Kitobni o'qish: «Учебник духовной практики», sahifa 13

Критика капитализма

Марксистская теория коммунизма является утопической. Однако, из того, что марксистская теория коммунизма является утопической, ошибочно делать поспешный вывод о перспективности капитализма. Капитализм или устройство общества, которое опирается на свободные рыночные производственные отношения, как на основу, на самом деле, тоже является тупиком. Это ещё более тупиковый путь в возможном развитии общества, чем советский социализм. Развитие капитализма не приводит к повышению уровня цивилизации, цивилизованности. Такой вывод несложно сделать хотя бы из того наблюдения, что при капитализме уровень культуры народа находится в предельно глубинном состоянии. Главной причиной утопии капитализма является не столько сами эти свободные рыночные производственные отношения, сколько стоящие за этими отношениями собственнические интересы. Капиталистическая формация формируется из потребительства и формирует потребительство. Капитализм неминуемо будет либо явно, либо не явно, приходить к возведению потребительства в наивысшую ценность. А возводя потребительство в наивысшую ценность капитализм всегда будет закрывать глаза на якобы законное присвоение.

Главным признаком капитализма является возможность присвоения результатов чужого труда такими методами и способами, которые по закону определяются, как не преступные.

Само по себе юридическое понятие «присвоение» означает преступление против собственности, самостоятельная форма хищения, заключающееся в изъятии, обособлении товарно-материальных ценностей и обращении их в свою пользу либо в пользу других лиц путём установления над ними их незаконного владения.

То есть, по определению, присвоение – это преступление.

Исходя из этого, ставится следующая мыслительная задача. Придумать такие средства и способы, такие законы и регламенты, чтобы на государственном уровне пресечь возможность присвоения чужого труда (присвоения результатов чужого труда). То есть, пресечь возможность несправедливого обогащения за счёт других. Если такие средства будут найдены, то общество, в котором реально будут работать такие принципы, в котором реально полноценно будет пресечено присвоение, такое общество можно будет резонно назвать «социализмом».

Ради поиска нужных средств, проанализируем капитализм на предмет того самого звена его устройства, которое позволяет обогащаться за счёт других. Мы уже заведомо знаем, что грабителями являются капиталисты, торгаши, банкиры и правительство. Попробуем разобраться в сути этого грабежа. Попробуем разобраться в том, кто именно подвергается угнетению, на каком именно моменте, каким способом, и в силу каких причин. Дальнейшие рассуждения можно будет обозначить как поправки к «Капиталу» Карла Маркса.

Случай первый. Натуральное хозяйство.

Возьмём для исходного примера простой случай. Семья живёт в своём собственном родовом поместье. Семья живёт своим собственным трудом. Продукты выращивает на огороде. Имеет скотину. Одежду изготовляет сама из своего льна или из шерсти овец. Деревянный дом семья выстраивает своими собственными силами из деревьев, которые растут в принадлежащем ей лесу.

Что в этом примере для нашего анализа является наиболее важным? Для нашего анализа в этом примере наиболее важным является тот момент, что эту семью никто не эксплуатирует. Все те трудовые затраты, которые семья вкладывает в дело, все её трудовые затраты справедливо этой семье возвращаются. То есть, в этом первом случае, семья не несёт несправедливого для себя ущерба. В этом случае всё устроено и оплачивается по совести.

По своему химическому составу качество продуктов, произведённых в своём родовом поместье, произведённых именно для себя, выше в десять раз, чем качество продуктов, произведённых на продажу. Соответственно, если бы кто-то попытался выразить цену этих продуктов, то такие натуральные продукты должны были бы стоить в десять раз дороже, чем те продукты, которые лежат у нас на прилавках. Несложно догадаться, что, конечно же, эти подлинно натуральные продукты никто за свою подлинную цену покупать не станет. Постольку, поскольку, если продукт оказывается на прилавке, значит, его делают для продажи, если его делают для продажи, значит, его делают без души, если его делают без души, значит он не обладает своими подлинно натуральными уникальными свойствами. «Натуральный продукт» и «продукт, произведённый для продажи» – это противоречие, нонсенс. И, поэтому, конечно же, никакого разумного бизнеса на основе этих своих уникальных продуктов семья в этом случае создать не сможет. То есть, уникальность подлинно натуральных продуктов не поддаётся монетизации. То есть, ни о каком коммерческом проекте в рамках родовых поместий речи быть не может. Коммерция и натуральное хозяйство – вещи несовместимые.

Случай второй. Сбалансированный рынок.

Усложним предыдущий случай. Женщина ткёт у себя дома ткань. Она заведомо ткёт эту ткань для продажи. Она выращивает на своём земельном участке лён. Собирает его. Отмачивает. Просушивает. Прочёсывает. Получает пряжу. На прялке свёртывает пряжу в нить и наматывает её на веретено. На ручном ткацком станке, который у неё уже есть, и который ещё раньше она сама купила, она из нитей ткёт ткань. И эта женщина продаёт эту ткань соседям и всем знакомым по рублю за метр. И, поскольку нам нужен случай сбалансированного рынка, будем считать, что такие прялки есть в каждом доме, а ткацкий станок есть в каждом десятом доме. То есть, дефицита ткани на этом рынке нет.

Поскольку на этом рынке дефицита ткани нет, постольку цена ткани на этом рынке равна её себестоимости. То есть, стоимость ткани равна тому количеству труда, которое в этот кусок ткани вложен. В этом случае, в случае, когда отсутствует дефицит этого товара, такой обмен (то есть продажа как частный случай обмена) является честным обменом. То есть, ни производитель, ни покупатель не являются обманутыми. То есть, каждый из них обменивает своё количество эквивалента труда на равное количество другого эквивалента.

При сбалансированном рынке стоимость товара формируется количеством общественно необходимого труда для его производства (или воспроизводства) в данных социально-экономических условиях. Стоимость проявляется при обмене товаров в форме меновой стоимости (выраженной в количестве другого товара) или цены (выраженной в количестве денег). Считается, что, в идеале, товары обмениваются пропорционально их стоимости. При этом признаётся, что идеал (полная сбалансированность) является ориентиром, целью, направлением тенденции, а реальные цены (пропорции обмена) могут значительно отклоняться от идеала в любую сторону. Чем больше операций обмена, тем ближе среднее значение меновой стоимости к пропорции, обусловленной отношением вложенного в них труда обмениваемых товаров.

Случай третий. Дефицит.

Всё то же самое. Женщина ткёт у себя дома ткань для продажи. Однако, таких ручных ткацких станков на всю округу ноль. Женщине этот станок купили, к примеру, родственники за рубежом. И эта женщина продаёт эту ткань соседям и всем знакомым по пять рублей за метр.

В этом случае спрос на ткань превышает предложение. Поскольку на этом рынке есть дефицит ткани, постольку производитель может поставить цену, которая значительно превышает те трудовые и материальные затраты, которые в этот кусок ткани вложены. Таким образом, женщина получает сверхприбыль. То есть данный обмен не является честным. В данном случае обманутым является покупатель, постольку, поскольку он вынужден отчуждать от себя не равноценное полученному количество эквивалента труда.

Наличие дефицита на рынке закономерно приводит к получению сверхприбыли и, соответственно, к присвоению труда.

Случай четвёртый. Капитализация.

Размышляем в развитие предыдущего примера. Предположим, что у этой женщины проявилась предпринимательская жилка. И она решила пустить всю свою сверхприбыль на развитие текстильной промышленности своего региона. Что у неё появилась мечта сделать так, чтобы в её регионе любой человек, желающий приобрести ткань, смог бы это сделать не по баснословной, а по вполне доступной цене. И она приняла решение, что ни копейки из полученного навара не потратит на лично саму себя. То есть, она ни копейки не потратит ни на накопление дорогих тряпок, чтобы красоваться перед соседями. Она ни копейки не потратит ни на предметы роскоши, чтобы повыпендриваться перед другими выпендрежами. Что она ни копейки не потратит на то, чтобы обжираться в два или больше подбородков. Предположим, что, тем или иным чередом дел, через несколько лет ей удалось сделать пристройку к своему дому. В этой пристройке она разместила несколько прялок и несколько закупленных из-за рубежа ручных ткацких станков. Она наняла для работы несколько ткачих из своих подружек и стала им платить за работу из расчёта по пол рубля за вытканный метр ткани. Предположим, что, таким образом, она, в конце концов, смогла насытить рынок нужным количеством ткани. Спрос был покрыт предложением. Дефицит был ликвидирован. И, в результате, цена ткани опустилась до рыночно сбалансированной. И один метр ткани стал стоить один рубль.

Формально в этом примере собственником этой ткацкой мануфактуры является наша предпринимательница. Однако, если положить руку на сердце и стараться быть предельно въедливым, то несложно проследить, что, на самом деле, на эту мануфактуру скинулись покупатели. То есть, те покупатели, которые покупали ткань по 5 рублей за метр. Они покупали ткань в те времена, когда был дефицит на ткань, и когда, из-за этого, эта ткань стоила выше себестоимости, и, таким образом, они выступили невольными акционерами этой появившейся будущей мануфактуры. Формально они не являются сособственниками этой мануфактуры, а по сути (по справедливости) – являются.

Случай пятый. Продавец.

Купец скупает ткань у всех производителей ткани и продаёт эту ткань на базаре. Купец со своим помощником сам ходит по дворам. Они подходят к тому или иному двору. Стучатся в дверь. И из-за двери (или ворот) хозяин дома спрашивает: «Кто там?» А купец и отвечает: «Это мы с другом; товар ищем». Таких людей на Руси стали называть друзья-товарищи. Отсюда и произошло это слово «товарищ». «Товар» – это продукт, произведённый специально для продажи. То есть, не для самого себя, а именно для других. Часто бывает, что, если производитель произвёл продукт на продажу, но у него никто его не купил, то этот продукт возможно придётся даже выкинуть. То есть «товар» сам по себе имеет полноценную ценность только в рамках рыночной инфраструктуры. Таким образом, получается, что само по себе понятие «товар» соотносится не с самой вещью как таковой, а с её социальной атрибутикой. Купец покупает ткань у производителя, как правило, по себестоимости. По одному рублю за метр. А продаёт этот товар на рынке. При отсутствии дефицита ткань на рынке будет стоить рубль десять за метр. То есть цена будет состоять из себестоимости ткани плюс трудовые и материальные затраты купца, вложенные в этот кусок ткани. Ошибочно считать, что труд купца не вносит в товар полезную стоимость, что купец является всего лишь спекулянтом: «подешевле купил, подороже продал» – «разве это труд?» – Да. Труд купца, на самом деле, вносит в этот товар полезную ценность. Если бы не было купца, то производителю и покупателю бы пришлось тратить бы неоправданно избыточное количество своих собственных сил в поиске и добывании необходимого товара. Поэтому, безусловно, ткань, которая лежит на прилавке имеет большую ценность, чем ткань, которая лежит на складе производителя, не смотря на то, что чисто физически эти ткани ничем не отличаются.

Если на рынке есть дефицит ткани, то купец продаёт ткань дороже, например, по пять рулей за метр. И, таким образом, купец получает сверхприбыль. Таким образом, благодаря несбалансированности рынка, купец (равно как и любой профессиональный продавец, любой торгаш) имеет нехилый нетрудовой доход. Это присвоение чужого труда.

Случай шестой. Дефицит на рынке труда.

Женщина-предпринимательница из предыдущих примеров имеет мануфактуру. Она достаточно хорошо платит своим подругам-ткачихам. Её мануфактура хорошо известна в округе, популярна. Множество женщин из числа соседей мечтают попасть на эту мануфактуру, и готовы работать там обычными ткачихами пусть даже хоть за половину той зарплаты. Об этой престижности их места работы знают все штатные ткачихи этой мануфактуры. И все они дорожат своим местом работы. Об этой высокой престижности знает конечно же и женщина-предпринимательница. И она, осознавая имеющийся у неё через этот престиж потенциал власти, позволяет себе время от времени давать ткачихам авральные, сверхсрочные задания. Дорожа своим местом, ткачихи не могут отказать упырю. Выполняют срочную и сверхсрочную работу, сидят допоздна, выходят в выходные, работают 12 на 7, не просят деньги за переработку.

На идеально сбалансированном рынке труда труд рабочего стоит столько, сколько его рабочий вкладывает в продукт. Конечный продукт включает в себя труд рабочих, труд управляющих, труд предпринимателя (как особый род труда управляющего, запускающего весь этот необходимый цикл производства) и труд торговца (если продукт уже на прилавке). К стоимости вышеуказанного товара добавляется стоимость материалов, которая, при тщательном анализе, тоже является той же самой стоимостью вложенного в те исходные материалы труда (получается, как бы смежников, добывателей) и налоги (которые тоже в идеальном гипотетическом случае эквивалентны труду внешних макро управленцев, которые вкладывают свою лепту в обеспечение производства благоприятной окружающей социальной и материальной средой). Если идеально сбалансированы и рынок труда, и рынок продуктов (тканей), то предприниматель в этом гипотетическом случае получает доход, эквивалентный его предпринимательским трудовым затратам.

Вывод. «Прибавочная стоимость» (определение см. выше) образуется из дефицита рабочих мест и только. «Прибавочная стоимость» является присвоением чужого труда. А присвоение – это преступление (по юридическим понятиям).

Случай седьмой. Банкир.

Труд банкира заключается в том, чтобы хранить капитал.

Генетически функция банкира проистекает из потребности людей хранить где-то деньги. Из наличия у банкира денег автоматически вытекает его способность и функция давать деньги в долг всем желающим.

Деньги являются условным эквивалентом труда. Печатает деньги и вводит их в оборот госбанк (казна). Функция выпуска денежных знаков является и должна быть исключительной функцией государства и только. Тот, кто выпускает денежный знак, тот получает доход по инфляции этого денежного знака. При инфляции выпускающий денежный знак грабит одновременно всех держателей этого денежного знака, поскольку этот денежный знак с инфляцией становится дешевле.

Когда кто-либо уничтожает денежные знаки, то он лично от этого становиться беднее. Однако, при этом не уничтожаются сами по себе ценности, не уничтожаются результаты труда. Результаты труда просто меняют собственника. Поскольку деньги являются эквивалентом труда условным, постольку само по себе уничтожение денег не является актом уничтожения ценностей. При акте уничтожения денежного знака происходит перераспределение ценностей. Ровно на столько, на сколько беднеет тот, кто уничтожает денежный знак, ровно на столько богатеют все остальные держатели этого денежного знака.

Частным случаем функции банка давать деньги в долг является функция давать деньги в долг капиталисту (инвестиционная функция).

Поскольку банк, как правило, пускает деньги в оборот, за хранение денег банк проценты не берёт, и даже, наоборот, платит. За предоставление в долг (за кредит) банк проценты берёт.

По наглядному опыту мы знаем, что именно банки в наше время находятся в числе тех, кто живёт лучше всех. Это свидетельствует о том, что банки за свою деятельность получают сверхприбыль. Зададимся следующим вопросом. Из чего же проистекает сверхприбыльность банковской деятельности?

В силу дефицитности услуг хранения капитала.

В силу дефицитности услуг кредитования.

В силу сговора банков.

В силу высокого спроса на услугу хранения, который подстёгивается инфляцией.

В силу поддержки банковской деятельности государством.

В силу взятия на себя банками некоторых функций государства.

В силу прямого грабежа денег у вкладчиков.

Выводы. Новые поправки для закона.

В новом, социалистическом, законе любая сверхприбыль должна признаваться подлежащей к национализации. В принципе, это вовсе не значит, что должна быть объявлена вне закона или банковская, или предпринимательская, или капиталистическая, или торговая деятельность. Нет. Все эти функции нужны любому не коммунистическому обществу. Однако, нужно любую коммерческую деятельность правильно регламентировать. Нужно на государственном уровне установить разумные регламенты размера оплаты труда этих специалистов. И всё, что будут иметь эти специалисты сверх установленного максимума, должно будет изыматься в пользу государства.

Нужна не уравниловка, а именно регламентация. Уравниловка – это когда за разную производительность труда люди получают одинаковую оплату. Нет. Тот, кто производит больше и более качественный продукт, должен, соответственно, получать и большую зарплату. И наоборот. То есть, та регламентация оплаты труда, которая была в советские времена в отношении рабочих и инженерных работников, – эта система, в принципе, достаточно правильна и разумна. Эту же систему и надо применять в регламентации оплаты труда коммерческих лиц. Однако, при этом, не должно быть зарплат больше десяти МРОТ. Ни у кого. Ни у президента, ни у министров, ни у их замов, ни у военных, ни у директоров, ни у олигархов, ни у миллиардеров, ни у депутатов, ни у каких других государственных служащих. Во-первых, потому, что, на самом деле, один человек не может работать как десять, а во-вторых, потому, что такие высокие зарплаты создают нездоровый ажиотаж вокруг этих престижных мест, создают борьбу за власть, и, с другой стороны, оборачиваются снижением престижности этих профессий у добросовестных и здравомыслящих граждан. Такую низкую престижность госмест у добросовестных граждан и высокую престижность у граждан недобросовестных можно обозначить как кадровой проблемой чиновников. Это можно обозначить также, как, вечно неразрешимый, кадровый вопрос.

Например. Нужно внести закон такой, чтобы любой человек регламентированным образом получал столько денег, на сколько потрудился. Кто не работает, бездельничает, – тот зарплату не получает. В принципе, если твои родители честно трудились, накопили капитал, то ты вполне можешь жить, потребляя это наследство. Однако, закон отслеживает, что ты бездельничаешь, и, следовательно, что ты, пока бездельничаешь, получать доход не можешь, и, следовательно, твоё наследство может только уменьшаться, а увеличиваться не может. А, если, вдруг, у тебя твой капитал увеличился, значит ты откуда-то получил нетрудовой доход. Следовательно, этот непонятный доход подлежит изъятию. Любой вид лотереи должен быть упразднён постольку, поскольку получение через лотерею призов нарушает принцип социалистической справедливости. Формула социализма «от каждого по способностям, каждому по труду» является правильной и должна оставаться в действии.

Критика «патриотизма»

Марксистко-ленинскую теорию часто критикуют за лозунг: «поддержки поражения в войне капиталистического или монархического правительства своей страны». Тем не менее, этот лозунг остаётся правильным.

Патриотизм, нацизм, национализм, фашизм, землячество, шовинизм, национальные интересы, интересы нации – это всё по сути одно и то же. Это всё проявление эгоизма: эгоизма нации или эгоизма национальности.

Эгоистичность нации или эгоистичность национальности является врождённым свойством человека: инстинктом, инстинктивным мотивом. Однако, если оценивать этот мотив с точки зрения уровня культурности, уровня культуры, то его следует относить к показателям низкого уровня культуры. Поэтому, лозунг «мы своих не бросаем», заведомо является ошибочным, заведомо является признаком низкого культурного уровня. Тот, кто говорит «мы своих не бросаем», является нацистом. Тот, кто объявляет интересы нации высшей целью, является нацистом. Тот, кто объявляет свою нацию великой, является нацистом. Тот, кто объявляет свою нацию избранной, является нацистом. Тот, кто готов добиваться процветания своей собственной нации любыми средствами, в том числе и путём истребления или ущемления других наций, является фашистом.

Мы все являемся людьми. Мы все являемся жителями одной планеты. Между человеком из моей деревни и человеком из другой страны нет никакой принципиальной разницы. Жизнь человека с другого конца Земли имеет такую же ценность, как и твоя собственная жизнь.

Поэтому, когда возникает вопрос, кого следует поддерживать в войне, а кого не следует поддерживать, лучше всего задаваться вопросом: «Какая из сторон проповедует более высокий уровень культуры? А какая – нет?» В том числе, среди прочих, следует задаваться вопросом: «А не охвачены ли эти люди национальным эгоизмом?»

Феодальный строй является более культурным, чем строй рабовладельческий. Капиталистический строй является более культурным, чем строй феодальный. Первобытнообщинный строй является более культурным, чем строй капиталистический. Социалистический строй является более культурным, чем строй первобытнообщинный. Религиозный социализм выше атеистического. Аскетический социализм выше потребительского. Социализм, в котором все граждане свободны от потребительства, выше любого другого социализма. Такой социализм вполне можно назвать коммунизмом.

К слову также стоит отметить, что формула: «пожертвовать собой ради защиты женщин и детей – это проявление слабости», которая есть у некоторых кавказских народов, является так же не признаком национальной особенности культуры, а признаком культуры низкого уровня. Женщина и ребёнок имеют более слабое телосложение, чем взрослый мужчина. Эта разница в случае противоборства, в случае необходимости отстаивания своих интересов, даёт мужчине больше возможностей. Чтобы выровнять сие неравенство, в социумах, имеющих достаточно высокую культуру, искусственно или естественно образуются нравственные принципы, которые предписывают женщинам и детям предоставлять не одинаковые с мужчинами права, а преимущественные. Примером такого принципа является морской закон: «Женщины и дети – вперёд».

Врождённые инстинкты – это то, над чем каждый человек должен работать. Если инстинкт входит в противоречие с моралью и нравственностью, то такой инстинкт нужно преобразовывать. Эту работу человека над своими инстинктами называют воспитанием.