Kitobni o'qish: «Дредвуд. Клуб лузеров»

Shrift:

* * *

Посвящается Лес Холл,
за её неизменную поддержку
и доброту.
И Тейлор Свифт,
которая вдохновляет меня
своими идеальными словами
и прекрасными мирами.

Глава 1
Клуб лузеров

На свете есть не так много вещей хуже, чем ходить в школу. Идти в школу в субботу – одна из них.

С деревьев, нависающих, словно древние стражи, над дорогой к закрытым воротам и опоясывающих территорию до самого Дредвудского леса, который граничит со школой, капала вода. Интересно, сколько субботних наказаний они видели? Сколько групп недовольных учеников, шаркающих по гравийной дорожке и мечтающих оказаться где угодно ещё? С низкой ветки дуба упала ледяная капля и скатилась прямо по моей шее за воротник толстовки, но я увидел, что впереди уже ждали остальные – их трое – и не подал вида. Приближаясь к воротам, я опустил голову, чтобы не встречаться ни с кем взглядом.

– Если честно, я бы лучше сдохла, чем торчала сейчас тут, – сказала Халли. Я знаю, что это она, даже не глядя, потому что такую глупость может сказать только Халли.

– Серьёзно? – фыркнул кто-то. Это Гус, чокнутый парень, который как будто живёт по иным, чем все остальные, правилам. Что это за правила, я понятия не имею – Гус непредсказуем, как пёс в поле с белками. Настоящий ходячий хаос. – Это, конечно, отвратный способ провести субботу, но вряд ли хуже смерти.

– Конечно, не хуже, – рявкнула другая девчонка, Наира. Напыщенная отличница, идеальная на все сто процентов – на первый взгляд. Много времени проводит, заставляя других чувствовать себя никчёмными на фоне её великолепия. – И позвольте прояснить прямо сейчас – я не желаю, чтобы кто-то из вас заговаривал со мной в процессе этой отработки. Не хочу иметь с вами, лузерами, ничего общего.

Гус засмеялся.

– Если мы лузеры, Наира, – сказала Халли, – то добро пожаловать в наш клуб.

– Клуб лузеров! – завопил Гус, подпрыгивая и хватаясь за ветку дерева, и нас окатило дождём. Несколько секунд Гус раскачивался, пока Наира визжала, а Халли ругалась, и обе так отмахивались от капель, будто это были осы.

Я позволил каплям скатиться с моего лица. Мне нравилась мысль, что эта вода преодолела огромный путь – упала с небес, потом стекла по дереву и наконец оказалась на мне. Я поднял взгляд на Гуса.

– Надо сделать значок, народ, – орал он. – Я нарисую эмблему своими лучшими ручками. И мы просто обязаны придумать девиз. – Последнее предложение он произнёс притворно-надменным голосом.

– Пожалей дерево, придурок, – произнесла Халли. – Ему же, типа, миллион лет. Если сломаешь ветку – я сломаю тебе руку. – Халли использовала свой гнев как во благо, так и во зло, – мне кажется, у неё внутри его накопилась целая тонна, и она шумно это демонстрировала. На её толстовке красовались не разрешённые в школе значки, гласящие, что она вегетарианка, борется за права людей, рада беженцам и всё такое прочее.

– Это просто грязная деревяшка с сухими листьями, – заявила Наира, сверля дерево взглядом и приглаживая волосы.

– Мы, конечно, не друзья, но мне обидно, что ты описываешь меня вот так, Наира. – Гус выпустил ветку, и я нехотя фыркнул от смеха.

– Он всё-таки слушает, – заметила Халли, уперев руки в бока, словно только что выиграла в какую-то игру.

Гус округлил глаза и схватил её за руку.

– Погоди. У деревьев что, есть уши?

– Она имела в виду вон того мистера одиночку. – Наира кивнула в мою сторону. – Швырятеля столов.

– Кто бы говорил, метательница подносов, – огрызнулся я. – Кажется, это ты всё и начала. – Только я это произнёс, как уже пожалел, что заговорил. Точно так же я жалею, что продержался в восьмом классе меньше трёх месяцев, прежде чем вляпаться в ситуацию, которую вся школа называет теперь «Дредвудский бунт». «Бунт» – это преувеличение, но именно поэтому мы оказались здесь, на отработке в субботу. Ну и ладно, пусть остальные думают что хотят, я с ними связываться не собираюсь. Мне просто нужно как-то пережить следующие четыре часа.

Я услышал, как кто-то насвистывает, и обернулся к воротам. К нам, позвякивая ключами, медленно шёл школьный смотритель.

– Наконец-то, – протянула Наира. – Впустите нас уже, чтобы это всё закончилось поскорее.

– Кому-то не терпится. – Смотритель улыбнулся, выбирая ключ из связки и вставляя его в замок.

– Она же в курсе, что она тут по той же причине, что и мы, да? – шепнул Гус Халли, но громко, чтобы все услышали.

– Не уверена, – ответила Халли. – С Наирой никогда не поймёшь. Мне кажется, никто её по-настоящему не знает.

– Её вообще Наирой зовут? – спросил Гус, когда мы вошли в ворота и зашагали к школе, хрустя гравием.

Наира унеслась вперёд, Гус тащился в нескольких метрах позади, бурча себе под нос, следом, залипая в телефон, плелась Халли. Я держался в хвосте, всё ещё раздумывая, не слинять ли. На рукаве своей толстовки я заметил жука – видимо, свалился с дерева вместе с каплями. Я дал ему переползти мне на палец, потом осторожно пересадил на ствол ближайшего дуба. Жук замер. За моей спиной с лязгом закрылись ворота, а потом щёлкнул замок – смотритель нас запер. Шанс сбежать был упущен.

– Вы должны отметиться в отделе по работе с учащимися, – окликнул нас смотритель. – Вас там встретит мистер Кантон. Удачи. – И он снова принялся насвистывать – громко и чётко. Мелодия знакомая, но я никак не мог её вспомнить, да и думать об этом была неохота. Никто из нас не обернулся поблагодарить его.

Дредвудская средняя школа – странное место, смесь нового и старого, истории и современности, и на вид, и по ощущениям. Главная приёмная и офисы расположены в старом особняке – громадном здании, смотреть на которое было бы даже приятно, не будь оно школой. Представьте себе лошадей, запряжённых в кареты, леди в чепчиках, джентльменов в высоких сапогах и рубашках с рюшами – и получите нужную картину. Там есть оранжерея и декоративный сад, но туда можно только выпускникам и учителям. Ничто так не разжигает моё любопытство, как запреты, так что однажды я пробрался на крышу научного корпуса и всё хорошенько рассмотрел. Я увидел кусты, подстриженные в форме шаров, пруд с фонтаном и кучку самодовольных одиннадцатиклассников, которые даже не заметили, как я над ними смеялся. Больше мне туда ходить было неинтересно. В кино в таких местах или кто-то женится, или кого-то убивают. В этом здании можно было бы устроить что-нибудь крутое, но, видимо, его бывший владелец был каким-то добреньким благотворителем, потому что вместо этого здесь открыли школу для местных детишек.

Остальную школу строили по кусочкам, когда сюда поступало больше учеников, так что у каждого здания был свой собственный стиль. Все они не походят одно на другое и даже не соединяются. Ещё более странно, что, когда в особняке жил богач, здесь держали животных, и школа продолжила эту традицию. Ну то есть, ясное дело, первые животные давным-давно умерли, но здесь до сих пор есть свиньи и куры для «морального благополучия учащихся». Загон со свиньями – моё самое любимое место в школе.

Отдел по работе с учащимися расположен на первом этаже главного корпуса – бетонного здания, снаружи смахивающего на тюрьму или больницу. Разницы на самом деле почти нет: здесь мне хотелось находиться так же сильно, как хотелось бы в первой или во второй. Когда мы пришли, мистер Кантон уже ждал нас. Нам велели одеться в спортивную форму и кроссовки для «работы на свежем воздухе» – без дальнейших объяснений. Сам мистер Кантон был одет в до нездорового аккуратные и сочетающиеся по цвету тренировочный костюм, футболку и стариковские кроссовки, которые он явно считал модными (но это не так!). На голове у него была бейсболка, в руках – папка.

– Доброе утро, мистер Кантон, – улыбнулась Наира. Опять строит из себя совершенство. – Мне так жаль, что вам пришлось пожертвовать субботним утром, чтобы провести с нами сессию на «Тропе истины», которую мы, конечно, заслужили.

– Утречко, ребята! Отличный сегодня денёк. – Произнося это, он будто подпрыгивал.

– Мы отправимся в плавание на вашей яхте? – спросил Гус правильным голосом, пародируя мистера Кантона. – Или, быть может, сыграем в лакросс?

Я прикусил губу, сдерживая смех. Я здесь не для того, чтобы с кем-то общаться, хотя с Гусом, оказывается, не соскучишься. Школа – место, где я появляюсь как можно реже. Это бессмысленно, пустая трата времени, которое я мог бы занять, зарабатывая деньги для своей семьи! И никому в Дредвудской средней школе этого не понять. Раньше я пробовал заводить друзей, но всё вечно заканчивалось по-дурацки, так что я не собирался терять время, пытаясь подружиться с этими типами.

– ЛОЛ! – Мистер Кантон улыбнулся, и мы все неприкрыто поморщились. Даже Наирина фальшивая улыбка скривилась. – Уверен, к концу сегодняшней сессии вы все встанете на тропу истины и отправитесь вперёд, к великим свершениям. – Он приложил ладонь козырьком ко лбу, словно всматриваясь вдаль.

– Главное, чтобы эта тропа в тупик нас не завела, – пробурчала Халли.

– Ну же, Халли. Старайся мыслить позитивно. Я знаю, ты можешь. – Учитель поставил галочки напротив наших имён в списке.

– Это что за викторианский журнал? – поинтересовался Гус. – Вы отправите нас чистить дымоходы? Мы будем играть в ролевую игру? О, может, мне надо переодеться?

– Отличные вопросы, мистер Густав, – хмыкнул мистер Кантон. – И как бы мне ни хотелось превратить вас в банду карманников-оборванцев, боюсь, на повестке дня сегодня не это. Мы испытываем некоторые технические трудности, посему я вернулся к бумаге и ручке.

Он только что сказал «посему»?

– Вы только что сказали «посему», – застонала Халли.

– Лично я благодарна за возможность переоценки моих ценностей и взгляда на мир, сэр, – заявила Наира.

– Вот это правильно! – Учитель расплылся в улыбке. – А ты, Анджело? – Он повернулся ко мне. – Готов меняться к лучшему? Хештег «Встаём на тропу истины»?

Мистер Кантон, в принципе, ничего, но помощь ему явно не помешала бы.

– Сэр, – сказал я. – Никто уже не использует хештеги.

– Что? Я думал, в соцсетях это самый хайп.

– Нет, мистер К, – подтвердила Халли. – Просто нет.

– Ну ладушки, – радостно произнёс он. – Что ж… Вперёд! – И покинул офис с таким видом, будто это лучший день в его жизни. Мы плелись за ним мимо главного корпуса к теннисным кортам. Бледное солнце то выглядывало из-за суетливых облаков, то вновь скрывалось за ними, проливая слабые лучи света на плоскую серую площадку. Мистер Кантон открыл раздевалку, представляющую собой по сути большой сарай рядом с кортами, и вытащил чёрные пакеты и щипцы для мусора.

– Сумки в раздевалку, будьте добры. – Он сделал нам знак сложить вещи внутрь. – Там с ними ничего не случится. Плюс… – Он надел на пояс сумку в цвет тренировочного костюма и расстегнул её. – Я заберу ваши телефоны.

Мы все застонали.

– Мистер К, мой телефон не хочет в вашу сумочку. – Халли посмотрела на сумку с отвращением. – Серьёзно, я лучше его сожгу.

– Здесь они будут в безопасности, – улыбнулся учитель. – Обещаю вам защищать их ценой своей жизни.

– У меня нет телефона, – заявил Гус. – У меня сейчас цифровой детокс.

– Давай его сюда, Густав, – велел мистер Кантон. – И смотрите отключите их. Не хочу, чтобы в моей сумке что-то вибрировало.

Наира вздохнула и вручила ему телефон. Гус вытащил свой из кармана, отключил и сдал. Я знаю, что спорить смысла не было, так что тоже отдал телефон. Халли же вцепилась в свой с таким видом, будто её вот-вот стошнит.

– Халли, – поторопил мистер Кантон. – Поскорее.

– Это посягательство на права человека.

– Это просто телефон.

– Это какая-то средневековая пытка – уверена, есть закон, запрещающий забирать у человека телефон на выходных.

– Если ты вдруг забыла, ты здесь не просто так, Халли. Ты пришла на сессию «Тропы истины» – это отработка, а не пытка. Давайте-ка воспользуемся возможностью и напомним друг другу о ценностях нашей школы. ТРОПА: как это расшифровывается?

Мы посмотрели на него и закатили глаза.

– Анджело! – Мистер Кантон повернулся ко мне. – Начнём с тебя. Какую ценность означает буква «Т» в слове ТРОПА?

– Товарищество, – ответил я.

– Густав, а ты скажи, что значит «Р», будь добр.

Гус открыл рот, собираясь заговорить.

– И давай не будем тратить время, перечисляя всякие негативные слова на «Р» – распри, развалюха, разгильдяйство. Их я уже слышал.

– Если это всё плохие слова на «Р», которые вы знаете, сэр, я бы мог научить вас паре крышесносных словечек. – Гус ухмыльнулся.

– Только ценность, Гус, будь добр, – попросил учитель.

Гус вздохнул.

– Ла-адно. Равенство.

– И Халли, скажи, что стоит за буквой «О»?

Халли улыбнулась.

– Обесценивание?

Мистер Кантон улыбнулся в ответ.

– Хоть я и очень впечатлён твоим словарным запасом, Халли, я хотел услышать иное слово. Вот подсказка – это слово относится к тебе.

– Можно я угадаю? – Гус поднял руку. – Есть у меня пара вариантов.

Халли кинула на Гуса презрительный взгляд и вздохнула.

– «О» значит отношение.

– Отлично, я знал, что ты справишься, – сказал мистер Кантон. – Тебе явно стоит поразмыслить над своим отношением, Халли, а твой телефон пока в целости и сохранности полежит у меня в сумке.

Он протянул руку. Халли фыркнула и выругнулась, но наконец отдала телефон.

– Хорошая новость состоит в том, что «П» – пытливости – у вас уже предостаточно, так что перейдём к…

– «А» значит альтруизм, – влезла Наира.

– Вот это энтузиазм, Наира, – похвалил мистер К. – Приятно, что ты как всегда энергична, но мне бы хотелось, чтобы ты по-настоящему задумалась над этим словом, что оно означает и как применять его на практике.

Я знаю Наиру с начальной школы. Она образцовая ученица, отличница по всем предметам и работает усерднее всех. Это первый раз на моей памяти, когда ей попало. Но несмотря на всю свою идеальность, счастливой она не выглядела. Я уже давно не видел на её лице искренней улыбки.

– Я альтруистка, – сказала Наира. С таким же успехом она могла бы сказать «Я фиолетовая» или «Я Бэтмен». Все покривились. – Что? Вообще-то да! Я организую благотворительные мероприятия, помогаю на кофейных встречах для престарелых граждан, я, блин, устроила акцию молчания, чтобы собрать средства для брошенных слонят! Зачем бы я это делала, если не из альтруизма?

– Чтобы тебя избрали в ученический совет, – подсказала Халли.

– Чтобы ты могла указать это в заявлении о поступлении, – добавил я, раз уж она спросила.

– Потому что тебе нравится запах пенсионерских волос, – вставил Гус. – Каждый раз, когда ты наклоняешься подлить кофе, ты вдыхаешь неповторимый аромат ископаемых.

– Ребята, мы здесь не для того, чтобы кого-то осуждать, – напомнил мистер Кантон, строго глядя на нас. – Но я бы хотел, чтобы ты, Наира, задумалась о мотивации. Если ты делаешь что-то доброе, чтобы извлечь из этого какую-то выгоду, разве это альтруизм?

Наира открыла рот, но, кажется, не смогла найти подходящих слов. И хоть это и невероятно, но клянусь, она выглядела обиженной.

– Насчёт моего телефона, – заметила Халли, и мы все снова застонали. – А вдруг мы попадём в чрезвычайную ситуацию?

– Мы пришли в школу на несколько часов, чтобы проверить, сможете ли вы работать в команде, хештег «Тропа истины». Мы будем собирать мусор, ухаживать за школьными животными и, надеюсь, зачётно поприкалываемся…

Мы снова застонали.

– …ничего даже относительно плохого не случится.

И тут раздался звук – отчаянный вопль, разрезающий тишину пустого школьного двора и заполняющий воздух вокруг. Ничего подобного я раньше не слышал и теперь вряд ли когда-нибудь это забуду. В этом звуке был нестерпимый страх и боль. И доносился он откуда-то с территории школы.

– Оставайтесь здесь, – велел мистер Кантон, кладя инвентарь для мусора на землю. – Я серьёзно – не сходите с этого места.

Он трусцой пересёк теннисные корты и побежал к полю.

Мы переглянулись. Никто ничего не говорил, но мы одновременно повернулись и побежали следом за учителем. Крик был душераздирающий, но мне уже было скорее любопытно, чем страшно.

– Что это была за фигня? – спросила Халли. Щёки у неё порозовели от холода.

– Школьный призрак, – ответил Гус. – Все же в курсе, что в Дредвудской школе водятся призраки. Есть куча историй, как люди слышали странные звуки в стенах, видели криповый свет в окнах ночью, хотя внутри никого не должно было быть.

Глава 2
Тропа

– Этому призраку, которого, кстати, не существует, – сказала Наира, – полагается обитать в особняке, а не в поле.

– Может, он любит выходить на пробежку по субботам. – Гус уже запыхался. – Смерть – не повод бросать тренировки.

– Я на восемьдесят процентов уверен, что это было какое-то животное, – предположил я, вглядываясь в раскинувшееся впереди поле. – Может, одна из свиней.

– Никогда не слышала, чтобы животные издавали такие звуки, – фыркнула Халли.

– Да, Анджело, свиньи хрюкают, а не вопят. Мы это в яслях проходили, – ответил Гус.

Наира бежала вперёд ровно, как настоящая спортсменка. У неё даже дыхание не сбилось.

– Пока мы ходили в ясли, Анджело, наверное, машины угонял.

Я проигнорировал её и попытался проигнорировать боль, которую причинил мне её комментарий. Наира знает меня лучше остальных здесь, и хоть я и могу понять, почему в основном народ в школе воображает обо мне всякое, от неё такое звучало жёстко.

Мистер Кантон остановился у свиного загона и присел на корточки, разглядывая что-то на земле.

– Что там, сэр? – спросила Халли.

– Я же велел вам оставаться на месте. – Он повернулся и нахмурился, глядя на нас.

Мы не обратили внимания и собрались вокруг, чтобы посмотреть, что он нашёл. К пучку одуванчиков прилипла какая-то субстанция – белая, но слегка прозрачная, тонкая и лёгкая, развевающаяся на ветру, как кусок омертвевшей кожи.

– Не прикасайтесь, – предостерёг мистер Кантон, тыча в это нечто палочкой.

Трава вокруг одуванчиков была примята, но цела, так что чем бы эта белая штука ни была, вряд ли она опасна. Я протянул руку и осторожно потянул, ожидая, что она легко порвётся. Но этого не произошло.

– Анджело, я же просил не трогать, – вздохнул мистер Кантон.

– Что это, Анджело, а? – спросил Гус. – На засохший клей смахивает.

– Оно липкое, – произнёс я, растирая нечто между пальцами. – И крепкое.

– Призрачные отходы, – кивнул Гус.

– Но что это вопило? – спросила Халли. – Потому что вряд ли это была эта белая гадость.

Я оглядел участок примятой травы. На земле были видны следы, словно по ней волокли что-то тяжёлое.

– А где свиньи?

– Боже мой, свиньи, – ахнула Халли.

– Так. – Мистер Кантон встал и повернулся к нам. – Не так я представлял себе нашу сессию, но давайте используем эту ситуацию с выгодой и поработаем над нашими ценностями. Я хочу увидеть превосходную коммуникацию и командную работу – сейчас мы пойдём проверить свиней, которые, я уверен, в порядке и довольны как слоны. – Он засмеялся и оглядел нас, будто мы тоже должны засмеяться, но мы лишь молча вытаращились на него. – Ну, значит, вперёд!

Мы пересекли двор и пошли к каменной постройке, где держали школьных «морально благополучных» свиней. Всего их было пять – Глостерские старые пятнистые – розовые с чёрными пятнами и лопоухие. В это время дня свиньи обычно разгуливают по двору, но когда мы подошли, их нигде не было видно. Постройка напоминала букву «Г»: в длинной части два свиных закутка, в короткой – сарай, где хранится всякое хозяйственное – солома, вёдра и так далее. Снаружи как обычно припаркована газонокосилка, на которой ездит смотритель. Она напоминает мини-трактор тире квадроцикл с лезвиями для травы. Я пообещал себе, что однажды прокачусь на ней по полю. Учителя говорят, что иметь амбиции – это хорошо.

– Я загляну внутрь, – сказал мистер Кантон. – А вы, ребята, держитесь за мной.

Мы с Халли и Гусом тут же бросились вперёд, чтобы добраться до входа первыми. Я не знаю, что мы ожидали там найти. У меня ушло некоторое время, чтобы глаза привыкли к сумраку, а потом я различил свиней, забившихся в дальний угол.

– Уф, всё с ними нормально, – проговорил Гус. – Какое разочарование.

– Ненормально, – возразил я. – Они взволнованы. Смотри, какие они беспокойные и дёрганые. – Мне нравятся свиньи – я часто бываю у них на переменах.

– И их всего четыре. – Халли тыкнула пальцем. – Одной не хватает.

– Ты уверена? – Позади нас появился запыхавшийся мистер Кантон.

– Может, в математике я и не очень шарю, но до пяти считать умею, – ответила Халли.

В Дредвуде две взрослые свиньи, толстые и дружелюбные, и трое поросят, и они – вслух я бы этого ни за что не сказал – супермилые.

– Арабелла пропала, – сказал я.

– Ты знаешь свиней по кличкам? – Наира стояла позади меня, так что её лица я не видел, но её голос звучал искренне удивлённо, а не ядовито.

– Ага. По одной на каждую ценность: Теодора и Регги – взрослые, а поросят зовут Оливер, Пруденс и Арабелла.

– Но как ты их различаешь? Они же все одинаковые.

– Это так оскорбительно, Наира, – фыркнула Халли. – Каждая свинья особенная, как и люди. У Арабеллы чёрное пятно в форме сердечка на пузике.

– И она пищит, когда чешешь её за ушами, – добавил я.

– Да, у свиней тоже есть чувства, – хрюкнул Гус. – Помни о школьных ценностях, Наира.

– Ребята, давайте сосредоточимся, – попросил мистер Кантон. – Разделимся на команды. Анджело и Халли, раз вы оба знакомы со свиньями, я хочу, чтобы вы их покормили и успокоили. Наира и Гус, начинайте искать Арабеллу на поле. А я пойду найду мистера Лэтчитта – дам ему знать, что у нас пропала свинья.

– Мистер Лэтчитт – это кто, знаменитый частный сыщик? – поинтересовался Гус. – Мы собираемся его нанять? Может, нам всем скинуться? У меня есть двадцать три пенса, которые я готов, нет, счастлив буду пожертвовать.

– Мистер Лэтчитт – смотритель. Вы ходите мимо него каждый день. Он сегодня утром впустил вас в школу.

– А, свистун, – вспомнила Халли.

– Ну вы, дети, даёте, – покачал головой мистер Кантон. – Ничего вокруг не замечаете. Ладно, задания у всех есть, давайте приступим.

Мистер Кантон, Наира и Гус убежали, оставив меня, Халли и свиней в неловком молчании. Я удивился, когда Халли направилась прямиком к свиньям и присела, чтобы погладить их и почесать.

– Что случилось, чуваки? – спросила она их. – Вы в норме?

Теодора и Регги стояли, заслоняя собой Пруденс и Оливера – те пищали и тряслись. Они были обычного для свиней розового цвета, но с чёрными пятнами разных форм, так что различать их легко. Тео и Рег громадные, но смирные, если только им не кажется, что малыши в опасности, а поросята ещё достаточно маленькие, чтобы быть милыми и игривыми, но уже достаточно взрослые, чтобы приобрести собственные характеры. Арабелла – самая уверенная, всегда на пару шагов впереди остальных. Пруденс выглядит так, будто постоянно улыбается, и виляет задом, когда играет в загоне. А Оливер мой любимец – когда он смотрит тебе в глаза, чувство такое, будто он заглядывает прямо в душу. Будто он всё понимает.

– Нужно их осмотреть, – сказал я. – Убедиться, что они не ранены.

– Хорошая мысль, – согласилась Халли. – Давай я буду их успокаивать, а ты осмотришь?

Я кивнул и присел с ней рядом, готовый отскочить, если Регу и Тео не понравится, что мы возимся с малышами, но они не возражали, позволяя мне ощупать их в поисках ран, пока Халли болтала с ними и гладила по спинкам. Они все покрыты бледной мягкой шерстью – я приглаживал её, осматривая свиней. Оливера я приобнял, чтобы утешить, и заглянул ему в глаза, а потом кивнул.

– Сейчас всё хорошо, – сказал я ему.

Я повернулся к Халли.

– Ран я не нашёл. Думаю, они просто напуганы.

– Если бы у меня был телефон, я бы им музыку включила, – ответила Халли и сунула руку в карман – вдруг телефон возник там магическим образом. – Им это всегда нравится.

– Ты хорошо их знаешь, – удивился я, потому что Халли явно бывала здесь.

– Я хожу в клуб любителей животных, – объяснила она. – Мне нравится быть со школьными животными, особенно с этими чуваками – я их так люблю. Они меня успокаивают. А вот тебя я здесь после школы не видела.

– Я прихожу в другое время. На переменах, на физре, на английском, на математике…

Халли засмеялась.

– Вступай к нам в клуб – тебе понравится.

– Мне всегда надо домой, – ответил я. – Много дел.

– Каких, например? – спросила она, кидая на меня взгляд.

Я помедлил, прежде чем ответить. Мне не нравится рассказывать людям о своей жизни, но я знаю, что Халли – как анаконда, поймавшая оленя, – будет давить, пока я не сдамся.

– Мои родители много работают. Я присматриваю за братом и подрабатываю где получится.

– Я не знала, – протянула она.

Я пожал плечами.

– Надо позаботиться о свиньях. Ты что выбираешь – покормить их или почистить свинарник?

– Буквально никто не выбрал бы выгребать свиные какашки, если можно просто насыпать еду в корыто, – пошутила Халли, вставая.

Я тоже встал.

– Я вообще-то не против. Запах меня успокаивает.

– Даже огромные кучи от Регги?

– Да, даже они. – Я улыбнулся.

Мы отправились в сарай и взяли всё необходимое. Я подумал, до чего удивительно, что Халли на самом деле не такая уж и плохая. Интересно, думает ли она то же самое обо мне. Потом я погрузился в работу – скрёб лопатой каменный пол и раскидывал чистую солому, пока в свинарник не вбежали Наира и Гус, распугивая свиней, которых мы только-только наконец успокоили.

– Мистер Кантон был тут? – спросила Наира. Выглядела она такой нервной, какой я её никогда не видел, если не считать того дня в столовой.

– Не-а, – ответил я. – Вы нашли Арабеллу?

– Мы не только не нашли Арабеллу, – пропыхтел Гус, – мы ещё и мистера К потеряли.

Халли отвлеклась от поросят.

– Как вы умудрились потерять мистера К? Он всегда где-то рядом, нравится вам это или нет. Он как будильник в понедельник или как прилипшая к парте жвачка.

– Он сказал – встретимся в новом дворе через пятнадцать минут, но так и не пришёл, – объяснила Наира. – Мы прождали полчаса, все задницы себе отморозили, а потом пошли его искать.

– Я подумал, он решил втихаря отойти по-большому, так что я пошёл в учительский туалет в особняке, потому что если бы мне надо было втихаря отойти по-большому, я бы пошёл именно туда…

– А там мы нашли полный беспорядок, а ещё вот это… – Наира сунула нам бейсболку мистера Кантона.

– Он, наверное, просто снял её и забыл, – предположила Халли.

– Не. – Гус замотал головой. – Она лежала на полу рядом с перевёрнутым столом и разными другими разбросанными вещами. И если Анджело не двинулся и не решил повторить Великое Опрокидывание Столов от двадцатого ноября, бардак устроил кто-то другой – и что-то сделал с мистером К.

– Дела! Теперь у нас пропали свинья и учитель, – фыркнула Наира. – Маловероятно, что это совпадение.

– Нам надо найти их, так? – спросила Халли.

– Вот это задание для Клуба лузеров! – завопил Гус. – У нас есть время намутить костюмы?

– Никаких костюмов, – отрезала Наира. – Никаких глупостей и никакого деления на группы. Будем искать их все вместе.

Халли встала и стряхнула с ладоней пыль.

– С чего начнём?

Я встал с ней рядом.

– Мистер Кантон сказал, что пойдёт искать смотрителя – мистера Лэтчитта. Свистуна. С этого и начнём.

Смотритель и его жена живут рядом со школой, в домике, который огорожен забором, примыкающим к железнодорожным путям. Миссис Лэтчитт – крохотная женщина, которая, кажется, становится всё меньше и тщедушнее каждый раз, когда я её вижу. Она походит на чахлого птенчика, который не переживёт зиму. Не уверен точно, кем она работает в школе, но иногда она чем-то занята на школьной кухне. Если честно, выглядит она слишком хрупкой, чтобы вообще что-то делать.

Мистер Лэтчитт – крупный старик, на которого я никогда не обращал особого внимания. Он человек второго плана – всегда где-то рядом, хоть его и не замечают, вытирает лужи, таскает коробки или возится со свиньями и всякой живностью в живом уголке научного корпуса. Я пытаюсь мысленно представить его и не могу вспомнить его лицо. Он хранится у меня в памяти как невнятная фигура в непонятной одежде разных тёмных цветов. И он постоянно свистит.