Kitobni o'qish: «Третья сторона медали»
1. Магия числ или Вместо предисловия
99
Nine-nine
Nein-nein
Простая цепочка ассоциаций
Идея этой книги пришла ко мне совершенно неожиданно. Хотя, не стану отрицать – подобные мысли давно витали в моей голове.
Как-то так принято (испокон веков, заметьте), что начинать писать автобиографическую книгу надо, будучи уже известным, сложившимся автором в преклонном возрасте, засветившись лауреатом тех или иных премий, повидав мир и не только, вкусив от жизни прелестей и гадостей в равной мере, с тем прицелом, что издадут ее, скорее всего, уже после того, как сам имярек (не укладываясь в безенчуковской классификации) склеит ласты. Мол, какой интерес в автобиографии какого-нибудь Васи Пупкина… То ли дело какой-нибудь Олдос Хаксли, неоднократный и всеми признанный… Да к тому же личность неоднозначная, одиозная и таинственная…
Однако ж, случилось так, что Олдос Хаксли (неоднократный и всеми признанный) ушатал себя вредными привычками и моральными терзаниями гораздо раньше, чем ему вообще в голову пришла эта мыслишка – мемуары писать… Иные себя не ушатывали… Иные себя выпиливали – методично, на протяжении всей своей яркой, но короткой жизни, или же сразу, в ходе молниеносной, одноразовой, как правило, успешной акции…
А что касается рядового, ничем не привлекающего к себе внимания Васи Пупкина, то не стоит его так уж недооценивать, ведь в его жизни может быть полно достойных упоминания моментов, если он, конечно, настоящий Вася Пупкин…
Аааа, испугались?! Подумали, будет сейчас автор своими сыпать детскими травмами, мамиными люлями, испачканными в дерьме ручонками и юношеским онанизмом? А потом несчастными любовями, экзистенциальным кризисом и тотальной фрустрацией?
Хммм… А это мысль, знаете ли… Соблазнительно, ах, как соблазнительно. Как из компоста конфетку сделать…
Но, положа руку на сердце, дело вовсе не в этом. А дело, как раз-таки, совершенно в другом.
Я не помню момента своего рождения… Совсем. Скорее всего, этого не помнит никто. Таков защитный механизм.
Вспомнить весь этот ужас падения с полубожественного утробного существования до состояния червяка, который, кроме, как ходить под себя, ничего сам не может… Это чревато.
Самые ранние воспоминания – о том, как я шел по залитой солнцем улице и блаженно щурился, а какая-то девочка (наверное, самая умная), кричала мне:
– Ты чего там улыбаешься?!
И о том, что в детском саду у меня была подружка, и когда ее поставили в угол (за то, что лазила по пожарной лестнице), я тайком от воспитателей таскал ей игрушки.
И о том, как один раз мне на спину запрыгнул один противный мальчишка, но это нисколько не нарушило моей тотальной нирваны, потому что я видел, как из-за угла уже поворачивает мой папа, а я верил, что уж он-то с этим как-нибудь разберется…
А сегодня я – не больной, и в общем-то, не старый, совершенно не знаю, что делать.
Потому, что в жизни ничегошеньки не понимаю. Я ее, оказывается, не видел… И, что самое обидное, даже не начинал.
И я бы боролся, если бы мне кто-нибудь авторитетный сказал, с кем.
И искал бы, если бы знал, где.
И обязательно нашел бы, если бы понял, что.
А уж если бы кто-то пришел и сказал: «Эй, сдавайся!», я бы ему обязательно ответил: «Русские не сдаются!». Да вот только не приходит никто…
Я подозреваю, что где-то в промежутке между той солнечной аллеей и сегодняшним днем погибла Атлантида или какая-то другая империя с развитой высокодуховной цивилизацией.
Помните 2012 год? Как все с благоговением и ужасом ждали 21 декабря, веря в предсказания этих недоучек-майя? Эй вы, глупцы, зачем вы роете себе бункеры и ждете астероида? Это ж майя… Они просто дальше считать не умели…
Настал день – и ничего… Ничего сколько-нибудь глобального и значительного… Если не считать исторического веб-прорыва некоего Пак Чэсана, южнокорейского музыканта, певца, и вообще, хорошего человека…
Запоздалое осознание пришло позже. Намного позже.
И вот сейчас я с полной уверенностью вам могу сказать – конец света был. Как пить дать, был. Только мы его не заметили. Профукали… Как всегда, были увлечены какой-нибудь бытовой ерундой или смотрели телевизор… Или выпивали с друзьями… По маленькой… Или спорили с кем-нибудь… Не важно, с кем. Или просто спали.
То, что мы сейчас наблюдаем, всего лишь бред умирающего планетарного сознания. Или… Или новый, чудесный мир, построенный на совершенно иных принципах… Именно поэтому мы все так обескуражены и нас одолевает эта прокра… пракро… Черт возьми! Это самое дурацкое чувство, когда все остальное вытесняется мощным потоком ощущения тщетности бытия…
Кто-то с суперадминскими правами просто перезаписал нас, пропатчив, пофиксив, убрав фатальные ошибки… И даже кое-что изменил в системных настройках…
Кто написал «Портрет Дориана Грея», помните? Конечно. Замечательно…
А до 2012 года?
Почему-то какая-то фантомная память все время зудит и пытается меня убедить, что это был Чарльз Диккенс…
Почему-то всем кажется, что число двенадцать – счастливое. 12 месяцев, 12 часов на циферблате, 12 колен Израилевых. Даже китайцы, далекие от всяких предрассудков, и те не обошли его стороной. Такое чувство, что когда-то, давным-давно, у нас было по шесть пальцев.
Но я право, отвлекся.
Самое простое, что приходит мне сейчас в голову – взять, да разделить себя пополам.
2. Линолеум, мать вашу! или Большая половина
Когда жизнь тебя разрывает на части,
Приходится делиться.
Амеба
Едва я закончил первую главу, напряженность экзистенциального поля сил мироздания существенно возросла. Не критично, но вполне достаточно для очередного попадалова на деньги…
Эх вы, неучи! Деревенщина!
Ну кто ж так делает?!
Самый лучший способ заставить замолчать творческого человека – свалить ему на голову пару миллионов долларов. Это известно всем… Вот тогда он точно погрязнет в проблемах совершенно иного характера…
Дядя Гриша Перельман не даст соврать.
Вернемся, однако, к раннему детству…
Как-то так вышло, что практически поголовно представители взрослой части человечества его не помнят. Ну разве только единичные события…
И это не удивительно. В раннем возрасте достаточно часто сбиваются настройки и происходят разрывы непрерывности.
Тогда ребенок начинает пугать всех окружающих тем, что на полном серьезе описывает каких-то монстров, двери в Нарнию и летающих над проспектом невидимых покойничков.
Первый (и практически единственный) разрыв непрерывности, который я помню, произошел со мной вполне прозаично, во время утренней трапезы, когда я, находясь дома в совершенном одиночестве (а было мне тогда лет восемь или десять) вкушал заботливо оставленные мне моей мамой сырники со сметаной.
Вкушал я их тогда, вкушал, и в какой-то момент начал витать в облаках, размышляя о чем-то своем, личном (если бы эту историю описывали, скажем, Чжуан-Цзы или Г.И. Гурджиев, они не преминули бы сказать, что я совершенно «забыл себя»).
Вернувшись через какое-то время к реальности, я обнаружил, что прямо из сырника, который я уже битый час держал перед собой на вилке, на меня пялится темно-сине-зелено-бурый червяк.
Не помню, были ли у него глаза, чтобы ими на меня пялиться, но, однозначно, он как-то так пружинисто, по-змеиному высунулся по направлению к моему лицу, как будто бы у него был позвоночник.
Внутри у меня все похолодело. Примерно так, как холодеет при виде мелких дохлых животных. Орать, правда, я не стал, хотя в моем положении это было бы совершенно не зазорно.
Немного подуспокоившись, я не нашел ничего лучшего, чем спрятать червяка (вместе с сырником, естественно) в самое надежное место, какое только было у меня дома (по моему разумению) – в мусорное ведро.
Вечерний разбор полетов ничего не дал. В ведре, конечно же, никакого червяка не оказалось. Да и достаточно убедительно звучала информация, что после прожарки при ста пятидесяти градусах (это по Андерсу Цельсию) никакой червяк, даже самый расчудесный, пялиться на меня был бы не в состоянии. Разве что, присутствовал бы незаметненько в виде денатурированного белка животного происхождения.
Все дружно посмеялись, и классифицировав утреннее недоразумение, как забавный глюк, записали его в курьезные истории…
Следующий разрыв непрерывности произошел лет через десять, когда я, будучи уже студентом (уже достаточно взрослым), шел дворами в ближайший универмаг выбирать себе карандаш (приспичило же) и вдруг обнаружил себя в палате нейрохирургического отделения областной больницы.
По земному времени между этими двумя событиями прошло часов десять, а по моему внутреннему времени – ни хрена. Или наоборот… Пару миллиардов лет забытья.
Так что, скорее всего, слово «вдруг» в данном случае будет совершенно не уместно.
Восстановление всей последовательности событий тогда – это была великая работа мозга. Я вспомнил все – все свои мысли, планы и перемещения, но только до того самого момента, как я вышел за карандашом. А потом…
Ретроградная амнезия – знаете ли, забавная штука. Она иногда преподносит сюрпризы в виде каких-то странных неожиданных воспоминаний, о которых нельзя с уверенностью сказать, было ли это на самом деле или это тебе только приснилось в очередной фазе быстрого сна прошлой ночью.
Совсем как 21.12.2012.
Но тогда до этого переломного момента оставалось еще ого-го сколько времени. Практически полжизни. Надо было еще окончить институт, устроиться куда-нибудь (штаны просиживать) и пережить этот, как его… Линолеум, мать вашу!
Тогда все так упорото ждали ошибки 2000, что ни у кого даже не хватило мозгов задуматься, какого хрена компьютеру понадобится делить что бы то ни было на дату, тем более в двухзначном формате.
Ну а потом вдруг оказалось, что это еще был не линолеум. А линолеум, оказывается, по всем канонам науки о календарях и древней нумерологии, отодвигался еще на год.
Когда наступил первый, не настоящий линолеум, мне было двадцать два. Сейчас мне примерно в два раза больше (если округлять в меньшую сторону).
Ну а когда мне будет еще в два раза больше, я, скорее всего, уже поменяю парадигму своего существования на парадигму несуществования. Или, как утешительно говорят игроки в DOOM, перейду на принципиально новый уровень.
Так что, большая половина жизни уже прожита…
А мне дураку сколько раз твердили, что половина не может быть большей или меньшей…
3. Ау! или Отсутствие результата – тоже результат
Хочешь взорвать свою тюрьму?
Не торопись… Может быть, сегодня на ужин – макароны…
Советы бывалого искателя
Одним из самых заметных (для меня лично) признаков свершившегося Армагеддона стало заметное снижение (практически до нуля) новых веяний в сфере метафизики, эзотерики, путей саморазвития и всевозможных тайных знаний. Да и старые веяния, собственно говоря, нынче вспоминаются с большой неохотой.
Создалось впечатление, что все это вдруг, в одночасье перестало работать. Либо (что намного менее вероятно) человечество наконец протрезвело.
Помните, весь двадцатый век все, как угорелые, искали Шамбалу, прокачивали тонкие тела и мечтали исключительно о бессмертии духа.
Теософические общества, своеобразный господин Гурджиев, экспедиции в Тибет, в том числе императорские, НКВД-шные и нацистские.
Случилась целая психоделическая эра. На эту тему писались объемные диссертации, пелись песни, сочинялись романы и проводились полномасштабные исследования. Каждый уважающий себя человек просто обязан был «торчать» и расширять сознание.
В какой-то момент вдруг появился Карлос Сесарович-Сальвадорович Аранья-Кастанеда. Появился, чтобы властвовать умами ищущих и мятущихся более тридцати лет (в том числе и посмертно).
Параллельно повылазили из пещер и бамбуковых рощ, спустились со священных гор и просто обнаружили себя в миру всевозможные даосисты, цигунисты, дзэн-буддисты и даже сексуальные практики.
Воплощенные в головах, руках и языках простых смертных всемогущие астральные сущности под всевозможными красивыми именами вещали откровения и пророчества. А сотни миллионов сомневающихся внимали им, зарубали на носу и делали выводы.
Появлялись настоящие самородки, по своему влиянию сопоставимые с лидерами крупных держав, и под всеми этими соусами успели зародится, расцвести и умереть несколько десятков тоталитарных сект.
Но как говорят в народе, ППЦ (а под этим сокращением мы будем понимать Преимущественно Пессимистический Целе-образ) хоть и подкрался незаметно, но виден был давно и издалека.
Вначале обломался господин Лидбитер (послан был подальше сперва господином Гурджиевым, а потом и столь лелеемым им кандидатом в спасители мира Джидду Кришнамурти). А затем уже и господин Гурджиев неожиданно передумал издавать третью, самую важную часть своего титанического труда всей жизни, ограничившись философическими сказочками для юных и не очень дам, а потом постепенно сошел на нет из-за последствий какой-то дурацкой, произошедшей с ним много лет назад автомобильной аварии.
Искатели высоких истин выпиливались с завидной (тьфу-тьфу-тьфу) регулярностью из-за передоза, онкологии и неконтролируемых суицидальных действий, а великий дон Хуан…
О, великий дон Хуан застрял в каком-то галимом дерьме, и даже его гениальный план по смещению точки сборки целой планеты ничего не дал. И это было ожидаемо, ведь для того, чтобы это сделать, понадобилось бы десять тысяч Кастанед.
Десять тысяч Кастанед, десять тысяч Че Гевар и сотня Хоффманнов. Или один астероид размером с футбольное поле.
Занятно, что вся эта шляпа происходила на фоне пророческих призывов «открывать все секреты», поскольку «человечество подошло к опасной черте», да и вообще, «наступает новая эра».
Золотые слова! Как говорится, к опасной черте мы не только подошли… Мы ее догнали, перегнали и оставили далеко позади. Стоя на краю пропасти, сделали решительный шаг вперед. И наступила такая новая эра, что даже никогда и не снилась…
Естественно, не надо было обладать недюжинными аналитическими способностями, чтобы понять, что все это была банальная подстава…
Примерно лет за тридцать до той самой даты процесс закрутился так лихо, что под замес попали даже никому не нужные местечковые пророки, городские сумасшедшие и просто сочувствующие фуфлогоны.
В общем, даосисты, цигунисты, дзэн-буддисты и сексуальные практики быстро просекли, чем пахнет, и позалазили снова в пещеры и бамбуковые рощи, поднялись на священные горы, а те, кто успел привыкнуть к благам цивилизации, бесследно растворились в неисповедимых путях Господних.
Так что к 2012 году человечество подошло уже подготовленным. Стало пусто и тоскливо, словно серпом, извините, по гениталиям полоснули.
Однако же, не все искатели истин почили в бозе. Как минимум три категории еще кое-как живут.
Во-первых, мелко шарлатанствующие субъекты, которые не сильно в теме. Фишку они не рубят, но на кое-какие небольшие фокусы все еще способны.
Во-вторых, просветленные миллионеры и им подобные хмыри, использующие весь арсенал энергетических и ментальных техник исключительно в погоне за фикцией под названием успех, которые для вящего самоуспокоения и борьбы с собственной совестью даже создали учение о бесконечном количестве денег во Вселенной.
В-третьих, это веселые ребята адвайтисты-недвойственники, которым, честно говоря, по хрену, работает, вообще, что-нибудь на белом свете или нет. В современном мире они заняли место эпатажных хулиганствующих дзэнских патриархов, способных ударом посоха поломать тебе мозг. Правда, мозг адвайтисты ломать умеют даже без посоха…
Не спорю, энное количество сторонников старых практик все еще работают где-то втихаря, да только вот все тщетно – пропатченная реальность уже давно не реагирует на все их потуги.
Из всех Великих истин остались сущие крохи.
Вот, например, из Дао Дэ Цзина уже можно выкидывать все, кроме двух первых строчек (если читать в оригинале с уйгурским акцентом):
Дао кэ Дао
Фэй чан Дао.
На русский это переводится примерно так: все, что более-менее понятно, фуфло. Этим, собственно, и живут недвойственники.
Даже третья и четвертая строчки (там, где говорится про имя) уже не катят. Имя сейчас по умолчанию фуфло, как ни старайся… Истинные имена стерты, кольцо Всевластья брошено в Ородруин, старая магия кончилась. Теперь живите с этим… Или ищите новую. Исследуя лбом прочность бетонной стены, как в старые добрые времена первобытно-общинного строя.
4. Дружба дружбой или Как не перепутать белое с мягким
Друг – это тот, кому ты делаешь небольшие одолжения в обмен на большие
Очередная избитая истина
Как правило, наибольшее количество воспоминаний и впечатлений, как положительных, так и не очень, с самого детства и далее, оставляет такое явление, как дружба.
Явление это весьма ценится в житейской шкале ценностей подавляющего большинства индивидов, и это неспроста… Но большинство ценителей истинной мужской (и женской тоже, не будем же впадать в сексизм) дружбы, право, часто затрудняются назвать причину такой высокой ценности этого явления, особенно, если попросить их выражаться конкретно, прямо и избегать пространных высокопарных речей.
Я, пожалуй, упрощу им задачу, и скажу так – настоящие мужские отношения (впрочем, как и женские) зарождаются исключительно от скуки, чтобы там ни говорили адепты всевозможных теорий.
Происходит это, как правило, в детстве, и в детстве это явление, как правило, встречается в своем наиболее чистом, можно даже сказать, истинном виде.
Друг – это, по большому счету, еще один участник для совместных игр или даже для одной большой Игры. То есть, если выражаться точнее и называть вещи своими именами, друг – это источник дополнительной интенциально-волевой неопределенности в искусственных модельных ситуациях, используемых нами для познания мира. Как такового, естественно… Как такового.
А уже затем, во вторую очередь, по мере, так сказать, взросления, и в меру, образно выражаясь, педагогической испорченности, на эту самую дружбу уже накладываются другие вещи, такие, как всевозможная стрёмная романтика, попытки самоутвердиться, взаимообмен всевозможными вредными привычками, ну и конечно, какой-нибудь негласный договор.
Один из мальчиков, с которым я раньше всех подружился в школе (назовем его, допустим Шон), идеально подходил под такую роль истинного друга. Ничего личного, только скука… Совместное дуракаваляние на уроках… И шатания по окрестностям после… Когда я попал к нему в гости, это было очень интересно, ведь у него дома был компьютер…
Потом, когда наступила моя очередь звать его к себе, я повел Шона на ближайшую стройку. Ведь у меня не было дома компьютера. А эта стройка была самым интересным, что я мог ему предложить.
Случилось так, что в первый же день на этой стройке Шон оступился и проткнул какой-то железной штукой ногу. С ужасом глядя на раскрывающуюся рану, я принял казавшееся мне тогда единственно правильным решение.
Со словами «Сейчас» я развернулся и побежал.
Побежал домой, к телефону, откуда позвонил его родителям и все рассказал…
Когда я вернулся, уже приехала вызванная кем-то неотложка, и взрослый сосед нес Шона на руках к карете, и нога уже была кем-то заботливо перевязана, а на горизонте бежали насмерть перепуганные родители…
Не скажу, чтобы дружба наша на этом прекратилась… Нет. Но все же перешла она в какую-то другую, холодно-отчужденную фазу… Бывают же холодные войны… Вот так и с дружбой.
Другой случай зарождения дружбы, уже с другим мальчиком (назовем его, скажем, Джо), был более удачен. В этот раз все началось, как ни странно, с исключительно договорных отношений. По-видимому, тогда день не задался не только для меня… Джо получил двойку за невыполненное домашнее задание, а я сидел и хлюпал носом, получив от кого-то из более резвых сверстников по шее.
Так началось Великое наше соглашение. Джо, как более физически развитый, обеспечивал мне защиту от всевозможной мелкой школьной шушеры. А я, как более склонный к учебе и дисциплинированный, должен был следить за тем, чтобы он делал домашнее задание… Правда, как правило, выходило так, что вместо этого, домашнее задание за него делал я сам.
Моя бабушка, мудрая еврейская женщина, не одобряла этой дружбы.
Она говорила:
– Не дружи с ним! Он лентяй.
Но игры… Какие у нас были игры! Мы играли в шахматы, шашки, го, всевозможные тематические настольные игры, совдеповский вариант «Монополии» и домино. Карточные игры – все, в которые можно было играть вдвоем. От пикета до белота, включая покер, семерки и канасту. Мы раскладывали пасьянсы, мы играли в слова, мы сочиняли совместные рассказы.
Из подушек и кресел мы сооружали чертоги подземного короля и проводили (вдвоем!) реконструкцию Битвы Пяти воинств. Иные реконструкции были так реальны, что со стороны выглядели банальной дракой, ну или избиением (в зависимости от сценария).
В один из таких моментов, помню, мы и попали в поле зрения местной шпаны. А шпана тогда была очень справедливая (да-да…). Они подошли к нам, взяли за руки Джо (а он тогда по сценарию меня душил) и благодушненько так спросили:
– А может ему, того… люлей?
А я тогда был слегка зол (все-таки тогда меня придушили сильнее, чем по сценарию) и вытирая рукавом сопли, произнес фразу, за которую мне стыдно до сих пор:
– Можно было бы…
Так едва не накрылась тазом еще одна моя дружба…
Но, боги дружбы, видимо, в тот день были благосклонны, шпана была в хорошем настроении, и до рукоприкладства дело не дошло. Хотя, впрочем, осадочек, наверное, остался.
Но, соглашение есть соглашение. В своем первозданном виде оно просуществовало все школьные годы и даже немножко дольше. Если честно, мы и сейчас изредка встречаемся, и соглашения, конечно, уже никакого нет, но нам есть, о чем поговорить.
Вообще, он замечательный человек. Это просто я, дурак, никак не могу разобраться с проблемами и выделить время для действительно важных вещей…
