Kitobni o'qish: «Обезглавленное Древо. Книга четвертая. Проклятый свободой»
Всем, кто бежит от себя, посвящается.
1
Дома не было.
Айк почувствовал неладное почти сразу, когда со смущением и затаенной радостью начал высматривать в густой чаще знакомый забор. И все же к увиденному оказался не готов.
Так влюбленный, обнаружив свою возлюбленную спящей на душистом сене, склоняется над ней, чтобы разбудить нежным поцелуем, и вдруг бледнеет. В ужасе хватает ее за плечи, трясет, громко зовет по имени… и наконец опускается на землю, молчаливый, с безумным, остановившимся взглядом.
Он думал, что любимая спит, а она мертва и неподвижна, как камень.
Так и Айк, возвращаясь домой после двух месяцев отсутствия, думал лишь о том, как его встретят сестры, которых он даже не предупредил о своем отъезде. Слишком уж внезапно пришлось бросить и прежнюю жизнь, и должность Свершителя Вьена. Об истинных причинах своего поступка он говорить не собирался и как раз придумывал историю поправдоподобнее, когда заметил просвет между деревьями. Урожайный месяц сиял во всем своем блеске, листва еще даже не начала желтеть, и лучи солнца не потеряли силу. И теперь их сияние указывало на то, что впереди большое открытое пространство.
Айк вырос в этом лесу, знал его как комнаты собственного дома. Никакой поляны здесь никогда не было.
Здесь должен был быть его дом.
Он невольно ускорил шаг, потом побежал. Одежда с чужого плеча мешала, плащ цеплялся за кусты и низкие ветки. Айк все ждал, когда же впереди мелькнут доски забора, и молил Всемогущего, чтобы они уже наконец появились.
Но их не было. Не было ничего.
Он миновал последние деревья и очутился на краю огромной проплешины, посреди которой торчал черный, обугленный остов. Дом сгорел почти дотла, лишь сиротливо торчал камин общей комнаты, да перекошенная плита до половины ушла в пепел в том месте, где когда-то была кухня.
Взгляд Айка судорожно метался, перепрыгивая с одной ужасной подробности на другую.
Остатки стеклянной посуды из мастерской – она расплавилась и сверкала на солнце тусклым, неживым блеском. Погибший огород с почерневшими кочанами капусты и валяющейся на земле картофельной ботвой.
Книги, обожгла внезапная мысль. Все книги, накопленные семьей Райни на протяжении трех поколений, принесенные другом отца, Дирхелем из Хранилищ! Книги, чудом уцелевшие после эпидемии Белой Лихорадки, что пронеслась по миру триста лет назад, уничтожив человеческую цивилизацию. Они пережили всеобщую панику, Великий Исход из Мегаполисов, долгую дорогу в Хранилище, где смелые люди надеялись спасти их для будущих поколений…
Все это оказалось напрасным.
Мучительная боль в груди согнула Айка, он ухватился за дерево, чтобы не упасть. Судорожно хватал воздух ртом, перед глазами потемнело.
Дом, где он родился и вырос, где родился его младший брат Эйвор и сестры-близняшки! Где они ссорились и мирились, дом, сохранявший их жизни, тепло и любовь! Дом, который всегда служил ему надежным убежищем, что бы ни случилось!
Под ногой металлически звякнуло.
Айк опустил глаза и несколько секунд тупо смотрел на лежавший в золе потемневший предмет, не узнавая его. Потом поднял и рассмотрел. Запор от калитки, хитрое отцовское изобретение – снаружи его можно было открыть, дернув за потайную веревку.
И он был закрыт.
Айку показалось, что лицо покрыто слоем воска – снаружи кожа омертвела, а под ней растекаются живые, горячие струйки страха.
Когда люди спасаются от огня, они не запирают за собой двери. Значит, Мэйди и Лурдес… остались внутри?
Взгляд сам собой двинулся вперед и уперся в что-то черное, скрюченное посреди двора. Доски настила выгорели, и два силуэта лежали прямо на земле, в жирной, черной грязи.
Айк понял, что у него не хватает мужества подойти и посмотреть. Но посмотреть необходимо, и он привычным усилием отодвинул в сторону переживания – в точности так же, как во время порок и казней. Дождался, пока дыхание выровняется, выпрямился и нетвердыми шагами приблизился к черным силуэтам.
И тут же нахлынуло облегчение – фигуры лежали спина к спине, обгорелые до костей, но форма черепов бросалась в глаза. Айк слишком хорошо помнил отцовские уроки, чтобы усомниться.
Это были останки двух собак.
– Райст! Кари! – прошептал Айк, чувствуя, как накатывают слезы. В памяти всплыли образы огромных бело-рыжих псов, верных охранников и защитников. Дни их уже клонились к закату, но такой смерти они не заслужили.
Но только ли они погибли здесь? Что вообще произошло?
Айк вытер лицо рукавом и, закусив губы, чтобы не зарыдать в голос, шаг за шагом осмотрел пепелище. Но больше ничего не нашел и испытал огромное облегчение. Впрочем, не слишком оправданное – близняшкам всего по семь лет и, хоть они и очень крупные и крепкие девочки, в таком огромном костре тела могли сгореть дотла.
Но Айк сердцем чувствовал – сестер нет здесь. Они живы, каким-то чудом им удалось спастись. Быть может, забор рухнул, они просто выбежали в проем и ушли в город, к Эйвору? Это объяснило бы и отсутствие коз – на месте сгоревшего хлева останков не было. Хотя они, скорее всего, на момент пожара паслись в лесном загоне. Одному Всемогущему известно, что с ними сталось.
Айк поймал себя на том, что опять в задумчивости грызет палец, и с отвращением вытер грязные руки о штаны. Ничего не поделаешь, надо идти в город, к Эйвору. Как бы ни хотелось избежать встречи с братом, девочки, скорее всего, у него, а ведь Айк пришел сюда именно за ними.
Нужно забрать сестер и увезти их подальше, где никто не будет знать о том, что они – дочери человека, который плетью и мечом вершил правосудие. Отверженного, проклятого Всемогущим и презираемого людьми.
Дочери Свершителя и сестры Свершителя…
– Эй, паренек! Проснись!
Айк со свистом втянул воздух и открыл глаза. Перед ними, казалось, все еще плавало видение почерневших стен, изуродованных пожаром деревьев.
– Так-то лучше! Гони эту дрянь прочь!
Сидевший на краю постели человек дружески похлопал его по плечу и поднялся. Невысокий, смуглый, с острыми чертами лица, он казался молодым из-за энергичных, порывистых движений. Но седина в черной густой шевелюре выдавала его истинный возраст.
– Спасибо, Хорас.
Айк поспешно сел и начал одеваться, не обращая внимания на убогую обстановку комнаты. За последнюю пару месяцев он повидал кучу постоялых дворов, и этот был не из худших.
Рядом с Айком, чья крупная, массивная фигура дышала свирепостью и силой, Хорас Гендерсон казался изящным, хотя на самом деле был плотным и крепким. Усевшись за шаткий стол, он поглощал хлеб, сыр и яблочный пирог с таким удовольствием, словно в жизни не ел ничего вкуснее. Это умение находить хорошее там, где его нет и в помине, поражало и восхищало Айка.
Он так не умел и не был уверен, что когда-нибудь научится. Неохотно обкусывал волглую горбушку, а на душу темными покрывалами опускались уныние, беспомощность, и, разумеется, чувство вины, неразлучный спутник.
Он не нашел ни сестер, ни брата. Домик Свершителя во Вьене был заперт, в нем явно не жили уже много дней – на пороге лежали нетронутые листья. Заходить в магистрат Айк, конечно, не стал. Он понятия не имел, как там воспримут появление беглого Свершителя – глядишь, еще и в тюрьму посадят.
Целый месяц они с Хорасом объезжали ближайшие к Вьену города, но никто не видел кудрявого темноволосого юношу и двух девочек-близнецов.
Поначалу Айк не знал, что и думать. Совсем недавно у него были дом и семья – и вот ничего не осталось. Прежняя жизнь с его уходом не просто закончилась, она исчезла без следа. Такого он не ожидал и чувствовал себя совсем потерянным.
Впрочем, быть может, это и к лучшему? Он ведь сам предложил брату в прощальном письме отправиться, куда тот пожелает – вот он и ушел. И, видимо, забрал сестер с собой. Пусть Эйвор и младше Айка на два года, в свои пятнадцать по закону он взрослый и может делать, что хочет. К тому же ни у него, ни у девочек нет блаза – татуировки на запястье, указывающей на принадлежность к семье Свершителя.
Айк невольно коснулся собственного запястья, завязанного платком, который он не снимал ни днем, ни ночью, и поймал взгляд Хораса.
– Что?
– Надо его свести, – заметил Хорас, аккуратно сметая со стола крошки пирога и отправляя их в рот, – я знаю нужного человечка. Только не говори, что из сентиментальности хочешь оставить татуировку, из-за которой тебя могут прикончить!
Айк пожал плечами.
– Отец говорил, если свести, след все равно останется. Ведь так?
– Так, – признал Хорас, – но его можно закрыть – например, другой татуировкой, которая ни у кого не вызовет подозрений.
Айк резко поднялся и заходил по комнате, преодолевая желание пригнуться. Потолок был скошен, как на чердаке, в крохотном окошке торчала макушка ели, росшей при входе на постоялый двор. Айк чувствовал себя здесь точно зверь в тесной клетке.
– Мне сейчас не до того, – раздраженно заметил он, – если ты не заметил, я так и не нашел Джори и Крис, мои сестры и брат тоже пропали. Надо искать их, а не тратить время на всякую ерунду.
Хорас слушал его, нетерпеливо постукивая носком сапога по полу, и наконец не выдержал:
– Слушай, я уже понял, эти ребятки, Джори и Крис, твои единственные настоящие друзья, свет в окошке, и все такое. Но чтобы их искать, нужно обладать свободой передвижений, а не шарахаться от каждого куста.
Айк мрачно смотрел на него, и Хорас продолжил уже спокойнее:
– Ясно, что они так и не добрались до Лаленда, где ты рассчитывал их найти. Значит, что-то случилось по дороге – на то, чтобы выяснить это, уйдет прорва времени. С наскока такую задачку не решить, если она вообще решаема.
Рука Айка лежала на оконной раме, и при этих словах он стиснул ее с такой силой, что рассохшееся дерево скрипнуло.
– Я никуда не уйду без Джори, – холодно произнес он, глядя прямо в темные глаза Хораса. Но тот не отвел взгляд.
– Подумай хорошенько, Айки. Только спокойно подумай, без сердца. Прошло уже больше полугода с тех пор, как они пропали. Вариантов масса. Болезнь, разбойники, работорговцы. Мы объехали все окрестные города, прочесали дорогу чуть не до самого Вьена. Что еще тут можно сделать?
Айк отвернулся, чтобы скрыть закипающие в глазах слезы бессилия и злости. Что за проклятие такое, вечно он раскисает, как девчонка! Но ничего не поделаешь, Хорас прав.
А тот, словно чувствуя слабость своего спутника, заговорил более мягко:
– Всемогущий видит, я знаю, что такое друзья. Знаю, каково тебе. Но они бы не хотели, чтобы ты погубил свою жизнь ради призрачной надежды их найти, – крепкая рука опустилась на плечо Айка, – твой друг точно не пожелал бы такого, верно? Ты всегда мечтал о море, я понял это сразу, еще тогда, в день нашего знакомства. Приметил в твоих глазах.
– Что приметил? – глухо произнес Айк.
Хорас тихонько усмехнулся.
– Линию горизонта, паренек. Она есть в глазах у всех, кто предназначен морю, и пусть ты его никогда не видел, в душе жаждешь соединиться с ним. Всемогущий дает тебе шанс, – он стиснул плечо Айка, – я должен вернуться на корабль, и так потерял много времени. Пора. Ты пойдешь со мной?
Айк молчал. За окном покачивалась под порывами ветра ель, волновалась молодая древесная поросль и золотистая трава по обочинам пустынной дороги. Краски здесь были иные, непривычные – листья словно тлели багрянцем, но не вспыхивали.
За дорогой стеной стоял лес – бесконечный лес, который Айк так часто в своих мечтах представлял морем…
Хорас разжал пальцы и хлопнул его по плечу.
– Подумай хорошенько. Славный ты парень, бросать тебя не хочу, но если будешь упорствовать… – Он вздохнул и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв скрипучую дверь.
Айк остался наедине со своими мыслями.
– Что ты будешь делать, если я умру?
– Чего? – Крис обернулась через плечо и уставилась на Сильвана припухшими со сна глазами.
Кровать на постоялом дворе была такой узкой, что приходилось лежать на боку, плотно прижавшись друг к другу, как селедки в бочке. Утреннее солнце пронизывало ветхую занавеску, на дощатом полу лежали розовые блики.
– Ну вот представь, я умру – что тогда?
– Не ерунди, Силли. Я спать хочу.
– А я тебе скажу, что, – не унимался Сильван, – сначала, ты, конечно, будешь горевать и плакать. Будешь жалеть, что мало говорила, как сильно любишь меня, что дразнила меня, и все такое прочее. А потом появится красивый парень с зелеными глазами, и он будет такой понимающий, такой добрый, будет тебя так внимательно слушать и сочувствовать. И в конце концов ты прыгнешь к нему на колени, и все, я останусь в прошлом!
Повисла пауза. Сильван так живо представил себе все, о чем рассказал, что у него даже слезы на глазах выступили.
– Силь, – произнесла Крис непонятным тоном.
– Чего? – буркнул Сильван.
– Ты еще не умер.
Она обернулась – щеки пылали от сдерживаемого смеха.
– И ничего смешного! – обиделся Сильван.
Крис пристально вгляделась в его лицо. Потом повернулась на другой бок, отчего кровать пронзительно взвизгнула, обвила одной рукой шею Сильвана и, держа другую на весу над ними, произнесла:
– Если ты умрешь, я сделаю татуировку тебя вот здесь, на кисти руки, и буду с тобой разговаривать. Вот так, смотри! – Она начала быстро сводить и разводить пальцы. – Привет, Крис! Как спалось? Клопы не кусали?
Сильван не выдержал и прыснул со смеху.
– Ты ужасная! Ну ничего святого нет!
– Нету, – с готовностью подтвердила Крис, – от него одна морока.
Сильван устроился поудобнее на ее руке и с удовольствием спросил:
– Ну а как сделаешь татуировку? У тебя же портрета моего нет?
– Тоже мне проблема! Попрошу набить фигурку какого-нибудь тощего дылды, и все дела.
– Ах, значит, я тощий дылда?! – Сильван вцепился свободной рукой в бок обидчицы и начал ее щипать.
Крис захохотала, тщетно пытаясь вырваться. Наконец ей это удалось, она вскочила и принялась бегать по комнате в одной рубашке. Сильван преследовал ее по пятам, время от времени ухватывая за бок.
– Вот тебе за дылду! Получай за тощего дылду!
Вдруг Крис резко остановилась и развернулась, так что Сильван влетел прямиком в ее объятия. И теперь уже сам принялся вырываться, возмущенный таким коварством.
– Возьми тощего дылду назад, слышишь?!
– Беру! – со смехом произнесла Крис. – Тем более что я сама не лучше. Союз тощих телом и духом.
Действительно, ее тело в объятиях Сильвана, казалось, состояло из одних острых углов, но он уже давно не замечал этого. Покрытое мелкими веснушками, заостренное личико приблизилось к его лицу, разноцветные глаза – один синий, второй наполовину карий – заглянули, казалось, прямо в глубину сердца.
Нахлынула нежность, и внезапно он почувствовал, как сильно счастлив. В жизни не был таким счастливым, даже когда его карьера ратоборца находилась в зените славы.
– Люблю тебя, – прошептал он, крепче обнимая Крис и покрывая поцелуями ее лицо и распущенные светлые волосы, – как же я тебя люблю!
Рассчитавшись с хозяином, они ненадолго задержались во дворе под елью, росшей у самого входа – проверить, вдруг что забыли. Сильван первым закинул котомку на плечо и с удовольствием вздохнул полной грудью.
Осень не переставала радовать – неделями стояла теплая, мягкая погода. Темно-лазоревое небо, яркое солнце, сонно повисшая листва на деревьях. Большее лето, чем само лето, в этом году отданное на откуп бешеным ветрам и ливням.
Когда они с Крис уже выходили на дорогу, Сильван по привычке обернулся. Тихий постоялый двор казался заброшенным. Лишь в верхнем окне как будто качнулась занавеска, и снова все замерло в неподвижности.
Затишье не показалось Сильвану странным – удивляло само наличие постоялого двора здесь, на отшибе, да еще так близко от Джимела. Порядочные люди предпочитали держаться подальше от города работорговцев.
Крис прикрыла ладонью глаза от солнца и окинула взглядом лес.
– Готов?
– Готов! – улыбнулся Сильван, и они двинулись по заросшей дороге с еле заметными следами от тележных колес.
Они оставляли Джимел по правую руку, настолько близко, насколько это казалось безопасным. Очутиться там во второй раз никому из них не хотелось. Хотя Сильван и не отказался бы взглянуть на то, что осталось от Ла Гара, арены для поединков, после того, как они с Крис ее подожгли. Но с тех пор прошло уже полгода, возможно, ее восстановили, и люди продолжают гибнуть там на потеху толпе.
Сильван нахмурился и ускорил шаг.
– Потише, – буркнула Крис, – здесь не все такие длинноногие!
– Извини. – Он замедлился и, разглядывая от нечего делать заболоченный, полузасохший лес по обеим сторонам дороги, повернул ход мыслей в другую сторону.
Если карта не врет, предстоит пройти еще километров десять по диким, безлюдным местам. Главное, благополучно выйти на тракт, а там они легко доберутся до ближайшего поселения. На карте оно обозначено как Монт, город Древней Дороги. Очень пафосно, но по своему уже немалому опыту путешествий Сильван знал, что, скорее всего, это крохотная деревушка из пары десятков дворов. Если повезет, там он наймется охранником в какой-нибудь проходящий обоз. Тогда они смогут продолжить путь с бОльшим комфортом и безопасностью.
– Интересно, как там Питер и Авед, – задумчиво произнес Сильван.
Крис пнула валявшийся поперек дороги гнилой сук.
– Знать не хочу! Предатели, задери их Темный!
Сильван счел за благо промолчать. Последние месяцы настроение Крис прыгало, как взбесившаяся лошадь.
Ранней весной, выбравшись из Джимела, они отправились на поиски Джори, старшего брата Крис. Дошли до того места, где Крис сбежала от работорговцев, и двинулись дальше, следуя возможным маршрутом того обоза, в который, по словам Бравого Руди, он продал Джори.
Месяц за месяцем, расспрашивая каждого, кто мог хоть что-то знать, владельцев встречных обозов и хозяев постоялых дворов, они дошли почти до самого побережья, но так и не нашли ни малейших следов Джори. Питер Норд и Авед, которые помогли им спастись из Джимела, давно их оставили. Первый осел в каком-то небольшом поселении, второй снова нанялся охранником в обоз – жизнь его как будто ничему не научила.
Впрочем, Сильван понимал их и не осуждал – в отличие от Крис, которая в ярости зачислила обоих в список своих врагов. Список этот, если судить по эмоциональности, с которой Крис встречала все перипетии своей жизни, представлялся внушительным, несмотря на то, что ей еще не исполнилось и двадцати.
Оставшись вдвоем, Сильван и Крис двигались дальше только с попутными обозами. Сильван прекрасно владел мечом и кинжалом – в родном Тэрасе он слыл лучшим ратоборцем, какой когда-либо выходил в Круг Правды для защиты прав обвиняемого или обвинителя. Но в одиночку даже самый лучший мечник бессилен против разбойничьей банды.
И вот теперь, после долгих скитаний, им пришлось вернуться к исходной точке, чтобы продолжить поиски в другом направлении. Само собой, настроение Крис оставляло желать лучшего. Сильван тоже не испытывал никакого энтузиазма по этому поводу. Он вырос в комфорте и безопасности, окруженный уютом и красивыми вещами, и устал таскаться по дорогам. Устал от необходимости постоянно быть начеку, от скверной и грубой пищи и одежды с чужого плеча.
Но он даже не заикался обо всем этом. Он поклялся помочь Крис найти брата, но сделал бы это и без клятвы. Он любил Крис, и она любила его – на свой манер, разумеется. При мысли, что он может потерять последнего близкого человека, Сильвана пробирала дрожь. Он был готов на все ради нее. Абсолютно на все.
Крис поймала его взгляд и усмехнулась.
– Ну, чего скис? Жалеешь, что связался со мной?
– С кем-то же надо было связаться, – парировал Сильван.
Крис насмешливо прищурила разноцветные глаза.
– Мог бы остаться с Питером или Аведом.
Сильван покачал головой, собрал темные вьющиеся пряди у висков и завязал их на затылке, оставив остальные волосы свободными. Они были обрезаны чуть выше плеч и не мешали.
– Ну нет. Сама подумай, у Питера борода – ужасно колется, наверное! А Авед вообще не в моем вкусе.
Крис прыснула, и лицо ее просветлело.
– А ты, оказывается, испорченный мальчишка, Силли!
Сильван показал ей язык.
– Есть в кого. И не называй меня Силли!
– Ах, простите, ваше ратоборское высочество! – Крис низко поклонилась и тут же отпрыгнула в сторону, не давая Сильвану схватить себя.
В нападениях и защите время летит незаметно. Солнце уже стояло высоко в зените, когда лес расступился и они вышли на широченную дорогу – пять телег могло ехать по ней в ряд и еще осталось бы место.
– Ну наконец-то! – Крис присела на корточки, устало отдуваясь, и коснулась ладонью плотного, серого вещества, которым была покрыта дорога. Во многих местах оно растрескалось, трава, кусты и молодые деревья решительно зеленели в этих трещинах, раздвигая их корнями.
Но середина дороги была расчищена. Бесчисленные мобы, застрявшие здесь со времен до Исхода, мирно ржавели и рассыпались на обочинах. Сильван заметил вдалеке пару телег и воспрянул духом. Заброшенные тропинки его нервировали, но по Древней Дороге всегда кто-нибудь шел или ехал, и нападения случались редко.
– Почти добрались! – Он спрятал за отворот куртки карту, с которой не расставался последнюю пару часов. – Если кто-нибудь нас подвезет, будет совсем хорошо.
Крис кивнула и вытерла рукавом влажный лоб. В потрепанной куртке и штанах она выглядела бы совсем мальчишкой, если бы не прическа – коса заплетена с одной стороны головы и на затылке завязана в хвост с остальными волосами. Оригинально, но лучше бы Крис принимали за юношу, это многое бы упростило. Сильван не раз уже пытался уговорить ее постричься, но без толку – Крис упиралась, как морковка, которую тянут из глинистой земли.
Пара кусков пласта сделали хозяина ближайшей телеги на удивление сговорчивым. Сильван и Крис устроились на груде прохладных ярко-оранжевых тыкв, перекусили захваченной на постоялом дворе снедью. Долгий переход давал о себе знать, а дорога, несмотря на трещины, все еще оставалась поразительно ровной. Колеса катились по ней, как по маслу, и от этого в сон тянуло еще сильнее.
Но ни Сильван, ни Крис не позволяли себе задремать – даже здесь, на тракте, они еще не были в безопасности. Поэтому сразу заметили, что дорога раздвоилась, словно река, охватывающая своими водами остров. Левое ответвление резко пошло вверх, опираясь на гигантские серые колонны, правое – по ней и ехала телега – по-прежнему шло понизу, в окружении густого леса.
– Считай, прибыли, – ответил возница на вопрос Сильвана и широко улыбнулся, обнажив остатки зубов, – вот он, Монт, почти что перед вами.
В этот миг деревья расступились, и перед ними и впрямь предстал Монт – город Древней Дороги.
Хорас больше не заговаривал о прекращении поисков. Но на следующий день они с Айком не сговариваясь собрались и покинули постоялый двор. Лошади хорошо отдохнули и нетерпеливо приплясывали в предвкушении скачки.
За два месяца кочевой жизни Айк отлично научился ездить верхом и с улыбкой вспоминал о том, какого страху натерпелся, сидя на лошади в первый раз, пусть и позади Хораса. Тогда ему казалось, что он вот-вот упадет и расшибется насмерть. А теперь самая норовистая лошадь не смогла бы его сбросить.
Собственно, он держался в седле получше Хораса, которому привычнее была палуба корабля, чем верховая езда. В первый миг Айк обычно давал лошади «выпустить пар», и она неслась галопом вперед, пока не успокаивалась и не начинала лучше слушаться седока.
Но сегодня он изменил этой привычке.
Они стояли с лошадьми в поводу посреди заросшей дороги, солнце только-только поднялось над лесом, и по-осеннему холодная ночь давала о себе знать. Ветер стих, светло-голубое небо покрывали небрежные мазки облаков.
Хорас молчал, словно давая Айку последнюю возможность подумать. По дороге можно было поехать в любую сторону – к побережью или вглубь материка. Но Айк до сих пор так и не решил, что же ему теперь делать.
Прекратить поиски и уйти с Хорасом в море? Тогда чувство вины не даст ему покоя до самой смерти.
Остаться здесь и продолжать прочесывать каждый городок в тщетной надежде разузнать хоть что-то о Джори и Крис? Но впереди зима, а пласта, скопленного за последнюю пару лет, не так уж и много.
А самое худшее, конечно, блаз – клеймо Свершителя на запястье. Свершители – отверженные, они не имеют права говорить с обычными людьми, жить среди них. Если татуировку обнаружат, Айку не поздоровится, тут Хорас прав. А значит, он не сможет нигде осесть, даже чтобы переждать зиму. С повязкой на руке он всегда будет возбуждать подозрения. Это была одна из причин, почему они останавливались на самых заброшенных и убогих постоялых дворах, подальше от людских глаз.
– Слушай-ка, – не выдержал Хорас, видимо, опасаясь, что они проторчат посреди дороги до полудня, – никто не требует от тебя вовсе перестать искать. Мы можем отправиться в плавание вдоль побережья. Будем заходить во все порты и расспрашивать о твоих друзьях. К морю рано или поздно все приходят.
Айк вздрогнул. Перед глазами на миг вспыхнуло одно из драгоценных воспоминаний – прозрачный весенний лес, насквозь пронизанный солнцем и ветром, улыбка в светлых глазах Джори и его мягкий, необыкновенно мелодичный голос: «Все пути ведут к морю».
Медленно, очень медленно Айк склонил голову. Завязанные в пышный хвост темные волосы легли ему на плечо. Он решительным движением отбросил их за спину, вскочил в седло и пустил лошадь галопом в сторону побережья.
Хорас радостно свистнул и присоединился к бешеной скачке.
– Ты верно решил, – сказал он, когда лошади успокоились и пошли рысью, – надо только съездить в одно местечко. Сведем эту дрянь с твоей руки и будем спокойны, как в бухте во время шторма.
Айк молчал. Он жалел, что нельзя гнать лошадей и дальше – пока хватит дыхания, пока они не упадут замертво. Пока он сам не упадет замертво.
Казалось, как только он вырвется из Вьена, избавится от участи отверженного и от невыносимых обязанностей Свершителя – вот тут-то и начнется настоящая жизнь.
Ну и вот. Давай, живи. Живи, Айк, на полную катушку. Что, не помнишь уже, как это? Увы, чтобы что-то забыть, нужно сначала это узнать.
Такого города Сильван и Крис еще не видели, хотя за последние месяцы насмотрелись всякого.
Над головами на двадцатиметровых опорах лежало громадное, потемневшее от времени полукольцо. Сильван сразу догадался, что это Древняя Дорога, свившаяся в этом месте, как змея. Все пространство между ней и землей было забито сложенными друг на друга останками мобов – спрессованные собственной тяжестью, они образовали крепостную стену. Лес перед ней был свален или выжжен, чтобы к городу нельзя было подобраться незамеченным.
Дорога, по которой они ехали, упиралась прямо в эту причудливую стену, которую когда-то, во времена после Исхода, люди сложили, чтобы защищаться от мародеров и разбойников. И сейчас, спустя триста лет, она по-прежнему была нелишней. Лишь очень крупные города с многотысячным населением могли не опасаться нападения.
– А где ж ворота? – удивилась Крис, с интересом разглядывая стену.
– Прямо перед тобой, красавица, – хихикнул возница и, достав из-за пазухи что-то вроде короткой флейты, переливчато свистнул.
Откуда-то сверху донесся ответный свист, часть стены дрогнула и с пронзительным ржавым скрипом поползла назад. «Ворота» представляли собой остов огромного моба, который закупоривал проход, как пробка бутылку.
Телега проехала свободно, а вот Сильвана и Крис у ворот задержали. Молодой, но уже довольно упитанный охранник в крохотной будочке, сооруженной из кабины моба, записал их имена в потрепанный журнал и велел поставить крест напротив имен. Сильван и Крис, оскорбленные в лучших чувствах, тщательно расписались, вызвав немалое удивление охранника.
– Такие ребята нам нужны, – произнес он, с удовольствием разглядывая подписи, – располагайтесь в нашем славном городе как дома!
Городом Монт можно было назвать с большой натяжкой – скорее что-то вроде небольшой крепости. И уж конечно, в нем не было ничего славного. Всего лишь пространство в несколько квадратных километров, плотно застроенное домишками в один-два этажа. Некоторые стояли так близко, что между ними и крыса бы не прошмыгнула. Для постройки использовались любые подручные материалы, но в основном, конечно, это были части все тех же пресловутых мобов – их разрезали, выпрямляли или гнули, чтобы придать нужную форму. Многие стены были подперты жердями, между домов сушилась на веревках одежда. Женщины возмущенно окликали детей, которые с хохотом проносились под веревками, едва не роняя на землю развешенное тряпье.
День клонился к вечеру, Сильван и Крис сильно устали. Но продолжали с интересом разглядывать причудливые постройки – а жители Монта с не меньшим интересом разглядывали их самих. Из-за высокой стены солнце редко заглядывало в эту часть города, от земли несло сыростью и холодом, а уж запах и вовсе оставлял желать лучшего. Но Крис и Сильван давно уже притерпелись к таким вещам и не обращали на них внимания.
В центре Монта возвышалось серое строение, явно оставшееся от времен до Исхода – квадратные, полуразрушенные колонны поддерживали что-то вроде навеса. Под ним бесстрашно расположился небольшой рынок. Лотки уже сворачивали, однако Крис ухитрилась сторговать серый каравай хлеба и кусок бледного козьего сыра.
– На безрыбье и рыба раком станет, – заметила она в ответ на взгляд Сильвана и с удовольствием впилась зубами в хлеб, – еще бы найти лачужку почище, и день, считай, удался.
Сильван горестно вздохнул, принимая от Крис свою порцию. Он не разделял оптимизма подруги, зная, что в подобных местах «лачужек почище» в принципе не бывает. Но подавил отвращение и галантно осведомился:
– Желаете с преобладанием клопов или тараканов?
Крис фыркнула и еле успела поймать кусок сыра, выпавший из рта.
– Предпочитаю крыс! Они хотя бы теплые, так приятно бегают по ногам!
– Зато тараканы не кусаются, – внезапно произнес низкий голос, – и печеночную гниль не переносят, что немаловажно, да.
Из-за колонны выступил огромный человек, заросший бородой чуть ли не до глаз, и у Сильвана душа ушла в пятки. Он моментально выхватил меч и шагнул вперед.
Одновременно с Крис.
– Хэл! – завопила она, бросаясь на шею жуткому незнакомцу. Тот охотно ее обнял. – Сожри меня Темный, ты жив!
– Жив, жив, – засмеялся Дирхель, – рад видеть тебя, хотя не скажу, что удивлен. Так и знал, что никаким работорговцам ты не по зубам, девчонка.
Он посмотрел на Сильвана, на меч в его руке и прищурился.
– Однако я что-то не понял… где Джори?
Плечи Крис тут же поникли.
– Он… остался у них. Не получилось сбежать вместе. Мы как раз ищем его и… ой, прости, Силь! Это Дирхель Магуэно, Искатель и наш с Джори старый друг. Дирхель, это Сильван Матье, он ратоборец…
