«Прикосновение к любви» kitobidan iqtiboslar, sahifa 3
Осень - начало надежд для молодежи и для людей с научным складом ума: начало нового года, более отчетливое и не столько сумасбродное начало по сравнению с тем, что случается посреди зимы. Бирмингем, спокойный город со множеством деревьев (я пишу это для тех, кто никогда там не был) может показаться красивым в это время года, но если только вы застанете его врасплох: бронзовые и серебристые ветки режут безнадежно-голубое небо, а сухая листва шуршит у стен многоэтажных домов и аккуратных двухэтажных домиков. Но это не самое подходящее время и место, чтобы заводить серьезную дружбу с представителем противоположного пола.
- полагаю, ты заскочил попить чаю
- да, было бы неплохо. хотя это не единственное, что мне нужно
- разумеется. чай и сочувствие. основная пища англичанина
Некоторые лица блекнут, как только их обладатели выходят из комнаты.
Для тех, чье „я“ мертво, мы не можем сделать ничего, абсолютно ничего. Но мы никогда не знаем, действительно ли „я“ конкретного человека совсем мертво или лишь безжизненно. Если оно не совсем мертво, его, подобно инъекции, способна оживить любовь, но это должна быть в высшей степени чистая любовь без малейшего намека на снисходительность, ибо даже легкая тень презрения подталкивает к смерти
Пока Хью читал, в комнате стояла полная тишина, которую он хорошо знал. Такая мертвенная тишина бывает только в предрассветные часы, когда лежишь один в постели с включенным светом; и ничто не позволяет слышать эту тишину более остро, чем знание, что за окном в ночи падает снег.
объятия всегда были краткими, хотя оставалось непонятным, кто первым их прерывал; поцелую были всегда в щёку, а не в губы, но оставалось непонятным, кто так решил
В мире и так слишком мало любви, чтобы я сочла забавными двух людей, которые не способны поведать друг другу о своих чувствах.
Если мы видим двух людей, занимающихся каким-то совместным делом, мы всегда спрашиваем: «Как ты думаешь, они добрые друзья?» – и если эти двое явно не получают удовольствия от общества друг друга, то ответ обычно: «Нет, просто любовники».
То, что люди в литературе называют иронией, в реальной жизни называется болью, непониманием, несчастьем.
Женский смех и мужской смех не похожи друг на друга. Не думаю, что ты вообще можешь понять смех женщин: он всегда связан с освобождением, с избавлением от неволи. Даже сам характер смеха иной, женский смех мало напоминает тот лай, который раздается, когда мужчины хохочут в компании.
Он действительно так думает или просто ему говорят, что ему так следует думать?
Какой вообще смысл принимать решения, если миром правят маньяки, если все мы зависим от милости чьих-то интересов, над которыми у нас нет никакой власти, если мы не знаем, когда грянет что-то ужасное, война там или что-нибудь еще в этом роде?
