Внучка бога. Поймать невесту

Пролог

– Агата! Агата! – услышала я звучный мужской голос за своей спиной, но не обернулась. Меня не Агатой звать и уж тем более голос был мне не знаком, так что утруждать себя я не стала, продолжила свой путь дальше.

Прошло буквально пару мгновений, а меня уже развернули на сто восемьдесят градусов, и я встретилась лицом к лицу с симпатичным темноволосым парнем.

– Агата, – укоризненно произнес он, – Я тебя зову, зову… Это же я, Шан.

– Вы обознались, – нахмурилась я. Могла бы быть с ним поприветливее, конечно, если бы он не хватал меня за руки. Приличные люди оббегают, а не разворачивают. И взгляд у него какой-то странный. Псих он, что ли? Господи, только этого мне не хватало. Так, чему нас учили на уроках самообороны? Это было так давно. Нет, что-то помню, надо сначала высвободиться из его хватки, прокрутив свой рукав в его руке, и бежать к людям. Где тут люди? Отставить панику! Соседняя улица подойдет, в этом районе она главная, там весь городской транспорт проходит, а значит, люди там точно есть.

– Ты не Агата, – растерялся парень, – Ты – не она.

– Это уж точно, – согласилась я, мягко высвобождая руки из его хватки. Пока обошлось без драки, говорят, психи очень сильные, что сила у них невесть откуда берется.

– Прости…те, – еще больше растерявшись, произнес парень, сам выпустил меня и, повернувшись направо, пошел своей дорогой.

Уф, пронесло, ну и попался же мне импозантный молодой человек. Нет, то, что ко мне время от времени на улице пристают незнакомцы, я знаю, кто дорогу спросит, кто время и не важно, чем я занимаюсь, разговариваю ли по телефону, слушаю ли музыку в огромных наушниках, из всей толпы выберут именно меня. Подружка говорит, это потому, что у меня лицо доброе и внушает доверие. Бывает, попадаются мне вот такие личности. Однажды, поздно вечером, ко мне пристал наркоман, он совал мне пятьдесят копеек, орал что-то вроде «я хороший, возьми деньги», где только раздобыл копейки, у нас уже из оборота их вывели давным-давно, я здорово испугалась и, увидев на противоположной стороне улицы пожилую парочку, перебежала дорогу. Его безумный взгляд я никогда не забуду.

Теперь вот этот. Как его там? Шан? Странное имя для странного юноши, на корейское похоже. Хотя, если не ошибаюсь, у них нет буквы «ш», тогда он был бы «Сан», или это в Японии нет этой буквы. Что-то я запуталась. Потом, дома посмотрю в Интернете, а то вот так спросит кто, а я и не в курсе. Не то, чтобы мне очень уж нужно знать, просто я умничать люблю, а без знаний не поумничаешь.

Отвлеклась я, меня же мама ждет. Опомнившись, я продолжила свой путь.

Шан

Все еще пребывая в немногом трансе, я покинул негостеприимную улицу и снова оказался в подворотне, откуда недавно вышел. Что же делать? Как мне узнать, куда делась моя Агата, ведь прошло всего ничего, по моим подсчетам, пара месяцев, хотя пейзаж насторожил меня в первую очередь. Когда я был здесь в прошлый раз, было лето, а сейчас наверняка весна, листья только распустились, даже почки не от всех отпали.

Это что же получается, меня не было почти год? Но как такое возможно? Что-то случилось при переходе? Вроде, нет. Я отлично помню, что открыл проход, шагнул в него… Каскарра! Я подумал, что мне это показалось, будто что-то коснулось моего затылка. Что, если кто-то ударил меня по голове, отчего я потерял сознание и пролежал в переходе больше, чем пара недель.

Но кому это нужно? Или это случайность? Поверить в то, что кто-то намеренно дал мне по голове, сложно, кому я сдался. И шишки на затылке нет, что опять же подтверждает мои раздумья.

Что же теперь делать? Попытаться разыскать Агату? Или лучше вернуться домой? Конечно, для начала нужно было бы предупредить Агату, что я задержался, но раз уж меня не было почти год, она может и еще потерпеть, а вот переход не давал мне покоя. Возлюбленную я очень хотел увидеть, но что-то тревожило меня.

Оказавшись во дворце, уверенным шагом направился в кабинет отца. Дворец оказался подозрительно тихим, а ведь когда я уходил, здесь отдыхала большая группа из королевских придворных, приехавших на сбор трав. Неужели успели уже уехать?

Буквально за пару метров до заветной двери, мне встретилась служанка.

– Привет, Тэя, – бросил я на ходу женщине, не замечая, как она приложила ладонь к открывшемуся рту, сползая на пол по стеночке.

Дверь кабинета была открыта, значит, отец не сильно занят и может принять меня, да и вообще всех, кто захочет аудиенции.

– Отец, – позвал я, увидев его за столом. Он что-то писал, склонившись над бумагой, а я нахмурился, раньше не замечал седины в его волосах.

– Шан? – хрипло переспросил мужчина, подняв голову, – Это ты?

– Конечно, я, – удивился, – Насколько мне известно, у тебя больше нет сыновей.

Эльф порывисто встал, вышел из-за стола, пересек комнату и обнял меня.

– Но ведь ты бросил нас, – с укором произнес отец, – Мы думали, ты уже не вернешься.

– Что за глупости? Я вас не бросал…

Ситуация становилась все более и более запутанной.

– Сын, – услышал я от двери голос матушки, она тоже подбежала ко мне, обняла, зарыдав при этом в голос.

– Мам, ты чего? – я взял ее руки в свои, – Что ты сырость разводишь? Что вообще произошло, пока меня не было? Что могло случиться за полдня?

– Не полдня, – тихо сказал отец и поправил меня, – Сто восемьдесят лет.

Я был, мягко говоря, ошеломлен.

Сев на диван, мы смогли выяснить подробности наших историй и почему в них такой большой промежуток времени.

Оказывается, после моего прошлого ухода, в этот день я сообщил родителям, что влюбился и ухожу на пару дней, чтобы собрать мою Агату и переправить в этот мир, прошло куда больше двух дней. Как и сказал мой отец, прошло сто восемьдесят лет. Они уже подумывали, что я бросил родителей и остался в мире Агаты. К сожалению, для того, чтобы совершить переход человеку в наш мир, ему нужно умереть в своем, как следствие, либо я, либо кто-то еще должен был убить Агату, чтобы в момент смерти совершить переход. Матушка думала, что я не смог нанести ей смертельный удар, поэтому остался там, отец с ней согласился. К сожалению, искать меня в том мире не было возможности, они не знали, куда я шел, а Земля достаточно огромна, не в пример нашей Офале.

Я тоже рассказал им, что приключилось со мной, и про удар по голове, и про климат в том мире, и про свои подозрения. Оказалось, беспокойство терзало меня не просто так.

Метра

Войдя в подъезд, который открыла своим ключом, привычно побежала по лестнице на седьмой этаж, лифтом старалась не пользоваться, искренне пологая, что подъемом по лестнице могу накачать ноги, чтобы они были красивыми и стройными. Глупости, конечно, но как начинающий психолог, могу заверить, самовнушение иногда работает даже лучше любой тренировки.

Открыв и входную дверь своим ключом, зашла, разулась и тут же отправилась на кухню в поисках чего-нибудь пожевать, у мамы всегда есть вкусненькое. Однако, увидев заплаканную мать, оторопела. Слезы на ее глазах можно редко увидеть.

– Что случилось? – спросила я, подходя ближе.

– Мама… – она сбилась, – Твоя бабушка вчера умерла. Вчера вечером ей стало плохо, она сама вызвала скорую, ее отвезли в больницу, там она и скончалась от сердечного приступа.

Что на это сказать, я не знала, поэтому просто взяла стакан, налила в него воды и молча протянула маме.

Честно говоря, с этой бабушкой, по маминой линии, я встречалась очень редко. Не скажу, что не хотела, скорее, это она сама сторонилась и меня, и своей дочери, моей мамы. Куда больше эмоций у меня вызвала бабушка Тома, папина мама, вот уж кто души во мне ни чаял и до сих пор обожает меня огромной бабушкинской любовью.

– Похороны послезавтра, – сказала мама, – Этим всем занимается ее адвокат, у тебя завтра с ним встреча.

– Чего? – удивилась я.

– Мама оставила завещание на твое имя, адвокат как раз мне и позвонил перед твоим приходом, – объяснила мама, – Он рассказал, что случилось с ней, а также, что будет ждать тебя в своем офисе в три часа дня.

Я присвистнула.

Если быть откровенной, мне совершенно не хотелось иметь никаких дел ни с наследством бабушки Агаты, ни с ее адвокатом. Она было чопорной, зажиточной и холодной старухой. Она ни разу не взяла меня на руки, не появлялась на семейных торжествах, единственный раз был, когда мне исполнилось десять лет, она заехала в кафе буквально на пять минут, чтобы дать распоряжение моему отцу вытащить из такси огромную коробку с компьютером. Да, машина оказалась что надо, по последнему слову техники, в учебе мне сильно помог, но ведь сама бабушка не осталась на праздник, даже не приблизилась ко мне, чтобы поздравить или уж тем более обнять. Она, конечно, каждый год дарила мне подарки, но после пятнадцатилетия я ее видела от силы раза четыре, а мне уже двадцать.

– Не хочу идти к адвокату, – честно призналась я, – Что мне там делать?

– Хотя бы узнать последнюю волю бабушки, – пожала плечами мама.

– Но я не хочу, – снова повторила я, – Что может завещать мне эта взбалмошная старушенция?

– Что ты говоришь-то? – всплеснула руками мама, – Она ведь мать мне была.

Я прикусила язык. В самом деле, либо хорошо, либо ничего.

По рассказам мамы, бабушка Агата всегда любила ее, у нее было счастливое детство. Дедушка так тем более любил дочь, однако рано умер. Что случилось потом, мы не знаем, но характер бабушки с каждым годом становился все более и более скверным. Папа мне всегда говорил, что когда они с мамой поженились, она была еще очень даже приветлива, а вот когда мама узнала, что беременна мной, тут уж понеслось. Никаких звонков, в гости только по предупреждению, живите, как хотите. К тому моменту как я родилась, мать с дочерью вовсе не поддерживали отношений. Только после родов, дня через два, бабушка Агата зашла в палату навестить дочь, узнала, какое имя мне хотели дать, назвала родителей глупцами, и сама же переписала мое свидетельство о рождении. В то время к бумагам относились более лояльно и за небольшую сумму денег меня разрешили перерегистрировать. Папа еще рассказывал, что они узнали об этом слишком поздно, когда уже маму выписали из больницы, ей пришлось задержаться еще на пару недель из-за осложнений, как-то не до выяснений было.

Немного помолчав, мама встала со стула, на котором сидела, и пошла умываться в ванную, мне было немного неловко от моего высказывания, поэтому я пошла за ней.

– Прости, – сказала я, – Но я правда не понимаю, что могла завещать мне бабушка. Какую-нибудь брошку девятнадцатого века? Или Библию в старинном переплете?

– Насколько я помню, у бабушки только драгоценности, – ответила мама, – И не девятнадцатого, а двадцатого века, которые ей дед дарил. Вообще-то, я тебе не говорила, но бабушка была весьма состоятельной дамой, у нее трехкомнатная квартира в центре города, которую они с мужем купили еще когда только поженились, – она взяла полотенце, чтобы вытереть лицо.

Вот это поворот. Нет, я знала, что у бабушки есть квартира, но я никогда не интересовалась, где и с кем она живет.

– Твой дед хорошо зарабатывал, он быстро дослужился до начальника леспромхоза, им выдали квартиру, которую он впоследствии отработал, успел до девяностых выкупить. Потом, конечно, леспромхоз закрыли, но он успел вложить капитал в свой бизнес, он сначала фарцевал, потом открыл свои магазины одежды. Твоя бабушка тоже хорошо зарабатывала, она была главным экономистом на заводе, довольно в раннем возрасте дослужилась, даже декрет не повлиял на ее работу, она вместе со мной прибегала пару раз в месяц и выспрашивала, что новенького, поэтому, когда вышла, довольно быстро влилась в рабочий процесс. К сожалению, дедушка не дожил до твоего рождения, бабушке пришлось после его смерти уволиться с завода и самой встать в управлении.

Мы уже сидели на кухне, и мама накладывала в тарелки котлетки с пюрешкой, а я все слушала.

– Большинство твоей одежды из бабушкиных магазинов, – продолжала мама, – Как только приходила подходящая новинка, она сразу присылала мне, чтобы я отдала тебе.

Так вот откуда у меня столько шмотья! Я уже не знала, куда девать, даже подружкам раздавала.

– Не знаю, почему, но бабушка сторонилась тебя, не хотела с тобой видеться и разговаривать, я ее тысячу раз упрекала в этом, но она меня не слушала. Она говорила, что так надо, что не хочет сближаться с тобой, но в то же время и утверждала, что дело не в тебе, а в ней. Такое поведение я объяснить, к сожалению, не могу. Возможно, завтра ты узнаешь больше.

– Подожди, – встряла я, – Ты ей тысячу раз говорила? Это когда же? Как часто ты с ней общалась?

– Раза два, может, в неделю, – пожала плечами мама, – Иногда реже, иногда чаще.

– Ну ничоси, – встрепенулась я.

Что же получается? Я даже не знала, что мать с бабушкой так близки. Чем же я ей не угодила? Мордашкой не вышла?

Мы еще какое-то время просидели на кухне, выпили чаю, я выслушала еще несколько историй про бабушку и только диву давалась, сколько вещей от меня скрывала мать. Нет, не скажу, что мы с мамой лучшие подружки, как это сейчас модно, но секретов у нас, по большей части, не имелось друг от друга. То есть, если что-то происходило в жизни, мы об этом узнавали. Конечно, я не рассказываю какие-то, например, интимные подробности своей жизни, но то, что я поссорилась с парнем, она узнавала всегда от меня. Все в пределах разумного.

Получив записку с адресом и номером телефона адвоката, я покинула квартиру, папа все равно в командировке, ждать его смысла нет, так что можно и домой.

Жила я от родителей в двадцати минутах на автобусе, на восемнадцать лет мне подарили однокомнатную квартирку, в которую я перебралась практически сразу же. Хотелось самостоятельной жизни, так сказать.

Квартира была небольшой, вмещался диван, шкаф, кухня тут же со столиком на двоих, совместный санузел и прихожая, все компактно, а большего мне пока не нужно, я и этому благодарна.

На следующий день я все же отправилась в контору к адвокату, находилась она в центре города, недалеко от моего университета, так что нужное здание и офис в нем нашла быстро.

Войдя в помещение, нашла глазами девушку секретаря и направилась прямиком к ней. Девушка в белой блузке с довольно откровенным декольте, идеальным пучком на голове, очками на носу и красной помадой на губах выглядела бы эдакой роковой дамочкой, коей себя наверняка и считала, если бы не малюсенькие глазки, которые визуально уменьшались из-за очков. Невольно фыркнув себе под нос, направилась к секретарю.

– Здравствуйте, – вполне себе приветливо сказала я, – Мне на три назначено.

– Присядьте, – скомандовала девица, на вид ей было чуть больше, чем мне, могла бы сказать точнее, если бы не слой штукатурки, – Виктор Сергеевич занят. Вешалка там. Чай? Кофе?

– Нет, спасибо, – ответила я, не поняв, как бы мне сидя умудриться повесить ветровку в шкаф, но все же решила сделать это стоя, как положено.

М-дя, неприязнь возникла и с ее стороны. Я-то что плохого успела ей сделать? Приревновать к своему боссу-старикашке? От этой мысли мне стало смешно, я поспешила отвернуться, укрыв свою улыбку.

Ждать мне пришлось недолго, я пришла на десять минут раньше назначенного времени, а без двух минут три Виктор Сергеевич открыл дверь своего кабинета и вышел оттуда с пухленьким дядечкой, у которого лысина на голове блестела от пота. Сначала подумала, что это и есть адвокат, почему я решила, что он старик, я не знаю, но оказалось, что Виктор Сергеевич Штыков вполне себе мужчина в самом расцвете лет, ему было около тридцати, да и лысины никакой в помине не было, а очень даже густая шевелюра, которую он зачесывал назад. Лысый мужичок рассыпался в благодарностях, пожал адвокату руку раза четыре, да и вообще вел себя суетно, Виктор Сергеевич же держался достойно, он не отмахивался нетерпеливо от клиента, улыбался и снисходительно говорил «в случае нужды, всегда обращайтесь». В общем, дядька мне понравился. Словила взгляд секретаря, чуть не прожгла меня. Ну и пусть, для меня он слишком стар.

Лысый удалился, адвокат обратил внимание на меня:

– Деметра Витальевна? – спросил, – Простите за ожидание, пройдемте.

Я встала со своего места и направилась в кабинет.

Вообще-то, по паспорту я Деметра-Нанон Витальевна Часовитина, это как раз бабушка Агата наградила меня столь необычным именем, как рассказывал папа, меня так назвали за то, что я родилась, чтобы быть покровительницей чародеев, что бы это ни значило, а второе имя означает «польза». Вот так бабуля облагодетельствовала меня. Сколько же я натерпелась от своих одноклассников, кто бы знал. Даже некоторые учителя заранее, бывало, не любили меня только из-за имени.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал мне мужчина, указывая на один из стульев, сам сел напротив в свое кресло за столом, – Меня зовут Виктор Сергеевич, я являюсь представителем вашей покойной бабушки, примите мои искренние соболезнования. Насколько Агата Валентиновна была удивительнейшей женщиной, я и представить не могу, какое это горе потерять такого человека.

Я его восторга не разделяла, поэтому просто молчала. Где-то я слышала, что юристы поболтать любят, а я психолог, я слушать больше люблю.

– В последнее время мы с Агатой Валентиновной сблизились, мы вместе составляли завещание, да и так общались, вне работы, очень часто гуляли, так жаль, так жаль, есть человек, и нет его.

Скрывать не буду, меня уколола ревность. То есть с каким-то адвокатом эта старушенция находила время болтать, а меня и знать не хотела. И до того мне стало обидно в тот момент, что я даже хотела отказаться от наследства, чтобы все ее имущество перешло в какой-нибудь детский дом или фонд для больных, но быстро взяла себя в руки. Наверняка наследством я смогу распоряжаться через какое-то время, где-то я читала эти юридические тонкости. Нет, надо успокоится и идти от обратного. Раз уж я тебе была не нужна, дорогая бабушка, то я компенсирую твою любовь твоими же вещами. Так-то.

– Ваша бабушка, этот прекраснейший человечек, завещала вам все свое движимое и недвижимое имущество, вот здесь список, – он протянул мне листок, – Вот в этом конверте ключи от квартиры, информация по банковскому счету, банковская карта, и вся информация, касающаяся квартиры. В этом конверте письмо, последнее письмо Агаты Валентиновны вам, – он положил передо мной два запечатанных конверта.

Так как я была не готова к последнему письму, то распечатала первый конверт. Действительно, в нем находилась связка ключей на три комплекта, пластиковая карта на мое имя и какие-то документы, в которые я углубилась.

– Перед своей смертью Агата Валентиновна продала бизнес с бутиками женской одежды, она подумала, что вы не захотите этим заниматься, учитывая вашу специализацию, и положила все деньги на счет, – адвокат вытащил нужный листок из стопки в моих руках. – Но, к сожалению, вы сможете воспользоваться этими деньгами только когда вам исполнится двадцать пять лет, как, впрочем, и продать квартиру вы сможете только по истечении срока. Но каждый месяц, первого числа вам будут перечисляться деньги на мелкие расходы.

– И что, квартира просто так будет простаивать? – уточнила я, подняв вверх левую бровь.

– Почему же, – рассмеялся Виктор Сергеевич, – Вы можете в ней жить, все коммунальные услуги оплачены. Можете сдавать ее, если не хотите, но не продавать.

– Интересно. Могу ли я посмотреть на квартиру?

– Конечно. Адрес вот здесь, – собеседник указал пальцем на верхнюю строку страницы, – Это недалеко отсюда, буквально через дорогу.

Взглянув на адрес, отметила, что действительно, это недалеко. Хотя это и логично, зачем тащиться куда-то далеко, если под боком есть адвокатская фирма, а годы уже не те.

Взгляд мой упал на выписку с банковского счета и глаза непроизвольно округлились.

– Да, сумма внушительная, – снова улыбался Вадим Сергеевич, – Думаю, ваша бабушка обеспечила вам вполне сносную и безбедную жизнь. Вы сможете распоряжаться ими по вашему усмотрению.

– После двадцати пяти, – ввернула я.

– Согласитесь, этого стоит подождать.

Возразить мне было уже нечего, хотелось посмотреть на квартиру, поэтому, убедившись, что мне больше нечего делать у адвоката, поспешила проститься.

– Вы забыли второй конверт, – догнал меня голос мужчины, когда я уже открыла дверь. Он сам встал из-за стола, преодолел расстояние между нами в три шага и отдал конверт мне в руки.

– Спасибо, – кивнула я.

Мои глаза наткнулись на полный злобы взгляд со стороны секретаря, которая даже имени своего не назвала.

– К сожалению, мы не выпили с вами чаю, – начала я, – Теперь у меня что-то в горле пересохло от нашего разговора. Но мне уже пора. Всего доброго.

– Действительно, – кивнул адвокат, – Я гарантирую строжайший выговор Алле за некомпетентность. Всего доброго, Деметра Витальевна.

Чувствовала ли я себя лучше после этой мелкой пакости? Конечно.

Квартира и в самом деле находилась в доме через дорогу, я зашла в подъезд, потом и в сами апартаменты и присвистнула. Не хилый ремонт.

В коридоре стоял шкаф-купе с зеркалом в полный рост и пуфик. Минималистично, но мне, как ни странно, понравилось. Сняв обувь, направилась дальше. Дальше была кухня с большим столом у одной стены и кухонным гарнитуром с другой. Вся техника на месте, есть даже кофеварка. После кухни я зашла в зал, где стояли диван, книжный шкаф и стенка с полочками, в том числе и для телевизора, который тоже тут был. Я так понимаю, это первая комната-зал.

Прошла во вторую комнату. Здесь была большая двухместная кровать, шкаф для одежды, стол для работы и пара прикроватных тумбочек. В третьей комнате были только полутороспальная кровать и шкаф для одежды. Можно использовать ее как гостевую.

Я прошла обратно на кухню, чтобы выйти на балкон. Он, кстати, был застеклен, а на пол постелен ковролин, удобно.

С балкона мне открылся вид на главную дорогу, а буквально под окнами находилась автобусная остановка, с которой я, кстати, домой уезжаю практически каждый день с учебы, мой университет находится в двух кварталах отсюда.

Остаток дня я провела за исследованием своей новой жилплощади. То, что я буду здесь жить, сомнений не вызывало. Мне же до универа пять минут пешком, а это лишние сорок минут сна.

Моей первой находкой были две фотографии в комнате старухи, это та, где двуспальная кровать. Фотографии висели на стенах, одна была черно-белой, на ней была бабушка, она стояла у окна и смотрела вдаль, фотограф же запечатлел ее с улицы, здесь третий этаж, поэтому фото получилось отчетливым и очень атмосферным. Казалось, будто бабушка увидела что-то в окне и ее переполнили любовь и нежность от увиденного. Я мысленно пересчитала окна и точно определила, что наблюдала она из зала, там и шторы до сих пор те же висят. Интересно, что же она увидела?

Под ее фотографией в рамочке висела открытка. «Ваше фото заняло первое место на международном конкурсе. Спасибо вам». И внизу подпись. Быстренько посмотрев в интернете фамилию фотографа, присвистнула, оказалось, это довольно популярная личность в столице.

На втором снимке, не таком, кстати, четком, а даже очень размытом, была запечатлена остановка, что находилась напротив дома, я ее заприметила ранее. На ней я с трудом узнала себя, стоящей в толпе. Получалось, будто бабушка следит за мной, стоящей в ожидании автобуса. На меня вдруг нахлынула волна умиления, я в красках представила, как бегу с остановки в сторону универа, немного нахмуренная из-за опаски опоздать, а бабушка смотрит на меня из окна с тоской и нежностью.

Потрясла головой, прогоняя видение. Глупости это все, а у меня просто хорошее воображение. Если бы хотела эта сумасбродка со мной общаться, то общалась бы, а не наблюдала издалека.

Остаток дня и большая часть ночи у меня прошли в исследованиях квартиры. Я нашла много старых фотографий, писем деда, когда тот бывал в командировках, открытки от дальних родственников и еще много всякой мелочи, навевающих воспоминания.

Утром мне позвонила мама. Она и разбудила, напомнив, что сегодня похороны и что я обязана там быть. Обязана.

Ладно, за такое наследство можно и сходить, хотя восторга или хотя бы желания у меня это не вызывало. Наскоро умывшись, собралась и уехала в свою квартирку, чтобы переодеться.

К назначенному времени уже была на кладбище. Чувствовалась напряженность, так как я не ожидала увидеть такое количество людей. Здесь были и молодые юноши и девушки, и представитель старшего поколения. Что они здесь делали, мне было не понятно, я сначала даже подумала, что попала не к той могиле, но нет, в толпе я увидела маму и направилась к ней.

– Кто все эти люди? – спросила я шепотом.

– Кто-то работал с бабушкой, кто-то жил рядом, а кто-то просто подружки, – она кивнула на трех старушек, непрестанно плачущих и вытирающих слезы тканевыми платочками.

– У нее были подружки? – удивилась я.

– Конечно, – пожала плечами мама, – Человеку нужно ведь общение, у тебя же есть подружки.

Действительно. Хотя мне бабка упорно представлялась некоей городской сумасшедшей, при виде которой прятались по домам и носа не показывали. И я бы усомнилась в маминых словах, если бы вчера не видела фотографии бабушки в красивых платьях, шляпках и в туфлях на небольшом каблучке. У нее была короткая стрижка, но она красила волосы в светло-русый цвет и укладывала их в незамысловатую прическу, она и красилась умело. Я определенно ничегошеньки не знаю о своей же прародительнице, надо бы хоть в интернете посмотреть. Хотя теперь мне начинает казаться, что это только я такая особенная, не заслужившая ее внимания.

Процессия проходила своим чередом, мы с мамой принимали соболезнования, гости откровенно рыдали. Перед самым погребением к бабушке подошел смутно знакомый мне парень. Только вот, где я его видела, вспомнить не могла.

Пока я напрягала брови, парень подошел к гробу, с большой нежностью провел тыльной стороной ладони по бабушкиной щеке, наклонился и поцеловал, тоже в щеку. Этот жест мне показался очень интимным, хотелось отвести взгляд, но я смотрела. Затем парень выпрямился, развернулся и зашагал прочь. Мне хотелось окликнуть его, спросить, что он тут делает, но это было бы совсем неуместным. Утешала я себя тем, что еще вспомню, где его видела, поэтому теоретически я могла бы еще раз его увидеть.

Отстояв положенное время, попрощалась с мамой и поехала домой собирать вещи. Мама сама отпустила меня, не заставила сидеть в ресторане, так что я с чистой совестью направилась в сторону автобусной остановки.

По дороге зашла на почту, одна моя одноклассница после выпуска уехала во Вьетнам и теперь там живет, мы часто переписываемся, у нас имеется взаимовыгодное соглашение, она мне присылает целую кучу кофе, а я ей байкальскую серу, так и живем. Вспомнив, что буквально утром на телефон пришло оповещение из почтового отделения, я решила, раз уж здесь, зайду и туда. Надо бы не забыть написать подружке слова благодарности, да новый адрес отсылки.

Радостно размахивая пакетом, продолжила путь, странно, но никакой грусти по поводу кончины бабушки я не чувствовала, что была она, что не было. В этом она виновата, нечего было со мной не общаться, а я вообще-то хорошая.

До самого вечера я собирала свои манатки, чтобы в один день заказать машину с грузчиками и перевезти, а пока справила себе небольшой рюкзак на первое время. Одежды в нем было немного, а вот полученный ранее кофе, мою прелесть, положила чуть ли не самым первым, турку, кстати, тоже. И аптечку. И косметичку. И планшет. Короче, все самое необходимое.

Хотела, конечно, вызвать такси, рюкзак хоть и не туристический, а вполне себе нормального рюкзакового размера, а все же тяжелый, но отказалась от этой мысли, погода хорошая, время вечернее, в автобусах народу мало, темнеть еще не начало. В общем, донесу свою поклажу и так, не сахарная, не растаю.

Воодушевленная своим решением, отправилась в путь. Все оказалось так, как я и думала, доехала быстро, никому рюкзаком не мешала. Выйдя на остановке, снова увидела того парня, что так нежно целовал мою бабушку, он тоже меня заметил и направился в мою сторону.

– Прости… те, – сказал он, – Могу я с вами поговорить?

И тут я его узнала. Это он за пару дней до похорон перепутал меня с Агатой. И бабку тоже так звали.

– Вы кто? – спросила я невежливо.

– Я был знаком с вашей бабушкой, очень давно, – ответил тот, – Могли бы мы поговорить где-нибудь в тихом месте?

– Да, тут есть кафе, – указала я на соседний дом, туда мы и направились.

Сев за столик у окна, мы сделали заказ. Зачем я тут сижу, не приложу ума. Парень не вызывал подозрений, но мне, как молодой девушке, стоило бы проявить бдительность, хотя… мое нутро молчало. Точнее оно говорило, что бедному парню нужно помочь, он ведь ничего плохого не попросил, домой не напрашивался, в подворотню не зазывал, ничего не предлагал съесть или выпить, а инцидент трехдневной давности был просто недопониманием. В общем, я себя успокаивала, косившись на бариста, наверняка не откажет девушке в защите, если она попросит.

– Для начала, я думаю, мне нужно представиться, – начал парень, – Меня зовут Шан, я был знаком с твоей бабушкой и хотел бы узнать о ней все, что ты можешь мне рассказать. Как я могу к тебе обращаться?

– Метра, – откликнулась я, – Только я не понимаю, чем могу помочь, мы с бабушкой не были близки.

– Расскажи, пожалуйста, как она познакомилась с твоим дедом.

– Знаешь, было бы лучше, если бы ты обратился к моей маме с этим вопросом, я даже не знаю.

– Мы могли бы отправиться к ней прямо сейчас? Мне это очень важно.

– Сейчас уже поздно, – замялась я, – Ладно, погоди.

Достав телефон, набрала мамин номер. Сказав, что меня интересует бабушкина жизнь, так как я нашла старые фотографии, принялась слушать.

Нам принесли кофе, пирожные, я успела съесть половину, когда мама закончила рассказ, и, простившись, пожелала спокойной ночи.

– Значит, так, – отпила я свой кофе. Может, кто-то и скажет, что на ночь глядя кофе нельзя, но мне можно, у меня давление низкое и руки холодные, – Бабушка вышла замуж в двадцать шесть лет, дед очень долго добивался ее согласия на свадьбу, расписались скромно, дед ее, по словам мамы, боготворил, а та была просто благодарна. В детстве этого, конечно, не видно, но со временем мама поняла. После свадьбы, собственно, родилась мама.

Дальше я рассказывала уже от себя то, что знала из обрывочных рассказов родственников, свалившихся на меня в последние три дня.

– Теперь рассказывай ты, – закончила я, – Зачем тебе моя семья?

– Расскажу, не поверишь, – покачал он головой, погружаясь в свои глубокие мысли.

Если честно, невольно залюбовалась. Все черты его лица были какими-то острыми, резко очерченными, но в то же время все его лицо было сбалансированным, не грубым, а наоборот, вместе создавали идиллию, темно-серые глаза эту идиллию только подчеркивали. Темные волосы коротко стрижены, одежда обычная. Красивый парень, я бы даже сказала, слишком красивый для парня.