Kitobni o'qish: «Невеста»
Много страстей, много событий.
Война, мужская и женская настоящая дружба, деревня и город, осуществление карьерной мечты, знакомые всем тяготы и радости семейной жизни.
Но главное – ЛЮБОВЬ, пронесенная через годы.
Каринэ Фолиянц
Моим дорогим маме и папе
От автора
«Невесту» я люблю особенной любовью!
Проект, который мы сняли, дался нам, честно говоря, нелегко. Но от этого не перестал быть для меня любимым и значимым.
История, которая произошла с главным героем Пашей Плетневым, конечно же выдуманная. Но мне самой так хочется в нее верить!
Хочется знать, что на земле есть люди, способные ТАК любить!!!
На экране образ Павла прекрасно создал молодой актер Станислав Бондаренко, подарив своему герою бездну обаяния, мужественности и теплоты.
Обворожительные молодые актрисы Ксения Роменкова и Татьяна Севрюкова ярко сыграли двух очень разных, полярно противоположных женщин Павла.
Могу сказать сотни добрых слов и об остальных исполнителях, но тогда просто не хватит места! Коротко: все постарались на славу!
Я люблю «Невесту» еще и потому, что это очень моя история. В ней много страстей, событий, сюжетных перипетий. Это интересно не только читать и смотреть, но и создавать!
Война, мужская и женская настоящая дружба, деревня и город, осуществление карьерной мечты, знакомые всем тяготы и радости семейной жизни – все это вы найдете в романе.
Но главным тут останется ЛЮБОВЬ, пронесенная через годы.
Кто-то сказал, что это замечательное чувство между мужчиной и женщиной живет не более пяти лет. Наши герои полностью опровергают сие изречение! И я безумно этому рада, потому что с детства выросла очень романтическим человеком, и мне всегда хотелось верить в бесконечность великих чувств!!!
И последнее. Всем, кто полюбил нашу «Серафиму Прекрасную»: «Невеста» вам непременно понравится!
Здесь такие яркие и открытые эмоции, которых люди не стесняются! Нам подчас так не хватает их в жизни…
Мои герои умеют любить, радоваться, прощать – по-настоящему, как говорится, на всю катушку!!! Поэтому они – мои. Поэтому они так близки мне.
Те, кому дороги сильные чувства, кто не боится открытых и сильных страстей!
Для вас эта книга!
Для вас этот фильм!
Ваша Каринэ Фолиянц
Глава 1
1981 год. Осень, весна
Поселок Приморский был хоть и не деревней, но все ж и не городом. Даже двухэтажные здания тут были в диковинку. Маленькие домишки облепили извилистые улицы, ведущие к морю. А меж ними змеились ярко-желтые или ярко-фиолетовые газовые трубы.
По узким улочкам изредка проезжали грузовики, колесили велосипедисты и пробегали небольшие стайки коз…
Такой, ничем особо и не приметный поселок. Но именно в Приморском началась эта история великой любви…
* * *
Во дворе небольшого, но уютного поселкового детсада гуляли пятилетние дети. Воспитательница наконец рассадила малышей по скамеечкам.
– А теперь давайте поговорим о нашем будущем. Вот, Володя, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
Володя, серьезный мальчик в очках, неторопливо встал:
– Я буду космонавтом! Я полечу в небо вот на такой ракете! – и показал на деревянную ракету, стоящую посередине двора.
Дети радостно загалдели.
– Молодец, Вовочка! – похвалила его воспитательница. – Он будет космонавтом! И прославит наш детский сад! И весь поселок Приморский! А ты, Сереженька, ты кем будешь? – Она обратилась к голубоглазому и светловолосому Сереже. Тот смущенно молчал. – Ну, Сереженька, не смущайся, говори!
Дети подбадривали мальчика:
– Говори, кем будешь, Сережка!
Наконец Сережа выпалил – сам от себя не ожидая, четко и громко:
– А я, когда вырасту… Я буду… американским полицейским!
Дети замерли. Воспитательница побледнела и схватилась за сердце.
– Что? Что ты сказал?
Сережа осмелел и закричал уже в полный голос:
– Я буду полицейским из Америки! Мы с папкой в клуб ходили, смотрели кино про полицейских. Они ловкие! Я уеду туда и буду, как они!
Женщина взвизгнула от страха:
– Замолчи! Замолчи немедленно! Кто тебя такому учит?
Малыши зашумели, но толстухе воспитательнице было уже не до них. Она кричала на Сережку так, что в соседнем поселке, наверное, слышно было:
– Кто внушил тебе такие гадости? Немедленно говори: кто!!!
…Взяв за ухо ревущего Сережу, воспитательница притащила его в угол пустой игровой комнаты, причитая по дороге:
– Да где же видано, чтобы советский ребенок мечтал быть американским полицейским? Это же позор всему детскому саду! Всему поселку! Всей Родине! Стой тут, в углу, чтобы дурь из тебя выветрилась, чудовище ты маленькое. Хорошо, что это я тебя спросила, а не директор. У него бы сразу инфаркт случился, не спасли бы.
Сережа пытался вырваться, но воспитательница еще больнее вывернула ему ухо.
– Пустите, пустите! – пищал мальчик.
– Да ты еще и врун! – вопила женщина. – Какой такой папка? Мать твоя уже три года как одна живет, тебя, дурака, растит в одиночестве! А? Какой такой папка тебя в клуб водил?
Сережа громко зарыдал. В дверь комнаты робко заглянула рыженькая девочка с тоненькими косичками – Леночка Петрова. Она тихо попросила:
– Вера Павловна, вы не бейте его, пожалуйста, он не врет! К тете Оле муж приезжал, папка Сережкин. В том месяце. Я сама видела! Он его на фильм водил в клуб и мороженое купил.
– Лена Петрова, нам адвокат здесь не нужен! – отрезала воспитательница. – А ты, Арефьев, будешь стоять здесь в углу до тех пор, пока не забудешь про папу, про полицию, про Америку, – это слово она проговорила шепотом, – и не придумаешь себе новую, порядочную профессию. Петрова, ушла отсюда!
Стуча каблучками, Вера Павловна нервно покинула комнату.
Но Лена Петрова никуда не ушла.
Она подошла к плачущему Сереге, обняла его и нежно сказала:
– Ты не плачь, Сережа. Я знаю, что ты не врешь. Я тоже такое кино видела. И папку твоего видела. Он живой! Это только у меня папка помер…
Серега шмыгнул носом, перестал плакать и улыбнулся девочке.
– Ты не лгун! Ты – хороший! – тихо сказала Лена.
– Петрова, хочешь, когда вырасту – я женюсь на тебе? – вдруг совершенно серьезно предложил мальчик.
Лена пожала плечами:
– Можно. Только ты же знаешь, у меня мать какая! Не захочешь ты меня в невесты брать с такой матерью!
– Захочу, – твердо произнес маленький Сережа. – Всем теперь говори, что ты моя невеста!
* * *
По ухабистой дороге ехал трактор с пьяным трактористом, кренясь в разные стороны. А в кузове трактора веселая женщина на все село горланила частушки.
Это была мамка девочки Лены, а за рулем трактора – хахаль ее, Леша. Как все знали, мирно они жили, двух детей воспитывали. Только вот незадача – трезвыми никогда не бывали.
Две пожилые бабы, увидев трактор с нетрезвой певуньей, обе разом сплюнули:
– О, Нинка за дочкой в детсад поехала. Тьфу, глядеть противно. И она, и Лешка, ее сожитель, – алкашня лютая. И дает же Бог такой, как Нинка, детишек!
…Нечесаная, похмельная Нинка тяжело поднялась с кровати.
Под разлезшимся стеганым одеялом, повернувшись к стене лицом, храпел ее сожитель Лешка.
– Лен-кааааа! – позвала Нинка.
Девочка появилась в дверях.
– Иди, Лен, Петьку буди. Пора.
– Мамочка, ты меня в садик отведешь, а Петьку в школу? – обрадовалась рыженькая девочка.
– Какая школа! Иди, тебе говорят! Пора! – зло прикрикнула мать.
…Лена взяла старшего брата Петьку за руку, и они отправились по знакомому маршруту. Подойдя к соседскому двору, легко перемахнули через забор. Во дворе паслись куры.
Кудрявый белокурый Петька скомандовал:
– Вон ту хватай, Ленка, пеструю. Она пожирнее будет. А я на шухере постою.
– Я боюсь. – Тоненькая девочка и впрямь едва не тряслась от страха.
– Чего боишься? Соседей с утра никогда дома не бывает. Ты что, первый раз? – И сам погнался за курицей.
Курица прибилась к углу сарая, страшно квохча, точно предчувствовала свою гибель. Петька схватил ее привычным движением и скомандовал сестре:
– Отворачивайся, трусиха!
Та не только отвернулась, но даже глаза закрыла.
Курица в Петькиных руках издала страшный вопль… А потом стихла.
Лена глаза открыла.
– Ты башку ей свернул?
– Ага, – кивнул Петька, – дело сделано. Бежим отсюда!!! И быстрей, ее еще ощипать надо! Леха скоро проснется!
* * *
Хотя утро еще едва началось, но жизнь в поселке уже кипела вовсю.
Среди прилавков на маленьком рынке ходила и покупала овощи симпатичная полноватая женщина. Взгляд ее упал на свежеощипанную курочку, лежавшую на скомканной газетке. За прилавком стояли дети – Петя и Лена.
Женщину звали Ольга, и она была мамой мальчика Сережи.
– Леночка, здравствуй, а ты чего же не в садике? Я вон уже Сережку как час назад отвела. Он тебя там ждет.
– Мамка заболела, – замялась Лена, – плохо ей…
Бойкий Петя перебил сестру:
– Тетя Оля, вы лучше купите курицу. Нам деньги нужны мамке на лекарства.
Ольга все поняла, тяжело вздохнула, достала деньги из кошелька.
– Вот, миленький, возьми. Только вы не все мамке на лекарства. Себе на еду-то оставьте. Голодные, поди, целый день!
Она с жалостью и все понимая посмотрела на ребятишек: для матери кур воруют и продают. А та – пьет. Да Лешку поит. Дети воруют, а мать пропивает…
Лена схватила деньги и пропищала:
– Спасибо. Сережке привет передавайте. Я же теперь его невеста, – улыбнулась она и добавила гордо: – Честное слово – невеста!
* * *
Нинка жадно выпила граненый стакан водки. Дети молча наблюдали за процессом. А мать сразу улыбнулась да подобрела:
– Вот спасибо, детоньки, маму спасли!
– Мам, а можно я в школу пойду? – робко попросил сын.
– Еще чего удумал. Лешка сегодня дома, с ним посидите. А маме пора!
Нина встала, покачиваясь, начала одеваться. Попутно отдавала распоряжения:
– Лен, посуду помой. И Лешкины рубашки постирай, я их на кухне кинула. Картошечки начистите да сварите. Ну, бывайте. Мамке по делам пора!
И ушла, хлопнув дверью.
* * *
У Ольги было неспокойно на душе. Уж больно было жаль Петьку и Лену. Когда она пришла в садик за Сережкой, то первым делом выловила воспитательницу:
– Да куда ж вы смотрите, Вера Павловна! Она ж не просыхает, мама Ленкина. Как девочка живет в таких условиях? Вы про это думали?
Но воспитательница не растерялась с ответом:
– Эка невидаль?! Весь поселок пьет! Я детей воспитываю, а не взрослых. Вы лучше вот что послушайте! Я детям в группе вопрос задала: кто кем хочет стать, когда вырастет? И что, вы думаете, ответил ваш Сережа? Ваш сын, между прочим, сказал, что хочет стать, – она с ужасом понизила голос, – американским полицейским. Вот что хуже – пьющая мать или аморальные мечты ребенка? Молчите? Вот и я не знаю!
* * *
Дети так никуда и не пошли. С Лешкой сидели, который их на самом деле терпеть не мог.
Тот привычно пил водку, закусывая огурцами. Дети бегали наперегонки вокруг стола.
Осушив стакан, Лешка встал и гаркнул во все горло:
– Достали уже своим писком! А ну, пошли отсюда! Схватив детей за шкирки, он выволок их из комнаты.
Вытащил из дома, засадил в погреб, да еще и на замок закрыл.
– Вот тут сидеть тихо и не мешать, не вякать!
– Запер, он нас запер! – догадался Петька. – Теперь уж не уйдем, как в прошлый раз. Лен, страшно в темноте сидеть!
Лена погладила брата по руке:
– Ну и ладно, ты садись, а я тебе какую-нибудь страшилку расскажу.
– Не хочу страшилку, – закапризничал он. – У нас сегодня контрольная в школе. Скажут, сачканул. Стучи давай, пусть отпирает!!! Эй, дядя Леша!!!!
…А пьяный Леша уже уснул за столом. Сигарета упала из его рук на половик. Тот задымился, а потом и загорелся.
Дети быстро почувствовали запах гари из комнаты…
– Горим! – закричал Петя. – Ленка, да ведь он нас сожжет!!!
Они кричали и колотили кулачками в дверь:
– Дядя Леша, дядя Леша, открой!
А ему хоть бы что – водка свое дело-то сделала!
Только минут через пять, когда комнату совсем заволокло дымом, Лешка открыл глаза…
– Ой, елки!
Понял наконец-то, что дом загорелся. И что спасаться надо! Но про детей даже не вспомнил.
Недолго думая, схватил табурет, разнес окно. И выпрыгнул на улицу, побежал от горящего дома не оборачиваясь, куда подальше…
Тем временем пламя уже объяло всю комнату и перекинулось в коридор.
Дети метались в погребе, который все больше заволакивало дымом. Они подобрались к стене, где высоко-высоко было маленькое окошко.
– Петька, сюда! – закричала Лена.
Она не растерялась, схватила деревянную стремянку, прислонила к стене.
– Вверх, в окошко лезь!
Лена помогала брату, хоть он и старший.
– Да не плачь ты, лезь давай. А еще большой! Через окно уйдем!
– Не пролезем! Ленка, не пролезем! – страшно выл Петька.
Но Лена упорно толкала его вверх маленькими тонкими ручками.
– Давай, Петя, давай!!
– Я боюсь, высоко! И огня много! – истошно взвыл Петя.
– Лезь, тебе говорят!
Петя карабкался вверх, она за ним. А дым уже вовсю разъедал глаза.
Когда дети выбрались из погреба, дом весь пылал – по самую крышу.
* * *
А Нинка, пьяная вусмерть, шла домой… Ничего-то она не знала. Потому и пела опять свои частушки. Навстречу ей выбежали две женщины:
– Ты где ж, стерва, шляешься? Дом-то твой горит! Враз протрезвела стерва-мать, когда увидела горящий дом и двор.
– Дети, дети там! Дома я их оставила! – кинулась она к двери.
– Стой, сама сгоришь! Не спасти уже! – вопили соседки и тащили ее обратно.
– Лешка! Лешка там! – не унималась Нинка.
Соседка заорала еще громче:
– Да Лешка твой, сволочь, алкаш поганый, с моим Мишей водку жрет у нас во дворе! Живой он, тварь такая, детей подпалил – и был таков!
– Ах ты, мразь! – Безумная Нинка кинулась к соседскому двору.
Напрасно бежали за ней бабы и просили угомониться. Нинка шаровой молнией ворвалась в соседский двор. Во дворе мирно паслись куры, а Леша с пожилым мужиком Мишей спокойно пили водку. Нинка схватила лежащий у поленницы топор.
– Детей погубил, сволочь! Двор спалил, сволочь! Убью!
Соседи сделать ничего не успели. На солнце вспыхнул клинок топора. Удар был единственным и крепким.
* * *
Во дворе детского сада вместе с воспитательницей стояла Ольга. Неподалеку играли дети. И Лена с Сережей среди них.
Ольга утирала глаза платочком:
– Вы же знаете, посадили Нину. Нину Петрову. Мальчика тетка забрала. А девочку, говорит, не потяну. У самой трое. Что ж ее теперь, в детдом отдавать? Пусть у меня поживет. Если надо – опекунство оформлю. Ничего, разместимся. В тесноте, да не в обиде…
Воспитательница кивнула, уходя:
– Подумаю, чем помочь! Мне самой детишек этих жалко.
– Подумайте, очень подумайте! Я отблагодарю, в долгу не останусь! – крикнула ей вслед Ольга.
А Сережа катал плачущую Лену на качелях.
– Пойдем с нами, Леночка! У нас ты теперь будешь жить! – позвала ее Ольга. – Да ты не бойся, я не обижу!
Лена слезла с качельки, взяла Сережку за руку.
– Я теперь тебе сестренкой буду? А Петьку тетя обещала привозить иногда повидаться…
Сережа засмеялся:
– Да какая ты мне сестренка. Ты ж мне невеста… Пойдем!
13 лет спустя. Октябрь 1994 года
Тринадцать лет прошло с той поры. Выросли Лена с Сережкой, оба школу закончили, а Сергея уже и в армию призывают…
* * *
Здание швейной фабрики давно никто не красил, кирпич на углах обсыпался, и на фасаде еле держалась вывеска «Фабрика имени Первого мая».
Ольга, мать Сергея, немного постаревшая, но все еще очень симпатичная женщина, шла по цеху вслед за пожилой бригадиршей, тетей Валей:
– Теть Валь, отпустишь сегодня пораньше? Ты ж знаешь, Сережке в армию, проводы у нас.
Бригадирша остановилась:
– Иди, конечно, Оля. А чё ж ты Сережку до армии довела? Не боишься, что на войну загребут? Ты газеты-то читаешь? Телевизор смотришь?
Ольга вздохнула:
– И читаю, и смотрю. А что я могу поделать с военкоматом? Денег на взятку у нас все равно нет! Сходит да вернется, Бог даст.
– Не боишься, сын-то у тебя один?
– Боюсь, а выхода другого нет… Мы с Леночкой ждать его будем.
Тетя Валя улыбнулась:
– Да, вырастила ты себе невестку. Молодец ты, баба. Ну, дай Бог… Лишь бы сын живым вернулся!
* * *
Большой стол Ольга и Леночка накрывали во дворе – сегодня ребята придут, провожать Серегу в армию!
Лена Петрова выросла, похорошела. Красота ее была не яркая, но своя, не сделанная, не накрашенная, истинная. В такие лица чем больше глядишь, тем больше хочется смотреть. Волосы так с детства и остались рыжими, а глаза – карие, словно спелые вишни.
– Господи, что б я вообще без тебя делала? Лена, три салата нарезали, хватит ли? – причитала Ольга, собирая на стол.
– Да хватит! Тетя Оля, идите скорее, жаркое надо помешать, вот-вот сгорит.
Оля всплеснула руками:
– Ой, бегу!
В это время во двор вошла Света, невысокая, пышная и смешная барышня. Бойкая такая – Ленина подруга и ровесница.
– Лен, чего, Серегу за водкой послали?
Лена махнула рукой:
– Слушай, я так боюсь этой водки. Перепьются, драку еще затеют.
– Не бойся, не в перестройку живем! – отрезала Светка. – Водка не паленая, нормальная. Ну да ладно с ней, с водкой-то, это мужикам отрада. Что у тебя глаза такие, плакала, что ли, всю ночь?
– Да нет. Все будет нормально. Я его дождусь и не брошу никогда! – ласково улыбнулась Лена.
Света не унималась:
– Я ей про Ивана, а она про болвана. – Она зашептала: – Вы с Серегой свой основной вопрос решили или ты опять все на потом отложила?
Лена нахмурилась:
– Вот вернется Сережа, сыграем свадьбу, а до этого я с ним спать не собираюсь!
Света ужаснулась:
– Первый раз вижу такую конченую дуру. Ты пойми, это ж прикольно, понимаешь? Это ж попробовать надо до замужества!
– Света, дура ты сама! Когда у людей все серьезно, с этим не торопятся. Пошли на кухню, поможешь мне сыр-колбасу нарезать.
Девочки зашли на кухню. Оттуда выскочила Ольга:
– Все, Ленусь, помешала. Ничего не пригорело, но картошка еще сыровата. Пойду помидоров с грядки нарву и помою. Девочки, в райском месте живем – до поздней осени помидорчики свои, не магазинные, с грядочки!
Девочки резали сыр и колбасу.
– Да уж, в райском! – усмехнулась Света. – По зиме в поселке тоска такая, хоть вешайся! А ты еще и жизни не пожила, а уже замуж. Это ж дети, заботы… А для себя когда жить?
– А что дети? Разве не для себя?
– Я понимаю, что ты очень тете Оле благодарна, но что твой Серега? Ничего особенного!
Лена нахмурилась:
– А что, нужно что-нибудь особенное?
– Да! Всем надо особенное! Все так хотят, весь мир, все человечество!
Как раз и Сережа, симпатичный и голубоглазый, зашел в дом с целой сеткой бутылок водки.
Он услышал разговор девушек, затаился, наблюдая, слушая да придерживая сетку, чтоб звон бутылок его не выдал.
А Света продолжала:
– Да мало ли, воспитали они тебя, ну и что? Ты что, обязана за него замуж идти? У тебя вон брат Петька в городе, в институте учится. Ты б к нему съездила, поглядела вокруг – может, какой у него друг симпатичный… Может, два друга – и на мою б долю хватило!
Лена усмехнулась:
– А, вот ты о чем! Ладно, я с Петькой поговорю, чтобы он тебя с холостыми друзьями познакомил. А мне это ни к чему!
Но Света не унималась:
– Не, я хочу, чтобы ты сама Петькиных друзей порассматривала и сама бы повыбирала. Институтские мальчики культурные, не деревня. Может, кто и с квартирой!
– Ой, вот, пожалуйста, от этого меня избавь. Вот это мне совсем не интересно. – Лена стукнула ладошкой по столу.
Лена надулась:
– Я ж говорю, дура!
– Ты прекрати-то ножом-то махать и ерунду тарахтеть… Ой, Сережа…
Она обернулась, увидев в дверях Сергея.
Сергей широко улыбнулся:
– Привет, Светка. Принимайте, девчонки, спиртное! И в холодильник, что полезет!
– Давай сюда! – Лена забрала из его рук сетку.
Сергей повернулся к Свете:
– А между прочим, у меня тут дом большой. Нам с Ленкой и в детстве не было тесно, и потом тесно не будет. Не то что в городской квартирке. И огород у нас есть, и сад – еще дедом посаженный.
– Ты что, все слышал, да? – охнула Света.
– Да, извини, я не специально…
– Ну и на здоровье! Ладно, режьте тут все сами, а я во двор тете Оле помогать. – И Света убежала из кухни.
Лена и Сергей остались одни.
– Не слушай ее, она балаболка, глупости несет. А я люблю тебя, давно люблю. – Он подошел и обнял Лену за плечи. Вдохнул ее запах. – Всегда любил – и всегда любить буду!
Но она осторожно повела плечами, чтобы освободиться из его объятий.
– Я знаю…
Лена хотела уйти, но Сергей догнал ее.
– Слышишь, потом народ набежит, времени и не будет. Вот, это тебе.
Он протянул Лене колечко. Небольшое, но золотое.
Лена улыбнулась, надела на палец, поцеловала Сережу.
– Носить буду не снимая! Потому что ты мне нужен, и больше никто. Так ведь бывает?
Сергей ласково притянул ее к себе. Но она снова увернулась.
– Погоди, а то ведь тоже забуду!
Лена сняла с шеи простой крестик на суровой нитке.
– И ты носи и не снимай. Пусть он тебя хранит.
Сергей поцеловал крепко невесту.
– Спасибо, спасибо тебе, родная. Если ты со мной – ничего не страшно.
* * *
Снаряд разорвался, и осколки полетели во все стороны. Испуганный солдат Серега, прячась в окопе, все сильнее вжимался в землю. Войны боялся, но воевал. Потому что знал: так надо. Потому что дома его ждут мама и Леночка. И хоть рвались кругом снаряды, он почти каждый вечер писал домой письма.
«Дорогие мои мамочка и Леночка! Мои самые любимые и ненаглядные! Я жив и здоров. Я вернусь к вам. Мы с Ленкой поженимся и детей нарожаем. В большой комнате собираться будем по вечерам вместе. И чай пить с малиновым вареньем, которое Ленка варит лучше всех на свете…»
И каждый день с радостью Лена читала вслух эти письма Ольге. И следила за сводками, чтобы знать, как идет эта война! И молилась по вечерам о том, чтобы жених ее вернулся целым и невредимым.
Лена сидела на лавочке у дома и читала письмо Сергея, когда к калитке подошел Петя – ее выросший брат. Здоровенным стал, но таким же кудрявым остался, как в детстве.
– Ленка, открывай!
Лена побежала к калитке.
– Петя, братик, я ж тебя целый месяц не видела.
Обнялись брат с сестрой. Лена завела его во двор.
– Совсем редко мы стали видеться, Петька.
Петька улыбнулся:
– Да это потому, что ты к нам в город носу не кажешь.
– Мне некогда, Петя…
– А что, некогда? Учиться не поступила – а еще медалистка! – упрекнул сестру Петька.
Лена опустила глаза:
– Вот вернется Сережка из армии, мы вместе поступать будем, если захочет.
Петя передразнил сестру:
– «Если Сережа захочет…» Ну что ты ставишь свою жизнь в зависимость от Серегиной? Это неправильно!
Лена остановилась:
– Тетя Оля меня вырастила! Она мне как мать…
Петька не унимался:
– Ну и что? Меня вон вырастила папина сестра, тетя Галя. Я теперь в общежитии живу, у меня отдельная комната. И не жалею ничуть. Хочешь, перебирайся пока ко мне – в городе поживешь, на людей посмотришь.
Лена улыбнулась:
– Давай я тебя чаем лучше напою.
* * *
А на швейной фабрике за тринадцать лет ничего не поменялось. Только здание еще больше обветшало да работниц стало поменьше. Потому что заказов нет. И экономика на ладан дышит.
Ольга опять шла за бригадиршей тетей Валей с огромной кипой готовых халатов.
– Ты осторожнее по лестнице давай, набрала добра! Ну что, Серега-то пишет? – поинтересовалась бригадирша.
Ольга радостно закивала:
– Пишет, пишет! И мне, и Леночке. Тяжело у них там…
Тетя Валя вздохнула:
– Да уж знаю, что тяжело. У нас тоже нелегко, Оля, сокращают нас. И так знаешь, что с зарплатами перебои, а теперь и вовсе под угрозой закрытия!
– Это как это? – Глаза у Ольги полезли на лоб.
Тетя Валя ухмыльнулась:
– Да вот так вот! Не нужны никому. Говорят, рынка сбыта нет. Вот тебе и капитализм. Ладно, неси аккуратней.
* * *
Лена налила Петру чая в большую кружку.
– Давай, братик, пей. И ватрушки ешь, я сама пекла.
– Да я знаю, какая ты хозяйка, – кивнул Петька, поедая ватрушки. – Повезло Сереге, такая невеста. Мне небось так не повезет!
Оба засмеялись.
Петя посмотрел на сестру:
– Помнишь, Лен, как мы в детстве кур воровали? Каждое утро…
– Помню… И мамку помню, хоть и маленькая была… Я как в церковь хожу, всегда за нее свечки ставлю.
– Я потом запрос направлял в колонию. Три раза направлял… Только так мне никто и не ответил ничего. Освободилась, пишут, уехала на поселение, там и умерла… А знаешь, – он вдруг стал решительным, – собирай-ка ты вещи и переезжай ко мне. Сережки все равно нет. А тетя Оля взрослая, сама управится. А мы – брат с сестрой и столько лет порознь. Давай собирайся!
* * *
Ольга спускалась вниз по фабричной лестнице со своей огромной кипой халатов в руках. Навстречу ей – Маша из соседнего цеха:
– Ольга Васильевна, ты смотри, осторожней. Тут такая лестница, полететь можешь, костей не соберешь.
– Да не волнуйся! Я крепко на ногах стою, – улыбнулась Ольга и…
Пошатнулась от тяжести своего груза и покатилась с лестницы кубарем вниз. Лестница была крутая, длинная, с выщербленными ступенями.
Ольга упала и лежала без чувств. Маша кинулась к ней:
– Ольга Васильевна! Оля! Оля! – трясла ее изо всех сил. Но Оля глаз не открывала!
Петя вышел из дома, держа в руках дорожную сумку сестры.
– Ну вот, кажется, все твои пожитки уместились.
Лене было не по себе.
– Петь, ну это как-то не по-человечески – сбегать. Мне надо тетю Олю дождаться, попрощаться с ней.
– Лена! Лена! – вдруг закричал чей-то голос. Петя и Лена увидели Светку.
– Подруженция твоя, чего ей? – недовольно заметил Петя.
Но Света в три прыжка была около них и заголосила:
– Ленка, скорей беги! Тетя Оля убилась, с лестницы упала! В больнице она!
* * *
Ольга открыла глаза в палате маленькой поселковой больницы. Перед ней сидели Лена и бригадир Валентина.
Валентина обрадовалась несказанно:
– Ну, слава богу, в себя пришла! Прости нас, Оль. Здание-то фабрики на ладан дышит, сама знаешь. Работаем, чтоб дома с тоски не помереть.
Ольга повернула голову к Леночке, улыбнулась:
– Лен, мне сон приснился, что ты уезжаешь!
Лена вздрогнула, но тут же решительно сказала:
– Да что вы, тетя Олечка. Да разве я могу вас бросить? Вы лежите, лежите спокойно.
– Сережке ни слова, слышишь? – прошептала Ольга. – Не надо ему знать ни про падение, ни про ушибы.
В палату вошел врач и с порога недовольно забурчал:
– Я же просил вас, ненадолго! Ее нельзя беспокоить, выйдите, пожалуйста. У нее нога сломана и сотрясение мозга. Вы понимаете, женщины? Покой ей нужен, только покой!
У ворот больницы Лену ждал Петька с дорожной сумкой в руках.
– Ну, чего там?
Лена забрала сумку из рук брата.
– Никуда от нее я не уеду. Не смогу. Родные они мне. А город и без меня проживет. Ты сам езжай, Петька. Я тут остаюсь, прости.
Петька с досадой махнул рукой:
– Вот так я и знал.
Он развернулся и пошел, а Лена долго глядела ему вслед…
* * *
Палаточный лагерь расположился в горном лесу. Здесь бойцы получали небольшой отдых между боями, которые вели с боевиками, засевшими в горах. Бойцы – бойцами, а все-таки совсем мальчишки. Как выдавалась свободная минута, так они в футбол гоняли. Только один Сережа сидел в сторонке, улыбался, читая Ленино письмо, и словно слышал ее живой голос:
«…Не волнуйся, Сережка, у нас все нормально. Мы с мамой живем дружно. И каждый день молимся о тебе! Я в институт готовлюсь, но без тебя поступать не буду, как и обещала. Шить научилась, даже крою сама. И знаешь – мне нравится! А еще фотку посылаю – фотографировала Светка…»
Сергей вытащил из конверта фотографию. На ней – Лена на крыльце дома. Он с нежностью смотрел на фотографию.
Подошел его товарищ Вадик и тоже загляделся на фото:
– Это и есть невеста твоя? Красивая!
И еще один боец подошел к ним – Павел, яркий, темноволосый. Он был на несколько лет старше Сергея. Павел насмешливо поглядел на фотографию:
– Невеста? Да ты не парься, не дождется она тебя! Сергей изумился:
– Почему это она меня не дождется? Ты кто такой? Ты чего лезешь?
Он вскочил и бросился на смеющегося парня:
– Давай иди отсюда.
Но Павел никуда не ушел. И вырвал из рук фотографию.
– А ну, отними. Отними. Невеста у него красотка! Ишь какая!
– Да я тебе сейчас! – Сергей схватил противника.
Павел откинул его одним ударом, но Сергей поднялся, и они сцепились.
Вадик пытался их разнять:
– Ребята, вы чего, ребята?
Павел смеялся еще громче, отскочив в сторону и размахивая фотографией:
– Думаешь, завидую? А что мне завидовать? У меня и так по жизни все девки – мои!
Кровь бросилась к лицу Сергея.
– Ты, хвастун! Что, подойти боишься?
Вадик опять бросился к ним:
– Ребята, перестаньте, да уймитесь вы!
Но Павел с Сергеем уже вновь накинулись друг на друга.
– Что ты сказал? А ну, повтори! – зло кричал Павел.
Вадик повис на руке Сергея, зашептал быстро-быстро:
– Сереж, не надо, я тебя очень прошу, не надо. Это Пашка Плетнев. Он бешеный, он детдомовский! Его с института выкинули, с третьего курса. Декану морду набил!
И в этот момент Павел из-за спины Вадика одним ловким движением угодил кулаком Сергею в лицо. Сергей пошатнулся, но устоял.
– Я тебя сейчас!!!
Как два сумасшедших злых зверя, они катались по земле.
В эту минуту появился командир взвода:
– Рядовой Плетнев, рядовой Арефьев – прекратить немедленно! Вам что, войны мало? Кровь бурлит? Вот и отправитесь у меня на задание! И вы с ними, рядовой Воронов, третьим пойдете! – Он кивнул на Вадика.
– Есть, товарищ командир! – вытянувшись в струнку, отрапортовали все трое.
* * *
Лена пришла в швейный цех. Осторожно озираясь по сторонам, она увидела наконец бригадира тетю Валю.
– Здравствуйте, вы меня помните? Мы с вами в больнице у Ольги Васильевны были.
– А то как, помню – невеста! – улыбнулась бригадирша. – Ольга там как?
– Держится. Я помогаю. Пока она лежит.
– А Сережка?
– Жив-здоров наш Сережка, – кивнула Лена.
Тетя Валя улыбнулась:
– Любишь его?
– Он мне как родной. Это больше, чем любовь! – засияла девушка.
Бригадирша призадумалась:
– Оно, конечно, верно, только для твоего возраста рассуждать-то так странно. Головастая ты, Ленка. Таким в жизни счастье, бывает, и не улыбается особо. А что пришла, за профсоюзной помощью?
Лена покачала головой:
– Да нет, тетя Валя, не за профсоюзной. Мне бы работу. Ну, я могу у вас пока вместо Ольги Васильевны поработать? Я шить умею…
Тетя Валя ухмыльнулась:
– Поработать! Ну, сказанула. На ее место сразу трое прибежали! У нас от баб-то отбоя нет. В поселке где работать? Негде! А мы со времен советской власти хоть втрое и сократились, но пока еще держимся. Иди, у тебя и так дел полно!
Но Лена не уходила.
– Извините, мне… деньги очень нужны…
– Да? А ты пальцем покажи, кому не нужны!
– Мне больше всех нужны, – не унималась девушка. – Мне Ольгу Васильевну лечить. У брата просить не могу: он студент.
– Ладно, приходи к концу смены, – сдалась бригадирша.
– А это почему к концу смены?
– Это потому, что работа для тебя у меня есть только такая. Не выпендривайся, тебе сейчас не до этого!
* * *
Сергей, Павел и Вадик шли по пустой горной деревне. Вокруг было красиво: горы, чистое небо, в котором сияло солнце. Только не до любования природой им было. Задание надо выполнять – проверить, нет ли боевиков в деревне.
