Kitobni o'qish: «Смутное время начала XVII в. в России. Исторический атлас»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

РОССИЙСКОЕ ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО

Утверждено к печати Ученым советом ИРИ РАН

Рецензенты:

д. и.н. Я.В. Леонтьев (МГУ им. М.В. Ломоносова),

д. и.н. [ГА. Санин|(ИРИ РАН), д.и.н. Ю.А. Иванов (Шуйский филиал Ивановского ГУ)

© Аверьянов К.А., Ромашов С.А., 2024

© «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2024

Предисловие

Значение событий начала XVII в., получивших название Смутного времени и вместивших в себя голодные годы, народные восстания, череду самозванцев, иностранную интервенцию, трудно переоценить. Этот период во многом стал переломным в истории России.

К сожалению, картографическое отображение событий Смуты отстает от уровня современной историографии по этому вопросу. Если за последние годы, особенно в преддверии празднования 400-летнего юбилея событий 1612–1613 гг., вышло немало книг и статей, посвященных событиям этой эпохи, то относительно карт можно сказать, что отечественная историческая картография осталась на уровне 50-х годов прошлого века, когда сложился основной набор исторических карт по этой теме. Между тем, по выражению известного голландского картографа XVI в. Абрахама Ортелия, именно карты являются «глазами истории».

При этом следует отметить, что в отечественной картографии до сих пор не было специального картографического издания по периоду Смуты начала XVII в. События Смуты отражались лишь на отдельных картах. Более того, если первые обзорные исследования по истории Смутного времени появились уже в XIX в., то в картографическом плане до середины XX в. ничего существенного по истории Смуты создано не было¹, и лишь со второй половины 1940-х годов произошел определенный качественный сдвиг. Связано это прежде всего с работами И.А. Голубцова (1887–1966), составившими переломный этап в развитии отечественной исторической картографии. Ивану Александровичу принадлежит несколько сотен исторических карт, изданных как отдельно, так и в составе атласов, школьных и вузовских учебников, монографий и статей по всем периодам прошлого СССР. Некоторые из них были посвящены событиям Смуты². Под конец жизни, в 1963 г., он защитил кандидатскую диссертацию, и по итогам ее обсуждения был удостоен степени доктора исторических наук³.

Также следует отметить «Атлас карт и схем по русской военной истории», составленный в 1946 г. Л.Г. Бескровным (1905–1980), «Атлас офицера», вышедший в 1947 г., где затрагивалась данная тема⁴. Однако в этих изданиях событиям Смуты и интервенции посвящалось, как правило, одна-две карты, дополняемые несколькими схемами сражений и осад, многие из которых носят достаточно схематичный характер. Подобная генерализация, когда на одной карте даются быстро меняющиеся события сразу за несколько лет, приводит к тому, что ее трудно читать, и она не дает ясного представления о ситуации в тот или иной момент Смуты. Интересующая нас тема также была подробно рассмотрена в III томе «Истории военного искусства» Е.А. Разина (1898–1964), где ей было посвящено 19 карт, однако многие из них носят схематичный характер⁵.

Последующие издания («Всемирная история», «Советская историческая энциклопедия», «Большая советская энциклопедия», «Советская военная энциклопедия») следовали этой традиции. При этом, начиная со второй половины 1960-х годов, фактически не было создано ни одной новой карты по тематике Смуты. Созданные еще в 1950-х годах И.А. Голубцовым карты просто кочевали из одной энциклопедии в другую.

В начале XXI столетия предпринимались попытки создания новых карт по истории Смутного времени. По сути они сводились к повторению сложившегося набора исторических карт по этой тематике. В IV томе «Национального атласа России», посвященного истории и культуре, Смутному времени были посвящены три карты: «Начало Смутного времени», «Окончание Смутного времени» и в качестве врезки к последней: «Освобождение Москвы народным ополчением под руководством Минина и Пожарского 22 августа – 26 октября 1612 г.»⁶. В «Полном историческом атласе России», большая часть карт которого была разработана сотрудниками Института истории СССР АН СССР в 1970—1980-х гг., события Смуты представлены тремя основными картами, на которых показаны соответственно: поход Лжедмитрия I, восстание И.И. Болотникова и дальнейшие события 1607–1618 гг.⁷

В известной мере эти карты устарели. Во многом это связано с тем, что историческая карта, по сути, является плодом совместной работы двух специалистов – картографа и историка. В ходе ее приходится решать целый ряд вопросов общеисторического плана.

В частности, укажем на то, что в середине XX в. в угоду тогдашних идеологических схем советская историография отказалась от самого термина «Смута». В этом плане показательна соответствующая заметка из второго издания Большой советской энциклопедии (1956): «„Смутное время“ („смута“) – взятый из летописных текстов термин, которым в русской дворянской и буржуазной историографии обозначался весь комплекс событий в истории России, связанных с польской и шведской интервенцией начала XIX века… и крестьянской войной под руководством И. Болотникова… 1606—07. Уделяя основное внимание истории государства и изображая его надклассовой силой, дворянские и буржуазные историки объединяли под названием „Смутное время“ совершенно различные по характеру, целям, движущим силам и значению события. Советская историография не пользуется термином „Смутное время“ ввиду его явной ненаучности и рассматривает конец XVI – начало XVII вв. как период Крестьянской войны и польской и шведской интервенции в России»⁸. Данные воззрения не выдержали проверку временем, и начиная с 1980-х гг. благодаря работам Р.Г. Скрынникова (1931–2009) термин «Смута» вновь возвратился в исторический обиход⁹.

Другим вопросом, непосредственно затрагивающим совместную работу картографа и историка над картами по истории Смуты, является выбор хронологических рамок. В российской историографии нет единства по поводу начальной точки Смутного времени. Некоторые исследователи говорят о Смуте начиная со смерти Ивана IV в 1584 г., другие отсчитывают Смуту с 1591 г. (убийство в Угличе царевича Дмитрия), третьи указывают на 1598 г., отмечая пресечение династии московских Рюриковичей и воцарение Бориса Годунова, четвертые за исходную дату принимают голодные годы начала XVII в., пятые относят начало Смуты к моменту вторжения в Россию первого самозванца.

Подобные разногласия относятся и к завершающему этапу Смутного времени. Многие историки, рассказывая о Смутном времени, заканчивают свое изложение избранием на царство Михаила Романова в 1613 г., признавая, впрочем, тот очевидный факт, что военные действия Смуты продолжались и позднее. Другие доводят Смуту до 1618 г. (Деулинское перемирие) и даже до 1619 г. (размен пленными с Польшей и возвращение патриарха Филарета). Наконец, указывая, что в Деулине было заключено лишь перемирие, конец Смутного времени связывали с заключением Поляновского мира 1634 г., завершившего Смоленскую войну 1632–1634 гг. между Россией и Речью Посполитой.

Отмеченный разнобой в определении хронологических рамок Смуты привел к тому, что в отечественной историографии до сих пор отсутствует обобщающая работа по истории этого времени: С.Ф. Платонов (1860–1933) заканчивал свои «Очерки по истории Смуты» 1613 г.¹⁰

В данном случае необходимо опираться, в первую очередь, на свидетельства современников, таких как Авраамий Палицын, активный участник событий Смуты и автор «Сказания» об осаде Троице-Сергиева монастыря, определявшего ее продолжительность 14 годами: начиная с вторжения Лжедмитрия I в 1604 г. и до Деулинского перемирия в 1618 г.¹¹

Картографу и историку приходится решать и другие проблемы, связанные с различными трактовками исследователями событий периода Смуты. Неотъемлемой частью любой карты является заголовок и легенда. Наиболее показательны в этом плане события, связанные с именем И.И. Болотникова. Их можно трактовать как восстание (это характерно для дореволюционной литературы) или крестьянская война (как предпочитала говорить советская историография). Но в данном случае эти определения страдают известным схематизмом: укажем на общеизвестный факт, что к И.И. Болотникову присоединились не только крестьяне, но и казаки и служилые люди. Известный историк А.Л. Станиславский (1939–1990), пытаясь преодолеть узость этих определений, предпочитал говорить о гражданской войне начала XVII в. – первой в истории страны¹². Хотя, на наш взгляд, нужны более нейтральные термины, которые выносятся в заголовок и легенду карты: «движение, поход И.И. Болотникова», в условиях разногласий между историками мы продолжаем употреблять термин «восстание И. Болотникова».

Существуют и чисто технические проблемы, связанные с подготовкой исторических карт. Поскольку Смута начала XVII в. – это, в первую очередь, военные действия, возможны два подхода к их картографическому отображению. Первый из них, свойственный отечественной картографии, заключается в том, что на карту помещаются все мало-мальски значимые передвижения войск, походы, осады, места сражений и т. д. Однако это приводит к известной перегрузке карты, в результате чего названия городов и других объектов на самой карте приходится сокращать, а сокращения выносить в легенду и т. п. В итоге имеющиеся в различных отечественных учебниках и других подобных изданиях карты по истории Смуты (этот период обычно отражается на одной, редко на двух картах) крайне перегружены, и читать их достаточно сложно.

Другой способ составления исторических карт, характерный для немецкой картографии, заключается в том, что на карте даются только названия населенных пунктов и места сражений, но этот список – исчерпывающий. Данный подход предусматривает наличие текстовой части карт, ознакомившись с которой читатель находит упомянутые в ней объекты на карте. Среди плюсов подобного метода то, что в текстовой части можно поместить информацию, которую нельзя отразить на карте. В частности, невозможно дать на карте точную дату вступления Второго ополчения в Ярославль. Известно, что его передовые отряды вошли в этот город в конце мая 1612 г., а основные силы во главе с К. Мининым и кн. Д.М. Пожарским – в начале июня этого года. Встречающийся на некоторых картах вариант, когда около Ярославля ставят дату «около 1 июня», неприемлем, так как дезориентирует читателя. Можно привести и другой пример. Во время осады Москвы И.И. Болотниковым часть его сил во главе с И. Пашковым перешла на сторону царя Василия Шуйского. Е.А. Разин, пытаясь отразить эту измену на карте, поместил рядом со стрелкой движения отрядов И.И. Болотникова подпись «Пашков изменяет». Но подобный вариант является в определенной мере откатом к традициям составления русских чертежей XVII в., когда подобные примечания встречались сплошь и рядом, и неприемлем в современных исторических картах.

При составлении исторических карт порой возникают ситуации, когда даже важная информация не может быть отражена на них – в силу наличия «белых пятен» и неизученности ряда вопросов. В частности, укажем, что после поражения у Котлов И.И. Болотников вынужден был отойти в свой лагерь у Коломенского, а казаки засели в острожке у Заборья. К сожалению, локализовать данный населенный пункт не удается, и поэтому мы не показываем его на карте. Из-за отсутствия источников также не удается картографировать ряд походов казаков на Русском Севере в завершающий период Смуты. Между тем наличие текстовой части позволяет в определенной мере сгладить данный факт.

Как уже отмечалось, основная масса карт по истории Смуты была создана в 50-х годах прошлого века. Часть из них требует серьезной доработки с учетом последних исторических исследований. Особенно это касается планов сражений, которые приходится составлять по скупым свидетельствам источников. В свое время Е.А. Разин составил план Клушинской битвы. Из источников известно, что Д. Шуйский, возглавлявший русское войско, расположил его между двумя деревнями, оставив позади село Клушино. В соответствии с этим Е.А. Разин рисует изображения деревень, но дает их линейными в плане – какими они обычно были в подавляющем числе случаев в XIX в. Однако из писцовых книг XVI в. известно, что в указанное время те по большей части были однодворными, и, значит, их надо изображать иначе. Во врезке к той же карте он дает картину подхода противников к месту битвы: С. Жолкевского со стороны Царева-Займища и Д. Шуйского со стороны Можайска. При этом он ведет оба войска навстречу друг другу по Смоленской дороге XIX в., не учитывая того факта, что в начале XVII в. она пролегала иначе. Об этом становится известно из того факта, что шведские наемники, выйдя из Можайска, потребовали денег, которые были доставлены им в Мышкинское (современное село Мышкино), которое лежит гораздо севернее дороги XIX в. В XVI в. путь шел не напрямую через Бородино, а тянулся вдоль левого берега Москвы-реки. Можно привести и другие примеры.

В последние годы отдельными энтузиастами предпринимались неоднократные попытки создания карт по истории Смуты, примеры чего можно найти в Интернете. Но качество их как с исторической, так и с картографической точки зрения является весьма посредственным. Показателем крайне неблагополучного состояния отечественной исторической картографии является тот факт, что в статьях о восстании И.И. Болотникова, Смутном времени, Первом и Втором ополчениях, шведской интервенции начала XVII в., помещенных в новейшем издании Большой российской энциклопедии, соответствующие карты просто отсутствуют.

В этих условиях возникает настоятельная необходимость составления новых карт по истории Смутного времени. Очевидно, что наиболее целесообразным путем является необходимость сочетания двух основных подходов к составлению исторических карт, то есть подготовка самих карт и текстовой части, благодаря которой читатель может проследить ход тех или иных событий и их взаимосвязь между собой, уточнить отдельные детали, которые трудно дать на карте, не перегружая ее.

Предлагаемый читателю атлас по истории Смутного времени в России начала XVII в. составлен по основным источникам, рассказывающим о событиях этого времени, и учитывает работы как отечественных, так и зарубежных исследователей по данной проблематике.

Отдельно следует сказать о датах. В начале XVII в. Россия жила по юлианскому календарю («старый стиль»), тогда как ее ближайшие европейские соседи уже перешли на григорианский календарь («новый стиль»). Разница между ними в это время составляла десять дней. К сожалению, многие исследователи Смуты, используя источники как российского, так и европейского происхождения, не всегда учитывают разницу в календарных стилях, и поэтому во многих работах видим разнобой в датах. Все даты, встречающиеся в атласе, были тщательно выверены. При этом в текстовой части они даются с указанием старого и нового стиля, а на картах – только старого стиля.

Карты атласа составлены к. и. н. С.А. Ромашовым, текстовая часть написана д. и. н. К.А. Аверьяновым.

Краткий очерк событий Смутного времени начала XVII в. Начало Смуты

Российское государство в начале XVII в.

Смутное время в России началось с появления первого самозванца – якобы чудом спасшегося от гибели в 1591 г. царевича Дмитрия, младшего сына царя Ивана IV от его последней жены Марии Федоровны Нагой.

После смерти 18(28) марта 1584 г. царя Ивана IV у него осталось два сына: Федор, родившийся 11(21) мая 1557 г., и Дмитрий, появившийся на свет 19(29) октября 1581 г. Сразу после кончины царя на престол вступил Федор. Его малолетний сводный брат в апреле 1584 г. был отправлен с матерью и ее некоторыми родственниками в Углич, который, по завещанию отца, был выделен ему в удел. Это было сделано еще до коронации Федора, состоявшейся 31 мая (10 июня) 1584 г. в Успенском соборе Московского Кремля. К этому времени ему было уже 27 лет и он несколько лет был женат на Ирине Федоровне Годуновой. Именно ее брат боярин Борис Федорович Годунов, получивший титул конюшего, вскоре стал ведать всеми делами управления страной при слабовольном царе.

Между тем будущее династии Рюриковичей на российском престоле выглядело не слишком радужным, поскольку детей у Федора не было. В конце лета 1586 г. бояре князья И.П. и А.И. Шуйские стали агитировать за развод царя с бесплодной супругой. Но государь возмутился вмешательством в личную жизнь, и Шуйские были отправлены в ссылку, оказавшуюся, впрочем, недолгой.

В этой ситуации взгляды многих стали обращаться к Дмитрию, хотя в качестве наследника трона его никто еще не называл. Но в субботу 15(25) мая 1591 г. в Угличе произошла трагедия: во время игры «в ножички» царевич Дмитрий погиб. Царица Мария Нагая, узнав о смерти сына, приказала ударить в набат и сбежавшимся горожанам объявила, что царевича убил государев дьяк М. Битяговский. Угличане, набросившись на него, тут же убили его, а затем сына и племянника дьяка.

Угличский кремль. План

В Москве, узнав о событиях в Угличе, направили туда следственную комиссию во главе с кн. В.И. Шуйским. Комиссия прибыла в город 19(29) мая 1591 г. и начала допросы свидетелей. Всего было допрошено более 140 человек. В результате следствия было установлено, что царевич случайно покалечил себя во время игры в результате эпилептического припадка и потери крови. 23 мая (2 июня) царевич был похоронен в местном соборе. К 30 мая (9 июня) следствие было завершено, и 2(12) июня 1591 г. кн. В.И. Шуйский в Москве официально доложил об итогах следствия. После обсуждения доклада бояре признали виновными Нагих. Царицу Марию сослали в Никольскую Выксинскую пустынь на Шексне (близ Череповца), где постригли под именем Марфы. Часть угличан казнили, а остальных сослали в сибирский город Пелым.

Через несколько лет, 6(16) января 1598 г., царь Федор Иванович скончался, и тем самым пресеклась ветвь Рюриковичей, занимавшая московский престол. Вначале бояре, опасаясь междуцарствия, решились принести присягу его жене. Но самостоятельное царствование Ирины с самого начала оказалось неудачным, и уже через неделю после смерти мужа она объявила о своем желании постричься в московском Новодевичьем монастыре под именем Александра. Был спешно собран Земский собор, который 17(27) февраля 1598 г. провозгласил царем ее брата Бориса Годунова. Восшествие на престол сопровождалось рядом различных интриг, и только через несколько месяцев он смог венчаться 3(13) сентября 1598 г. в Успенском соборе Московского Кремля.

Первые годы царствования Бориса Годунова были вполне благополучными. Но затем начались трудности. Вновь обострился конфликт царя с боярами, в первую очередь с Романовыми, считавшими, что у них больше прав на престол, чем у Бориса Годунова. Главу рода Романовых, Федора Никитича, насильно постригли в монахи и вместе с другими родичами сослали в дальние монастыри, тем самым лишив возможности в будущем претендовать на трон. И хотя Борису Годунову удалось на этот раз победить своих соперников, данный конфликт показал всю непрочность его положения.

Все это усугубилось природными аномалиями. В 1601 г. из-за неурожаев в северных и центральных районах в стране начался сильный голод, продолжавшийся три года, в результате чего погибла масса людей. Некоторые современники пытались определить общее число жертв голода. На севере умерло до двух третей жителей. На юге ситуация была несколько лучше, но и здесь погибло до трети всего населения. Более точные подсчеты имеются только по Москве. По свидетельству очевидцев, в ней за два с половиной года скончалось более 120 тыс. человек.

В условиях массового голода цены на хлеб выросли в 25 раз. Царь пытался организовать государственные работы и продажу хлеба по низким ценам, чтобы поддержать голодающих, но эти меры из-за размаха бедствия не дали необходимых результатов. Многие бояре и служилые люди отпустили своих холопов, чтобы не кормить их. Значительная их часть бежала на юг в надежде прокормиться. В других районах страны вспыхивали голодные бунты. Их кульминацией стало восстание под руководством атамана Хлопка. Летом 1603 г. оно охватило значительную территорию вокруг Москвы, а восставшие стали объединяться в крупные отряды. В непосредственной близости от столицы 9(19) сентября 1603 г. основные силы повстанцев с трудом были разбиты воеводой И.Ф. Басмановым, причем последний был убит в бою. Хлопко был взят в плен и казнен.

Несмотря на подавление восстания, положение в стране продолжало ухудшаться. Крестьянские волнения не прекращались, а бегство в южные и юго-западные районы только усиливалось. Борьба вступила в новый этап, который был связан с появлением первого самозванца, принявшего имя младенца, погибшего в Угличе.