Пять недель на воздушном шаре

– А интересно знать, сколько мы нынче пролетели? – спросил Кеннеди, уписывая такие большие порции, что это внушало беспокойство за судьбу взятой провизии.

Доктор тотчас же определил, где находится шар, по местоположению луны и по отличной карте, служившей ему путеводителем. Это была немецкая карта его учёного друга Петермана из атласа «Новейшие открытия в Африке», изданного в Готе. Доктор говорил, что атлас будет ему полезен на всех этапах его путешествия: он включал в себя весь маршрут Бёртона и Спика до Великих озёр, карту Судана, основанную на данных доктора Барта, карту нижнего течения Сенегала по Гильому Лежану и дельты Нигера по данным доктора Бейки.

Фергюссон запасся также учёным трудом, в котором были сведены воедино все данные о Ниле, под заглавием: «The sources of the Nile, being a general survey of the basin of that river and of its head stream, with the history of the Nilotic discovery by Charles Beke» (Чарлз Бик, «Истоки Нила – общий обзор бассейна этой реки и её течения, а также история открытий, сделанных в бассейне Нила»).

У доктора были с собой превосходные карты, напечатанные в «Известиях Лондонского географического общества», и ни один пункт во вновь открытых местностях не мог ускользнуть от его внимания.

Отметив местонахождение шара на своей карте, доктор нашёл, что за день они пролетели к западу примерно сто двадцать миль, то есть продвинулись на два градуса. Кеннеди указал на то, что во время перелёта их относило к югу. Но Фергюссон, как уже было сказано, ничего не имел против этого, ибо ему хотелось, насколько возможно, двигаться по следам своих предшественников.

Решено было разделить ночь на три вахты, чтобы каждый из трёх аэронавтов бодрствовал по очереди. Доктору предстояло нести вахту с девяти часов вечера, Кеннеди – с двенадцати ночи, а Джо – с трёх часов утра.

Кеннеди и Джо, завернувшись в свои одеяла, улеглись под тентом и мирно заснули, а Фергюссон стал на вахту.

Глава тринадцатая

Перемена погоды. – Лихорадка Кеннеди. – Лекарство доктора Фергюссона. – Путешествие по земле. – Бассейн Именго. – Гора Рубехо. – На высоте шести тысяч футов. – Привал днём.

Ночь прошла спокойно. Но, проснувшись утром, Кеннеди стал жаловаться на усталость и озноб. Погода изменилась. Небо, покрытое тяжёлыми тучами, казалось, грозило потопом. Край Зунгомеро, где они очутились, – унылая местность, где дожди льют не переставая, за исключением, быть может, каких-нибудь двух недель в январе.

Вскоре разверзлись хляби небесные и начался ливень. Аэронавты видели, как под ними дороги, и без того заросшие колючим кустарником и гигантскими лианами, сразу стали непроходимыми благодаря мгновенно образовавшимся потокам – «нула», как они зовутся. А в воздухе ясно почувствовались испарения сернистого водорода.

– На это явление обратил внимание капитан Бёртон, – заметил доктор. – Можно подумать, говорит он, что здесь за каждым кустом спрятано по трупу; и действительно, запах здесь стоит не из приятных.

– В самом деле, скверный край, – заявил Джо. – Вот и мистер Кеннеди после проведённой здесь ночи что-то не очень хорошо себя чувствует.

– Действительно, – согласился охотник, – меня сильно лихорадит.

– Ничего тут нет удивительного, дорогой Дик, – отозвался доктор, – мы сейчас находимся в одной из самых нездоровых местностей Африки. Но мы недолго здесь останемся. Ну, в путь-дорогу!

Джо ловко отцепил якорь от сикомора и по шёлковой лестнице взобрался в корзину. Доктор зажёг горелку, и вскоре «Викторию» снова умчал довольно сильный ветер. Сквозь зловонный туман едва можно было различить несколько хижин. Вид местности менялся. В Африке нередко бывает, что какой-нибудь небольшой нездоровый район находится в непосредственном соседстве с прекрасной, здоровой местностью.

Кеннеди, видимо, страдал: лихорадка изматывала его могучий организм.

– Совсем некстати эта болезнь, – проговорил шотландец, заворачиваясь в одеяло и укладываясь под тентом.

– Потерпи немножко, дорогой Дик, – старался подбодрить его Фергюссон. – Поверь, ты скоро и думать забудешь о болезни.

– Думать забуду! Как бы не так!.. Послушай, Самуэль, если в твоей походной аптечке имеется какое-нибудь подходящее снадобье, такое, чтобы поставить меня на ноги, давай мне его поскорее. Я проглочу лекарство с закрытыми глазами.

– У меня есть нечто лучшее, чем лекарство, друг мой. Я дам тебе такое противолихорадочное средство, которое ровно никаких денег не стоит.

– Как же ты это сделаешь?

– Да очень просто: мы поднимемся выше туч, не перестающих поливать нас дождём, и выйдем из этой зловредной атмосферы. Подожди каких-нибудь десять минут, дай только расшириться газу.

Не прошло и десяти минут, как аэронавты очутились над влажной зоной.

– Ещё немного, Дик, и ты почувствуешь всю силу воздуха и солнца, – продолжал успокаивать доктор своего друга.

– Ну и лекарство! Просто чудеса какие-то! – воскликнул Джо.

– Нет, мой милый, это совершенно естественно, – возразил доктор.

– О! В том, что это естественно, я нисколько не сомневаюсь.

– Видишь ли, Дик, – продолжал доктор, – я посылаю тебя на курорт, на чистый воздух, как постоянно делают с больными в Европе. На Мартинике я послал бы тебя на гору Питон.

– Значит, наша «Виктория» – настоящий рай! – проговорил Кеннеди, уже чувствуя себя несколько лучше.

– Во всяком случае, она приведёт нас туда, – с серьёзным видом заявил Джо.

Удивительную картину представляла в эту минуту масса облаков, скопившаяся внизу, под корзиной шара. Облака эти обгоняли друг дружку, смешивались и чудесно сверкали, отражая лучи солнца. «Виктория» поднялась на высоту четырёх тысяч футов. Термометр показывал небольшое понижение температуры. Земли не было видно. На западе милях в пятидесяти сверкала снежная вершина горы Рубехо. Она возвышалась на границе страны Угого на 36°20’ восточной долготы. Ветер дул со скоростью двадцати миль в час, но наши аэронавты не замечали этого: они не испытывали никаких толчков, не чувствовали даже, что движутся.

Не прошло и трёх часов, как уже сбылось предсказание доктора: у Кеннеди озноб как рукой сняло, и он даже с аппетитом позавтракал.

– Да, это получше всякого хинина, – с довольным видом сказал Дик.

– Знаете, под старость я непременно переселюсь сюда, – заявил Джо.

Около десяти часов утра погода прояснилась. В облаках образовался просвет, в котором снова показалась земля. «Виктория» незаметно снижалась. Доктор Фергюссон начал отыскивать воздушное течение, которое понесло бы их на северо-восток, и нашёл его на высоте шестисот футов от земли. Местность становилась холмистой, даже можно сказать – гористой. Край Зунгомеро исчезал на востоке вместе с последними на этой широте кокосовыми пальмами.

Вскоре горы стали принимать более резкие очертания, то там, то здесь внезапно появлялись остроконечные вершины, и надо было внимательно следить, чтобы не напороться на одну из них.

– А мы находимся среди довольно-таки опасных скал, – заметил Кеннеди.

– Будь спокоен, Дик: мы их не заденем.

– Какой это всё же прекрасный способ путешествовать! – вмешался Джо.

Действительно, доктор управлял своим шаром с удивительным искусством.

– Знаете, если бы нам пришлось идти по этой размытой почве, мы еле тащились бы по грязи, – заговорил Фергюссон, – с момента нашего выхода из Занзибара половина наших вьючных животных уже погибла бы от истощения. Сами мы походили бы на привидения и были бы близки к отчаянию. У нас не прекращались бы столкновения с нашими проводниками и носильщиками, мы немало натерпелись бы от этих необузданно грубых людей. Днём мы страдали бы от убийственной влажной жары, ночью – от нестерпимого холода и от москитов, которые способны довести человека до сумасшествия. От них, надо заметить, не спасает даже самая плотная ткань. Я не говорю уже о хищных зверях и диких племенах.

– Не хотел бы я испробовать всё это, – чистосердечно признался Джо.

– И имейте в виду, что я ничего не преувеличиваю, – продолжал доктор. – Почитали бы вы рассказы путешественников, дерзнувших проникнуть в эти страны… Тут порой от слёз не удержишься!

Около одиннадцати часов «Виктория» пронеслась над бассейном Именго. Жители деревень, разбросанных по холмам, тщетно угрожали ей своим оружием. Наконец аэронавты достигли последних перед горой Рубехо возвышенностей. Они образуют третью и самую высокую горную цепь страны Усагара.

Путешественники отдавали себе ясный отчёт в рельефе местности. Эти три горные цепи, из которых Дутуми предшествует остальным, разделены обширными продольными долинами; высокие вершины имеют здесь форму закруглённых конусов, между которыми почва усеяна эрратическими валунами^[21] и галькой. Своими крутыми склонами горы обращены к Занзибару; западные же склоны образуют пологие плато. Низины покрыты слоем плодородного чернозёма с пышной растительностью. К востоку бегут речки и ручьи, впадающие в Кингани и окаймлённые гигантскими сикоморами, тамарисками, бутылочными тыквами и пальмами.

– Будьте внимательны! – обратился Фергюссон к своим спутникам. – Мы приближаемся к горе Рубехо, что значит на местном языке «Путь ветров». Нам лучше повыше перелететь через её остроконечные выступы. Если моя карта верна, нам следует подняться более чем на пять тысяч футов.

– Скажи, часто придётся нам подниматься на такую высоту? – поинтересовался Кеннеди.

– Нет, редко. Африканские горы, по-видимому, вообще ниже гор Европы и Азии, а наша «Виктория» и через те бы перелетела свободно.

Вскоре под влиянием жара горелки воздушный шар стал заметно набирать высоту. Но расширение газа не представляло никакой опасности, так как оболочка «Виктории» была наполнена только на три четверти. Барометр показывал высоту в шесть тысяч футов.

– А как долго смогли бы мы так подниматься? – спросил Джо.

– Земная атмосфера имеет в высоту шесть тысяч туазов^[22], – начал объяснять доктор, – на больших воздушных шарах можно подняться высоко. Такой опыт проделали Бриоши и Гей-Люссак, но у них пошла кровь из горла и ушей. Дышать было трудно: наши лёгкие не приспособлены к такому разреженному воздуху. Несколько лет тому назад два смелых француза, Барраль и Биксио, также отважились подняться очень высоко, но в оболочке их шара произошёл разрыв…

– И они упали? – с живостью спросил Кеннеди.

– Конечно! Но, как и полагается падать учёным, без всякого вреда для себя.

– Ну, господа учёные, если вам охота, то вы и падайте на здоровье, – заявил Джо, – а я как человек необразованный предпочитаю держаться на золотой середине: не очень высоко, не очень низко. Не нужно быть слишком честолюбивым.

На высоте шести тысяч футов воздух стал ещё разреженнее, звук здесь передавался слабее и голоса звучали гораздо глуше. Очертания предметов внизу стали менее отчётливыми. Различались лишь контуры больших массивов, да и то смутно. Людей и животных совсем нельзя было разглядеть, дороги казались ниточками, а озёра – прудами.

Доктор и его спутники чувствовали себя не совсем хорошо. Воздушное течение необыкновенной силы несло их над снежными вершинами, на которых с удивлением останавливался взгляд. Хаотический вид этих гор говорил о работе воды в начале существования Земли.

Солнце стояло в зените, и его лучи падали отвесно на пустынные вершины. Доктор сделал точный набросок этих четырёх гор, расположенных почти по прямой, из которых северная была наиболее удлинённой.

Вскоре «Виктория» начала спускаться над противоположным склоном Рубехо, пролетая над тёмно-зелёными лесами. Появились гребни и лощины, пустынная местность перед страной Угого. Ещё дальше потянулись жёлтые, выжженные солнцем долины; на них там и сям виднелись чахлая солончаковая растительность и колючий кустарник. Несколько рощ, переходивших в леса, скрашивали пейзаж.

Доктор снизился. Джо выбросил якоря, и один из них вскоре зацепился за ветви большого сикомора. Джо тотчас же соскользнул вниз и тщательно закрепил якорь. Доктор притушил горелку, желая, чтобы «Виктория» сохраняла свою подъёмную силу и держалась в воздухе. Ветер стих почти сразу.

– А теперь, дорогой Дик, вынимай-ка оба своих ружья, – сказал Фергюссон, – одно для себя, а другое – для Джо, и постарайтесь принести на обед несколько нежных кусков антилопы.

– На охоту! – с восторгом закричал Кеннеди.

Шотландец перелез через борт корзины и стал по ветвям спускаться на землю, куда уже успел скатиться ловкий, проворный Джо, который ждал его, потягиваясь. Ввиду того что с уходом его спутников нагрузка шара уменьшилась, доктор потушил горелку.

– Смотрите, сэр, не улетите! – закричал ему Джо.

– Не беспокойся, друг мой, наша «Виктория» держится крепко, и я займусь приведением в порядок своих заметок. Счастливой охоты, и будьте осторожны. Впрочем, с моего поста я буду наблюдать за тем, что происходит вокруг, и в случае чего выстрелю из карабина. Это будет условным сигналом сбора.

– Ладно, – ответил охотник.

Глава четырнадцатая

Лес камедных деревьев. – Голубая антилопа. – Сигнал к сбору. – Неожиданное нападение. – Каньеме. – Ночь в воздухе. – Мабунгуру. – Жигуэ-ла-Мкоа. – Запас воды. – Прибытие в Казех.

Бесплодная местность с потрескавшейся глинистой почвой казалась пустынной. Там и сям виднелись следы караванов – кости людей и животных, наполовину истлевшие и превратившиеся в прах.

После получасовой ходьбы Дик и Джо, насторожившись и держа ружья наготове, вошли в лес камедных деревьев. Мало ли на кого здесь можно было натолкнуться. Надо сказать, что Джо, не будучи заправским стрелком, неплохо умел обращаться с огнестрельным оружием.

– Пройтись-то недурно, мистер Дик, но почва что-то уж очень неудобна, – проговорил Джо, спотыкаясь о валявшиеся повсюду обломки кварца.

Кеннеди сделал знак своему спутнику помолчать и остановиться.

Надо было обходиться без собаки, а Джо при всём своём проворстве не обладал таким чутьём, как легавая или борзая.

Из луж, оставшихся в русле высохшего ручья, пили воду с десяток антилоп. Грациозные животные, чуя опасность, казалось, были в беспокойстве. После каждого глотка они быстро поднимали свои красивые головы и подвижными ноздрями втягивали воздух.

Джо замер на месте, а Кеннеди, обойдя несколько густых деревьев, приблизился к антилопам на ружейный выстрел и нажал курок. В мгновение ока стадо исчезло, но одна антилопа упала, сражённая: пуля поразила её в самое уязвимое место шеи. Кеннеди бросился к своей добыче.

Это была так называемая голубая антилопа, великолепное животное серо-голубоватого цвета, с белыми как снег животом и ножками.

– Удачный выстрел! – воскликнул охотник. – Это, знаешь, Джо, очень редкая порода антилоп. Надеюсь, мне удастся снять шкуру, да так, чтобы не испортить её.

– Неужели, мистер Дик, вы думаете это сделать?

– Конечно! Посмотри только, какая дивная шкурка!

– Доктор Фергюссон никогда не согласится взять лишний груз.

– Ты прав, Джо, но обидно бросить целиком такое великолепное животное.

– Зачем целиком, мистер Дик? Мы вырежем из него лучшие куски для еды, и, с вашего позволения, я сделаю это не хуже, чем старшина почтенной лондонской корпорации мясников.

– Если хочешь, займись этим, друг мой. Однако ты должен знать, что меня как охотника так же мало затруднило бы содрать шкуру с дичи, как и убить её.

– Не сомневаюсь, мистер Дик. И уверен, что устроить очаг из трёх камней вам тоже ничего не будет стоить. Кругом сухого дерева сколько угодно, а мне вскоре понадобятся раскалённые уголья.

– Ну, что ж, за этим дело не станет, – отозвался Кеннеди и тотчас же принялся за сооружение очага. Через несколько минут в нём уже пылал огонь.

Джо вырезал из туши антилопы с дюжину отбивных котлет, а также самые нежные куски филе, и всё это не замедлило превратиться в очень вкусное жаркое.

– Вот это, наверно, доставит удовольствие другу Фергюссону, – заметил Дик.

– Знаете, о чём я думаю, мистер Дик?

– Должно быть, о том, что ты сейчас делаешь, – о своих бифштексах?

– Совсем нет. Я думал о том, в каком положении очутились бы мы, если б не нашли «Виктории».

– Вот так фантазия! Что же, по-твоему, доктор может нас бросить?

– Нет! Но если б якорь вдруг оторвался…

– Это невозможно. Но допустим даже, что нечто подобное может случиться, разве наш Самуэль не сумел бы снова спуститься? Ведь он мастерски управляет своим шаром.

– А если б ветер унёс его и доктор не смог бы вернуться к нам?

– Оставь свои предположения, Джо: в них мало приятного.

– Ах, сэр, всё, что случается на свете, естественно. Значит, всё может случиться и всё надо предвидеть.

В этот момент раздался выстрел.

– Ого! – вырвалось у Джо.

– Это мой карабин. Я узнаю его звук, – проговорил Кеннеди.

– Сигнал, значит.

– Видно, нам угрожает опасность.

– А может быть, ему самому что-нибудь грозит, – с беспокойством сказал Джо.

– Идём…

Охотники, наскоро подобрав свои трофеи, бросились по пройденной уже дороге, руководясь зарубками, сделанными Кеннеди на деревьях.

За лесом они не могли видеть «Викторию», но она, должно быть, находилась недалеко от них.

Раздался второй выстрел.

– Надо торопиться, – промолвил Джо.

– Вот ещё один выстрел!

– Похоже на то, что ему приходится защищаться.

– Скорей!..

И оба понеслись со всех ног. Добежав до опушки леса, они увидели «Викторию» на прежнем месте, а доктора – в корзине.

– В чём же дело? – с удивлением проговорил Кеннеди.

– Боже мой! – закричал Джо.

– Что ты видишь?

– Наш шар осаждает целая ватага негров!

В самом деле, милях в двух от них, вокруг сикомора, скакали и вопили, размахивая руками, штук тридцать каких-то существ. Некоторые из них успели взобраться на дерево и были уже на верхних его ветвях… Опасность казалась неотвратимой.

– Погиб мой доктор! – с отчаянием воскликнул Джо.

– Ну, друг мой, будь хладнокровнее и целься как можно вернее, – сказал шотландец. – Уж четырёх-то мы с тобой непременно должны уложить. Вперёд же!

С необыкновенной быстротой они пробежали с милю, когда из корзины раздался новый выстрел. Он свалил большущего дьявола, уже взбиравшегося по якорному канату.

Безжизненное тело покатилось с ветки на ветку и, наконец, раскачиваясь, повисло футах в двадцати от земли, руки и ноги болтались в воздухе.

– Чёрт побери! Чем же, спрашивается, держится эта скотина? – проговорил, останавливаясь, Джо.

– Не важно. Бежим же, бежим! – торопил охотник.

– Ах, мистер Кеннеди! – закричал, громко хохоча, Джо. – Представьте себе, держится-то он хвостом! Собственным хвостом! Ведь это обезьяна! Подумайте! Это только обезьяны!

– Во всяком случае, это лучше, чем люди, – отозвался Кеннеди, бросаясь в гущу орущей и вопящей ватаги.

Это были павианы, опасная и свирепая порода обезьян с отвратительными собачьими мордами. Несколько ружейных выстрелов быстро разогнали эту кривляющуюся орду, и она разбежалась, оставив на земле немало убитых.

Миг – и Кеннеди взбирается по шёлковой лестнице в корзину, а Джо отцепляет от сикомора якорь. Ещё миг – корзина опускается, и Джо уже сидит в ней с Фергюссоном и его другом.

Несколько минут спустя «Виктория» поднялась в воздух, и умеренный ветер понёс её к востоку…

– Вот так нападение! – проговорил Джо.

– Сначала, Самуэль, мы думали, что тебя осаждают негры, – прибавил Кеннеди.

– К счастью, это были только обезьяны, – ответил Фергюссон.

– Издали разница не велика.

– Да и вблизи не так уже велика.

– Как бы то ни было, это нападение обезьян могло иметь самые серьёзные последствия. Если бы от их усердного дёрганья якорь отцепился, неизвестно, куда бы занёс меня ветер.

– Помните, что я вам говорил, мистер Кеннеди?

– Ты был прав, Джо, но в то время ты как раз готовил свои бифштексы, и они возбудили у меня такой аппетит…

– Ещё бы, – заметил доктор, – ведь мясо антилопы превосходно.

– Вы, сэр, сможете тотчас же в этом убедиться: стол уже накрыт.

– Клянусь, у этой антилопы неплохой вкус дичины! – провозгласил охотник.

– Я до конца своих дней с удовольствием питался бы мясом антилопы, запивая его для пищеварения стаканом грога, – с полным ртом проговорил Джо.

И он принялся готовить грог.

– Пока всё идёт довольно хорошо, – заявил он.

– Даже очень хорошо, – поправил его Кеннеди.

– Ну, скажите по правде, мистер Кеннеди, разве вы жалеете, что отправились с нами?

– Хотел бы я видеть, кто посмел бы удержать меня! – возмущённо ответил охотник.

Было четыре часа дня. «Виктория» попала в более быстрое воздушное течение. Местность незаметно повышалась, и скоро барометр уже показывал высоту в тысячу пятьсот футов над уровнем моря. Доктору нужно было для поддержания шара на этой высоте довольно сильно расширять объём газа, и горелка всё время работала без перерыва.

Часов в семь «Виктория» уже парила над Каньеме. Доктор сразу узнал этот прекрасно возделанный край с его селениями, тонущими среди баобабов и тыквенных деревьев. Там находится как раз столица одного из султанов страны Угого, может быть, менее дикой, чем другие страны Африки: в Угого торговля членами собственной семьи – более редкое явление, и всё же скотина и люди живут вместе в круглых хижинах, напоминающих стога сена.

После Каньеме почва опять стала каменистой и бесплодной, но спустя какой-нибудь час неподалёку от Мабунгуру показалась плодоносная ложбина, где растительность снова зазеленела во всей своей красе. К вечеру ветер стал спадать, и всё, казалось, погрузилось в сон.

Тщетно искал доктор воздушных течений. Наконец, убедившись, что в природе царит полнейшее спокойствие, он решил заночевать в воздухе и для большей безопасности поднялся на высоту около тысячи футов. Здесь «Виктория» повисла неподвижно. Среди полнейшей тишины настала чудесная звёздная ночь…

Дик и Джо мирно улеглись на свои постели и заснули крепким сном, в то время как доктор нёс вахту. В полночь его сменил шотландец.

– Смотри же, в случае чего разбуди меня, – наказал ему Фергюссон. – Главное, не спускай глаз с барометра – это ведь наш компас.

Ночь была холодная. Разница между дневной и ночной температурой доходила до 27°.

С наступлением темноты начался ночной концерт зверей; голод и жажда выгнали их из берлог. Слышалось сопрано лягушек, которому вторило завывание шакалов; внушительные басы львов дополняли этот живой оркестр.

Утром, принимая вахту от Джо, доктор Фергюссон посмотрел на компас и увидел, что направление ветра изменилось. За последние два часа «Викторию» отнесло приблизительно миль на тридцать к северо-востоку. Она неслась над каменистой страной Мабунгуру, усеянной как бы отполированными глыбами сиенита; повсюду торчали скалы, то округлые, то конусообразные, похожие на гробницы друидов. Множество скелетов буйволов и слонов белело там и сям. Деревьев было мало, за исключением восточной стороны, где селения едва проглядывали среди дремучих лесов.

Около семи часов утра показалась большая, до двух миль в окружности, скала, напоминающая огромную черепаху.

– Мы на верном пути, – объявил Фергюссон. – Вон Жигуэ-ла-Мкоа. Мы сделаем там краткую остановку. Я хочу возобновить запас воды для горелки. Попробуем где-нибудь зацепиться.

– Что-то здесь мало деревьев, – заметил охотник.

– Всё-таки попробуем. Джо, брось-ка якоря, – приказал доктор.

Понемногу теряя подъёмную силу, шар снизился. Якоря были спущены; один из них застрял в расщелине скалы, и «Виктория» остановилась.

Ошибочно было бы думать, что доктор во время остановки мог совсем затушить свою горелку. Условия равновесия шара были высчитаны по уровню моря; местность же всё время поднималась, и, находясь на высоте от шестисот до семисот футов, шар стремился бы опуститься ниже поверхности земли; следовательно, надо было постоянно поддерживать его, подогревая газ. Только в том случае, если бы при полном отсутствии ветра корзина оказалась на земле, шар, освобождённый от значительной части своей нагрузки, мог бы держаться в воздухе без помощи горелки.

Судя по карте, у западного склона Жигуэ-ла-Мкоа были обширные болота. И вот Джо отправился туда один, с бочонком вместимостью до десяти галлонов. Он без труда нашёл воду около небольшого покинутого селения, запасся ею и вернулся, пробыв в отсутствии не более трёх четвертей часа. Дорогой он не заметил ничего особенного, кроме громадных ловушек для слонов, причём едва сам не попал в одну из них, где лежал полуизглоданный остов слона.

Из своей экскурсии Джо принёс плоды вроде кизила, – их на его глазах с наслаждением уписывали обезьяны. Доктор признал в них плоды мбенбу – дерева, очень распространённого на западном склоне Жигуэ-ла-Мкоа. Фергюссон с большим нетерпением ожидал возвращения Джо, ибо даже непродолжительная остановка в этой негостеприимной стране внушала ему опасения.

Вода была погружена без всяких затруднений, так как корзина находилась почти у самой земли. Джо отцепил якорь и в один миг очутился подле доктора. Фергюссон тотчас же усилил огонь в горелке, и «Виктория» снова понеслась по своему воздушному пути.

Аэронавты теперь находились милях в ста от Казеха – важного пункта Центральной Африки, куда благодаря юго-восточному течению они надеялись долететь в тот же день. Неслись они со скоростью четырнадцати миль в час. Управлять шаром было трудно. Нельзя было подняться высоко, не расширив значительно объёма газа, ибо местность, над которой они летели, была в среднем на высоте трёх тысяч футов над уровнем моря. Фергюссон предпочитал не делать этого. Он ловко обходил изгибы довольно крутых склонов гор и совсем низко пролетел над селениями Тембо и Тура-Вэльс. Последнее из них находится уже в Уньямвези – чудесном крае, где растения достигают огромных размеров, в особенности кактусы.

Около двух часов дня, при великолепной погоде, под палящими лучами солнца, вызвавшими полнейшую тишину в воздухе, «Виктория» уже парила над Казехом, находящимся в трёхстах пятидесяти милях от побережья.

– Мы вылетели из Занзибара в девять часов утра, – проговорил доктор Фергюссон, просматривая свои записи, – и вот за два дня, считая все наши отклонения, мы прошли около пятисот географических миль. А капитанам Бёртону и Спику на прохождение этого самого пути понадобилось целых четыре с половиной месяца.