Kitobni o'qish: «История шпионажа времен второй Мировой войны»

Ladislas Farago

BURN AFTER READING

TIE ESPIONAGE HISTORY OF WORLD WAR II

Оформление художника Е.Ю. Шурлаповой

Предисловие

Шпионаж играл заметную и нередко весьма запоминающуюся роль в каждой войне, но лишь в период Второй мировой войны он обрел статус своего рода «Четвертого сословия». Характер и размах этого ожесточенного конфликта породил особый вид войск, тайно сражавшихся в тылу и на своих собственных фронтах.

Думаю, не требует пояснений, что я использую слово «шпионаж» в универсальном смысле. Если эта книга – история шпионажа времен Второй мировой войны, то по логике вещей она включает в себя и планы тайных операций, и различные формы разведывательной деятельности, шпионажа и саботажа, подрывной и контрразведывательной деятельности, описание засекреченных баталий, проводившихся параллельно с обычными боевыми операциями современной войны.

Шпионаж осуществлялся обеими сторонами, но лишь союзники придали этому виду деятельности истинный размах. Вполне объяснимо – в оккупированных неприятелем странах Европы и Азии он был и оставался единственной возможностью угнетаемых бросить вызов угнетателям и в итоге обречь их на поражение. Это был стихийный бунт, зародившийся в душах оказавшихся под вражеским игом людей, объясняемый их стойким стремлением к свободе, даровавшим весьма сомнительным занятиям ауру благопристойности, оправдывавшим и убийства, и другие преступления.

Это была всего лишь видимая часть большой войны, однако даже эта часть сама по себе заслуживает полное право считаться отдельной войной. Более не существующий на этом свете дуче вряд ли преуспел как надлежащий авторитет в решении каких-либо вопросов, за исключением разве что военных. В своем отношении к войне этот субъект предельно прозрачен и не обнаруживает и тени лицемерия. Муссолини однажды заявил, что, дескать, только война доводит энергию человека до возможного максимума и отмечает печатью святости народы, которые имеют мужество сражаться. Нет войны более благородной, чем отпор миллионов тирании.

Именно секретная составляющая Второй мировой войны и побудила меня написать эту книгу. Для изучающего шпионаж историка немецкий шпион, исполняющий явно преступные приказы во благо своей державы, как объект исследования равнозначен любому американскому агенту, добывающему сведения для своей страны. Хотя все же применительно ко Второй мировой войне существуют свои оговорки, и даже до педантизма объективный историк обязан признавать их. Мне лично эту мысль привил генерал Колин Маквин Габбинс, начальник британского Управления специальных операций. Он писал: «Отпор, который мы были вынуждены давать все эти долгие и мрачные годы на оккупированных территориях гестапо, коллаборационистам Квислинга и секретным службам Японии, был настоящей войной со всеми присущими ей страданиями, смертями и даже пытками… И находились тысячи и тысячи тех, кто выполнил свою задачу, тех, для кого самым главным в жизни было сохранение нерушимости боевого духа. Они целиком отдали себя делу, которое считали высшей целью».

Но даже невзирая на это, у меня все же остаются определенные сомнения. У того, кто в течение многих лет столь же серьезно, как я, посвящал себя и захватывающей, и в то же время требовавшей огромной эмоциональной нагрузки деятельности, не может не выработаться определенной точки зрения, и я, признаюсь, на самом деле не свободен от некоторой доли предвзятости. С одной стороны, отчасти мое отношение к этой работе можно было охарактеризовать как умеренно презрительное. Здесь весьма кстати процитировать Вергилия, предупреждавшего, что все зло подпитывается тайной. Большая часть работы здорово отдавала ребячеством, как если бы взрослый мужчина ни с того ни с сего ударился в мальчишество; она представлялась неким несерьезным времяпрепровождением, к которому человек взрослый и не без гордости осознающий свою вполне сформировавшуюся взрослость неизбежно отнесся бы с иронией. С другой стороны, у меня не хватало духу без обиняков окрестить эту работу заведомым обманом. Известны случаи, когда то, что замышлялось как игра, некое надувательство, временное и не очень серьезное, нередко дорастало до фактора огромной разрушительной мощи, и тем, кто воплощал его на практике, всю жизнь потом приходилось расплачиваться необратимыми психическими травмами.

Я и не пытался полностью исключить эту предвзятость со страниц данной книги. В отличие от части писателей я не ставлю целью живописать шпионаж с избыточным пиететом; упомянутые авторы слишком уж много внимания уделяют героике игры, не замечая при этом ее театральной надуманности. Хочется верить, что читатель не осудит меня, если я, описывая явления по данной теме, воздержусь как от мелодраматизма, так и от некритичного восхваления шпионских деяний, а, скорее, попытаюсь придерживаться золотой середины, не забывая при этом и о чувстве меры.

Ввиду неохватности масштабов этой тайной борьбы любое повествование о ней обречено на неполноту и не всегда убедительно. И это повествование – не исключение. Стараясь представить более сдержанную картину, я ограничился выборочным описанием событий и самой темы. Сожалею, что из-за ограниченности объема будущей книги я не имел возможности описать деятельность некоторых движений Сопротивления, в частности партизанскую войну на Филиппинах. Я сознательно опустил уже достаточно хорошо известные инциденты, такие как похождения «человека, которого не было» и случай с Тайлером Кентом. Несколько получивших широкую огласку операций, как, например, проникновение на базу в Скапа-Флоу подводной лодки, якобы проведенной туда шпионом, также опущены, ибо никогда не происходили¹. Уверен, что те, кто изучает этот аспект, обнаружат достаточно упущений. Заранее приношу извинения за любые возможные огрехи и недостатки и в свое оправдание могу лишь сослаться на очевидные сложности при получении сведений по столь непростой и запутанной теме, как шпионаж.

Считаю своим долгом выразить благодарность моему другу и коллеге Джею Нельсону Таку за неоценимую и самоотверженную помощь в редактировании рукописи, представлявшей бесформенное нагромождение документов, и превращении ее в упорядоченную книгу. Работа Джея Нельсона Така над моей рукописью далеко выходила за пределы обычной редакторской задачи. Если данная книга и заслуживает похвалы, это в огромной степени достижение редактора.

Если сам автор книги сознательно воздерживается от всякого рода выводов, излагаемые им в ней факты – спроецированные на гигантский экран истории – все же могут послужить своего рода прагматическими уроками. Акцент сделан на фактах. Они, по выражению Уинстона Черчилля, несравненно ценнее иллюзий и домыслов.

Глава 1

Операция «Мясные консервы»

Той душной ночью 10 августа 1939 года едва ли кто-нибудь из прохожих нарушил ночное спокойствие почтенной берлинской Кайзер-Вильгельмштрассе, пока незадолго до полуночи быстрые шаги в тяжелой обуви пугающим эхом отдались в тишине этой знаменитой улицы. Охрана у внушительного серого здания Имперского министерства авиации заметила торопливо прошедшего мимо рослого мужчину. Поскольку на незнакомце была черная форма офицера общих СС, молодой часовой приветствовал его, вскинув на караул карабин и вытянувшись, проводил его взглядом до самого угла, пока эсэсовец не свернул на Принц-Альбрехтштрассе, где располагались здания, в которых размещались центральные органы гестапо – тайной государственной полиции, шефом которой стал Рейнхард Гейдрих.

Охранники в вестибюле при виде вошедшего щелкнули каблуками и выбросили вперед правую руку, сопроводив церемонию нацистского приветствия возгласом «Хайль Гитлер!». Небрежно отсалютовав в ответ, поздний визитер стал подниматься по лестнице, направляясь прямо в приемную Гейдриха.

Этим нарушителем спокойствия в здании на Кайзер-Вильгельмштрассе был тихий и спокойный на вид человек, один из головорезов гестапо Альфред Гельмут Науйокс. Будучи безмозглым орудием в руках мастера, этот бандит даже запахом весьма напоминал героя «Безволосого мексиканца» Сомерсета Моэма – высокий, дородный, ширококостный, с гладкой кожей и грубым лицом, украшенным шрамом на лбу, светловолосый и с несуразно большими и усыпанными розовыми веснушками руками. Науйокс был человеком с именем в гейдриховском братстве убийц, один только намек на которых вселял страх в души немцев. Он принадлежал к новой касте тайных агентов, негласные операции которых придавали древней войне шпионажа дух бандитизма.

Было десять минут первого ночи, когда Науйокс вошел в просторный, безлико меблированный кабинет Гейдриха. Жестом пригласив его сесть, Гейдрих изложил ему предстоящую миссию, которой, по-видимому, было суждено стать главной в послужном списке Науйокса, да и в его жизни в целом.

– Я собираюсь поручить вам, – необычно высоким голосом заговорил группенфюрер СС, – совершенно секретное задание, являющееся вопросом государственной важности рейха, и не считаю необходимым напоминать вам о том, что данная операция должна быть проведена с предельной осмотрительностью.

Науйокс кивнул, и Гейдрих продолжал:

– Фюрер решил раз и навсегда разрешить данцигский вопрос и разгромить Польшу. И день «X» и час «У» уже установлены. Все подготовлено – кроме предлога для войны. Он пока что не избран. Но мы изыщем его для фюрера, мы с вами, мой уважаемый Науйокс! Именно нам предстоит создать повод для этой войны! Германия начнет Польскую кампанию без формального объявления войны, с внезапной атаки, заявив всему миру о том, что именно поляки сделали первый выстрел. Но этого мало. Нам необходимо неоспоримое практическое доказательство, весомые улики, которые Геббельс сможет потом предъявить зарубежной прессе.

Перед тем как перейти к сути дела, Гейдрих сделал мелодраматическую паузу.

– Мы искусственно спровоцируем серию пограничных конфликтов и заставим поверить всех в то, что нападавшие были поляками.

Подойдя к висевшей на стене карте, группенфюрер указал на отмеченные на ней населенные пункты и участки на территории восточной части Германии.

– Инциденты должны произойти вот здесь, – пояснил он, – в районе Глейвица² в Верхней Силезии, и вот здесь, в Питцене под Кройцбургом³, а также в Хохлиндене под Ратибором⁴, ну и в самом Глейвице. Мы переоденем пару сотен наших солдат в польское обмундирование и прикажем им обстрелять территорию рейха, поджечь несколько наших домов, в общем, в течение нескольких часов сеять панику среди немецкого населения.

Его костлявый указательный палец остановился на одной из точек на карте.

– Вот здесь в Глейвице, – продолжал он, – расположена наша радиостанция. Вашей задачей будет подготовить инцидент там. Партайгеноссе Мюллер несет прямую ответственность за перечисленные операции. От него вы получите все необходимые детальные разъяснения. Найдете его или в Глейвице, или в Оппельне⁵. Доложите ему о прибытии, когда доберетесь туда. Желаю удачи!

Науйокс впервые за все время инструктажа раскрыл рот.

– Благодарю, группенфюрер, за оказанное доверие. Хайль Гитлер! – произнес он в ответ.

Поднявшись, Науйокс щелкнул каблуками и вышел из кабинета Гейдриха.

«Партайгеноссе Мюллером» был не кто иной, как Генрих Мюллер, шеф гестапо, один из подчиненных Гейдриха. Науйокс нашел его в Оппельне, где обер-гестаповец был занят тайной подготовкой предстоящих операций. Когда Науйокс прибыл, Мюллер созвал на совещание своих заместителей и дал каждому из них соответствующие инструкции. Головорез по имени Мельхорн должен был направить в район Питцена около 100 нацистов, переодетых в форму польских регулярных войск. Другому прислужнику, по имени Лангханс, предстояло организовать и провести штурм здания таможни в Хохлиндене. Науйокса Мюллер ознакомил с деталями нападения на радиостанцию в Глейвице.

– Выберете себе шестерых заслуживающих доверия сотрудников СД и переоденете их в польскую форму. В назначенное время атакуете радиостанцию и захватите ее. Долго удерживать здание нет необходимости – 5—10 минут, не больше, самое главное, чтобы в эти минуты уложился тот из вашей группы, кому предстоит зачитать на польском языке антигерманское обращение к полякам.

Мюллер продолжал:

– Здесь у меня в Оппельне, в тюрьме гестапо, найдется с десяток заключенных из концентрационных лагерей. Мы используем их для придания инцидентам убедительности. Мы тоже переоденем их в польскую форму, а потом оставим их лежать, как будто они погибли в ходе нападения. Им будут сделаны смертельные инъекции, и, кроме того, на их телах впоследствии поляки обнаружат и огнестрельные ранения. После инцидентов мы предъявим трупы зарубежным корреспондентам, представителям прессы, которых Геббельс собирается доставить сюда из Берлина.

Мюллер заверил Науйокса, что выдаст и ему тело одного из этих «поляков», которому тоже будет сделана смертельная инъекция и нанесены огнестрельные ранения.

– Между прочим, – добавил Мюллер, – мы избрали для этих якобы поляков кодовое название – «консервы». А сама операция называется «Мясные консервы». Что же, остроумно.

И Науйокс, и Мюллер рассмеялись, предвкушая столь многообещающее начало.

25 августа Науйокс репетировал нападение со своими подопечными, но пока что без убитых поляков. Он выжидал. В 11:00 31 августа Науйокса позвали к телефону. Звонил Гейдрих из Берлина.

– Науйокс, – сказал он, – жребий брошен. Все начнется завтра в 5:00 утра. Ваша работа должна быть завершена к 20 часам – сегодня вечером. Прямо сейчас звоните Мюллеру и просите об отправке вам одного из своих «мясных консервов».

В 11:10 Науйокс позвонил Мюллеру в Оппельн и попросил «поляка». В 19:00 он расставил своих людей по постам около радиостанции, а в 19:30 прибыл автомобиль с «поляком». Заключенному сделали инъекцию, кроме того, на теле его были огнестрельные ранения, а лицо испачкано кровью. Но человек еще дышал. В 19:50 по распоряжению Науйокса тело выложили у главного входа на радиостанцию.

Часы показывали 20:00. Науйокс взглянул на свои наручные часы и полуравнодушным тоном отдал приказ об атаке. Мгновение спустя шесть человек – его «поляков» – захватили станцию, и якобы «польский агитатор» подошел к включенному микрофону. Он прокричал в эфир, что для поляков настало время отомстить Германии, и обратился ко всем патриотически настроенным полякам с призывом убивать немцев. Пока он говорил, звучали выстрелы – люди Науйокса палили в воздух и в лежавшие на полу «мясные консервы», обеспечивая инсценировке соответствующее звуковое сопровождение.

В 20:07 спектакль завершился. Науйокс вместе со своими «поляками» расселись по машинам и отбыли в неизвестном направлении. Гитлер получил оправдание для начала войны. Лежавший у входа бывший заключенный концлагеря несомненно был мертв. Он стал первой жертвой Второй мировой войны – в прямом смысле ее Неизвестным Солдатом.

В 5:00 1 сентября 1939 года вермахт пересек границу Польши на трех участках, начав наступление по трем главным направлениям. В те же минуты бомбардировщики люфтваффе нанесли бомбовые удары по Гдыне, Кракову и Катовице.

В 5:11 Гитлер выступил с обращением к вермахту, оправдывавшим нападение. «Ряд нарушений границы, – утверждал он, – терпеть которые великая держава больше не в состоянии, доказывает, что поляки больше не готовы уважать немецкую границу. Чтобы положить конец этому безумству, у меня не остается никаких других средств, кроме ответа силой на силу».

Ровно в 8:00 утра, спустя 12 часов после инцидента в Глейвице, вермахт сумел глубоко вклиниться на территорию Польши. Отныне число жертв конфликта уже не ограничивалось одним лежавшим в нескольких шагах от радиостанции «поляком». В 9:10 в Глейвиц въехал походный госпиталь – двое раненых, один из которых скончался. Первые жертвы среди немцев.

Мир снова находился в состоянии войны.

Для Польши эта война продлилась всего 27 дней. Никогда прежде военная мощь государства не рухнула столь стремительно. Военные эксперты всего мира задавались вопросом: как могло произойти, что страна с населением 32 миллиона человек столь быстро оказалась под пятой оккупантов? Ни один находившийся в здравом уме человек всерьез не предполагал, что польской армии удастся остановить вермахт без помощи извне, но, с другой стороны, все рассчитывали, что поляки окажут достойный отпор агрессорам, победа которым обойдется весьма дорогой ценой.

Сутки спустя после начала Гитлером блицкрига 75 % польских самолетов были уничтожены – большинство из них в ангарах. Нацисты упредили помощь полякам от Великобритании и Франции, разрушив все польские аэродромы, специально оборудованные для приема военной авиации. За первые несколько дней кампании немцы разрушили польские коммуникационные линии и железнодорожные мосты в тылу польских войск. Армейские транспорты, действующие согласно секретным графикам, были атакованы самолетами люфтваффе и выведены из строя еще на терминалах. Центры мобилизации и сборные пункты, по-видимому известные только высшему руководству польского Верховного командования, были обнаружены германской авиацией и уничтожены. Склады боеприпасов и ГСМ были взорваны все до единого. Не уцелел ни один объект военного значения.

Среди самых больших загадок той войны случай в Ленчице был наиболее труднообъясним. Ленчица – город с населением 10 000 человек неподалеку от Лодзи, в глуши, вдали от войсковых путей следования. Казалось, эта провинция для неприятеля интереса не представляет. Гарнизон в Ленчице насчитывал всего лишь 150 солдат и офицеров. Но и их в спешке направили в районы боевых действий, оставив город вообще без военных. И все же подразделение за подразделением стало появляться в этом городке, пока Ленчица не пала трагической жертвой тотальной бомбардировки – согласно статистике на каждое здание пришлось рекордное количество бомб, принимая во внимание размеры этого городка.

Офицеры действующей армии задавали вопрос: почему нацисты не пожалели десятки тонн бомб на такую малозначительную цель? Безумное расточительство, принимая во внимание в целом ограниченный боезапас авиабомб люфтваффе. Шестнадцать воздушных налетов не решили проблему. А семнадцатый послужил ключом к разгадке. Раздался взрыв такой силы, что в радиусе 50 миль от Ленчицы в окнах домов не осталось ни одного целого стекла. Сам город был разрушен до основания. Дело в том, что именно здесь, в провинциальной глуши, поляки разместили гигантский склад боеприпасов, о местонахождении которого знало лишь высшее командование Войска польского.

Как немцы узнали об этом?

Ответ был получен спустя несколько дней после завершения кампании. Группу иностранных журналистов привезли на экскурсию в руины Варшавы. Выделили даже сопровождающего – полковника фон Веделя из отдела по связям с прессой Верховного командования. Его-то и попросили объяснить тайну этого удивительного успеха.

Полковник представил весьма откровенное объяснение, что в целом было не очень типично для людей военных, тем более генштабистов: «Успех был достигнут в результате превосходства германского оружия и германской разведывательной службы».

Шпионаж и анализ полученных сведений играли заметную роль во всех больших войнах истории, но никогда прежде военачальники этого публично не признавали.

Трагедия Ленчицы послужила нагляднейшей иллюстрацией тому, что имел в виду фон Ведель. В течение нескольких предвоенных лет в Ленчице действовал немецкий шпион, в задачу которого входило наблюдение за самым важным военным секретом этого городка. В первый день войны Ленчица числилась среди первоочередных объектов атак люфтваффе. Склад был тщательно и умело замаскирован. Несмотря на радионаведение местного агента, самолеты не сразу нащупали цель, отчего и понадобилось 16 бомбардировок. Но полученные немцами сведения были столь бесспорны, что они решили бомбить Ленчицу в семнадцатый раз, возымевший и для объекта, и для города воистину фатальные последствия.

Надо сказать, подобная обстоятельность преобладала не только в Ленчице. Военные составы, например, не следуют по определенным и всем известным расписаниям, и пункты назначения также известны лишь узкому кругу ответственных лиц. Тем не менее подрывы польских рельсовых путей происходили с поразительной регулярностью и точностью. 5 сентября, например, армейский состав отошел от Центрального вокзала Варшавы, направляясь на фронт. Его засекреченное направление предусматривало прибытие на станцию Прага, на другом берегу Вислы, 15 минут спустя. За несколько минут до прибытия эшелона в Прагу словно ниоткуда появились немецкие самолеты и до основания разбомбили железнодорожную станцию. Состав встал на линии, перекрыв движение поездов. Один-единственный агент, внедренный в аппарат управления начальника станции в Варшаве, воспользовавшись секретным каналом связи, сумел предупредить немцев и таким образом воспрепятствовал прибытию нескольких тысяч польских солдат и офицеров на фронт⁶.

Сомнений нет, очередная страница летописи войн была перевернута. Подозрительный успех сопутствовал вооруженным силам Германии. Секретная миссия штурмбаннфюрера Науйокса, предвосхитившая самую большую войну в истории, так или иначе, стала доселе невиданным символом нового типа ведения войны.

Этот только что разразившийся конфликт обладал загадочным, интригующим новым измерением. В чреве его вынашивалась армия совершенно нового типа, организованная заранее для ведения сражений в войне тоже совершенно нового типа.

Это была армия шпионов.

Безусловно, испокон веку во всей писаной истории шпионы играли важную роль: и в дипломатии, и уже в ходе войны, но никогда прежде как в ходе этой.

Непосредственно перед началом Второй мировой войны американский историк секретной службы подсчитал численность шпионов в мире. И при этом обнаружил, что белых пятен на карте практически не осталось. Земной шар целиком был испещрен тайными явками, резидентурами разведок, тайными агентами, роковыми женщинами, конфиденциальными осведомителями, стихийными информантами и полицейскими шпиками.

Весьма примечательный прирост, в особенности принимая во внимание тот факт, что шпионаж отнюдь не принадлежит к видам деятельности, шагающим в ногу с увеличением численности человечества и прогрессом цивилизации. Безмятежные времена шпионажа, как казалось некоторым, миновали навсегда. На самом же деле они только начинались.