Kitobni o'qish: «Нападение на лондонскую фондовую биржу»
Розенталь и Пеннок
В непосредственной близости от Лондонской фондовой биржи находится большое количество офисов банкиров, биржевых маклеров, биржевиков и других лиц, которые так или иначе имеют отношение к Богу Мамоне.
Лондонская фондовая биржа расположена на широкой улице под названием Корнхилл.
В прошлые века именно по этому "Корнхиллу" фермеры, жившие в окрестностях большого города, который в то время был едва ли в двадцатую часть от сегодняшнего Лондона, везли свое зерно на рынок.
Лондонская биржа – красивое здание с великолепным коринфским портиком, и построено оно не так давно, поскольку было открыто королевой Викторией в 1844 году.
Этот портик имеет два входа, которые закрываются великолепными бронзовыми воротами высотой не менее семи метров.
Восхитительной красоты фрески можно увидеть в большом вестибюле.
Напротив Биржи находится огромное здание Банка Англии, от которого ее отделяет улица Треднидл, относительно узкая улица, которая также является одной из старейших в Лондоне.
Здание Банка Англии намного старше, оно было построено в период между 1732 и 1829 годами.
Хотя строительство не продолжалось непрерывно в течение этих девяноста лет, поскольку различные непредвиденные обстоятельства мешали его возведению, можно предположить, что фактическое строительство заняло десятилетия.
На этих двух главных зданиях, которые образуют финансовое сердце Лондона, возможно, всей Англии и даже Европы, многочисленные мелкие банки группируются, как цыплята вокруг курицы.
На Ломбард-стрит, примерно в десяти минутах ходьбы от Корнхилла, возвышается большое офисное здание, различные этажи которого сдаются в аренду примерно шести компаниям.
Два самых нижних занимают банки господ Розенталя и Пеннока.
Возможно, для искреннего шовиниста такое сочетание может показаться подозрительным, но это совсем не так, ведь прапрадед господина Жака Розенталя действительно приехал в Лондон в 1677 году как полноправный франкфуртец, но вскоре был натурализован, и с тех пор его потомки считали себя истинными британцами.
Как бы то ни было, нынешний соратник Пеннока, похоже, унаследовал от своих предков редкий талант ко всем видам финансовых операций, а поскольку Пеннок был человеком с удивительным объемом человеческих знаний и невероятной трудовой этикой, их союз должен был быть успешным.
На следующий день после подписания перемирия два джентльмена разбили свои палатки в офисном здании на Ломбард-стрит, и казалось, что удача улыбнулась им.
Их банк, названный "Мидлэнд Кредит Банк", вскоре привлек большую клиентуру, и число тех, кто пользовался услугами банка или вкладывал туда свои деньги, как правило, на долгосрочной основе, постоянно росло, поскольку уже вскоре платежеспособность "Мидлэнд Кредит" стала неприступной. Штат сотрудников, состоявший на момент создания из шести человек, всего за несколько лет вырос до шестидесяти четырех помощников, кассиров, валютных клерков, клерков по депозитам, по аккредитивам, бухгалтеров и других незаменимых сотрудников.
Как только человек входил в широкие двери, которые открывались в девять часов утра, он оказывался лицом к лицу с величественным портье, который, прекрасно осознавая свою значимость, расхаживал взад-вперед с руками за спиной в тамбуре, отделенном двумя распашными дверями от собственно банковской зоны, где находились стойки.
Там, в полукруглой арке, находились десятки счетчиков, все пронумерованные, за которыми чиновники выполняли свою работу.
Вдоль стен были расставлены скамейки, где посетители могли сидеть, чтобы обналичить ценные бумаги, собрать купоны, начислить проценты или получить деньги по векселям и чекам.
В напряженные часы там можно было встретить до сотни офисных курьеров, все они были вооружены большими сумками, большинство из которых были с прочной цепочкой, прикрепленной к запястью.
Здесь же находились два швейцара, которые разговаривали с каждым, кто был чужаком в этом Иерусалиме, и которые также должны были следить за порядком.
Потому что длиннопалых, опрятно одетых и чрезвычайно ловких, которые видели возможность урвать чужой кошелек или воспользоваться крючком трости, чтобы достать пачку банкнот, которую неосторожный покупатель временно положил рядом с собой на мраморный бортик, идущий вдоль всех прилавков, было еще предостаточно.
В пространстве, окруженном рядом прилавков, виднелись столы, за которыми сидели клерки, а также стоял тяжелый и очень прочный сейф, из которого главный кассир доставал необходимые суммы, чтобы отсчитать их помощникам кассиров под расписку.
Было около 10.30 утра, когда перед банком господ Розенталя и Пеннока остановился большой лимузин, покрытый синим лаком.
За рулем сидел водитель гигантского телосложения в элегантной, но совсем не бросающейся в глаза серой ливрее.
Дверь большой машины была открыта изнутри, даже прежде, чем маленький человек, стоявший на посту у передней двери, успел броситься навстречу. Из машины вышли два джентльмена.
Одному из них было около сорока лет, по крайней мере, если судить по его волосам, которые начали слегка седеть на висках.
Однако его глаза необычного серого оттенка сияли, как у молодого человека.
Резко очерченные черты лица демонстрировали несгибаемую силу воли, а линии вдоль рта с узкими губами свидетельствовали о том, что этот человек уже много выстрадал в своей жизни.
Он был одет во фрак, который несомненно, принадлежал мастеру своего дела.
Молодой человек, находившийся в его компании, отличался от него как минимум на десять лет, а возможно, и на пятнадцать.
Он был почти на голову ниже, изящно сложен и демонстрировал два больших голубых глаза на веселом круглом лице.
Когда он смеялся, что случалось довольно часто, его рот показывал два ряда белоснежных зубов, которым позавидовала бы не одна красивая женщина.
Он тоже был одет с особой тщательностью, но без малейших излишеств.
Старший из двух джентльменов, закрыв дверь, обменялся несколькими словами с водителем, а затем они оба поднялись на несколько ступенек широкой террасы перед зданием банка.
Уважаемый швейцар, похоже, хорошо их знал, так как вежливо постукивал по своей фуражке.
Однако вместо того, чтобы два джентльмена продолжили путь в большой вестибюль, старший из них обратился к швейцару и спросил:
– Мы можем поговорить с одним из двух джентльменов-банкиров?
Швейцар сначала сделал недоверчивое лицо, но потом его осенило, что лорд Уильям Абердин был одним из лучших клиентов его покровителя, и что его секретарь, Чарли Бранд, в компании которого он сейчас оказался, также имел немалую сумму денег на депозите в "Мидлендском Кредитном Банке".
– Я полагаю, что мистер Розенталь отправился на биржу, милорд, – веско сказал он. – Но мистер Пеннок в своем личном кабинете, я уверен. Будьте добры, присядьте, а я позвоню по телефону.
Лорд Абердин и его секретарь сели на одну из широких дубовых скамеек, в то время как швейцар вошел в свою маленькую ложу и снял телефонную трубку с крючка.
Он немного поговорил с устройством, а затем спросил, повернувшись к лорду Абердину:
– Мистер Пеннок спрашивает, хотите ли вы поговорить с ним лично, или вы можете иметь дело с его секретарем.
– Я бы предпочел поговорить с мистером Пенноком лично! – ответил богатый посетитель. – Однако, мы не задержим мистера Пеннока более чем на десять минут.
Швейцар еще несколько мгновений говорил в трубку, затем положил телефон и вышел из своей ниши.
– Мистер Пеннок будет ждать вас с нетерпением, милорд! – сказал он с поклоном.
Он подозвал мальчика в мундире с блестящими пуговицами, которому тот был обязан своим прозвищем, и сказал, когда тот подошел:
– Покажи этим двум джентльменам дорогу в личный кабинет мистера Пеннока!
– В этом нет никакой необходимости! – улыбнулся лорд Абердин. – Мы знаем дорогу. И вы уже объявили о нашем визите. Мы найдем кого-нибудь наверху, кто представит нас.
– Как пожелаете, милорд!
Лорд Абердин уже поднялся, и теперь он в сопровождении своего секретаря вышел из вестибюля через широкую боковую дверь, за которой сразу же начиналась лестница на второй этаж, освещаемая очень высоким окном, выходящим на улицу.
Лестница вела к широкому крыльцу, на которое выходило несколько дверей.
Лорд Абердин, не колеблясь ни мгновения, подошел к одной из дверей, постучал и тут же вошел, за ним все еще следовал его секретарь.
Оба джентльмена оказались в довольно большом офисе, в котором около двадцати мужчин и женщин были заняты работой.
К ним тут же подскочил офисный мальчик и спросил, чего они хотят.
– Я хочу поговорить с мистером Пенноком, мой друг! – сказал лорд Абердин. – Он ждет меня.
– В ту дверь, сэр! – сказал мальчик хрипловато, как человек, который очень занят, и быстро вернулся к своему пюпитру, чтобы продолжить свое важное дело, которое заключалось в наклеивании марок на большую стопку конвертов и складывании циркуляров.
Два джентльмена пересекли всю длину комнаты, прошли через вторую дверь и оказались в другой комнате, гораздо меньшей и более удобной, чем кабинет.
Здесь был прекрасный письменный стол, диван, пара клубных кресел и богато украшенный резьбой курительный столик.
Это была комната секретаря руководства банка, и здесь же сидели машинистки, находившиеся в его распоряжении.
Эта комната примыкала к личному кабинету мистера Пеннока.
Одна из молодых девушек сразу же встала, когда вошли два джентльмена, и лорду Абердину снова пришлось сказать о цели своего приезда.
Девушка, молча, указала на вторую дверь и вернулась к работе.
Секретарь, человек с идеально гладким черепом, на котором, казалось, ни один волос не хотел прорастать, даже не оглянулся.
Лорд Абердин постучал в дверь.
– Войдите! – крикнул тяжелый голос по ту сторону двери, и, казалось, немного нетерпеливый.
Лорд Абердин открыл дверь и вместе со своим секретарем вошел в современно обставленную комнату, которая лишь отдаленно напоминала мрачные помещения, в которых в прежние годы господа директора банков считали нужным запираться.
Комната освещалась тремя окнами.
Обои были сделаны из золотой кожи, а стены покрыты прекрасным полированным красным деревом в рост человека.
На паркетном полу лежал огромный персидский ковер.
Мебель, огромный письменный стол, книжные шкафы, были сделаны из ореха.
У монументального камина стояла пара клубных кресел из натуральной кожи.
Небольшой сейф, наполовину спрятанный в стене, дополнял эту мебель, и казалось, что он вообще не принадлежит этому месту, а попал сюда случайно.
Мистер Пеннок сидел перед своим письменным столом.
Он диктовал тему письма стоявшей в нескольких шагах от него молодой девушке, у которой два джентльмена, вошедшие в этот момент в комнату, не увидели ничего, кроме обилия иссиня-черных волос, очень длинных темных ресниц и кусочка тонко очерченного носа, поскольку она стояла полуотвернувшись от них.
Машинистка управляющего банком
Продолжая диктовать, Пеннок, наклонившись в кресле к своим посетителям, сделал приглашающий жест в сторону пары стульев.
Лорд Абердин и его секретарь заняли свои места, причем стулья были расставлены таким образом, что теперь они могли хорошо видеть лицо стенографиста, который быстро и точно принимал диктовку.
И они увидели очень красивую женщину с иностранной внешностью.
Густые черные волосы, просто уложенные, обрамляли лицо чистейшего овала.
Рот был красиво очерчен, маленький нос слегка изогнут, брови восхитили бы художника.
Она была полностью поглощена своей работой, и когда Пеннок на мгновение замолчал, чтобы собраться с мыслями, машинистка на мгновение подняла глаза.
Это были очень большие, слегка миндалевидные глаза, почти черные, с темным свечением в них.
Однако в следующее мгновение две звезды-близнеца снова скрылись за веками.
Еще несколько мгновений звучал несколько резкий голос Пеннока. Затем он сказал:
– Готово, мисс! Разберитесь с этим немедленно. Немедленно отправьте письмо и принесите мне копию письма, как только напечатаете его.
Девушка, молча, кивнула, закрутила авторучку и вышла из комнаты, через ту же дверь, через которую вошли посетители, не удостоив их ни единым взглядом.
Пеннок поднялся и торопливо подошел к своим посетителям.
В его голосе звучало благоговение, когда он говорил:
– Надеюсь, вы не обиделись на меня, милорд, если я заставил вас подождать. Дело было очень важным и не терпело отлагательств.
– Не извиняйтесь, мой дорогой Пеннок! – улыбнулся лорд Абердин. – Я знаю по собственному опыту, как неприятно, когда тебя беспокоят в такой работе, или когда приходится прерывать ее на середине! Я уже сказал, что мы не задержим вас на долго.
– Присаживайтесь, и расскажите, чем я могу быть вам полезен, – продолжил банкир.
Три джентльмена сели, и лорд Абердин начал:
– Дорогой Пеннок, мы знакомы уже несколько лет, и с момента основания вашего банка я являюсь вашим клиентом, и, как мне кажется, довольно хорошим клиентом. Я сразу же доверился надежности вашего бизнеса, и мне было приятно убедиться, что вы не из тех банкиров, которые ничего не видят или занимаются рискованными спекуляциями, ставя под угрозу капитал своих вкладчиков.
Пеннок на мгновение поклонился, как человек, считающий такой комплимент полностью заслуженным, после чего его посетитель продолжил:
– Именно потому, что ваше благоразумие и ваша политика не вызывают сомнений, я обращаюсь к вам. Я знаю, что у вас очень обширные связи в России, настолько обширные, насколько они вообще могут быть у человека в настоящее время.
Пеннок мрачно пожал плечами и сказал:
– К сожалению, не такие большие, милорд; я имею в виду наши денежные отношения с Российской Советской Республикой. Что касается меня, то я думаю, что эти господа большевики могут меня обокрасть. Они хорошо думают о бедном человечестве, но они не имеют ни малейшего представления о денежных делах, и если то, чего они так горячо желают, то есть отмена денег и иностранной валюты произойдет со дня на день, то менее чем через двадцать четыре часа наступит хаос, настолько ужасающий, что благословения, обещанные этими господами в Москве, не смогут его перевесить. Торговля была бы полностью парализована, не было бы больше ни продуктов питания, ни угля, ни железа, ни золота, ничего. Ведь никто не захочет отказываться от своих драгоценных продуктов.
– Тогда, возможно, их возьмет тот, кому они нужны, – улыбаясь, продолжил лорд Абердин.
– На самом деле, это очень вероятно. И в результате произошла бы страшная драка, одни ограбили бы других, и мы стали бы свидетелями такого беспорядка, который просто невозможно себе представить. Вы можете сказать, что я оправдываюсь, но я честно и искренне верю, что дела, как они устроены сейчас, идут наилучшим образом, хотя я не отрицаю, что в мировой торговле еще много недостатков. Но я решительно отрицаю, что ее можно отменить внезапно, без всякого перехода. Но мы отвлеклись, вы говорили о России, не так ли?
– Да! Для меня открывается возможность принять участие в довольно масштабном начинании там. Речь идет о строительстве железной дороги. Имена, однако, я могу пока не называть. Вы сами бизнесмен и понимаете, что секретность обязательна. Единственная цель моего приезда сюда – выяснить у вас, как у человека у которого по-прежнему много деловых друзей в России и кто прекрасно знает ситуацию там, рискованно ли такое предприятие или нет.
Пеннок не ответил сразу, потом несколько раз почесал за ухом, скривил рот, а затем ответил:
– Не так-то просто, милорд, ответить на такой вопрос, когда не знаешь подробностей, а вы не можете мне их сообщить, как я прекрасно понимаю. Кроме того, боюсь, вам слишком много рассказывали о ценности моих связей с современной Россией. Я знаю, что до войны в России существовала система шпионажа, масштабы которой нам, западным людям, трудно представить. Вы, конечно, слышали об "Охранке".
– Тайной российской полиции? Кто только не слышал об этом! – воскликнул лорд Абердин.
– Она контролировала, так сказать, всю общественную жизнь в России при царском режиме. Можно подумать, что этот институт был ликвидирован одновременно с тем режимом, который был принесен в жертву, не так ли? Что ж, могу вас заверить, что бывшая "Охранка" с ее секретными агентами, замаскированными под официантов, кучеров, гостиничных портье и носильщиков, была лишь детской забавой по сравнению со службой шпионажа, которую создали Ленин и Троцкий. Соня может рассказать вам такие истории, от которых у вас волосы встанут дыбом.
– Простите, какую Соню вы имеете в виду? – спросил лорд Абердин, улыбаясь.
– Это моя русская стенографистка! Она была здесь минуту назад, когда вы вошли. Очень умная девушка, свободно владеющая несколькими языками, которая очень полезна мне для моего бизнеса с Россией. Соня Павиак – так ее зовут.
– Тогда она, конечно, недолго у вас на службе, потому что я не помню, чтобы видел ее, когда приезжал к вам три месяца назад.
– Она приехала примерно через полмесяца после этого, милорд. Я ни на минуту не пожалел, что нанял ее. Но вернемся к теме нашего разговора. Я боюсь, что информация, которую я получаю из России, лишь очень неполно отражает реальную ситуацию. Никогда нельзя быть уверенным в получении нераспечатанных писем, и можно смело поклясться, что большинство писем, прибывающих в Россию, тщательно проверяются на предмет наличия в них духовной контрабанды. Никто не будет в безопасности, если будет доказано, что он враждебен большевистским принципам. А как насчет наших финансовых отношений с этими людьми? Я бы не рискнул держать пари, что господа в Москве действительно, как они уже обещали, выполнят все свои финансовые обязательства за рубежом. Разумно ли в данных обстоятельствах вкладывать деньги в железнодорожную компанию, которая еще не проложила первые метры рельсов? Я бы не хотел отвечать на этот вопрос безоговорочно утвердительно. Вы должны хорошо меня понимать. Конечно, я бы предпочел ответить на этот вопрос утвердительно. Россия – страна безграничных возможностей, гораздо больших, чем Америка, для которой впервые была использована эта фраза, и кто знает, что может произойти позже. Но пока я думаю, что должен отговорить вас, милорд, от вложения денег в столь смелое предприятие. Новая железнодорожная компания там, конечно, может принести большие прибыли, но тогда необходимо держать наготове армию английских инспекторов, потому что нигде нет такого воровства, как в России, а это невозможно в нынешних условиях. Мне жаль, что я не смог дать вам другой ответ.
