Kitobni o'qish: «Свадьба в деревушке»

Shrift:

Всем моим
замечательным друзьям-литераторам.
Писательскую братию отличает редкостное великодушие и отзывчивость.
Эта книга – с моей безмерной признательностью – посвящается вам. Без вашей поддержки я не сумела бы ее создать. Впрочем, то же относится и ко всем моим произведениям – просто прежде мне не представлялась возможность выразить вам благодарность.

Katie Fforde

A WEDDING IN THE COUNTRY

Фото автора © The credit is David O’Driscoll

Перевод с английского Наталии Флейшман

В коллаже на обложке использована иллюстрация:

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Фото автора © The credit is David O’Driscoll

Часть I

Глава 1

Лондон Весна 1963 г.

– Чеснок должен быть ‘азмером с неочищенный фундук, – с сильным французским акцентом наставляла мадам Уилсон. Она обводила взглядом выложенные перед ней на тарелках бледные изогнутые зубчики, своим видом и толщиной скорее напоминавшие ногти, отстриженные с пальцев ног, и лицо руководительницы курсов выражало искреннюю брезгливость.

Лиззи пригляделась к отбракованному преподавателем ингредиенту. У нее не было ни малейшего опыта использования чеснока. Отец относил эту приправу ко всякой «иностранной пакости», и в их доме чесноку на кухне не было места. И все же именно этой отцовской приверженности к «старой доброй стряпне» Лиззи была особенно признательна – иначе ее бы не отправили в Лондон на курсы кулинарии и домоводства.

И вот она была здесь, в довольно обшарпанном помещении цокольного этажа старого здания в районе Пимлико – среди других девяти девушек – и внимала наставлениям строгой француженки, которая при первой встрече производила откровенно пугающее впечатление. Почти все ученицы были в белых, застегнутых на все пуговицы форменных халатах, поверх которых завязывался белый передник с нагрудником – в точности такой, как был на рекламном проспекте курсов.

Мадам Уилсон между тем перевела разговор на оливковое масло, сообщив своим слушательницам ошеломляющий факт, что покупать его следует в аптекарской лавке. Насколько поняла Лиззи, это означало, что у оливкового масла имелось и другое предназначение, кроме как средства облегчения ушной боли. Судя по всему, мадам Уилсон с презрением относилась к большинству продуктов, доступных в английских магазинах, и Лиззи не могла не задаться вопросом, как у этой француженки вообще получалось выживать в этой очевидной, с ее точки зрения, кулинарной пустыне.

Лиззи стала незаметно рассматривать своих сокурсниц, надеясь, что хотя бы одна из них окажется достаточно приветливой и дружелюбной девушкой, иначе ей придется коротать свободное время в Лондоне в одиночестве.

Большинство учениц выглядели очень аристократично – они обладали гладкой белой кожей, их блестящие волосы были собраны в элегантные пучки или убраны в хвост, а у некоторых волосы были аккуратно зачесаны назад и плавно поднимались надо лбом, заканчиваясь идеально завитыми вверх кончиками, – такую прическу Лиззи никогда не удавалось сделать себе самой. Под форменными халатами у девушек проглядывали шелк и кашемир. На шее и в ушах красовался жемчуг. У Лиззи тоже имелась нитка жемчуга, что подарила ей когда-то крестная, однако это украшение следовало надевать лишь по особым случаям, а не каждый день. И всякий раз, когда Лиззи хотелось его надеть, ей следовало спрашивать разрешения у матери.

Одна из девушек заметно отличалась от остальных. Она пренебрегла белым халатом, надев вместо него «мясницкий» фартук в голубую полоску, который сильно смахивал на мужскую рубашку без воротника. На ней были узкие черные брючки и круглоносые туфли с ремешками на подъеме. Ее длинные (и такие же блестящие, как у других девушек) волосы были собраны на макушке в пучок. Еще у этой девушки имелась густая челка, придававшая ей сходство с Одри Хепберн. Она тоже носила жемчуг – только бусины были намного крупнее и ожерелье дважды обвивало шею. Лиззи заподозрила, что жемчуг у девушки фальшивый, и это даже расположило ее к незнакомке. Та смотрелась такой же блестящей и ухоженной, как и прочие слушательницы курса, однако в ней не ощущалось той надменности, как у остальных. Девушка с любопытством оглядывалась в большой кухне, будто бы не могла понять, как она вообще здесь очутилась.

Еще одна девушка привлекла внимание Лиззи, потому что сосредоточенно записывала все то, что говорила наставница. Время от времени она задавала какой-либо вопрос, и, судя по тому, как отвечала ей мадам Уилсон, спрашивала она по существу. Было очевидно, что эта ученица серьезно нацелена постичь кулинарное искусство, а не просто убивает время между светскими мероприятиями, чем, собственно, и занимались большинство явившихся сюда девиц, судя по случайно подслушанным обрывкам разговоров. Поймав взгляд Лиззи, девушка улыбнулась – робко, но тепло и дружелюбно, – и Лиззи сразу почувствовала себя увереннее.

– Итак, девушки, как вы сами понимаете, научиться готовить вкусные блюда намного легче, если вы сами п’ивыкли к хо’ошей пище. Вп’очем, я знаю, что многие из вас не имеют какого-либо кулина’ного опыта. Возможно, вам даже зап’ещалось ходить на кухню, поскольку ваша куха’ка не любила, чтобы ее отвлекали от ‘аботы.

Лиззи сглотнула. Ее мать нанимала кухарку, только когда ей предстояло занимать отцовских деловых партнеров. Каждодневной же готовкой она всегда занималась сама и часто привлекала Лиззи.

– Ну а теперь мы об’атимся к batterie de cuisine¹. Каждая из вас сейчас п’едставится и выкажет свои знания по этой части, из чего я смогу заключить, знаете ли вы, какой п’едмет для чего п’едназначен.

По помещению пронесся вздох: надменные светские дебютантки принялись пугливо озираться, видимо догадываясь, как мало им известно о кухонной утвари. Лиззи тоже почувствовала беспокойство. У ее матери имелся любимый набор, неизменно висевший на стене и состоявший из поварешки, толкушки для картофеля, большой вилки с длинной ручкой и лопатки. Лиззи знала, что его подарили родителям на свадьбу. Спроси ее о чем-либо более сложном – и она, скорее всего, потерпит неудачу, сразу уронив себя в глазах мадам Уилсон.

И все же сейчас представлялась хорошая возможность узнать, кого как зовут, а также увидеть, кто и как пройдет первую проверку, а потому Лиззи принялась внимательно наблюдать. Девушку в полосатом фартуке звали Александра, а та, что была на кухне как рыба в воде (она легко, к примеру, определила чеснокодавилку), назвалась Мэг. Возможно, это было сокращение от «Маргарет». Остальные ученицы произносили довольно редкие имена, например, Саския, Элеонор, Джемима. У школьных подружек Лиззи имена были куда более обычные: Розмари, Энн или Джейн. Или Элизабет.

Лиззи еще раздумывала над вопросом: каково это – носить то же имя, что и утка в книжке Беатрис Поттер, когда мадам Уилсон вызвала отвечать ее. К удаче, в руках у наставницы была на сей раз терка для сыра, которую Лиззи, естественно, назвала без труда.

После этих испытаний на знание всяких венчиков и лопаток девушкам было велено достать тетради (Мэг, как заметила Лиззи, и тут всех опередила) и записать рецепт sardine pate². Далее им предстояло приготовить стейк, а на десерт – дольки апельсина в карамели.

Когда утренняя часть занятий подошла к концу, Мэг словно автоматически взялась мыть посуду и прибираться на кухне, а Лиззи посчитала своим долгом ей помочь. Наконец Александра – высокая девушка, походившая на Одри Хепберн, – поторопила их:

– Пойдемте уже отсюда. Следуйте за мной.

У Лиззи более стоящей альтернативы не имелось, к тому же ей пришлась по душе мысль познакомиться получше с этой девушкой, которую, похоже, не слишком заботили установленные кем-то правила. Сама Лиззи привыкла делать то, чего ожидали от нее родители, но, как теперь оказалось, у нее всегда имелся выбор.

Судя по всему, Александра довольно неплохо ориентировалась в Пимлико. Немного пройдя по улице, они свернули налево, в узкий переулок, и через несколько шагов оказались в маленьком кафе.

Окна в заведении были мутными от конденсата, из огромной кофемашины с громким раздражающим ревом вырывался пар. Сам агрегат был размером едва ли не с автомобиль и звук издавал такой, будто вот-вот взорвется. Но, поскольку никого рядом это явно не тревожило, Лиззи последовала за девушками внутрь.

Стоило им войти, как мужчина за стойкой, намазывавший маслом хлеб и ломтики багетов, поспешил им навстречу.

– Belial³ — поприветствовал он Александру и, сердечно обняв, звучно поцеловал в обе щеки. – Куда ж ты запропала? Мы уже по тебе соскучились. Мария! Иди скорей сюда! Alessandra пришла!

Тут же из кухни вышла женщина с черными, убранными в кичку волосами и в слегка запачканном фартуке. Она тоже от души расцеловала Александру, надолго заключив ее в объятия. После чего засуетилась:

– Давай-ка занимай местечко. А это твои подружки? Милости прошу! Усаживайтесь! Сейчас будет кофе! И поесть принесу. Вам надо как следует подкрепиться!

Девушек быстро препроводили в уютную кабинку и спустя несколько мгновений им принесли три чашки кофе, увенчанные пышной белой пеной. Насчет кофе Лиззи не испытывала энтузиазма. Она готовила его дома для родителей, когда те устраивали званые обеды, но сама как-то не любила.

– Это капучино, – пояснила Александра. – Очень вкусно, но обязательно нужно класть сахар. Много сахара.

На блюдечках перед ними лежали крупные куски сахара в бумажных обертках, и Александра сразу взялась разворачивать свои.

Две другие девушки последовали ее примеру. Копируя действия своей новой подруги и явного лидера компании, они положили в чашки по два куска сахара, а когда сахар исчез в густой пене, принялись осторожно помешивать напиток.

– О боже мой! Это восхитительно! – воскликнула Лиззи, сделав наконец глоток. – Никогда не думала, что кофе может быть настолько вкусным!

– Я тоже такого кофе никогда раньше не пробовала, – добавила Мэг.

– Марию и Франко я знаю уже очень много лет. Они и приучили меня к кофе, – сказала Александра. – Какое-то время у меня была няня-итальянка. И она постоянно водила меня сюда, когда я была ребенком.

– Извини, что цепляюсь к деталям, – молвила Мэг, – но ты и сейчас не выглядишь чересчур взрослой.

Александра рассмеялась, нисколько не обидевшись на ее слова.

– Мне девятнадцать, так что получается, сюда я впервые пришла двенадцать лет назад.

– А у тебя что, постоянно были няни? – поинтересовалась Лиззи.

– Да, постоянно. – Александра сделала еще один большой глоток и от наслаждения вздохнула. – Я сирота. Только прошу: не надо меня жалеть. Я даже толком не помню своих родителей и вполне удачно смогла обойтись без них.

– Бог ты мой, – содрогнулась Мэг, – даже представить себе такого не могу! Мы с мамой настолько близки.

– Ко всему, пожалуй, привыкаешь, – пожала плечами Александра. – В детстве мною всегда занимались няни, потом меня отправили в пансион. А на каникулах – если мне не приходилось коротать их со своими скучными родственниками – со мной проводили время гувернантки или компаньонки, как уж им угодно было себя называть. Моих родственничков интересуют только мои деньги.

Лиззи едва не поперхнулась от этих слов. Саму ее всегда воспитывали в глубоком уважении к старшим родственникам. Хотя знакомство с тетушкой Джиной, которое произошло накануне вечером, явилось для девушки сюрпризом. Лиззи сильно сомневалась, что ее отец с одобрением отнесся бы к Джине.

– Просто я очень богата, вернее – буду богата, – продолжала Александра с некоторой неловкостью. – Но я получу наследство только тогда, когда мне исполнится двадцать пять лет. Это устроили для того, чтобы защитить меня от охотников за приданым.

– Господи, – еле слышно вздохнула Лиззи.

– Мои родственники – а их у меня довольно много – питают к моему состоянию нескрываемый интерес.

Мне кажется, они задались целью подыскать мне какого-нибудь кузена, чтобы, когда придет срок, выдать за него замуж. Достаточно дальнего по родству, чтобы у нас не было «странных» детей, и в то же время чтобы деньги остались в семье.

– И у меня матушка очень нацелена выдать меня замуж, – сказала Лиззи. – Потому-то я и оказалась на этих курсах: чтобы научиться как следует готовить, обрести навыки домоводства и стать более пригодной для замужества. Хотя мне и не приходится остерегаться охотников за деньгами.

– И у твоей матери уже есть кто-то на примете? – спросила Мэг, которой все услышанное казалось весьма странным.

– Думаю, да, – ответила Лиззи. – Хотя никто меня, конечно, не собирается силком выдавать за него замуж. Мне кажется, мы с ним встречались, когда мне было лет шесть, а наши родители дружили семьями. А потом они куда-то переехали.

– И ты сама не против? – почти одновременно спросили Мэг и Александра.

Лиззи пожала плечами.

– Честно говоря, обычно я поступаю так, как хотят родители. Но я никогда не выйду замуж за того, кого не полюблю.

– И тем не менее ты ходишь к тому же парикмахеру, что и твоя мать, – заметила Александра.

– Как ты догадалась? – невольно коснулась своих волос Лиззи.

– У тебя довольно старомодный стиль. А еще – поскольку теперь я могу видеть тебя без рабочего халата – могу сказать, что и одежду тебе тоже выбирала мама.

Лиззи шумно выдохнула.

– Видишь ли, я не считаю, что стоит ломать копья из-за того, что тебе, по сути, не так важно, – сказала она и в то же время с невольной завистью поглядела на блузку и брюки Александры. – Мою свадьбу мама начала планировать еще с тех пор, как я лежала в колыбели. Думаю, если я буду выходить замуж за человека, которого по-настоящему полюблю, то все остальное в этот день будет для меня совершенно безразлично. Но вовсе не для матери. Ведь я все-таки единственная дочь!

– Я тоже у матери единственная дочь, – заговорила Мэг. – Но сомневаюсь, что она вообще когда-либо задумывалась о том, как пройдет день моей свадьбы. – Чуть помолчав, она добавила: – Надо иметь в виду, что она работает, так что многое воспринимает совершенно иначе.

– Твоя мама ходит на работу? – с любопытством и даже немного заинтригованно спросила Лиззи.

– Ну, на самом деле она туда не ходит, она там живет, – уточнила Мэг. – Во всяком случае, жила до недавних пор. В последние годы она работала домработницей и кухаркой у одного пожилого господина. Он был чудеснейший человек. Мы жили в его большой квартире, и он всегда говорил, что сделает все, чтобы мы смогли остаться там и после его смерти. Но его племянники приложили все усилия, чтобы этого не произошло. К счастью, у него был очень хороший поверенный, которому удалось организовать все так, чтобы мы могли остаться еще на три месяца. И два из них, увы, уже прошли. Вот почему я и пошла на эти курсы. Хочу как можно скорее научиться сама зарабатывать на жизнь.

– Боже ты мой! – усмехнулась Александра. – Сколько себя помню, мои родственнички всегда так поступали. Стоит кому-то из них умереть – и начинаются дикие распри из-за наследства. Это при том, что денег у них у всех и так предостаточно.

– А когда я окончу курсы и получу сертификат, то смогу готовить для званых обедов, – продолжала Мэг. – И если получится, то по вечерам я стану подрабатывать в кейтеринге или еще в каком-нибудь подобном месте.

– А зачем тебе сразу две работы? – спросила Лиззи.

– Я хочу заработать достаточно, чтобы внести первый взнос за квартиру для матери, – объяснила Мэг. – Скорее всего, она подыщет себе еще какую-нибудь работу с проживанием, но мы уже обе прочувствовали, что хотим иметь что-нибудь свое. Когда у нас будет своя квартира, то, если мама не будет там жить, мы сможем ее сдавать.

– У моей матушки случился бы припадок, если бы я хотя бы помыслила о двух работах, – улыбнулась Лиззи. – Мои родители, конечно, ожидают, что я чем-либо себя займу, пока не встречу Мистера Идеала, но уж точно не ради зарабатывания денег.

Мэг пожала плечами, и Лиззи забеспокоилась, не обидела ли ее ненароком.

– Просто моя мама очень рано овдовела, – произнесла Мэг. – Так что ей всегда приходилось трудиться.

– У меня мать занимается разве что волонтерскими работами, – сказала Лиззи. – И мне кажется, ей это нужно скорее ради общественной жизни.

Ей тут же припомнились «кофейные утренники» и распродажи выпечки в их городке, когда женщины собирались группкой и сплетничали об отсутствующих, пока не появлялся объект их обсуждений, и тогда все дружно переключались на новую жертву. Лиззи достаточно часто бывала на подобных мероприятиях, помогая матери, так что знала, как это происходит.

– Давайте уже чего-нибудь поедим, – предложила Александра. – Я понимаю, мы пробовали сегодня свою стряпню, но это была всего лишь дегустация, и я ужасно голодна. Сегодня же еще ожидается составление букетов, верно? Сказать по правде, я бы предпочла, чтобы наши курсы ограничивались кулинарией и вечера были свободны. Но кто-то почему-то решил, что так будет лучше – а мне теперь отдуваться!

– А мне очень даже нравится, что включили составление букетов, – сказала Лиззи. – Я довольно часто этим занималась. А еще я люблю шить одежду. Но вот уроки французской речи меня вгоняют в ужас!

– Ты помогала матери с составлением букетов? – спросила Мэг.

Лиззи кивнула. Мать всегда брала ее с собой, когда надо было украсить цветами церковь. Лиззи нередко ворчала, что ее загружают работой, но на самом деле это занятие ей нравилось, и, по ее мнению, у нее это отлично получалось.

– Но я не знаю вообще ни слова по-французски, – сказала Лиззи на случай, если вдруг ее новые подружки подумают, что она хочет во всем выставиться лучшей. – И ни разу не была за границей.

– А я не знакома ни с французским, ни с составлением букетов, – сказала Мэг и повернулась к Александре: – Здесь, наверное, высокие цены?

Та покачала головой:

– Цены тут весьма приемлемые, а поджаренные сэндвичи с сыром – очень сытная вещь. Может, я и наследница большого состояния, но я умею вести счет каждому пенни, дабы фунты могли заботиться о себе сами.

– Это как?

– Я потом как-нибудь тебе расскажу, – пожала плечами Александра. – Это на самом деле очень скучная тема.

У Лиззи сложилось впечатление, что в жизни Александры есть много такого, чем она еще не готова с ними поделиться.

Кончилось тем, что девушкам не позволили расплатиться ни за сэндвичи с сыром, ни за кофе, и Лиззи с Мэг почувствовали, что вошли в «семью», частью которой уже была Александра.

Отдохнув, они отправились обратно в школу.

– Мне не терпится узнать еще что-нибудь новое, помимо готовки, – сказала Лиззи. – Не думаю, что я когда-нибудь добьюсь каких-то успехов в этой области. Быть может, мне повезет с цветами и шитьем? Все-таки это мое хобби.

По крайней мере, в своем умении владеть иглой Лиззи не сомневалась. Она постоянно расшивала для матери салфетки, украшала кружевом носовые платки и делала другие столь же милые, сколь и абсолютно бесполезные вещицы. Она всегда шила одежду для своих кукол и даже – хотя мать этого совсем не поощряла – мастерила кое-что и для себя.

– И мне нравится шить, – отозвалась Александра. – Это особенно легко, когда у тебя есть где развернуться. А швейная машинка у тебя есть?

Лиззи ужасно не хватало сейчас швейной машины. Свою девушка оставила у родителей.

– А ты сама шьешь себе одежду? – спросила она у Александры. Ей очень хотелось расспросить новую подругу о ее броском наряде.

– Отчасти да. Но большей частью перешиваю разные тряпки. – Александра слегка нахмурилась. – Моя жизнь на самом деле может показаться очень странной, когда начинаешь рассказывать о ней другим. Хотя по мне, так она вполне нормальная.

Лиззи открыла было рот, чтобы задать еще вопрос, но тут же себя остановила. Как так получилось, что эта лощеная, аристократичная девушка, которая им только что призналась, что очень богата, вынуждена экономить деньги? Пожав плечами, Лиззи молча пошла дальше, надеясь, что очень скоро ей удастся это выяснить.

Глава 2

Лиззи ехала на автобусе к дому тетушки Джины, заранее попросив кондуктора сообщить ей, когда надо выходить. Усталая, но очень довольная, она вспоминала прошедший день.

Во-первых, в лице Мэг и Александры она, похоже, нашла новых подруг, что было очень важно. Ее лучшая подруга по школе Сара уехала учиться на медсестру, и Лиззи крайне ее не хватало.

Во-вторых, хотя требовательная мадам Уилсон и наводила на нее страх, но все же в сравнении с отдельными девицами с их курса, которые как будто на кухню никогда не заходили, Лиззи кое-что смыслила в готовке, а потому надеялась не стать объектом для саркастических замечаний их наставницы.

Проезжая по улицам, Лиззи заметила несколько указателей: к универмагу Harrods (в котором она бывала с матерью) и к музею Виктории и Альберта⁴ (в котором ни разу не была). Несмотря на всю усталость, она испытывала возбуждение и приятное волнение оттого, что оказалась в Лондоне.

В нужном месте выйдя из автобуса, Лиззи с достаточной уверенностью зашагала по улице в небольшой тупик, где, насколько она успела запомнить, и жила ее тетя Джина. Вскоре девушка уже поднялась на крыльцо и, раз уж ей не дали ключа, громко постучала в дверь.

– О, это ты, дорогуша?! – воскликнула Джина, увидев ее за порогом. – Как ты рано вернулась!

Поскольку после урока французского и занятия по составлению букетов девушки успели еще изрядно поболтать, была уже половина пятого. Некоторые сокурсницы заторопились на чайные посиделки, бывшие непременной частью их светской жизни. Так что самой Лиззи вовсе не казалось, что она освободилась рано.

– Надеюсь, я не пришла не вовремя?

– Ну что ты, даже не бери в голову! – улыбнулась Джина, впрочем, явно слегка расстроенная. – Заходи. Ко мне друг зашел на чай. Уверена, что очень скоро ты избавишься от всей этой французской чепухи и займешься чем-то более полезным.

Родители привезли сюда Лиззи накануне вечером, так что она уже примерно ориентировалась в квартире Джины, куда сама тетушка вселилась совсем недавно. Хотя Джина являлась маминой младшей сестрой, между ними было очень мало общего, а потому семейные встречи у них случались крайне редко.

Сняв у себя в комнате верхнюю одежду, Лиззи прошла в небольшую гостиную в передней части дома. Там на диване сидели Джина и некий мужчина. На маленьком столике перед ними стояли два чайных прибора, причем Лиззи заметила, что одна из чашек опрокинута.

– Давайте я вас друг другу представлю, – сказала Джина, вместе с гостем поднявшись навстречу девушке. – Барри, это Лиззи, или Элизабет, как предпочитает называть ее мать. Лиззи, это Барри.

Барри поцеловал девушке руку.

– И какое же имя предпочитаете вы? – уточнил он.

– Лиззи, – ответила она, пытаясь отнять руку и потерпев поражение.

– Ну, садись, – сухо сказала Джина, причем так, что Лиззи еще сильнее почувствовала, что вторглась сюда в очень неподходящий момент. – Расскажи нам, что было на курсах. – Тут она легонько похлопала Барри по колену. – Лиззи, помимо всего прочего, учится готовить. Как это забавно! И что вы изучали сегодня, дорогая?

У Лиззи сложилось впечатление, будто Джина спрашивает ее не из искреннего интереса, а лишь пытаясь наладить беседу.

– Мы много чего узнали о чесноке и об оливковом масле, а также научились готовить карамель. Узнали, что, когда ее варишь, не следует мешать, а только встряхивать. – Лиззи улыбнулась, пытаясь придумать, как бы ей поскорее уйти из этой комнаты. – Быть может, приготовить еще чаю, тет… – Тут Лиззи спохватилась, что еще накануне вечером ей было сказано, что, когда она называет Джину тетей, та сразу чувствует себя старой. – Джина? Или просто унести все на кухню?

– Да, пожалуйста, отнеси. Спасибо!

Найдя предлог исчезнуть из гостиной, Лиззи туда уже не вернулась. Она перемыла чайные приборы, вытерла их насухо и убрала в шкафчик.

Наконец, когда маленькая кухня уже сияла безукоризненной чистотой, она услышала, как Барри ушел. Ей уже стало казаться, этот момент не наступит никогда.

– О, милая моя, ты все здесь перемыла! Уборщица приходит по утрам. Ее зовут миссис Спригс. Душевная женщина, но немного близорукая. Кстати, звонила твоя мама. Не могла бы ты ей перезвонить? Ей не терпится узнать, как ты сходила на курсы. – Тут Джина улыбнулась. – Должно быть, нелегко ей было отпустить свою деточку в Лондон одну.

– Я же тут не одна, – возразила Лиззи. – У меня есть ты, Джина.

Лиззи устроилась в коридоре перед столиком с телефонным аппаратом.

– Мама? – произнесла она, когда на другом конце провода сняли трубку. – Это я.

– Элизабет! – отозвалась мать. – Никуда не отходи, я сейчас перезвоню. Мы не хотим, чтобы у тебя там росли счета за разговоры.

Считаные секунды спустя Лиззи вновь услышала в трубке мамин голос.

– Ну и как там у тебя? Девушки с тобой в группе хорошие?

– Да, две из них очень милые. Остальные… немного высокомерные. Живут своей светской жизнью.

Мать вздохнула. Если воплотятся ее мечты, то у Лиззи тоже начнется светская жизнь со зваными обедами, чаепитиями, спортивными мероприятиями, предоставляющая все возможности встретить подходящего молодого человека, а именно – надежного будущего мужа, способного обеспечить супругу и семью и содержать их на уровне, подобающем высшему обществу. Лиззи знала о материнских амбициях, однако сама не имела ни малейшего желания затесаться в общество светских девиц, где она ни с кем не была знакома, а потому сейчас совершенно не представляла, что бы такое сказать, дабы порадовать маму.

– Впрочем, одна из этих двух милых девушек, с которыми я сегодня подружилась, – тоже из высшего общества, – произнесла она, надеясь тем самым хоть чуточку поднять настроение матери.

– В самом деле? И как ее зовут, моя радость?

– Александра.

– Ты должна как можно скорее привезти ее к нам в гости на уик-энд. Может, получится в эти выходные?

И хотя Лиззи была на редкость послушной и уступчивой дочерью, она в какой-то степени умела справляться с напористостью матери.

– Я еще не настолько хорошо ее знаю, мама, чтобы приглашать в гости уже в конце этой недели. К тому же у тети Джины для меня есть на эти выходные поручение.

Разумеется, это была ложь, и хотя Лиззи всегда считала себя правдивым человеком, однако иной раз солгать было необходимо. Девушке казалось, что в ближайшие выходные – всего неделю пробыв в столице – она просто не готова еще ехать домой. У нее было такое чувство, будто в Лондоне она пробыла каких-то пять минут. Ей хотелось пошире расправить крылья.

Мать, всегда внушавшая, сколь важно оставаться у Джины на хорошем счету (Лиззи поселилась у тети за весьма умеренную плату), спорить с дочерью не стала.

– Подозреваю, она хочет, чтобы ты почистила ей серебро. Это точно давно пора было сделать. Я к ней зашла на пять минут – и то сразу заметила.

Лиззи не стала говорить, что ее матушке и пяти минут было бы много, чтобы увидеть многочисленные пробелы Джины в ведении домашнего хозяйства.

– Наверное, мама, нам пора уже закончить разговор. Может, надо помочь Джине с ужином.

– Хорошо, моя девочка. Если сможешь приехать на уик-энд домой, то позвони и предупреди. И разузнай побольше об Александре. Мне показалось, она очень хорошая девушка.

Лиззи, конечно же, знала, что Александра хорошая девушка, – но как к такому заключению пришла мама, имея к тому столь мало доводов, ей было непонятно. Или как раз наоборот – очень даже понятно. Ведь Лиззи сама сообщила, что ее новая подруга из «высшего общества»!

Она спустилась по лестнице в маленькую кухню, где и увидела Джину.

– Чем-нибудь помочь? – спросила Лиззи.

– Можешь поскоблить молодую картошку. Ужин у нас будет очень простой. Никогда не научусь готовить что-то замысловатое.

Лиззи была этому только рада. Накануне тетя впервые угостила ее авокадо – неизвестным ей ранее фруктом. Он был лоснящимся и плотным, так что Лиззи даже толком не поняла, нравится он ей или нет.

– Может, когда я на курсах научусь чему-то большему, то смогу что-нибудь готовить и для тебя, – предложила Лиззи.

Джина улыбнулась в ответ и кивнула, однако перспектива того, что Лиззи станет ей в дальнейшем готовить, тетушку как-то не воодушевила. Памятуя мамин совет постараться быть для Джины полезной, Лиззи продолжала:

– А еще я очень хорошо умею чинить одежду. Если у тебя есть что-нибудь, что требуется зашить, дай мне – и я в один миг все сделаю.

– В самом деле? Тебя что, этому учили в школе?

– Немного, – кивнула Лиззи. – Но мама учила меня делать носовые платки, оторачивая кружевом кусочки тонкого батиста. Они прекрасно расходятся на благотворительных ярмарках, которые она устраивает. И подол я умею подшивать незаметно – хотя этому я как раз научилась в школе.

– Надо же! Ладно, после ужина принесу тебе корзинку с тем, что требуется починить. Посмотрим, что ты сможешь сделать.

На протяжении всего ужина Джина пребывала в задумчивости и даже, явно машинально, налила девушке бокал вина. У родителей Лиззи не принято было пить вино без повода, но, как говорил ее отец, Джина была «чересчур новомодной штучкой». А отец Лиззи открыто не приветствовал «новомодности».

Перемыв после ужина посуду (хотя Джина и сказала, что вполне можно оставить ее до утра, когда придет уборщица и все вымоет), Лиззи взялась за отложенную в починку одежду Джины.

Одежда лежала в сумке, и ее оказалось довольно много. Как поняла Лиззи, Джина просто засовывала вещи в пакет и больше уже ими не интересовалась, предпочитая покупать что-нибудь взамен. Так, там обнаружились несколько платьев, у которых требовалось пришить подол или заменить пуговицы, а также разорванная простыня.

– Насчет простыни даже не трать время, – поспешно сказала Джина, как будто смущенная этой находкой. – Я отдам ее в прачечную.

– Это там она так порвалась? – спросила Лиззи.

– Нет, – мотнула головой Джина. – Ну что, ты нашла все, что тебе нужно?

1.Кухонные принадлежности (фр.). (Здесь и далее примечания переводчика.)

2.Паштет из сардин (фр.).

3.Красотка! (шпал.)

4.Музей декоративно-прикладного искусства и дизайна Виктории и Альберта.