гаванью, а теперь он может идти к той, кто его любит и ждет? Вместо этого я почувствовала злость на саму себя. За то, что понимаю его, за что не проклинаю и не держу. И за то, что в одночасье стала для него никем.

2

Нина ворвалась в квартиру, которую мы с ней вместе снимали, минут через двадцать после того, как я отправила ей смс со словами: «Кажется, мне плохо».

– Если ты это написала, значит, случилось что-то очень-очень плохое! – Запричитала она, сбрасывая обувь и влетая в гостиную. – Что с тобой? Ты жива?! – Прокричала она, тяжело дыша.

Я не знала. Понимала только, что лежу на диване и не могу встать.

– Ты никогда не жалуешься. Ты самый сильный человек, которого я знаю. – Стала кружить вокруг меня подруга. – Ты ж кремень, Каринка! Ты ж… человек-булыжник, ё-маё! Ну, что такое?

Плюхнулась на край дивана и воззрилась на моё лицо. Я продолжала безучастно изучать взглядом потолок и тихо вздыхать.

– Эй. – Нина пощёлкала пальцами перед моим лицом. Затем оглядела комнату. – Тут Пупсик насрал целую кучу возле дивана. Видела? Если ты лежишь рядом с кучей, терпишь эту вонь и всё ещё не встала, не убрала и не наорала на меня, то дела реально плохи. Что с тобой, Зимина?

Я моргнула.

Нина Орлова была моей лучшей подругой с момента приезда в этот город и поступления в Политех. Мы познакомились в первый же день на занятиях и вот уже четвертый год снимали вместе квартиру. В маленькой комнате жила я, а в гостиной она с Пупсиком – так звали маленького вредного йорка, которого Ниночке подарил её бывший парень Кирилл Леманн.

Было бы справедливее, если бы эту тварь (Пупсика, не Кирилла) назвали бы Слугой Сатаны, потому что этот милый и безобидный с виду йорк был настоящим исчадием ада – злобным, хитрым и беспощадным гадёнышем в аккуратно стриженной собачьей шкуре!

Хозяйка обожала Пупсика и в упор отказывалась видеть любые его недостатки, и тот при каждом удобном случае гадил на пол, грыз мои вещи и постоянно норовил тяпнуть меня, то за руку, то за ногу. Может, дело было в том, что Ниночка и сама не обладала ангельским характером и с удовольствием устраивала в нашей общей съемной квартире бардак, а, может в чём другом. Но я и сама не понимала, как и почему до сих пор терпела рядом с собой эту парочку.

– А как же эклеры? – Заныла я.

– Что? – Ниночка положила на мой лоб ладонь и проверила, нет ли температуры. – Какие эклеры? Ты что, опять налупилась сладкого, и тебе стало плохо?

В том-то и дело, что у меня совершенно не было аппетита. И это странно, ведь стоило мне занервничать, я обычно начинала сметать всё из холодильника. Особенно перед сессией, когда боялась, что не сдам какой-нибудь из экзаменов.

– Эклеры… – протянула я, открывая глаза. – Как же они?

– Хочешь сладкого? – Подруга встала и метнулась в кухню. – Значит, сильно перенервничала…

– Нет. – Я попыталась приподняться. – Не хочу.

Она обернулась.

– Причем тогда тут эклеры?

– Каждую пятницу он встречал меня с работы с набором эклеров, которые покупал в кондитерской на углу. – Я горько вздохнула. – Там было пять видов: шоколадный, ванильный, с лимонным кремом, с соленой карамелью и вареной сгущенкой. Они были… символом наших отношений.

– Эклеры? – Скривилась Ниночка, подходя ближе и садясь обратно.

– Да. – Всхлипнула я. – Эклеры по-прежнему есть, а любви уже нет. Как так?

Села, потянулась к подруге и разрыдалась у неё на плече.

– Да что такое-то, Карин? – Поглаживая меня по спине, вопрошала Ниночка. – Он что, бросил тебя, да? Ян тебя бросил? Моя девочка… Хочешь, я начищу ему рыло? А? Заплачу бомжам, они подкараулят его в подворотне и побьют? Хочешь? Или потрачу всю свою заначку на то, чтобы нанять профессионального киллера? Или нет, у меня есть идея лучше – я лично отрежу ему его бессовестное хозяйство бабушкиными ржавыми ножницами!

Она отчаянно пыталась меня рассмешить, но я захлебывалась в слезах.

– Нет, не нужно.

– Он что, тебе изменил? – Нина посмотрела в моё заплаканное лицо. – Расскажи мне всё.

– Нет. Мы порвали друг с другом из-за возвращения Любови в его жизнь. Он её лю-ю-ю-юбит.

– То есть, он тебя бросил? – Нахмурилась она.

– Нет, это я решила его отпустить.

– Да, потому что у него любовь с другой девушкой! – Возмущённо воскликнула она. – Это и называется бросил! А ведь я тебя предупреждала. Ещё когда она только нарисовалась на горизонте, я сразу сообразила, что ты должна держать его от неё подальше. – Нина встряхнула меня за плечи. – Нужно было бороться за свою любовь, Карина! Нужно было отрезать эту девицу от него, минимизировать возможность их встречи, нужно было выдрать ей её поганые лохмы – вот что нужно было сделать!

Я стерла ладонями горячие ручейки слёз.

– Они не поганые. Её лохмы. – Произнесла я, сглотнув. – Они красивые и шелковистые. И сама она добрая и хорошая, это сразу видно.

– Ну, конечно. – Хмыкнула подруга и покачала головой. – Теперь ты будешь оправдывать их обоих.

– А что мне делать?

Она встала и оглядела комнату.

– Для начала умыться, привести себя в порядок и выпить вина. – Нина уперла руки в бока. – Да я бы тоже от тебя сбежала! Посмотри на себя: волосы в хвост, спортивные штаны, занюханная толстовка. Ты девушка или где? – Она всплеснула руками. – Ты уделяла слишком мало времени себе и ему, постоянно пропадала на своей работе. И посмотри на квартиру! Такой бардак! На столе засохшая еда, на полу клочки бумаги, повсюду разбросаны вещи!

– Нина, это твои вещи! – Возмутилась я, оглядываясь. – Твоя одежда, клочки брошюр и квитанций, которые грыз твой Пупсик, остатки твоего завтрака! – Я опустила взгляд вниз. – И кстати, о Пупсике. Он опять пристроился и пытается заняться сексом с моей ногой! Это вообще нормально, нет?

Я попыталась стряхнуть с ноги увлечённого процессом пса, но тот явно не собирался так просто сдаваться – с обезумевшим, голодным взглядом он снова вцепился в мою щиколотку.

– Пупсик хотя бы что-то делает для своего удовольствия! – Не растерялась Нина. – А ты взяла и так просто отдала своего парня сопернице!

– У них любовь, Нина. Настоящая. На всю жизнь, понимаешь?

– Нет. – Честно ответила она.

– Она – его особенная девушка. – С грустью вынуждена была признать я. – Он попросил меня решить за него, как поступить, но тут нечего решать: эти двое любят друг друга, и у меня нет никакого права им мешать. Я хочу, чтобы меня тоже кто-то выбрал, потому что я – особенная. А не потому, что удобная в чём-то.

Может, Нина и была права.

Я только взялась за исполнение своей мечты – открыла собственный цветочный магазин – маленький отдельчик, закуток на входе в торговый центр, и трудилась там всё свободное от учёбы время. Вкладывала в него все свои силы, старалась сделать необычным, наполнить особой индивидуальностью, возила туда только самые лучшие цветы, собирала из них удивительные букеты, развивала аккаунты магазина в соцсетях.

Короче, всё время была занята. Где уж тут уследить за тем, что творилось в душе моего парня? Я металась между институтом и работой и совсем не уделяла ему времени.

Сама виновата.

– Так что мне делать? – Спросила я, оторвав от ноги приставучего пса и передав его Нине, пока он не успел тяпнуть меня за палец.

– Для начала вымыть полы. – Улыбнулась подруга, принимая Пупсика. – Я вижу во-о-он там кучку, у окна за шторкой.

– Но это твой пёс навалил! – Посмотрев в сторону окна, сморщилась я.

– А я пока закажу пиццу и налью нам с тобой вина, – вспорхнула с дивана Ниночка.

– Я не буду опять убирать за ним!

– Хорошо, – она чмокнула Пупсика в лоб, – уговорила, но это в последний раз. Мамочка сама уберёт.

– Это твой пёс, Нина! – Возмутилась я.

– Наш. – Поправила она меня. – Ты только посмотри, какой он пусечка! – Поцеловала его ещё раз и прижала к груди. – Сладкий маленький шалун! И он очень сожалеет.

– Ага, очень. По взгляду видно, что навалит снова, как только его прижмёт.

– У всех свои недостатки, – беззаботно хихикнула подруга.

– У него его слишком много, – нахмурилась я, видя, как скалится пёс, глядя на меня. – Тебе не кажется?

– Ты просто завидуешь, что у него такое милое платьице! – улыбнулась Нина, поправляя нелепый дизайнерский наряд на своём Пупсике.

– Это уж точно. Потому, что, если бы ты не тратилась на шмотки этому засранцу, то нам всегда хватало бы на оплату квартиры!

– Как грубо, – надула губки подруга. – Но я тебя прощаю. Знаю, что ты вечно ворчишь, как старуха, но любишь нашего малыша. – Она качнула Пупсика на вытянутых руках. – Да, мой ангелочек? Да, мой зайчик?

Дитя сатаны криво оскалилось в ответ хозяйке.

– Он улыбнулся! Ты видела? – Радостно взвизгнула Нина. – Он мне улыбнулся!

– Да. – Опасливо скривилась я.

3

Через час к нам приехала наша третья подруга – Нана.

– Привет, дьяволёныш! – Войдя в квартиру, она первым делом увернулась от любовных поползновений Пупсика.

Но собачку интересовал исключительно пакет с угощениями, который был в её руке: он продолжал скакать вокруг этого пакета, точно заведённый.

– Привет, дорогая, – Орлова поцеловала её в щёку и указала на гостиную. – Проходи, у нас тут срочный совет.

– Что-то случилось? – Брови девушки взметнулись вверх.

Обычно Ниночка собирала совет лишь по двум поводам: когда у одной из нас случалось что-то очень хорошее, что можно было отметить чаем с пирожными, или что-то очень плохое из разряда «все мужики сво…», когда нужно было подставить одной из нас твёрдое женское плечо.

Заприметив на столе бутылку вина, Нана сразу почувствовала, что дела у кого-то из нас плохи.

– Псих бросил её. – С болью в голосе сообщила ей Нина.

– Что?

Гостья опустила руки, и коварный Пупсик тут же воспользовался моментом – вцепился зубами в пакет с едой.

– Ох! – Нана тут же подняла руку вверх, и пёс, взметнувшийся в воздух вслед за ним, расцепил челюсти и рухнул на пол. – Ему нужно было родиться питбулем. – Констатировала девушка, глядя на Пупсика. Она прошла в гостиную и замерла у дивана, обнаружив безучастное выражение на моём лице. – Это правда? Псих бросил тебя? Да как он мог…

Психом Яна прозвали за агрессивную манеру езды на треке. Он с детства занимался суперкроссом и вместе с парнем Наны, Ильёй, постоянно участвовал в гонках. Очевидно, теперь болеть за гонщика с номером «13» на джерси будет Любовь.

– Мы разошлись по обоюдному согласию. – Как заклинание повторила я. – Он попросил меня решить, как ему лучше…

– Да бросил он её! – Вмешалась Нина.

– Да, бросил. – Подтвердила я и закусила губу, чтобы снова не расплакаться.

– Ясно. – Нана поставила пакет с покупками на столик, подошла и обняла меня. – Мне очень жаль.

– Знаю.

Я всё-таки дала слабину и щедро оросила слезами и обслюнявила её плечо.

– Так, хватит, – разняла нас Нина, – хватит пускать сопли! Давайте лучше промоем кости этому козлу Кореневу! Пусть сидит сейчас и икает, пусть у него уши горят!

Она наполнила наши бокалы, и мы все расселись на полу вокруг журнального столика. Нана достала из пакета пирог с вишней, капкейки и тарталетки с ванильным кремом и расставила их на столе. Пупсик, возбужденный запахом пищи, стал нервно суетиться между нами, в надежде урвать кусок.

– За нас! – Я вяло подняла бокал.

– За Карину! – Поддержала Нана.

– И за её будущее счастье! – Провозгласила Ниночка. – Все самые классные парни будут у её ног, и жалкий Коренев ещё будет локти кусать, что упустил нашу девочку!

– Да!

Мы чокнулись бокалами, и я с трудом сделала один маленький глоток и поставила бокал на столик.

– Нужно ему отомстить. – Вдруг коварно взглянула на меня Нина.

– Отомстить?

– Да! – Кивнула она. – Когда женщине ломают крылья, она пересаживается на метлу. Сам виноват – так что без претензий потом.

– Это не про меня. – Мотнула головой я. – Не буду я ему мстить.

– И где же та сильная Карина, которая сметает все преграды на своём пути? Которая знает себе цену и не лезет за словом в карман?

– Сдулась. – Я шмыгнула носом.

– А где твоя женская сила? Где коварство и хитрость? Где самолюбие? Ты должна щёлкнуть его по носу! Должна показать ему, чего он лишился, кого потерял!

– Нина, – не удержалась я, – когда вы расстались с Кириллом, ты безутешно рыдала целый месяц! Месяц! Дай и мне пострадать, а?

– Да, рыдала, но через месяц я снова вдохнула жизнь полной грудью. – Она гордо выпятила вышеупомянутую часть тела.

– Да ты пустилась во все тяжкие! – Неловко кашлянула Нана.

– Я… я открыла для себя мир мужчин. – Отмахнулась Орлова.

– Ты привела к нам в квартиру панка из бара! – Напомнила я. – Сколько вы с ним были на тот момент знакомы?

Нина взяла с тарелки кусочек пирога и дала Пупсику. Тот стал смачно чавкать, разбрасывая крошки по полу.

– Меньше часа. – Покраснела она.

– Вот именно! – Я покачала головой. – А потом ты стала встречаться с Ромой Гаевским, чтобы позлить Кирилла, и чем это закончилось? Освежить тебе память?

Подруга закатила глаза.

– Ну… он застал меня с другим.

– Он застал тебя со своим отцом!

– О, боже, да мы просто целовались! – Взмолилась Нина.

– Ага. У него в офисе. На его столе. – Потупив взгляд, добавила Нана.

– Хорошо, – сдалась Орлова, – допустим, я – не образец морали и нравственности. Но всё это в прошлом, и я учусь на своих ошибках.

Мы с Наной понимающе переглянулись.

– И всё же, я настаиваю на своём. – Улыбнулась Нина. – Излечить от чувств могут только новые чувства. Тебе, Карина, нужно заняться собой, отдохнуть и развеяться, иначе ты врастёшь в этот диван и превратишься в склизкий болотный гриб.

– Да, – поддержала её Нана, – предлагаю нам всем вместе сходить на неделе в салон красоты или в спа: чистка пёрышек отлично поднимает настроение.

– Кстати, – Орлова вскочила и бросилась в прихожую, – в прошлом месяце по почте приходила целая пачка купонов в новый косметологический центр, сейчас я их найду!

Через полминуты она вернулась с целой кипой счетов, квитанций, писем и брошюр:

– Скажи мне, Зимина, когда ты в последний раз разбирала почту?

– Мы вместе здесь живём. – Я пожала плечами. – Это наша общая обязанность.

– И ты её не выполняешь. – Хмыкнула подруга, вываливая перед нами гору бумаг. – Попробуй здесь хоть что-то найди…

– А это что? – Выудила из пачки какую-то розовую карточку Нана. Повертела перед лицом. – Ого… похоже, приглашение на свадьбу.

– Что? – Я выхватила карточку из её рук.

– Кому оно? – Спросила Нина.

– Ей. – Указала на меня Нана.

– Карина, покажи! Что там? – Заинтересовалась Орлова.

– Да я и сама не пойму… – Пробегая глазами по строчкам, всё больше удивлялась я. – Похоже, что… мой брат женится. – Я задумалась. – Через…э-э-э… уже через десять дней!

– Сколько это приглашение здесь пролежало? – Нахмурилась Нина.

– Около месяца. – Пробубнила я.

В горле пересохло, пришлось сглотнуть.

– И ты, что, не знала, что твой брат решил жениться?

– Он говорил, да, когда звонил в прошлый раз… но я думала, что он так шутит.

– Так в чём проблема? – Оживилась Ниночка, выхватывая карточку из моих рук. – Это же круто! У тебя ещё есть несколько дней на подготовку!

– Проблема?.. Да нет проблемы… – Я уставилась в пол. – Просто я… не хочу.

– Почему? – Погладила меня по плечу Нана.

– Потому что… не знаю. – Я поёжилась. – Потому что нужно ехать в родной город, увидеться там со всеми, разговаривать… а я… в таком состоянии. Я разбита.

– Ничего себе! – У Нины округлились глаза. – Поехать на море, провести там чудесную неделю с родными на торжестве, выгулять свои лучшие наряды! Что может быть лучше?

– Я… я просто… – у меня никак не получалось подобрать нужных слов.

– Ты же будешь типа свидетельницей? А на свадьбах всегда куча народа и куча красивых парней, так? И ещё есть классный обычай – свидетели должны… ну, ты понимаешь. Ты случайно не знаешь, кто будет свидетелем со стороны жениха?

– Знаю. – Хрипло ответила я.

Сделала тяжелый вдох, и воздух с трудом прорвался в мои легкие.

– Да уже сто лет, как нет на свадьбах никаких «свидетелей» и обычаев! – Заметила Нана.

Но Нину было не унять. Она захлопала в ладоши, указав на меня:

– Тебе нужно переспать с другом жениха!

Я взяла со стола бокал и осушила его залпом, затем подняла взгляд на ошарашенных подруг и тихо произнесла:

– В нём-то вся и проблема.