Kitobni o'qish: «Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь», sahifa 12

– Мы же в отеле. – Я приподнял брови. – Давай найдем номер.

Уверен, в мирных обстоятельствах ни одного свободного номера в гостинице не осталось бы. Однако обстоятельства явно были далеки от мирных, администраторы с трудом справлялись с небольшой лавиной отказов и преждевременных отъездов – что лишь доказывает, насколько здраво порой умеют мыслить люди. Возможно, число посетителей конвента и удвоилось на день, но это не означало, что они готовы провести здесь ночь.

Свободный номер обнаружился на пятом этаже. Мне пришлось переплатить, чтобы Мышу разрешили поселиться там вместе со мной, и мы получили ключ.

В лифте никого, кроме нас, не оказалось, и мы поднимались в молчании, которое становилось все более напряженным. Я переминался с ноги на ногу и теребил в руках пластиковые карточки, выданные дежурным администратором. Потом кашлянул.

– Ну что ж, мы здесь, – сказал я. – Поднимаемся в наш гостиничный номер.

Щеки у Мёрфи чуть порозовели.

– Ты свинтус, Дрезден.

– Эй, я не вкладывал в это никаких намеков. Ты сама их усмотрела.

Она закатила глаза и слегка улыбнулась.

Я покосился на сменяющие одна другую цифры на табло и снова кашлянул.

– Да уж, сэр… мэм. Наконец-то наедине.

– Странно немного, – призналась она.

– Немного странно, – согласился я.

– Но что в этом такого? – спросила она. – Я хочу сказать, мы ведь работали уже вдвоем. Ничего нового.

– Ну, в гостиничном номере еще не приходилось.

– Приходилось, – возразила Мёрфи.

– Да, но тогда там было полно трупов.

– Ах да. Верно.

– Никаких трупов сегодня, – заявил я.

– Ха, – усомнилась Мёрфи. – Вечер только-только начинается.

Упоминание о грозящих нам опасностях уложило этот разговор наповал. Улыбка на лице Мёрфи поблекла, румянец на щеках исчез. Остаток пути мы проделали молча – до тех пор, пока двери лифта не раздвинулись. Ни я, ни она не попытались выйти. Казалось, на полу проведена какая-то магическая черта, не пускающая нас с места.

Молчание затягивалось. Дверь начала закрываться. Мёрфи придавила пальцем кнопку «Открывание дверей».

– Гарри, – произнесла она наконец чуть слышно, глядя куда-то в пространство. – Я тут думала о… понимаешь… о нас.

– Да?

– Да.

– Много думала?

Она снова едва заметно улыбнулась:

– Не уверена. Я вообще не хотела признаваться в том, что… ты понимаешь.

– Что между нами все может измениться?

– Да. – Она наконец посмотрела на меня и нахмурилась. – Только я не уверена, что это то, чего тебе хотелось бы.

– Из нас двоих, – заметил я, – мне кажется, у меня больше понимания того, чего мне хотелось бы.

Она нахмурилась сильнее:

– С чего ты решил, что ты хочешь именно этого?

– На прошлый Хеллоуин, – признался я, – мне хотелось убить Кинкейда.

– Ой… – Мёрфи опустила глаза и снова порозовела.

– Не буквально, – пояснил я и подумал немного. – Ладно, может, даже буквально. Впрочем, со временем это желание поубавилось.

– Понимаю, – сказала она.

– А вы с ним?.. – Я не договорил.

– Виделись на Новый год, – призналась она. – Но между нами ничего серьезного. Этого не нужно ни мне, ни ему. Мы друзья. Нам нравится общество друг друга. Вот и все.

Теперь нахмурился я.

– Мы тоже друзья, – сказал я. – Но я никогда не снимал с тебя штанов.

– У нас по-другому, – возразила она и покраснела еще пуще. Потом глянула на меня из-под ресниц. – А тебе этого хочется?

Сердце мое забилось чуть чаще.

– Э… Снимать штаны?

Она повела бровью и склонила голову набок, ожидая ответа.

– Мёрф, я не был с женщиной уже… – Я тряхнул головой. – Послушай, спроси любого парня, хочет ли он секса, и он ответит утвердительно. Так положено, во всяком случае. Общепринято.

Ее глаза сверкнули.

– И ты тоже так ответишь? – поинтересовалась она.

– Я же мужик, – сказал я. – Так что да. – Я нахмурился и подумал немного. – И… и нет.

– Я понимаю, – улыбнулась она. – Ты не хочешь ничего случайного. Ты слишком глубоко ныряешь. Слишком переживаешь. Мы не можем отнестись к этому легко. Ты никогда на этом не успокоишься.

Возможно, она говорила правду. Я кивнул.

– Я не знаю, могу ли дать тебе то, что ты хочешь, Гарри. – Она вздохнула. – И потом, есть и другие причины. Мы работаем вместе.

– Я заметил.

Она даже не улыбнулась.

– Я имею в виду, что… Я не могу смешивать личные отношения и работу. Это вредит и тому и другому.

Я промолчал.

– Я коп, Гарри.

Желудок мой слегка сжался от этих слов: они не оставляли места для компромисса.

– Я знаю.

– Я служу закону.

– Конечно, – кивнул я. – И всегда служила.

– Я не могу от этого уйти. Не могу и не стану.

– Это я тоже знаю.

– И… мы такие разные. Наши миры.

– Не совсем, – возразил я. – По большей части мы болтаемся в одном и том же мире.

– Это работа, – тихо произнесла она. – Но работа – это ведь не все, что касается меня. Точнее, так не должно быть. Я пыталась построить отношения на этом общем деле для обоих…

– Рич, – предположил я.

Она кивнула, и взгляд ее на мгновение затуманился от боли. Еще пару лет назад она не позволила бы мне это заметить. Но я видел Мёрфи и в хорошие, и в плохие времена – в плохие чаще. Она никогда бы этого не сказала. Никогда не хотела, чтобы я говорил на эту тему, но я знал, что ее неудачные замужества ранили ее куда глубже, чем она признавала сама. В некотором роде, подозреваю, они объясняли ее профессиональные порывы и амбиции. Она настроилась на карьеру – в порядке компенсации за другие неудачи.

А может, они ранили ее и еще сильнее. Может, так сильно, что она больше не испытывала желания открываться чувствам. Длительные отношения таят в себе потенциал надолго ранить. Может, она не хотела проходить через это еще раз.

– А если бы ты не была копом?

Она едва заметно улыбнулась:

– А если бы ты не был чародеем?

– Туше. Но ответь, сделай милость.

Она склонила голову набок и внимательно на меня посмотрела:

– Что случится, когда Сьюзен вернется?

Я покачал головой:

– Она не вернется.

Голос ее сделался суше:

– Ответь, сделай милость.

Я слегка нахмурился.

– Не знаю, – тихо признался я. – Мы решили с этим завязать. И… подозреваю, мы очень многое сейчас увидели бы по-разному.

– А если она захочет попытаться еще раз? – спросила Мёрфи.

Я пожал плечами:

– Не знаю.

– Допустим, мы попробуем с тобой быть вместе, – сказала Мёрфи. – Сколько детей тебе хотелось бы?

Я моргнул от неожиданности:

– Что?

– Что слышал.

– Я не… – Я поморгал, собираясь с мыслями. – Я как-то не очень об этом думал.

Что ж, вот и повод подумать минуту. Я вспомнил о веселом хаосе, царившем в доме Карпентеров. Когда я был маленьким, я бы все за такое отдал.

Но любой мой ребенок унаследует от меня не только глаза и воинственный подбородок. Многие люди относятся ко мне не лучшим образом. И многие нелюди – тоже. Ребенку придется унаследовать от меня и толику моих врагов, а также – что, возможно, еще хуже – кое-каких моих союзников. Мать оставила мне в наследство вечные подозрительность и сомнения, а к тому же не самые приятные сюрпризы, время от времени всплывающие из седого прошлого.

Мёрфи внимательно смотрела на меня своими голубыми глазами.

– Это серьезный вопрос, – тихо произнесла она.

Я медленно кивнул.

– Возможно, ты об этом слишком много думала, Мёрф, – сказал я. – Логика, целесообразность, планы на будущее. Тому, что у тебя в сердце, этого не нужно.

– Я тоже так считала. – Она покачала головой. – Я ошибалась. Любовь – это не все, что нужно человеку. И я просто не представляю нас с тобой вместе, Гарри. Ты мне очень дорог. Я не могла бы и мечтать о лучшем друге. Ради тебя я бы прошла сквозь огонь.

– Ты уже делала это, – заметил я.

– Но я не думаю, что тебе нужна подруга вроде меня. Мы не уживемся.

– Почему нет?

– В конце концов, – все так же тихо ответила она, – мы слишком разные. Ты проживешь еще очень много лет, если тебя не убьют. Несколько столетий. Я протяну еще лет сорок, максимум пятьдесят.

– Угу, – буркнул я. Мёрфи упомянула одну из тех вещей, о которых я очень старался не думать.

– Я не знаю, – продолжала она еще тише, – смогу ли я серьезно сойтись с кем-то еще. Но если так выйдет… Я хочу, чтобы это был кто-то, кто создаст со мной семью. Состарится со мной. – Она подняла руку и коснулась моей щеки теплыми пальцами. – Ты хороший человек, Гарри. Но у тебя не получится стать тем, кто нужен мне.

Мёрфи отняла палец от кнопки и вышла из лифта.

Я не сразу последовал за ней.

Она не оглянулась.

Боже, нравится мне все-таки моя чародейская работа.

Глава 23

Номер был таким, к каким я привык: чистый, простенький, пустой. Я проверил, опущены ли шторы, огляделся по сторонам и сдвинул маленький круглый столик в угол, освободив себе пространство в центре комнаты. Потом стащил с плеча рюкзак и положил его на кровать.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила Мёрфи.

Она стояла в дверях. Заходить она не хотела.

– Пожалуй, все есть. Еще покоя чуть-чуть, чтобы все устроить. – Я не видел причины не дать Мёрфи возможности выйти из того щекотливого положения, в которое завел нас разговор. – И еще одно меня интересует… возможно, ты могла бы проверить.

– Кинотеатр Пелла, – предположила Мёрфи.

Я услышал в ее голосе некоторое облегчение.

– Да. Ты могла бы покрутиться там и посмотреть.

Она нахмурилась:

– Думаешь, там что-то может быть?

– Пока я вообще слишком мало знаю, чтобы что-либо думать, но чем черт не шутит, – ответил я. – Если ощутишь что-то нехорошее, не лезь туда. Сразу смывайся.

– Не беспокойся, – заверила она. – Я так и собиралась поступить. – Она направилась к двери. – Я ненадолго. Свяжусь с тобой, скажем, через полчаса, ладно?

– Идет, – отозвался я. Ни я, ни она не озвучили того, о чем думали оба: если Мёрфи ошибется в оценках, это может стоить ей жизни, а может – и хуже. – Полчаса.

Она кивнула и удалилась, закрыв за собой дверь.

Мыш подошел к двери, понюхал, покружился на месте и лег на пол подремать. Я хмуро покосился на ковровое покрытие и расстегнул рюкзак. Мелом на таком ковре круг не начертишь. Придется пользоваться мелким белым песком. Горничные наверняка не придут в восторг, убирая помещение, но что поделать, жизнь порой бывает жестока. Я достал из рюкзака стеклянную бутылочку со специально подготовленным песком и поставил ее на столик рядом с оставшимся пластилином и Бобом-Черепом.

В глазницах Черепа немедленно засветились оранжевые огоньки.

– Теперь я могу говорить?

– Угу, – кивнул я. – Ты все слышал?

– Угу, – сказал Боб явно расстроенным тоном. – Тебе ничего с ней не светит.

Я свирепо покосился на него.

– А что я такого сказал? – обиженно запротестовал он. – Это не моя вина, Гарри. Возможно, она бы уже завалила тебя в постель, если бы ты не воспринимал все так чудовищно серьезно.

– Смени-ка тему, – посоветовал я ровным голосом. – Мы, вообще-то, работаем.

– Верно, – согласился Боб. – Значит, ты задумал стандартную сеть оберегов-детекторов, да?

– Угу, – подтвердил я.

– Не слишком эффективно, – заметил Боб. – Я имею в виду, к тому времени, когда твоя сеть засечет чье-то присутствие, этот кто-то уже полностью переместится в реальный мир. Он успеет кого-нибудь порвать прежде, чем ты добежишь до лестницы.

– Схема не идеальная, – согласился я. – Но это все, чем я располагаю. Или ты можешь предложить что-нибудь получше?

– Весь мой многовековой опыт мало что даст, пока я не буду точно знать, в борьбе против кого ты ждешь от меня помощи, – заметил Боб. – Пока все, что тебе известно, – это то, что нападения совершаются пришлым фобофагом.

– А что, этого мало?

– Еще бы! – ответил Боб. – Я навскидку могу тебе назвать сотни две разновидностей фобофагов, а если дашь минуту покопаться в памяти – так и еще пара сотен наберется.

– Сколько из них способны на такое, что делала эта тварь? Обрести материальное тело и напасть.

Боб уставился на меня, как на полнейшего чурбана:

– Хочешь верь, хочешь нет, но старый параграф «Как принять форму самого большого страха жертвы» в учебниках фобофагов едва ли не на первой странице.

– И правда. – Я тряхнул головой. – Но это место – открытая территория. Здесь нет порога, чтобы расставить что-либо посерьезнее сети. По крайней мере, если узлов сети много, я, возможно, успею к месту вторжения достаточно быстро. Когда эта тварь покажется.

– Твари, – поправил меня Боб. – Во множественном числе. Фаги как муравьи. Сначала один появляется, потом два, потом сразу сотня.

Я поперхнулся:

– Черт! Может, нам посмотреть на это под другим углом? Скажи, есть какой-нибудь способ перенацелить их при переходе? Иди затруднить сам процесс перехода сюда?

Огоньки в глазницах у черепа разгорелись ярче.

– Возможно. Да, возможно. Вероятно, тебе удастся выстроить завесу вокруг всего этого места – с той стороны.

– Э-э… Ты говоришь, я могу спрятать это место от фагов, но только из Небывальщины?

– Примерно так, – подтвердил Боб. – Даже в этом случае это был бы просчитанный риск.

– Почему?

– Все зависит от того, как они находят это место, – объяснил Боб. – Я хочу сказать, если естественным образом попавшие сюда фаги нашли себе хорошие охотничьи угодья, завеса им не помешает. Она может замедлить их, но не остановит.

– Давай исходить из того, что это не случайность, – предложил я.

– Ладно. Если исходить из этого, нам надо прежде выяснить, призваны они сюда или посланы.

Я нахмурился:

– Неужели существуют создания достаточно сильные, чтобы посылать их с той стороны? Что-то не припомню, чтобы такое случалось прежде. Собственно, поэтому так и популярно использование для этой цели смертных призывающих.

– Такое вполне осуществимо, – заверил меня Боб. – Просто требуется чертовски много пороха, чтобы отворить путь в мир смертных с той стороны.

– О какой энергетической мощности идет речь? – мрачно поинтересовался я.

– Большой, – жизнерадостно сообщил Боб. – Как у Эрлкинга, или архангела, или кого-нибудь из древних богов.

Я ощутил в животе неприятную сосущую пустоту.

– Или у Королевы фэйри?

– О, у этой-то – конечно. Думаю, да… – Он осекся. – Ты считаешь, это работа фэйри?

– Что-то здорово не так в их королевствах, – сказал я. – Еще больше наперекосяк, чем обычно.

Боб издал глотающий звук:

– Ой! Но мы ведь не собираемся соваться к ним туда, правда?

– Насколько это в моих силах, нет, – заверил я. – А если до этого дойдет, тебя я с собой брать не буду.

– Ох! – вздохнул он. – Хорошо.

– Однажды тебе придется рассказать мне, что такого ты сделал, чтобы Мэб захотела тебя убить.

– Да, конечно, – ответил Боб с интонацией человека, незаметно подпихивающего нежелательный предмет ногой под ковер. – Но нам стоит учитывать и третью возможность.

– Кто-то с этой стороны, – кивнул я. – Если вспомнить, что кто-то поставил оберег на моем пути в последний раз, когда фаг появлялся здесь, эта возможность представляется мне наиболее вероятной.

– Мне тоже так кажется, – согласился Боб. – В таком случае у тебя неприятности.

Я хмыкнул и принялся выгружать из рюкзака свечи, спички и старый армейский нож.

– Почему?

– Порога здесь нет, значит ты и защиты толковой выстроить не сможешь. И даже если ты отправишься на ту сторону и создашь завесу, чтобы помешать фагам найти это место…

– Тот, кто их призывает, все равно запустит их сюда, – договорил я за него. – Это вроде как… я могу окутать все это место туманом, но если у фагов тут кто-то есть, он, как маяк, наведет их на гостиницу.

– Верно, – подтвердил Боб. – А потом ему останется лишь отворить дверь с этой стороны, и они окажутся здесь.

Я нахмурился:

– Значит, вся фишка в том, чтобы найти призывателя.

– А этого ты не можешь сделать, пока он – или они – не призовут кого-либо, – заметил Боб.

– Адские погремушки! – возмутился я. – Наверняка же имеется способ этому помешать.

– Не думаю, – сказал Боб. – Извини, босс. До тех пор, пока ты не узнаешь об этом больше, все, на что ты способен, – это реагировать на их ходы.

– Черт! Тогда остается надеяться на сеть. По крайней мере, если я использую ее, то смогу вычислить призывающего.

Конечно смогу… ценой чьей-то жизни. Пока что эти монстры калечили и убивали людей практически безнаказанно.

Если только…

– Боб! – Кажется, я понял. – А что, если я не буду пытаться спрятать гостиницу или препятствовать этим тварям проникнуть сюда? Что, если я… гм… всего лишь сообщу им небольшой дополнительный импульс?

Глаза Боба разгорелись еще ярче.

– У-у-у, классическая доктрина Белого Совета. Когда фаги завалятся сюда, ты перенацелишь их на того парня, что их вызвал. Пусть отведает собственной стряпни.

– Прямо ему в задницу, – подтвердил я.

– Хорошенькое зрелище, – хихикнул Боб. – Типа получи фитиль.

– Это ведь осуществимо, правда?

– Конечно, – согласился Боб. – У тебя есть все необходимое. Ты знаешь, что фаги ищут страх и что они, возможно, используют его энергетику как маяк. Твоя сеть позволит узнать, когда что-то начнется. Ты лепишь большой комок страха, наводишь его на тот же маяк, которым пользуются фаги, и кидаешь туда.

– Все равно что привязать ему на шею кусок мяса и кинуть в клетку ко львам, – ухмыльнулся я.

– Аве Цезарь, – согласился Боб. – Фаги так на него и набросятся.

– И как только он выйдет из игры, я прикрою гостиницу завесой. Тогда не пострадает больше никто из посетителей, а нехорошие парни получат летальную дозу.

– И хорошие парни победят! – обрадовался Боб. – По крайней мере, ты победишь. Ты ведь у нас все еще хороший парень, так? Сам знаешь, в понятиях добра и зла я не силен.

– Ладно, пусть стороны называются для простоты «мы» и «они», – предложил я. – Мне нравится этот план. Значит, в нем наверняка имеется слабое место.

– Верно, – согласился Боб. – Тебе придется как следует постараться в том, что касается расчета времени. Ты ведь не сможешь поймать сигнал от оберега, прежде чем фаги нырнут сюда из Небывальщины и примут материальную форму. Но если ты к этому времени их не перенацелишь, будет уже слишком поздно.

Я кивнул, хмурясь:

– Сколько это оставляет мне времени? Секунд двадцать?

– Только если попадутся какие-нибудь ущербные, – вздохнул Боб. – Скорее – десять секунд. А может, и меньше.

Я нахмурился еще сильнее:

– Черт, маловато окошко. – Тут я вспомнил еще об одной проблеме. – И не только это. Мне придется стрелять вслепую – я ведь не буду знать, на кого натравливаю фагов. Что, если он будет стоять в толпе?

– Он собирается призывать жутиков из потустороннего мира, чтобы те сеяли ужас и смерть в людских массах, – терпеливо пояснил Боб. – Это вряд ли можно делать, прячась в той же толпе.

– Логично. Он, вероятно, будет сидеть в каком-нибудь тихом укромном месте. – Я покачал головой. – Даже если так, я предпочел бы какой-нибудь менее рискованный вариант. Но не вижу иных способов помешать этим тварям причинить зло кому-либо еще.

– Пока мы не накопим информации, босс, я тоже не знаю, что ты еще мог бы сделать.

Я хмыкнул:

– Ладно, пора активировать сеть.

Звякнул карабин на ошейнике у Мыша, и я оглянулся через плечо. Пес приподнял голову от пола и уставился на дверь. Секунду спустя кто-то постучал.

Мыш не зарычал, а хвост его несколько раз стукнул об пол, когда я шел к двери, – значит, угрозы нет.

– Быстро же ты, – сказал я, открывая дверь. – Я думал, ты на полчаса, Мёрф…

В коридоре стояла Молли с матерчатой сумкой на плече. Она выглядела поникшей – как цветы у меня дома, пока у меня еще хватало оптимизма их покупать. Сине-розовые волосы сбились бесформенными прядями, грим на щеках наполовину смылся слезами. Она казалась помятой, усталой, неуверенной и одинокой…

– Привет, – произнесла она почти шепотом.

– Эй, – сказал я. – Я думал, ты ждешь маму.

– Я ждала, – ответила она. – Правда. Но… я грязная как чушка. – Она вяло махнула рукой. – Я хотела помыться, но в номере у Нельсона меня в душ не пустили. Я надеялась попроситься в ваш. Я на минутку только.

Проще, наверное, пнуть ногой щенка, чем давать от ворот поворот ребенку.

– Легко, – сказал я. – Только потише там, ладно?

Я шагнул назад, пропуская ее в номер. Проходя мимо Мыша, Молли задержалась почесать его за ухом. Потом заглянула мне за спину, на пол и расставленные на нем предметы.

– Что вы делаете? – спросила она.

– Колдую, – ответил я. – А на что это еще похоже?

Она чуть улыбнулась:

– А-а, да.

Я махнул рукой на свой инвентарь:

– Попробую не допустить, чтобы новое нападение причинило кому-нибудь зло.

– Вы можете это сделать? – поинтересовалась она.

– Полагаю, что да, – кивнул я. – Надеюсь.

– Даже не верится… Я понимаю, всякое бывает, но мои друзья… Рози… – Губы ее задрожали, и глаза набухли слезами.

Я мало что мог сказать ей в утешение.

– Я постараюсь не допустить, чтобы такое повторилось. Мне очень жаль, что в прошлый раз я поспел недостаточно быстро.

Она снова опустила глаза и кивнула, не говоря ни слова. Потом судорожно сглотнула несколько раз.

– Послушай, – сказал я ей вполголоса. – Это все очень серьезно. Тебе нужно поговорить об этом. Не со мной, – добавил я, когда она подняла на меня взгляд. – С твоей мамой.

Молли покачала головой:

– Она не…

– Молли, – вздохнул я. – Жизнь бывает недолгой. И жестокой. Ты сама видела это вчера вечером. Краем глаза увидела то, с чем твой папа имеет дело постоянно.

Она промолчала.

– Даже Рыцари могут умереть, Молли, – продолжал я тихо. – Широ погиб. И с Майклом это может случиться.

Она резко подняла голову и потрясенно посмотрела на меня.

– Что ты об этом думаешь? – спросил я.

Она прикусила губу:

– Страшно…

– Вот и твоей маме страшно. Еще как страшно. Она справляется с этим, держась за окружающих ее людей. Порой слишком крепко держась. Из-за этого тебе кажется, будто она воспринимает тебя как маленькую. Возможно, отчасти оно и так. Но это не потому, что она помешана на контроле. Это потому, что она вас всех очень любит – тебя, и папу, и всех вас – и боится, что с вами может случиться что-то плохое. Она отчаянно пытается сделать все, что в ее силах, чтобы сберечь вас всех.

Молли не ответила и не подняла глаз.

– Жизнь коротка, – повторил я. – Слишком коротка, чтобы тратить ее на глупые ссоры. Я не говорю, что твоя мама идеальна, потому что, видит Бог, это не так. Но черт подери, Молли, у тебя такая семья, ради какой люди вроде меня на что угодно пошли бы. Тебе кажется, что твои родные будут с тобой и дальше, но может выйти иначе. Жизнь никогда и ничего не гарантирует.

Я помолчал, давая этим словам дойти до ее сознания.

– Я обещал твоему папе, что попрошу тебя поговорить с мамой. Я сказал ему, что сделаю все, что в моих силах, чтобы вы с ней решили свои проблемы.

Она посмотрела на меня, беззвучно плача. Грим у нее на лице размазался окончательно.

– Ты поговоришь с ней, Молли? Хорошо?

Она неуверенно вздохнула:

– Не знаю, есть ли в этом смысл. Мы столько друг другу наговорили…

– Я не могу тебя заставить. И никто не может, только ты сама.

Она пошмыгала носом:

– Это не поможет.

– Я не жду чудес. Просто попробуй поговорить с ней. Прошу тебя.

Она набрала в грудь воздуха и кивнула.

– Спасибо, – сказал я.

Она попыталась улыбнуться, задержавшись у двери ванной.

– Молли, – спросил я, – ты в порядке?

Она кивнула, но с места не стронулась.

Я нахмурился:

– Ты хотела что-то сказать?

Она подняла на меня глаза и тут же опустила.

– Нет, – ответила она и покачала головой. – Нет, ничего, правда. Спасибо. Я быстро. – Она шагнула в ванную, закрыла дверь и щелкнула задвижкой.

Мгновение спустя зашумела вода.

– Ух ты! – произнес у меня за спиной Боб, каким-то образом ухитрившись вложить в короткое междометие максимум эмоций. – Я и не знал, что ты любишь таких… свеженьких, Гарри!

Я свирепо оглянулся на него:

– Чего?

– Видел, какая на ней комбинация? Сдуреть можно! Нордическая блондиночка нежного возраста, но вся в пирсинге и в черном, из чего следует, что по крайней мере с одним каким-нибудь извращением она знакома. И вся такая хрупкая, и эмоциональная, и уступчивая. И разденется прямо у тебя в номере.

– Извращением? Ты не… послушай, это не… – Я едва не утратил дар речи. – Нет, Боб. Нет – и все тут. Никаких разговоров. Ей всего семнадцать.

– Ты бы не терял времени, – гнул свое Боб. – Пока порыв не угас. Куй железо, пока горячо, – я всегда так считал.

– Боб!

– Что? – невинно спросил он.

– Все совсем не так!

– Пока не так, – согласился Боб. – Но ступай к ней под душ и получишь ожившую эротическую программу с кабельного ТВ.

Я потер переносицу:

– Адские погремушки! Неудачная мысль, Боб. Совсем… неудачная, да.

– Гарри, даже зануде понятно, что девушки приходят в номер к мужчине не по простому совпадению. Пойми, все, что ей на самом деле нужно, – это…

– Боб! – рявкнул я, перебив его. – Даже если бы ей этого и хотелось, хотя на самом деле это не так, с девушкой ничего такого не произойдет. Я здесь работать пытаюсь. А ты мне не помогаешь.

– Ладно, не буду тебе мешать флиртовать с болью и смертью, – безмятежно заявил он. – Кстати, тебе лучше бы спрятать меня куда-нибудь, где я тебе не мешал бы. Скажем, на полку в душе.

Я рывком распахнул пустой платяной шкаф и сунул Боба туда. Сквозь закрытую дверцу до меня донеслись сдавленные ругательства на древнегреческом – что-то насчет овец и стригущего лишая.

Я отвернулся от шкафа к зеркалу и обнаружил, что вижу в нем не свое отражение, а Ласкиэль, по обыкновению прекрасную и невозмутимую.

– Этому маленькому извращенцу не отказать в некоторой логике, мой хозяин, – заметила она.

– Боб – мой маленький извращенец, – заявил я, грозно ткнув пальцем в зеркало. – И обзывать его по-всякому позволяется только мне. А теперь уходи.

– Ах! – вздохнула Ласкиэль, и образ ее сделался прозрачным, а из-под него выступило мое отражение. – Занятно, впрочем, – добавила она, перед тем как пропасть совсем, – что ее парень Нельсон прямо-таки поразительно похож на тебя внешне.

А потом она исчезла. Черт подери! Демоны дурацкие. Вечно последнее слово остается за ними.

Хуже того, в ее словах имелась доля правды. Уставившись в закрытую дверь ванной, я перебрал в памяти события последних двух дней и предшествующие встречи с девчонкой. Как-то так получалось, что ее отец всегда уважал меня, а мать не одобряла. Я появлялся в их доме раз в сто лет, в черном кожаном плаще, весь такой брутальный и опасный, и это в ее-то впечатлительном возрасте. Черт возьми, если уж на то пошло, одного отрицательного отношения Черити достаточно, чтобы вызвать интерес в глазах несовершеннолетней бунтарки.

Нехотя я признал, что Молли вполне могла втемяшить себе в голову что-нибудь подобное. Этим же могли объясняться ее неловкое молчание и потупленный взор. Я ей, конечно, был симпатичен, но мысль о том, что это могло перерасти во что-то другое, мне в голову не приходила. Что ж, я был бы последним ублюдком, если бы стал поощрять ее фантазии, пусть даже и непреднамеренно. А может, Боб и Ласкиэль заблуждаются и на самом деле ничего такого не происходит… впрочем, юношеские страсти, помыслы и устремления – минное поле, ходить по которому следует с большой опаской.

При всей своей привлекательности Молли все-таки оставалась еще совсем ребенком – более того, ребенком моего друга. Ее болезненно затронули все эти события. Это тревожило меня, и я хотел посодействовать ей – просто теперь приходилось еще и помнить о том, что мое сочувствие может быть неправильно понято. У девочки возникли проблемы, и она нуждалась в ком-то, кто мог бы помочь ей разобраться с ними. Но никак не в том, кто запутал бы их еще сильнее.

Из-под двери ванной струились завитки пара. Настоящая горячая вода. Не иллюзия.

Я тряхнул головой и занялся своей сетью.

По сравнению с другими заклятиями это состоит из большого числа компонентов, зато не является особенно сложным. Нечто похожее, только рассчитанное на длительное действие, я соорудил в квартале вокруг своего дома с целью засечь любое приближающееся потустороннее существо. Собственно, то же самое мне требовалось и в гостинице, только без долговременности я вполне мог обойтись. Рассвет… максимум два рассвета не оставят от него и следа, но я очень надеялся, что больше мне и не понадобится.

Я взял в руку пластилин, три свечи в деревянных подсвечниках, насыпал круг из песка так, чтобы я оказался в центре, и принялся накапливать энергию, припоминая в уме расположение на плане гостиницы точек, помеченных пластилином. Это не заняло у меня много времени. Любой обладающий элементарными магическими познаниями и устремленностью может проделать такое – или, по крайней мере, чуть меньшего масштаба. Сооружение сети, охватывающей здание, требует усилий, так сказать, тяжеловеса, однако технически это несложно, так что минут через пятнадцать я укрепил в уме пространственную схему энергетических точек и связей и прошептал:

– Magius, orbius, spiritus oculus.

Произнося эти слова, я сообщил им заряд моей воли, и тело на мгновение захлестнул поток покалывающей энергии, которая хлынула по рукам в кусок пластилина и завилась тугими спиралями вокруг свечей, исполнявших функцию индикаторов. Энергия заклятия вспыхнула, слетелась к фитилям струйками крошечных искорок, и свечи занялись ровным огнем. Произнеся заклинание, я разрушил песочный круг, и связанная им энергия разлетелась по гостинице, соткавшись в задуманную мной паутину невидимых лучей, – так мгновенно вспухает на морозе, обрастая кристалликами льда, замысловатая снежинка.

Я чуть пошатнулся, когда энергия заклятия покинула меня, оставив за собой быстро проходящее ощущение слабости. С минуту я сидел, опустив голову и тяжело дыша.

– Ух ты! – восхитилась Мёрфи. Я поднял глаза и увидел, как она закрывает за собой дверь. – Что это ты такое делал?

Я неопределенно махнул рукой.

– Если нехорошая сила, – выдохнул я, – покажется в гостинице, заклятие ее почувствует. – Я ткнул пальцем в свечи. – Возьми одну. Если вдруг разгорится ярко, значит у нас гости.

Мёрфи нахмурилась, но кивнула:

– Сколько времени это нам даст?

– Немного, – признался я. – Пару минут – может, меньше. Может, сильно меньше.

– Три свечи, – сказала Мёрфи. – Одна тебе, одна мне, и…

– Я подумал, не согласится ли Роулинс взять одну.

– Он здесь? – спросила Мёрфи.

– Нутром чую, здесь, – ответил я. – Он, похоже, из тех, кто не закрывает глаза на то, чего не понимает.

– А еще он, похоже, из тех, кого вчера ранили. Его никак не могли послать на дежурство сюда.

– И в больницу не могли, – возразил я.

– Тоже верно, – согласилась Мёрфи.

Я чуть перевел дух.

– Что в кино у Пелла? – спросил я.

Мёрфи кивнула и, подойдя к свечам, взяла одну:

– Ничего. Там все наглухо заперто. На главном входе висячий замок, черный ход на запоре. И объявление на двери, что они закрыты до дальнейшего уведомления.

Я хмыкнул:

– Можно было бы ожидать, что Пелл изо всех сил будет стараться держать свое заведение открытым, пока конвент дает львиную долю его прибыли, – даже пока сам он валяется в больнице. Черт, особенно пока он в больнице.