Kitobni o'qish: «Попробуй меня остановить», sahifa 20
Глава 38
Остап
– Господи, Остап! Что с твоим телефоном? Я всё утро пытаюсь до тебя дозвониться!
Сегодня мама встречает меня на ногах, взволнованно кружа по палате и держа в руках телефон. Тут же ко мне приближается и пристально смотрит в глаза, словно пытается уличить во лжи.
Она и раньше так делала. Я хорошо помню этот её немного осуждающий, но всё же больше паникующий взгляд. Раньше она довольно часто ловила меня на всяких подростковых проступках и всегда смотрела именно так. Этого взгляда я не видел очень давно. Ведь в последнее время она вообще никак на меня не смотрела. А теперь… Значит, лечение явно идёт ей на пользу.
Кладу ладони на её плечи… Прижать маму к себе мешает её огромный живот. Но, вообще-то, моя матушка очень хрупкая женщина. Ниже меня на целую голову. А сейчас, в этой больничной сорочке, она выглядит особенно трогательно, даже жалко… Правда, её красоту невозможно спрятать даже за такой одеждой. Жгуче-чёрные волосы крупными локонами рассыпались по плечам, большие серые глаза – точь-в-точь как мои – словно видят меня насквозь.
Я почти уверен, что мою боль мама тоже видит. Пытаюсь отвести взгляд и небрежно бросаю:
– Я тут, мам… Всё нормально… – поспешно её успокаиваю и, приобняв за плечи, подвожу к кровати. – Может, полежишь?
– Да… ладно, – она поглаживает свой огромный живот и с моей помощью устраивается на больничной койке. Но продолжает смотреть на меня испытующе. – Так что с твоим телефоном?
– А-а… ерунда… Уронил, – с наигранной небрежностью отмахиваюсь и перевожу разговор на другую тему: – Как ты, мам? Расскажи лучше, как ты себя чувствуешь.
Как и всегда, сажусь на край больничной кровати, и мама тут же тянет ко мне руки. Я бережно сжимаю их в своих ладонях.
– В понедельник меня переведут в отделение гинекологии, это в соседнем здании, – отвечает она немного поникшим тоном.
С чем это связано, я пока не знаю…
– Да, твой врач мне уже сказал. Тебя это беспокоит?
– Не то чтобы… Просто лучше было бы дома…
Я вздыхаю. В какой-то степени мне бы хотелось, чтобы мама вернулась домой, потому что одиночество порой невыносимо. Но ей нужно быть под наблюдением врачей.
Почувствовав, что сказала глупость, мама поспешно исправляется:
– Эх… Ладно. Врач сказал, что нужно остаться – значит, остаюсь. В другом отделении я хотя бы буду не одна. Палата вроде как на двоих – смогу поболтать с соседкой. А здесь тоска зелёная.
Сейчас она так же, как и я, разыгрывает беспечность. Маму что-то беспокоит, я вижу. И это «что-то» никак не связано с переводом в другое отделение больницы и с моим телефоном. Пытаюсь её подбодрить:
– Мне нравится эта клиника. Здесь вроде хорошие врачи. Да и палаты вон какие классные, – я оглядываюсь по сторонам: – Своя душевая есть. И телек.
– Между прочим, кабельное! – провозглашает мама с показным высокомерием. Потом кротко смотрит на меня: – Спасибо тебе, Остап. Ты всё это организовал. Не знаю, где ты берёшь деньги, но мне бы хотелось как-то помочь…
– Нет. Всё, хватит, – тут же её останавливаю. – Я же сказал – сам решу.
Тему финансов мы с ней обсуждали, и не раз. Сейчас она в декретном отпуске, и все дивиденды, которые получит от работы, пойдут на ребёнка. Со всем остальным разберусь я. И я уже начал разбираться, у меня был чёткий план и куча энергии.
Но потом я бросил Варю…
А вчера своей ложью она воткнула нож мне в сердце.
Ну как она могла не сказать мне?!
Почему сделала так, что Аверин сам сообщил о том, какой он чёртов бык-осеменитель?! Этот мудак самодовольно бросил мне эту информацию прямо в лицо! И вырвал почву из-под ног.
Прямо сейчас я чувствую, что держусь буквально на честном слове и близок к срыву. А ведь мне нужно как-то надавить на свою мать и сделать это очень деликатно. Как бы я ни относился к Аверину, я всё-таки решился разузнать об их отношениях. Возможно, там есть что-то важное, чего я раньше не знал…
– Нет, я больше не могу лежать, – плаксиво заявляет мама. – Все бока уже себе отлежала… Как там прошло собрание?
Поднявшись, она садится на край кровати и тянется к халату, который висит на спинке стула. Я быстро сам его подаю, и она накидывает халат на плечи.
– Собрания не было. Наш директор решил, что погорячился. И что сейчас не до этого.
– Он у вас там идиот, что ли? – с возмущением спрашивает мама.
– Да, есть немного, – я не отрицаю.
– Нет, не немного! Да он невероятный идиот! Столько всего я выслушала по телефону! – начинает она причитать. – Уж так он зазывал меня на это собрание! А я ведь прямо ему сказала, что не смогу прийти. А выходит, и собрание не нужно, если нет главного действующего лица?
– То есть тебя? – уточняю с долей скептицизма.
– Ну а кого же? – фыркает она. – Всем же давно понятно, кто я такая, да? И из тебя тоже решили сделать изгоя и посмешище, ведь так?
– Ну-у, я бы так не сказал, – протягиваю в замешательстве. – Сложно сделать изгоем того, кто им не по зубам, – хорохорюсь я, чувствуя какую-то безысходность.
Мне не хочется её расстраивать. Однако сам я уже не могу управлять этим разговором, потому что мама берёт инициативу в свои руки.
Вскочив с кровати, завязывает пояс халата над огромным животом. Скрестив руки на груди, встаёт передо мной. И так как я всё ещё сижу, мне приходится задрать голову, чтобы смотреть ей в глаза.
– Тебя отчислить хотят, – злится мама. – Мне ваш директор так сказал.
– Не отчислят, – пытаюсь её успокоить. – Меня не за что отчислять.
– Такие, как ваш директор, найдут! – отрезает мама. – А всё это знаешь, почему?
– Почему?
Вдруг она резко отходит от меня. Её запал стремительно гаснет.
– Ладно, это не имеет значения…
– Имеет! – теперь уже вскакиваю я. Приблизившись вплотную, хватаю её за плечи и смотрю прямо в глаза. – Расскажи мне, мам!
– Что рассказать? – теперь она начинает нервничать.
– Всё! Всё, что раньше сказать не решалась. Про Аверина, Нестерову, нашего директора. Про моего отца!
Мама резко втягивает носом воздух и бледнеет. Мне кажется, или её губы действительно начинают дрожать?
– А что про отца? Откуда такие вопросы?
Её голос тоже дрожит, вызывая во мне ещё больше новых вопросов.
– Почему вы развелись? Почему после этого наша жизнь превратилась в какую-то помойку? Почему ты вообще связалась с Авериным? Он ведь был женат, мам! Или для тебя это ничего не значило? И всё, что о тебе говорят люди, это правда?
– Значило, – тихо выдыхает мама, вырываясь из моих рук и отступая к кровати. Садится на её край и переводит взгляд на окно. – Конечно, значило…
Ну давай же! Говори! Не закрывайся!
Я подхожу к ней и опускаюсь на колени возле её ног. Беру её ладони в свои, и мама переводит растерянный взгляд на моё лицо. Она всё ещё бледная. Напуганная. Сожалеющая.
– Я уже достаточно взрослый, чтобы знать правду, – осторожно подгоняю её. – Расскажи мне, мам.
– Я даже не знаю… – мама нервно кусает губы. – С одной стороны, я вижу, кого из тебя хотят сделать. И я хочу, чтобы ты боролся. Но с другой стороны, это перевернёт твой мир, Остап. Всё это дело прошлого…
Она подносит ладонь к моему лицу, нежно проводит по щеке.
– И я так виновата перед тобой…
В её глазах стоят слёзы. Мне бы надо остановиться, оставить всё как есть, но я уже не могу. Интуитивно чувствую, что мир, и правда, перевернётся. Но слепое неведение намного хуже.
– Я не стану тебя ни в чём винить, – обещаю ей. – Расскажи. Пожалуйста, мам… Пожалуйста.
Тяжело вздохнув, она вновь переводит взгляд на окно.
Позже я пойму, почему она так и не смогла посмотреть мне в глаза, рассказывая историю своей жизни. Как выяснилось, раньше я совсем ничего не знал…
Глава 39
Варя
– Варь, подожди! – меня догоняет запыхавшаяся Василиса прямо возле школьных дверей, и мы вместе заходим внутрь. – Значит, твоя хандра прошла? Я, кстати, очень рада, ибо нефиг страдать по парням!
Я здороваюсь с охранником дядей Мишей, прохожу через турникет и, пожав плечами, отвечаю Ваське:
– Я просто не хочу больше прятаться, вот и всё.
На самом деле я ждала понедельника, считая часы и минуты. В субботу и воскресенье безуспешно пыталась дозвониться до Остапа, но его телефон был отключён. Мне тревожно. Я беспокоюсь. А ещё чувствую свою вину перед ним. Он будет прав, если посчитает меня лицемерной. Сейчас я и сама не знаю, почему скрывала беременность своей матери. Возможно, не хотела причинять Остапу ещё больше боли. Или интуитивно защищала свою маму, потому что он и так уже сделал о ней не самые лицеприятные выводы.
Но это было глупо – сейчас я это понимаю. Ведь дальше стало бы только хуже. Живот всё равно бы вырос, и как бы я тогда себя повела? Мне нужно было сразу ему признаться!
А сейчас я хочу извиниться перед ним. Сказать, что осознала свою ошибку. И напомнить ему, что мы лишь дети своих родителей и не должны нести ответственность за их поступки. У нас же может быть и своя жизнь. Когда-нибудь…
– Вот и хорошо! Прятаться – так себе перспектива. Мне тут без тебя совсем тоскливо, – продолжает разговор Васька, шагая рядом со мной. – И я не думаю, что Войнов будет снова к тебе цепляться. Сейчас он занят учёбой. Всё делает для того, чтобы его не выгнали. Наверняка оставит тебя в покое.
А мне горько от этого…
Хотя бы на короткий миг хочется переместиться в недалёкое прошлое. В тот день, когда он впервые закинул меня на плечо и прокомментировал цвет моих трусиков. Помню, как он раздражал меня тогда. Как я хотела, чтобы он оставил меня в покое…
Нужно бояться своих желаний, чёрт возьми! Теперь Остап меня бросил, и я в жизни не была так раздавлена.
Однако продолжаю цепляться за мысль, что это всё временное явление. Чувства между нами не могут взять и исчезнуть, ведь так?
– Кстати, хочу тебя поздравить! – Васька расплывается в улыбке.
Мы уже подошли к классу русского и литературы, но внутрь не заходим.
– Спасибо, а с чем? – стараюсь искренне улыбнуться в ответ подруге.
– Ну как это? С твоим будущим братиком или сестрёнкой. Я вот, например, один ребёнок в семье и, можно сказать, страдаю от этого.
Моя улыбка гаснет. Я хватаю Ваську за руку, отвожу в сторону подальше от любопытных ушей.
– Откуда ты это знаешь? – понижаю голос до шёпота.
– В смысле – откуда? – не понимает она. – Это что, секрет какой-то? Твоя мама рассказала моей. Так это правда?
– Правда-правда, – отмахиваюсь, потому что это неважно. – А кому успела рассказать твоя мама?
– Ой, да всем! – фыркает Васька. – Весь вечер по телефону трепалась. У неё язык в одном месте не удерживается.
А вот это уже полный трэш… Ведь одно дело – узкий круг людей и совсем другое – большая часть местного общества. Вот кому в итоге будут сочувствовать люди?
Моей маме, ставшей жертвой козла Аверина?
Или маме Остапа, которую козёл Аверин бросил? Уверена, что найдутся и те, и другие. И нас с Остапом смогут столкнуть лбами…
– Ладно, пошли в класс, сейчас урок начнётся.
– Варь, всё нормально? – взволнованно спрашивает Васька.
Я отвожу взгляд, отпускаю её руку и просто киваю:
– Да, вполне.
Первой захожу в кабинет, она идёт следом. Мы садимся на свои места, и я с волнением осматриваюсь. Остапа пока нет, и я впериваю взгляд в дверь.
До звонка каких-то две минуты, класс почти заполнен одноклассниками, может, только пары человек не хватает. Остапа в том числе. А вот Гуреев уже на месте.
Звенит звонок, является Марта Юрьевна и закрывает дверь. Начинается урок. Через минуту в класс забегают опоздавшие. Но Остапа по-прежнему нет.
Он так и не приходит на урок, как бы отчаянно я не прожигала чёртову дверь взглядом.
Когда Остап не появляется и на следующих уроках, меня накрывает отчаянием. Я даже к Демьяну решаюсь подойти, чтобы попробовать что-то выяснить, но тот в грубой форме меня посылает.
Чтобы не расплакаться перед всем классом, я убегаю и прячусь в подсобке, прогуляв урок физкультуры. А потом самой первой покидаю школу, сбежав даже от подруги.
Куда именно я иду, понимаю только тогда, когда приближаюсь к подъезду дома Остапа… Замешкавшись, замираю возле двери.
Я не хочу себя навязывать. Возможно, он просто не хочет со мной разговаривать… Или у него могло что-то случиться… Тогда я должна это выяснить. Вдруг ему нужна помощь?
Желание поговорить с Остапом перевешивает гордыню и страх быть посланной. В конце концов, я должна попытаться сказать ему то, что хочу, а потом уж он сам пусть решает…
Распахнув дверь, захожу в подъезд и начинаю подниматься на последний этаж.
Этой ночью я всерьёз обдумывала то, что хотела бы признаться Остапу в своих чувствах. Да, мы нравились друг другу. Вроде даже у нас начались отношения. Но они быстро закончились, а я так и не сказала ему, что влюблена.
Возможно, он простит меня за то, что я не сказала ему о матери, если узнает о моей влюблённости? Которая никуда не делась. Мне совсем не стыдно признаться первой…
Замерев возле нужной двери, я снова колеблюсь. Дрожь пробегает по всему телу и от страха, и от предвкушения. Легонько коснувшись звонка, слышу трель за дверью, и меня начинает колотить ещё сильнее.
Что, если и здесь я его не найду?
Может, с ним и правда что-то случилось?
Ничего не происходит, и я уже сильнее нажимаю на кнопку звонка. Прислушиваюсь. В квартире раздаются быстрые шаги, щёлкает замок, и дверь приоткрывается.
Всего за долю секунды происходят сразу две вещи: мой мир раскалывается на миллион осколков, и я впервые в жизни мечтаю провалиться сквозь землю.
В щель не больше десяти сантиметров на меня смотрят зелёные глаза Даши Звёздной. На её губах растягивается ядовитая улыбка, и она распахивает дверь шире.
Мой взгляд скользит по девушке. Румяные щёки, отсутствие макияжа… Волосы собраны в толстенную косу. На Звёздной футболка Остапа. Та самая – синяя.
Даша смотрит на меня взглядом победителя, а потом вдруг спохватывается:
– О-о, новенькая. Хорошо, что ты здесь!
Тянется куда-то в сторону, и в её руках появляется сумочка. Она извлекает из неё коробку.
– Вот, – протягивает мне. – Это твой айфон. Точнее, новый. С прошлой недели его ношу. Ты уж извини, что тогда так получилось… Ну-у… помнишь? Когда я разбила твой.
Я ошеломлённо смотрю на коробку. Но ошеломлена я не от нового айфона, а потому, что Звёздная здесь. В таком виде! Почему?!
– Возьми-возьми, – Даша всучивает мне телефон, продолжая невинно улыбаться. – Не благодари, в общем. Зайдёшь? Или тебе Остапа позвать?
Я не успеваю ответить, как он сам появляется на пороге комнаты. Вроде замечает меня, но тут же устремляет взгляд в сторону и ленивой походкой проходит на кухню.
На нём только джинсы, низко сидящие на бёдрах…
– Так ты зайдёшь?
Голос Даши сжимает моё сердце в тиски. Отчаянно трясу головой, отступая. Бегу по лестнице вниз. Кажется, слышу, как Звёздная хохочет мне в спину.
Только бы не упасть…
Только бы не расплакаться при ней…
Не знаю, как добираюсь до дома. Сжимаю в руке коробку с айфоном с такой силой, что пальцы почти онемели. Едва оказавшись в собственной комнате, швыряю её на кровать, а сама падаю рядом и зарываюсь лицом в подушку. Из груди вырываются… нет, не рыдания, а вой. Нечеловеческий.
Как он мог?!
Почему Звёздная?! Почему?.. Боже! Как же больно!
– Варь! Господи! Варя… Дочка, ты чего?
Мама теребит меня за плечи, но я уже не могу остановить рыдания. И посмотреть на неё не могу.
Она ведь права оказалась! Она… и Аверин. Они предупреждали меня на счёт Войнова. Говорили, что он не тот, кто мне нужен.
Почему я не верила? Почему я такая дура?
– Варя, посмотри на меня! – требует мама, продолжая меня тормошить. – Господи, Варя!! Не пугай меня так… Я сейчас с ума сойду.
Её голос срывается на жалобный шёпот. Я всё-таки поднимаю глаза и вижу слёзы на её щеках.
До чего я довела свою мать? Она же всегда желала мне только добра!
Льну к ней всем телом, обнимаю за талию и носом утыкаюсь в грудь, продолжая всхлипывать.
– Это из-за Остапа, да? – догадывается она, нежно гладя меня по волосам.
Я вновь всхлипываю, и она всё понимает.
– Мы это переживём, дочка…
Её слова звучат как обещание, которое я повторяю про себя как мантру.
Мы это переживём… Я это переживу.
Глава 40
Варя
Мама остаётся со мной, пока я не начинаю клевать носом.
– Поспи, Варюш, – нашёптывает мне, нежно поглаживая по голове и плечам. – Время лечит. Скоро летние каникулы, возможно, ты встретишь кого-нибудь другого… А пока отдохни, хорошо?
Она поднимается с моей кровати, и я поудобнее устраиваюсь на подушке. С трудом подняв отяжелевшие веки, смотрю маме вслед и вижу, что она держит ладонь на своём всё ещё плоском животе.
– Мам… У тебя что-то болит?
Она останавливается возле двери и беспечно машет рукой:
– Да всё нормально, поболит и перестанет. Отдыхай, дочка.
Выходит за дверь, и я засыпаю… А уже вечером сталкиваюсь с новой реальностью.
Денис с мамой уезжают к врачу, а возвращается домой он один.
– Где мама? – бросаюсь к нему, чувствуя, как к горлу подступает паника.
– Ей вызвали скорую прямо из кабинета гинеколога и увезли в клинику, – сохраняя спокойствие, объясняет отчим. – Я сейчас соберу для неё необходимые вещи и тоже туда поеду.
– Я с тобой, – тут же заявляю, уже готовая бежать в свою комнату, чтобы переодеться.
– Варь, давай без истерик! – останавливает меня Денис, ухватив за локоть. – С Надей там работают специалисты. Вряд ли удастся сегодня побыть с ней. А вот завтра поедем хоть на целый день. Ладно?
Я колеблюсь. Страх за жизнь мамы, за жизнь моего брата или сестрёнки заставляет тело оцепенеть.
– Выдыхай, – уговаривает меня Аверин. – С мамой всё будет хорошо. В клинике ей помогут. Сегодня возьмут анализы, а уже завтра назначат лечение. Всё не так страшно.
– Ты в этом уверен? – мой настрой нельзя назвать дружелюбным.
Карма – штука интересная. Ведь мама носит под сердцем именно ребёнка Дениса. А он – не самый лучший человек в этом мире. К тому же отказался от своего ребёнка, которого носит другая женщина. Не хочу, чтобы моя мама страдала из-за него.
– Да, я уверен, – мужчина продолжает настаивать на своём. – Я сейчас отвезу Наде вещи, а когда вернусь, вместе поужинаем. Ты ведь меня накормишь, верно?
Доброжелательно улыбнувшись, он направляется к лестнице. Поднимается наверх, и я слышу ещё одну реплику:
– Но если не хочешь готовить, то можешь что-нибудь заказать…
В томительном ожидании его возвращения я всё-таки готовлю ужин. Нарезаю салат из овощей и отвариваю пельмени, которые мы совсем недавно лепили вместе с мамой. И меня снова начинают душить слёзы.
Только теперь я плачу не из-за Остапа. Любовь к нему пытаюсь переформатировать в другое чувство. Такое же мощное – ненависть!
Я практически отказалась от матери ради него! Трепала ей нервы. И что в итоге?
Войнов быстро забылся со Звёздной. А моя мама в больнице.
А я совершенно одна, и некому рассказать о своей боли. Могла бы позвонить Дине, только вот я совсем забыла про неё в последнее время.
Да, Тап! Скоро я научусь тебя ненавидеть!
Денис возвращается спустя два часа и первое, что говорит – мама практически в полном порядке. Риск выкидыша минимальный, но так как он есть, она останется в больнице. По первым прогнозам – на неделю.
Кажется, я почти могу дышать полной грудью от этих новостей. Накрываю на стол, и мы садимся ужинать.
– А у тебя как дела? – интересуется Аверин, как бы между прочим.
– Нормально, – пожимаю плечами. – Что бы ни произошло, я это переживу.
Так сказала мне мама, и я ей верю.
– Вот и отлично, Варь. Рад это слышать, – поддерживает Денис с улыбкой.
Я смотрю на него внимательнее. Мужчине чуть больше сорока, и ему не посчастливилось стать вдовцом. Он выглядит очень внушительно со своим ростом около метра девяносто. У него широкие плечи. Приятное лицо. Особенно, когда он не указывает мне, что нужно делать и вот так искренне улыбается. Может, я заблуждалась насчёт него? Ведь он был прав, предупреждая об Остапе.
Но потом я вспоминаю про беременную маму Войнова, и вся моя теория рассыпается в прах. Хороший человек не станет спать с двумя женщинами одновременно. Порядочный не откажется от ребёнка, который даже не успел ещё появиться на свет.
Мы с Денисом никогда не станем друзьями. Но ради здоровья мамы я готова сохранять с ним некоторый нейтралитет. А когда кризис минует, обязательно расскажу ей обо всём, что знаю. Сейчас уже не имеет значения, когда именно это произойдёт. Завтра или после родов – что это изменит? Вот именно – ничего! А вот её здоровье зависит от этого неведения. И я буду молчать столько, сколько нужно.
Шквал моих мыслей прерывает какой-то шум. Через мгновение понимаю, что это стук в дверь. И это очень странно… Разве только Денис забыл закрыть калитку или ворота.
Я ошеломлённо смотрю на него. Аверин хмурится, откладывает вилку и встаёт из-за стола. Пока шагает к входной двери, стук повторяется. Теперь он ещё громче и настойчивее, словно кто-то бесцеремонно барабанит в неё.
Остаюсь за столом, но, развернувшись всем телом, упираюсь взглядом в спину Аверина. Чувствую, как необъяснимая паника расползается по венам.
Денис открывает дверь, и в гостиную кто-то резко вваливается.
Остап… Это он…
Какого чёрта он здесь делает?
Кажется, отчим собирается задать парню точно такой же вопрос, но тот его опережает и подсовывает под нос какую-то бумажку. На плече Войнова – большая спортивная сумка. Он швыряет её на пол возле дивана, скидывает кроссовки и смотрит по сторонам.
– О, у вас тут ужин! – оживлённо восклицает Остап, заметив меня, и направляется на кухню.
Меня парализует настолько, что я даже встать не могу.
– Привет, варвар, – хмыкает Войнов, падая на стул рядом со мной. – Накормишь и меня тоже?
Я не знаю, что ответить. Да и выдавить что-то членораздельное вряд ли смогу. К счастью, в этот момент отмирает Аверин. Тряся листком бумаги, приближается к Остапу и выплёвывает, багровея от злости:
– Думаешь, я поверю в эту чушь? Твою мать! Откуда ты это взял?
– Во-первых, не трогай мою мать! – оскаливается Войнов. – А во-вторых: хочешь сказать, что первый раз это видишь? Только давай, не пи**!
– Замолчи! – рявкает Денис. Его взгляд вновь пробегает по документу. – Д-да… я видел, – он внезапно начинает заикаться. – Хочешь сказать, что это правда?
– Не знаю. Ты мне скажи! – с дерзкой усмешкой отвечает Остап.
– Нет, я не верю… Это какой-то бред…
Денис потрясённо падает на стул, и его взгляд становится отсутствующим.
– Тогда выгони меня на улицу, – заявляет Остап, подаваясь всем телом к Денису. Сузив глаза, смотрит на него взглядом победителя. – Не можешь, да? Боишься?!
– Что происходит? – совладав наконец с голосом, выдавливаю я.
Смотрю на отчима, но Остап реагирует на мой вопрос первым.
– Скоро мы станем роднёй, снежинка, – продолжает паясничать Войнов. – Как только твоя маман станет его женой.
– Что это значит? – я продолжаю смотреть на отчима.
В жизни не видела этого мужчину таким раздавленным.
– На вот, почитай, – Остап швыряет мне всё тот же документ. – Или тебе в двух словах объяснить?
Опускаю глаза в текст, но строчки пляшут перед глазами. Смотрю в лицо Войнова и безмолвно киваю, стиснув зубы.
– Там написано, что я – его сын, – с ненавистью шипит Остап, бросив убийственный взгляд на Аверина.
– Сын? – в неверии переспрашиваю.
Кажется, у меня сейчас крыша поедет…
Сын…
Не может быть!
– Да, к сожалению… – бросает Остап, поднимаясь из-за стола. – Покажешь мне, где я могу расположиться? – требовательно смотрит на Аверина.
– Почему здесь? – в голосе Дениса появляются стальные ноты.
– А почему бы и нет? – парень пожимает плечами. – Но как я уже и сказал, ты можешь меня выгнать!
У меня плохо получается анализировать то, что происходит дальше… Аверин тоже встаёт и говорит Остапу, чтобы тот следовал за ним. Они проходят в гостиную. Войнов берёт свою сумку. А после оба идут к лестнице. Похоже, он остаётся…
Я перевожу ошеломлённый взгляд на эту пресловутую бумажку. Буквы складываются в слова, слова в предложения, и я, наконец, читаю заголовок. «Тест на отцовство».
Ссутулившись и обхватив голову руками, так и остаюсь сидеть на кухне. В голове крутится лишь одна мысль – а они ведь, и правда, похожи…
Боже… Что же теперь будет?!
