Kitobni o'qish: «Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник», sahifa 5

Глава 7

Раздобыть пиццу оказалось куда проще, чем я думал. В холодильниках на кухне у Марконе хватало замороженных полуфабрикатов для прокорма оголодавших эйнхериев, а газовые плиты работали как ни в чем не бывало. Не прошло и получаса, как на крышу доставили несколько пицц.

За это время к нам наведались еще штук двадцать кальмаров-камикадзе. Проволочный балдахин лишил их возможности камнем падать на крышу, поэтому двигались эти твари уже не так стремительно, но не менее целеустремленно. Один выбрал мишенью Чайлдза, и кто-то из людей Марконе бросился наперерез, а когда щупальце хлестнуло его по горлу, вскрикнул и упал навзничь.

К нему бросился эйнхерий с аптечкой первой помощи, но было уже поздно: бойца Марконе закрутило по всей крыше, да с такой силой, что явственно слышался хруст ломающихся костей и рвущихся тканей. Бедняга издавал однотонный нескончаемый визг, и тот становился все более хриплым. Наконец яд, проникший в организм через мириады крошечных ран, разъел плоть, и горло бойца исторгло фонтанчик крови.

Первая смерть за эту ночь.

Искуснее прочих оборону держал Красношапочник. С девятимиллиметровым пистолетом, оснащенным глушителем, наготове, полузакрыв глаза с кошачьими зрачками, он стоял и ждал в полностью расслабленной позе. Пока готовили пиццу, он сбил четырнадцать из двадцати тварей. Последний сквидвард врезался в спину Кристоса и сшиб того с ног, но его костюм был зачарован едва ли не лучше моего, а меч Йошимо рассек кальмара надвое, пока горе-убийца, отрикошетив от спины Кристоса, падал к его ногам. Старейшина не контактировал с ядом, поэтому остался в строю.

Как только принесли еду, я попросил оставить ее у дальнего угла ограждения – подальше от того места, где открыл лавочку Белый Совет, – а затем подошел к Молли и похлопал ее по плечу.

Кольчугу Зимняя Леди надевать не стала. На ней по-прежнему был гидрокостюм, в котором Молли дала бой кракену. Она сидела по-турецки – ноги скрещены, спина прямая, ладони на коленях, – а вокруг клубились Зимние фэйри, существа размером с пикси, но чрезвычайно жестокие и очень злобные на вид. Они то прибывали с донесениями, то убывали с приказами, и я сделал вывод, что Молли координирует перемещение войск.

Она обернулась, и на мгновение я как будто примерз к месту. Чтобы сфокусировать взгляд, ей потребовалось несколько секунд. С безмятежным и сосредоточенным лицом она заговорила – гладко, бархатисто, сонно и чувственно:

– В чем дело, мой Рыцарь?

Ее глаза изменились.

Они приобрели глубокий, морозный сине-зеленый оттенок. И зрачки тоже стали другими. Кошачьими, как у большинства сидхе.

Молли несколько раз моргнула, постепенно выходя из глубокого транса и переключая внимание на меня. Глазам ее вернулся природный небесно-голубой цвет, а зрачки округлились.

– Секунду, Гарри. Я… отслеживаю примерно два десятка разговоров. – Она перевела дух и почесала кончик носа. – Чем могу помочь?

Я ткнул большим пальцем в сторону Красной Шапки:

– Одолжишь его на несколько минут? Хочу устроить кальмарам неприятный сюрприз.

– Ты ему доверяешь? – изогнула бровь Молли.

– Я доверяю не ему, а тебе.

Она внимательно посмотрела на меня и кивнула:

– Конечно. Ступай с ним, Красный. Охраняй так, как охранял бы меня.

– Миледи. – Красношапочник учтиво склонил голову, затем повернулся ко мне и продолжил с лукавой улыбкой: – Сэр Рыцарь, я в твоем распоряжении.

– Будь это так, – сказал я, – я бы тобой распорядился. А потом избавился от трупа.

– Отважные слова для человека, доверяющего мне жизнь, – задумчиво произнес Красная Шапка.

– Я лишь обозначил свою позицию, – пояснил я.

Красношапочник самодовольно усмехнулся. Он… Если честно, во многом он походил на Томаса. Шесть футов, подтянутый, темноволосый и красивый нечеловеческой, свойственной сидхе красотой. Гибкий, как пантера, мускулистый, расслабленный, с плавными текучими движениями, способный развить умопомрачительную скорость и отличающийся беспечной грацией, свойственной боевитым представителям его племени.

Если верить легенде, Красная Шапка регулярно погружает бейсболку в свежую кровь своих жертв, чтобы не выцветала. Он один из самых результативных убийц Зимнего двора, и его звезда находится в кровавом зените с тех самых пор, как погибла прежняя Зимняя Леди.

Какое-то время я смотрел на него, а затем сказал:

– С учетом того, что в последнюю нашу встречу ты помогал Мэйв растерзать этот мир, твоя карьера пошла в гору.

– Так вот чем, по-твоему, я занимался? – с деланым простодушием спросил Красношапочник.

Я заткнулся и пару секунд смотрел на него. Наконец выдохнул:

– Адские погремушки…

– Ага, – ухмыльнулся Красношапочник, – что, начинает доходить до жирафа?

– Ты вообще не работал на Мэйв, так?

– На вечеринку ты опоздал на несколько лет, – сказал Красная Шапка, – но, как вижу, все-таки объявился. – Он похлопал пистолетом по ноге. – Мэб приставила меня ко двору Мэйв примерно за тридцать лет до недавних событий. Я прислуживал ее дочери, а между делом собирал информацию для Королевы Воздуха и Тьмы.

– И помогал мне…

– Или вводил Мэйв в заблуждение. Совершенно верно, – подтвердил Красношапочник. – Или развлекался. Прости за ранение, но в тот момент оно послужило всем трем этим целям. Если честно, мы надеялись, что ты сообразишь, что к чему, и подыграешь. Ну да ладно. Ты справился. Кое-как. Более или менее.

– Что, никто не додумался ввести меня в курс дела? – спросил я после секундного размышления.

– Насколько крупными должны быть буквы, чтобы ты сумел их прочесть, чародей? – С лица Красношапочника не сходила ухмылка. – Если хочешь вращаться в наших кругах, учись распознавать подтекст. Кроме того, Мэб не могла вот так запросто передать Дикую Охоту в руки смертного. – Он покачал головой. – Раздор между королевами – страшное дело. Что одна, что другая могут отдать приказ, который нельзя не исполнить, и, чтобы сохранить лояльность, надо самым тщательным образом взвешивать слова и поступки. Иначе свяжешь себя по рукам и ногам.

– Поэтому ты охранял Мэйв, – догадался я, – но в каком-то смысле предал ее, и она погибла.

– Это было необходимо.

– А теперь охраняешь Молли.

– Такова моя привилегия.

– А если снова понадобится предать Зимнюю Леди?

– Сделаю это без малейших колебаний, – спокойно ответил он.

– В таком случае, – сказал я, – о твоей гибели будут слагать печальные легенды.

– По-моему, ты не осознаешь моего положения, чародей. – Склонив голову, Красношапочник бросил на меня вопросительно-насмешливый взгляд. – Леди, которой я теперь служу, соответствует высочайшим критериям, каких я только мог бы ожидать от все еще столь… смертного существа. Она аккуратно исполняет свои обязанности, принимает разумные решения и надлежащим образом устраняет врагов. Покуда это не изменится, она может рассчитывать на мою поддержку.

– Но стоит ей дать слабину?..

– Это Зимний двор. – Красношапочник недобро сверкнул острыми клыками. – Страшно подумать, что с ней может случиться. – Его улыбка стала чуть более хищной. – Или что будет с тобой.

Я ответил свирепым взглядом.

– Я лишь обозначил свою позицию, – объяснил он препротивнейшим тоном. – Поверь, лично против тебя я ничего не имею. Прошу прощения…

Он вскинул пистолет. Пуля прошла в шести дюймах от моего левого уха.

К тому времени, как я вздрогнул, что-то хлюпнуло, и на бетон шмякнулась одна из кальмароподобных тварей, конвульсивно задергалась, безобразно скрутилась, замерла и сдохла, истекая ихором, от которого заискрились и зашипели древние камни.

Я лихорадочно потер ухо, которое ужасно зачесалось безо всякой на то причины, и хмуро взглянул на Красную Шапку.

Он показал мне пистолет и улыбнулся:

– По приказу миледи. Веди, чародей.

Я скривился в ответ, после чего вразвалку подошел к зубчатому ограждению, подле которого оставили пиццу, и присел в углу, где стена хотя бы с двух сторон защищала меня от кальмаров-убийц. Красношапочник последовал за мной и остановился примерно в десяти футах, где просто стоял и ждал с пистолетом в руке.

Я приступил к делу, для которого, собственно, и требовалась пицца, а еще мелок, лежавший у меня в кармане. С магической точки зрения в призыве нет ничего сложного, но после него могут возникнуть проблемы.

Сейчас, к примеру, я готовился призвать некое существо по истинному Имени, прямо здесь, в довольно людном месте. Проклятье. Придется работать без вербальной поддержки. Хотя заклинание маломощное, и, если повезет, я без особых неудобств сотворю его в полном молчании.

Слова и чары идут рука об руку. Скажу больше: половина слов, означающих чародея-практика, восходят к корням, изначально имевшим значение «говорящий». И не без причины. По большей части, магия творится у нас в голове, питаясь эмоциями и обретая форму благодаря концентрации внимания, здравой мысли и прямолинейному усилию воли. При работе с реальной магией мозг пронизывает дичайшее количество энергии – такое, что и умом повредиться недолго.

Поэтому разум стараются защитить, «упаковывая» суть заклинания в вербализованные фонемы, и это требуется сделать на языке, с которым вы не особенно знакомы, поскольку в ином случае словесная обертка не принесет никакой пользы. Она обеспечивает что-то вроде изолирующего слоя вокруг сознания. Магию можно творить и без слов, как кому нравится, но в итоге у вас помутится разум, начнутся судороги, за ними последуют сильнейшие конвульсии и наконец наступит смерть. Ни один чародей, обладающий хотя бы крупицей здравомыслия, не станет творить магию в полном молчании.

Но это не значит, что время от времени нам нельзя схитрить.

Круг-ловушку с приманкой в виде пиццы я нарисовал для галочки. На самом деле я давно и тесно сотрудничал с этим существом, и в круге не было необходимости. Покончив с приготовлениями, я опустился на колени, закрыл глаза и вообразил самого себя – в той же позе, что и в реальном мире, – после чего стал мысленно нашептывать Имя, вкладывая в призыв совсем немного энергии и стараясь не упустить образ Гарри Дрездена, тоже стоявшего на коленях в терпеливом ожидании.

Ждать пришлось недолго. В воздухе что-то затрепетало. Заметив, что Красношапочник насторожился и поднял пистолет, я вскинул ладонь и категорично мотнул головой. Пару секунд Красная Шапка пытливо смотрел на меня, после чего опустил оружие, и тут к нам присоединился мой единственный вассал.

Гулко жужжавший стрекозиными крыльями генерал-майор Тук-Тук Минимус больше всего походил на тускло-фиолетовую комету, но, когда он приблизился, из-под ореола проступили очертания атлетически сложенного юноши, увенчанного копной волос оттенков лаванды и фиалки, шелковистых, как семянки одуванчика. Будь в нем больше тридцати дюймов роста, Тук выглядел бы весьма впечатляюще.

Сегодня он оделся… по-новому. Я уже привык к его костюмчикам из найденных на помойке кукольных одежек и прочего мусора, получившего новую жизнь. Человеческие отбросы много лет служили генерал-майору и броней, и оружием, но теперь он перешел на новый уровень.

На Тук-Туке был полный комплект готических лат из какого-то странного сплава, настолько темно-фиолетового, что он казался черным. Броню дополнял черный плащик с капюшоном, украшенный корпоративным логотипом местной сети доставки под названием «Пицца-Экспресс». Картинку окружала вышитая золотом надпись «За Ца-Лорда».

Вместо обычного канцелярского ножа или хобби-скальпеля «Экс-Акто» Тук в руках держал копье едва ли не длиннее своего роста с широким наконечником, пригодным для нанесения колюще-рубящих ран и выкованным из того же металла, что и латы. Между крыльями у него я заметил портупею с двумя короткими клинками, тоже из темно-фиолетового сплава.

Тук ловко обогнул ватагу вестовых-пикси и, не обращая внимания на меловой круг, устремился прямиком ко мне, но резко остановился, завис перед Красной Шапкой на уровне глаз и грозно рявкнул:

– Прочь, негодяй! Я видел, как ты бросаешь на милорда косые взгляды!

Пикси воспринимают голос Тука как раскатистый бас. Все остальные – как писк очаровательной мультяшки.

– Полегче, малыш. – Воин-сидхе прищурился и обнажил зубы в ленивой улыбке. – Я предпочел бы не тратить на тебя пулю, когда рядом хватает дичи поинтереснее.

– Я бы посмотрел, как ты рискнешь! – оскорбился Тук и описал в воздухе кружок, искрясь крупицами света. Говорю же, мультяшка, да и только.

Рядом промелькнула тень, а когда ее догнало жужжание крыльев, за спиной у Красношапочника уже висела в воздухе стройная фигура в черной броне фэйри, размером чуть меньше Тука, и кончик черного копьеца аккуратно касался кожи на загривке сидхе. То была женщина-пикси, бледнокожая, темноволосая и с густо накрашенными глазами.

– Выбирай выражения, громадина, – пропищала она. – Пока я в неволе, генерал-майор может рассчитывать на мою помощь, хотя однажды я заберу его никчемную жизнь!

Поддавшись на отвлекающий маневр, Красная Шапка взглянул за спину, а когда снова устремил взгляд на Тука, обнаружил, что наконечник генеральского копья находится в непосредственной близости от его глазного яблока.

– Лакуна обожает меня! – пропищал Тук. – Обожает!

– Пока что мы соратники, – поправила его Лакуна, – но позже я тебя прикончу.

– У нас любовь! – не унимался Тук.

– Прикончу, – повторила Лакуна, – и заберу твои зубы.

– Видите? – просиял Тук. – Она даже от зубов моих без ума!

Красношапочник набрал полную грудь воздуха и рявкнул:

– Кыш!

Не успел этот возглас растаять в воздухе, как Тук с Лакуной упорхнули футов на двенадцать.

– О-хо-хо, Дрезден… – с грустью протянул сидхе.

– Отставить, генерал-майор, – приказал я. – Тебя, Лакуна, это тоже касается. Сегодня он враг моего врага.

– Двойной враг! – охнул Тук и покрепче сжал копье.

– Нет же, идиот! – подлетела к нему Лакуна. – Это значит, что сегодня он наш союзник!

Тук перехватил копье обеими руками на ширине плеч и торжествующе закружился в воздухе:

– Моя подружка такая умница!

– Я тебе не подружка, – угрюмо напомнила Лакуна. – Я военнопленная.

– Должен заметить, Гарри, – продолжил театральным шепотом Тук-Тук, – что это не настоящая пицца, а полуфабрикат. Как тебе не стыдно?!

– Она символическая, – объяснил я.

– Символическая? Это отстой, а не пицца! – крикнул Тук.

– Все равно тебе вредно есть пиццу, – заметила Лакуна.

– Значит так, ребята, – вмешался я. – Пицца в опасности. Вся пицца на свете.

Эти слова привлекли их внимание.

– Что?! – пришел в ужас Тук-Тук.

– Что?! – подхватила Лакуна, чье личико расплылось в радостной улыбке.

Я вкратце рассказал, кто такая Этне, сопровождая объяснения пантомимой на уровне детского сада, после чего заключил:

– А теперь она хочет убить всех людей.

– Так-так, – с одобрением кивнул Тук.

– И меня, – добавил я.

– Так-так, – оптимистично подтвердил Тук и стал ждать продолжения.

– И всех, кто печет пиццу, – сказал я.

– О нет! – взвыл пикси и описал в воздухе вертикальный круг. – Нет-нет-нет!

– Так было бы лучше для твоих зубов, – сказала Лакуна. – О да, определенно лучше.

– Для зубов?! Чтоб их звезды забрали, женщина! – вконец осерчал Тук.

Лакуна потрясенно охнула.

– Не бывать этому! – возвестил генерал-майор. – Такого я не потерплю! Мы будем драться!

Вращаясь вокруг своей оси, он взмыл над улицей, крошечный и такой разъяренный, что светился все ярче и ярче.

– Мы будем драться! – отражалось от каменных стен звонкое эхо.

– МЫ БУДЕМ ДРАТЬСЯ! – раскатывался по кварталу писклявый рык Тук-Тука.

И тут случилось нечто неожиданное.

На замок Марконе посыпались звезды.

Только что в командном пункте кипели дела. И вдруг сияющие огоньки – крошечные, размером со светодиод в рождественской гирлянде, и покрупнее, величиной с надувные мячи, – стали спускаться с небес, вылетать из-за углов, из трещин в каменной кладке, подниматься с кустов и лужаек, соскальзывать с деревьев. Через считаные мгновения освещенная факелами ночь, полная дрожащих теней, сменилась вездесущим рассветным сиянием многокрасочной зарницы, осветившим не только замок, но и несколько соседних кварталов. Пикси прибывали не парами или десятками, но сотнями и тысячами, и этому воинству не было видно ни конца ни края.

Тук-Тука взяли в плотное кольцо штук тридцать самых крупных и свирепых воинов его племени. Все они были вооружены и снаряжены по образу и подобию своего предводителя: каждый в волшебной броне тонкой работы и с маленьким орудием убийства, заточенным до бритвенной остроты. Гвардейцы Ца-Лорда были готовы пролить кровь. И более того…

Я понял, что наблюдаю за чем-то таким, чего прежде не видел. Да и не особенно слышал, чтобы такое случалось.

Маленький народец мобилизовался на войну.

Из-за пиццы.

Адские погремушки!

Ну что ж…

Хочешь, чтобы тебе помогли? Сделай так, чтобы проблема затрагивала окружающих и их среду обитания.

– Идиоты, – прошептала Лакуна. – Могли бы переждать битву в укрытии, а потом забрать у покойников все зубы.

– Ты в высшей степени жуткое создание, хоть и небольшого роста, – заметил я.

– Спасибо, – со всей серьезностью произнесла Лакуна.

– Откуда взялись эти доспехи? – спросил я.

– В день солнцестояния броню и оружие доставили по приказу леди Молли, – ответила пикси. – Вместе с пиццей.

Я оглядел ее наряд:

– Раньше у тебя на кирасе были зазубренные крючки. Куда они делись?

Она фыркнула и бросила на меня надменно-недовольный взгляд:

– Генерал постоянно ранился об них. Знал, что я взамен обязана выхаживать его до полного выздоровления. В общем, пришлось от них отказаться.

– Тили-тили-тесто, – с ухмылкой начал я, – жених и…

И наконечник копья очутился меж двух моих резцов.

– Попробуй допеть заклинание до конца, чародей, – предупредила Лакуна, – и я проткну тебе нёбный язычок.

Перестань я ухмыляться, непременно порезал бы губы. Поэтому постоял немного со стиснутыми зубами и фальшивой улыбкой на физиономии, а затем промычал:

– Угу.

Без сколько-нибудь заметного сигнала Лакуна взвилась в воздух, где присоединилась к гвардейцам Ца-Лорда, после чего все три десятка маленьких воинов яркими и стройными рядами ринулись вниз и в боевом порядке синхронно опустились на крышу. Классическая супергеройская посадка, удар кулачков по крошечным нагрудникам, и металл фэйри зазвенел, как хор ветряных колокольчиков.

– Милорд! – пронзительно объявил Тук. – Гвардия готова сослужить тебе службу и выставляет бойцов на защиту пиццы!

Я поднял глаза, и… Оказалось, в небе кружатся крошечные огни. Десятки, если не сотни тысяч сказочных малышей. Диаметр этой окружности составлял примерно полмили, и она медленно вращалась, словно все это колесо, вся эта… гигантская пицца из малюток-фэйри отцентрована умелыми руками.

И ее центр находился прямо у меня над головой.

Разговоры стихли, когда мрачный замок затопило светом, и на крыше воцарилось молчание. Я опустил глаза. Мэб и обе Леди смотрели на меня с понимающими улыбками. Остальные, от вурдалаков до старейшин Белого Совета, от свартальвов до сасквоча, просто глазели то в небеса, на головокружительную мандалу маленького народца, то на отряд коленопреклоненных воинов, ожидавших моей команды.

Затем все уставились на меня.

В глазах Мэб сверкала бесконечная гордость.

Честно говоря, я не знал, что делать, поэтому начал импровизировать.

Опустившись на колено перед миниатюрными воинами, чтобы обратиться к ним, словно капитан футбольной команды к игрокам, я указал на труп кальмара-убийцы и спросил:

– Видите?

Тук свирепо зарычал, и гвардейцы последовали его примеру. Все это выглядело невероятно мило.

– Злодеи поручили этим тварям убить важных людей, охраняющих пиццу, – продолжил я. – Убийцы летают под вуалью. Нужна ваша помощь. Защитить нас не может никто, кроме маленького народца. Мне надо, чтобы один отряд остался здесь, а еще один отправился к посольству свартальвов. Перехватывайте этих существ. Что касается всех остальных, пусть отправляются на охоту. Самые маленькие будут высматривать врага. Если заметите, что злоумышленники передвигаются под вуалью или скрытно себя ведут, накидывайтесь на них всей гурьбой, чтобы большие люди обратили на вас внимание и вступили в бой. В общем, убейте всех кальмаров, которых увидите.

– Прикончить этих тварей. – Тук указал на труп ассасина. – Охранять этот дом и дом свартальвов. И подсвечивать скрытных злоумышленников, чтобы их заметили безмозглые громадины.

– Вот именно, генерал, – подтвердил я. – Справишься?

Он вскочил на ноги и взмыл к моему лицу, и гвардейцы сделали то же самое. Вскинув копье на плечо, Тук ударил кулачком в грудь, отчего вновь запел металл фэйри, а затем развернулся и стал отдавать приказы. Он неистово жестикулировал и говорил так быстро и пронзительно, что мои громадные уши мало что улавливали. Несколько гвардейцев умчались к облаку маленького народца, где притянули к себе плеяды сияющих огоньков и разлетелись во всех направлениях.

Результат стал заметен через считаные минуты. Густые облака пикси, слишком маленьких, чтобы сражаться поодиночке, роились вокруг мечущихся кальмаров, рассекая небо световыми полосами. Когда заметили первого, сам Тук рванулся к нему, крепко сжимая копье, и Лакуна тоже встала на крыло, а секундой позже эти двое принесли к замку мертвого ассасина и торжественно бросили его к моим ногам. Их броню и копья запятнал ихор. Маленькие лица лучились самодовольством.

– Нормально? – спросил Тук.

– Хвалю, генерал, – твердо ответил я. – Продолжай, пока они не закончатся. Иначе битва проиграна.

– Не позволим лишить нас пиццы, – мрачно заявил Тук-Тук.

Лакуна тяжело вздохнула.

Затем оба зигзагом умчались в ночь.

– Впечатляет. – Красношапочник проводил их взглядом, с легким разочарованием опустил глаза на пистолет и сунул его в кобуру на пояснице. – Как ты умудрился приручить такую уйму пикси?

– Секрет фирмы. – Я старался не думать, сколько пиццы уйдет на погашение долга перед этой ордой. Ну да ладно, выставлю счет Марконе. Строго говоря, мы защищаем его территорию. – У меня все. Можешь быть свободен.

Красная Шапка прищурился, но учтиво кивнул и вернулся к Молли, принимавшей донесения у подконтрольных ей отрядов маленького народца.

Мэб подошла ко мне и какое-то время стояла, глядя в ночь. Примерно раз в минуту пикси сбивали очередного кальмара, и все это походило на августовский звездопад.

– Смертные задаются вопросом, – наконец подала голос Мэб, – что лучше: вселять ужас или быть любимым.

– Ваш ответ я уже знаю, – сказал я.

– А я знаю твой. Но, по существу, они любят не тебя, – задумчиво произнесла она.

– В принципе согласен, – кивнул я. – Но благодаря мне у них появилось нечто любимое. Нечто объединяющее.

Мэб бросила на меня вопросительный взгляд.

– Если объединиться вокруг объекта любви, – объяснил я, – все меняется. Все видят друг друга в новом свете. Появляется сообщество. Нечто большее, чем сумма слагаемых.

Похоже, Мэб не понимала, о чем речь, и я попробовал зайти с другой стороны:

– Любое сообщество требует инвестиций, и его члены готовы сражаться за свои вложения.

– Ах вот как. – Мэб одобрительно подняла брови. – Ты нашел слабость в психологии пикси и научился манипулировать ими. Предоставил им новые ресурсы и сделал так, что теперь пикси перед тобой в долгу.

– Я научил их видеть себя по-новому.

– Нейромантия? В твоих руках? Ты, верно, добился леденящих кровь результатов.

– Знаете… – вздохнул я. – Просто поверьте на слово. Бессмертным такого не понять.

– Ясно, – с пренебрежением обронила Мэб. – Однако эта демонстрация впечатляет. Сегодня ты нагнал страху на весьма самоуверенных существ, и я нахожу это забавным.

– Да, но оно просто… само так получилось. – Я устало облокотился на ограждение и пожалел, что под рукой нет сэндвича.

Ни с того ни с сего я чихнул с такой силой, что едва не разбил лоб о каменный зубец. К призвариту я уже привык, а посему не удивился, когда из организма выплеснулся поток энергии, и материя Небывальщины обрела форму, характерную для мира смертных. Я даже успел вскинуть руки и отбить падавший на голову клаб-сэндвич. Тот отскочил, перепачкав мне плечо, упал к ногам и вскоре превратился в липкую эктоплазму.

У Мэб сделался такой вид, будто я, сидя за обеденным столом, приступил к препарированию свиного эмбриона. Она медленно качнула головой:

– Едва ты начал производить на меня впечатление…

– Ох, чтоб бедя, – пробормотал я и выудил из кармана носовой платок.

Дурацкий призварит.

Когда я сморкался, в ночи прогремел первый взрыв.

Все замерли.

Восточнее и чуть южнее нас к небу взметнулся яркий огненный столб. Ударная волна докатилась до замка. Получив воздушный тычок в грудь, я выдохнул:

– Неужели это?..

Мэб выпрямилась. Над ее челом сгустился холодный свет, диадема мерцающих льдинок, за которой тянулась вуаль крошечных хлопьев снега. Все на крыше смотрели, как Королева Воздуха и Тьмы поднимает лицо к ночному небу и начинает говорить. Ее голос не был похож на раскаты грома; нет, он плавно уходил в саму землю и нежной музыкой резонировал от всех окрестных поверхностей.

– Нации договора, – спокойно объявила Мэб. – К оружию. Смертные Чикаго, оставайтесь дома, поскольку другого убежища у вас нет. В город явился враг.