Kitobni o'qish: «Паучья Королева»
Гоффинам:
Ким, Винни, Эндрю,
Мэттью и Хэйли.
Пролог
Мартэй покрепче стиснул рукоять своего слёзного меча и приготовился умереть. Теперь уже недолго. Знаменитые стеклянные стены цитадели Та-мен прочны, как камень, но натиска тварей Паучьей Королевы им долго не выдержать. Мартэй видел, как они кишат снаружи, пробуя здание на прочность. Витражные стёкла искажали чудовищные фигуры, создавая немыслимо высокие силуэты с кривыми когтями и клыками, похожими на сталактиты.
«А может, это вовсе не искажение, – подумал Мартэй. Может, они и в самом деле так выглядят».
Он не впервые задался вопросом, как же так вышло, что он очутился здесь. Мартэй ведь никогда не хотел сделаться солдатом, не то что старшие братья. Он с детства мечтал о том, чтобы пойти в ученики к мастеру-стеклодуву и постичь все тайны, благодаря которым Люкс сделался самой богатой областью Сентиума. Однако его семья оказалась не настолько влиятельной, чтобы обеспечить ему желанное место. И, за неимением другого выбора, Мартэй записался в городскую стражу. Поначалу-то это была совсем неплохая жизнь. Та-мен-Бриль – город мирный, и монотонная муштра и дежурства казались не такой уж великой ценой за благополучие Йонды и их малышки Викс. Ну да, детские мечты Мартэя так и остались мечтами, но в глазёнках дочери он обрёл новый смысл.
А потом весь их мир взял и рухнул.
Поначалу это были лишь слухи, и отмахнуться от них ничего не стоило. «Прекрасная колдунья с глазами как битое стекло. Кошмарные монстры. Целые города исчезают в одну ночь». Однако по мере того как Паучья Королева продвигалась всё дальше, пополняя ряды своей армии всё большим количеством ведьм, отрицать её существование становилось всё труднее. После того как Тимоф Клэн, предводитель воинства серых плащей, чуть было не погиб в яростной битве с нею там, далеко на севере, её армию видели в самых глухих местах: в шахтёрском городке, напрочь заросшем соснами; в последней оставшейся Ледяной Топи; среди руин сгоревшего древнего собора.
Риготт что-то искала.
Кураторы Люкса собрались в цитадели Та-мен и обратились к забытым текстам, написанным на мёртвых языках, в отчаянной попытке выяснить, что же так нужно их новому врагу. В результате исследований из подземных хранилищ достали небольшую шкатулку и поместили её под неусыпную охрану. Мартэй и сейчас видел эту шкатулку на другом конце зала, на высоком постаменте. Шкатулка была круглая, из красного носидиана, редкого и практически неуничтожимого кристалла, который формируется столетиями.
У шкатулки не было ни крышки, ни замочной скважины. Она явно не была рассчитана на то, чтобы её открывали.
По слухам, в шкатулке хранилась одна из четырёх частей древнего оружия, что звалось «Вулькера». Что это за оружие, какова его природа – не знал никто, известно было только, что, если четыре его части снова соединятся, это наделит Паучью Королеву невообразимым могуществом. Ещё полгода назад Мартэй бы только посмеялся над подобной идеей. Но с тех пор магия вырвалась из сказок и вплелась в ткань их бытия. И теперь легендами и мифами пренебрегать было нельзя, какими бы фантастическими они ни казались.
Шкатулку надо было спасти от Риготт любой ценой.
Цитадель содрогнулась от оглушительного грохота – что-то ударило снаружи в высокие двери. Мартэй услышал, как стоящий справа солдатик – сын гибщика зеркал, если он правильно помнил, – невольно всхлипнул.
– Держись, парни! – вскричал верховный мечник Беллами, здоровенный, как медведь, дядька, с такой окладистой бородой, что там запросто можно было спрятать птичье гнездо. – Приказов не забывать!
Двери вздрогнули от нового удара.
Мартэй весь напрягся, готовясь к схватке. Солдат у него за спиной бормотал молитву себе под нос.
– Оружие к бою! – рявкнул Беллами.
Мартэй обнажил свой бирюзовый слёзный меч, чудо ковки по стеклу, прочный как сталь, но вдвое легче. Вылетая из ножен, клинок издал хрустальный звон. Мечник из Мартэя был в лучшем случае так себе, но седовласый ветеран по прозвищу Два Пальца заверил его, что мастерство имеет значение только на плацу. А в настоящем бою жизнь и смерть зависят лишь от инстинктов и удачи. Не сказать, чтобы сейчас это сильно утешало.
Через голову сына гибщика, который теперь уже не всхлипывал, а тихо плакал, Мартэй увидел, как среди чудищ, теснящихся вокруг внешних стен цитадели, появились новые фигуры, с виду человеческие.
Все новоприбывшие одновременно раскрыли книги, которые держали в руках.
– Г-г-гримуары, – выдавил сын гибщика, проследив направление взгляда Мартэя. Глаза у него метались, как искры, летящие с наковальни. – Вот как они называются. Мне коробейник рассказывал, который побывал на развалинах Гильдефройда. Он мне порассказал, что там произошло – что может натворить такая книжица в руках девицы, которая…
Высокие двери загрохотали ещё сильнее: как будто могучая буря отрастила себе руки и выучилась толкать. Солдаты изготовились к бою. Верховный мечник Беллами выкрикивал приказы. Люстра из мерцающего оскольчатого стекла раскачивалась из стороны в сторону, и зал то озарялся светом, то погружался во мрак.
«Вот они!» – подумал Мартэй, ожидая, что двери вот-вот распахнутся и в зал хлынет воинство Риготт. Он изо всех сил стиснул меч, представил себе лицо дочурки и…
Их атаковали с боков.
Мартэй только потом, восстанавливая в памяти случившееся, сообразил, как так вышло. Пока всё внимание солдат было приковано к дверям, монстры Риготт при помощи магии проникли сквозь внешние стены и ворвались в цитадель. Последовавшая за этим битва – если это вообще можно назвать битвой – закончилась за считаные минуты. Чудища Паучьей Королевы окружили захваченных врасплох солдат, точно смертная мгла, и не оставили после себя ничего, кроме трупов в доспехах.
Мартэй очнулся на полу. По животу расползалось мокрое пятно. То ли его укусили, то ли когтём пронзили, то ли рогом… Всё произошло слишком быстро, он даже не успел осознать, что случилось. Он ощупал свою рану – рука неотвратимо окрасилась в алый цвет.
Двери распахнулись. В зал вплыла Риготт.
Её красота – неоспоримая, но пугающая – восхищала, словно пикирующий ястреб или пылающий костёр. На ней было безупречно-белое платье и перчатки до самых локтей. Её потрескавшиеся глаза переливались всеми цветами радуги, точно разбитый витраж, который некий безумец собрал как попало.
Вслед за нею в цитадель вступили три девочки. Две из них были неотличимы друг от друга: со странными, сизыми волосами и глазами, холодными, как полированные лунные камни. Третья чуть младше, с тёмным цветом кожи и беспокойным взглядом. Когда она увидела бойню в холле, губы у неё затряслись, точно она вот-вот разрыдается, но тут Риготт взглянула в её сторону – и лицо девочки застыло бесстрастной маской. Она пожала плечами, словно все эти смерти ничего для неё не значили.
«Делает вид, будто она такая же, как они, – подумал Мартэй. – Зачем?»
Риготт устремила взгляд на красную шкатулку в конце зала.
– Я отсюда чувствую силу грима! – сказала она и зашагала в ту сторону.
Похожие на кабанов чудища с обсидиановыми клыками расшвыривали тела, что лежали на пути Риготт, прокладывая узкую дорожку из одного конца цитадели в другой. Чьи-то зубы вонзились Мартэю в ногу и поволокли его в сторону. Он закусил губу, сдерживая крик, и заставил себя полностью обмякнуть, притворяясь мёртвым. Как только тварь отпустила его, Мартэй приоткрыл глаза, совсем чуть-чуть, и стал наблюдать за ведьмами сквозь ресницы.
– Все вон, – велела Риготт.
Зал снова наполнился движением: чудовища ринулись к выходу. Младшая девочка хотела было присоединиться к внезапному исходу, однако осколочные глаза Паучьей Королевы впились в неё, будто клещами.
– Все, кроме тебя, Сафи. Нам надо кое-что обсудить.
Зал опустел. Девочка осталась стоять с опущенной головой. Последними удалились близнецы, шагая чётко в ногу. Прежде чем затворить за собой высокие двери, они остановились, оглянулись на Сафи и обменялись понимающими улыбками.
В холле воцарилась гробовая тишина.
– Как печально, что нас сюда привели слухи и сплетни, а не одно из твоих видений, – сказала Риготт.
Сафи следовала за Паучьей Королевой, оставаясь на несколько шагов позади. С виду она держалась почтительно, однако Мартэй заметил её руку, замершую на гримуаре, заткнутом за пояс.
«Хочет, чтобы он был наготове на случай, если вдруг понадобится», – понял он.
– Я понимаю, что не оправдала ваших ожиданий, моя королева, – ответила Сафи, – но…
– Быть может, если бы мы искали один-единственный гримуар, я сочла бы твой промах… ну, не скажу приемлемым, но хотя бы понятным. Иголка в стоге сена и так далее. Но ведь мы же искали не один гримуар! «Вулькера», как тебе прекрасно известно, разделена на четыре части, четыре грима. И уж конечно, за это время ты могла бы отыскать хотя бы один из них!
– Я уже близка к этому, – ответила Сафи. – Второй грим где-то неподалёку отсюда. Мне было видение прошлой но…
– Где?!!
– Мне нужно ещё немного времени.
– Ты и раньше так говорила! Ты постоянно твердишь одно и то же!
– Но мне же никогда раньше не приходилось управлять своими видениями, – оправдалась Сафи. – Неудивительно, что я иногда ошибаюсь!
– Не иногда, – отрезала Риготт. – Ты уже целый год таскаешь нас по всему Сентиуму. Если бы я не знала, что это невозможно, я могла бы заподозрить, что ты нарочно мне врёшь и тянешь время, чтобы твоя настырная подружка успела сама отыскать гримы!
Мартэй затаил дыхание: ведьмы прошли аккурат рядом с его головой. Их каблуки звонко цокали по каменному полу.
– Кара Вестфолл мне никакая не подруга! – возразила Сафи. – Я же могла ей помочь тогда, у гробницы Клэна, но нет, я осталась на вашей стороне. Я служу вам и никому другому. Это правда, и вы это знаете – ведь вы были внутри моего разума!
Сафи изо всех сил старалась говорить твёрдо и уверенно, но Мартэю было слышно, что её голос испуганно дрожит.
– О да! И что это за удивительный разум! – сказала Паучья Королева. – Ни тени предательства, и даже ни капли сомнения! Каждая мысль – образец безупречной преданности!
Она погладила Сафи по голове запястьем руки, затянутой в перчатку.
– И подумать только, что некогда ты была моим врагом! Такая перемена – это просто… просто невероятно.
Мартэй рискнул чуть повернуть голову, чтобы лучше видеть – и оказался лицом к лицу с сыном гибщика. На лице юноши застыло слегка изумлённое выражение, как будто смерть стала для него сюрпризом, но не сказать, чтобы неприятным. Мартэй пожалел, что так и не узнал, как его зовут.
«Сколько ещё люксианцев погибло сегодня? А сколько ещё погибнет, пока она будет жить?»
Ярость заставила Мартэя забыть про боль в ране. Он медленно поднялся на ноги. В конце зала Паучья Королева, стоя к нему спиной, рассматривала шкатулку. Она провела рукой над крышкой, и с кончиков её пальцев дождём посыпались полупрозрачные червячки. Их кислотные тела без труда прожигали носидиан. От шкатулки валил чёрный дым.
«Вот он, мой шанс! – подумал Мартэй, подкрадываясь ближе. – Пока она отвлеклась!»
Риготт медленно стянула перчатки. Мартэй был уже близко, и заметил, что одна рука у неё – опухшая и уродливая, с багровым волдырём на ладони, словно от укуса. Она опустила здоровую руку в дыру, проеденную червями, и вытащила прямоугольную кожаную обложку. Та была розовая, с вытисненными на ней цветочными лепестками. Если бы Мартэй увидел содержимое шкатулки ещё вчера, то подумал бы, что кураторы, наверное, ошиблись. Не может этот кусок кожи быть оружием. Но теперь он знал, что ещё как может.
«Это обложка гримуара!»
– Я чувствую, как могущество струится в ней, точно подземная река! – сказала Риготт. – А ведь это всего лишь один грим. Когда я завладею всеми четырьмя…
Она обернулась к Сафи. Её губы скривились в жестокой усмешке.
– Я знаю, что ты лжёшь мне о своих видениях, Сафи. Ты каким-то образом научилась скрывать свои подлинные мысли, но ненависти в глазах ты скрыть не можешь! Ты нарочно пытаешься не допустить меня к моей книге!
Сафи попятилась, сжимая свой гримуар уже обеими руками.
– Ну что за глупости, моя королева! – дрожащим голосом возразила она. – Я хочу лишь быть вашей преданной…
Риготт отмахнулась от всех её оправданий.
– Это не твоя вина! Ведь вся твоя жизнь была построена на обмане. «Делай то, что должно», «Помогай ближним»… Но ведь в этом нет никакой радости, одно лишь раболепное преклонение перед ложными идеалами. Люди жаждут уничтожать друг друга! Ты оглянись по сторонам. Что ты думаешь, все эти мечи и луки придуманы для поддержания мира? Ну да, как же! Люди изобрели войны, чтобы иметь возможность убивать сколько хочется и называть это «честью»! Я, по крайней мере, своих намерений не скрываю. Я убиваю потому, что мне это нравится.
Мартэй сделал ещё шаг – Риготт вскинула голову, точно олень, заслышавший в кустах хищника. Он так и застыл, в полной уверенности, что она сейчас обернётся и положит конец его жалкой попытке. Но ведьма продолжила говорить так, будто ничего не случилось. Мартэй едва не потерял сознание от облегчения.
«Ещё чуть-чуть!» – подумал он, продвигаясь вперёд. Руки у него тряслись, ему стоило огромного труда не волочить свой слёзный меч по полу. Кровь текла не останавливаясь, он слабел с каждой секундой.
– Когда «Вулькера» будет вновь собрана воедино, – говорила Риготт, – моя власть распространится на все умы разом, подобно лунным лучам. Что за дар я им принесу! Все люди наконец-то осознают, что «любовь» и «сострадание» – не что иное, как ложь. Они наконец-то поддадутся своей страсти к насилию и станут теми чудовищами, какими и должны были быть изначально. Нас ждёт новый, лучший мир, Сафи. А уж с твоей помощью или без неё – неважно.
Мартэй наконец-то подступил на расстояние удара.
«Ну!»
Он занёс меч, напряг руки, собираясь одним взмахом снести голову Паучьей Королеве. И не смог. Нечто холодное и чуждое вторглось в его разум. Он так и застыл на месте, не в силах шелохнуться. Риготт насмешливо обернулась, словно он был невоспитанным мальчишкой, который попытался пнуть её в лодыжку.
– С чего это тебе вздумалось геройствовать, когда ты совершенно не годишься в герои? – осведомилась она, всего на миг отведя взгляд от юной ведьмы.
Этого оказалось довольно.
Сафи увидела возможность, которой во второй раз могло и не представиться, схватила грим и помчалась к высоким дверям позади пьедестала.
«Куда же ты? – мысленно воскликнул Мартэй. – Там ведь ждёт воинство Риготт! Бежать некуда!»
Но тут он увидел, что девочка и не собиралась бежать через дверь, созданную человеческими руками. Она на бегу раскрыла книгу заклинаний и принялась читать странные слова на языке, не похожем ни на один другой. Всего в нескольких шагах от неё распахнулся магический портал, затянутый фиолетовой дымкой. Сафи сделала последний рывок и подпрыгнула в воздух, собираясь нырнуть в него головой вперёд. Её протянутые руки исчезли в фиолетовой дымке…
Дальше уйти ей не удалось.
Раздался громкий треск, как от падающего дерева, и из каменного пола вздыбилась гигантская рука, перехватившая Сафи в воздухе. Её собственный гримуар выпал у неё из рук вместе с розовым гримом.
Из тёмных углов цитадели выступили близнецы. Мартэй удивился, когда же они успели вернуться. Или они на самом деле не уходили? Он понял, что всё это был план, задуманный, чтобы изобличить юную ведьму как предательницу.
– Вот так сюрприз! – холодно произнесла Риготт. Одна из близняшек подбежала и вернула ей грим. – Значит, наша маленькая провидица не так верна, как казалось. Надо же, какой дар пропадает впустую!
Она ухмыльнулась.
– Бросьте её в Кусачую камеру. Глядишь, и передумает. Ну, а если нет, есть и другие способы отыскать три оставшихся грима.
Каменная рука разжалась, Сафи грохнулась на пол. Близнецы подхватили её под мышки и потащили прочь. Однако маленькая ведьма не желала сдаваться так легко. Она брыкалась и царапалась с силой, которой трудно было ожидать от такой хрупкой девочки.
– Кара тебя остановит! – заорала Сафи, уже не пытаясь изображать преданность. – Она уже делала это однажды, сделает и снова! Спорим, она тоже ищет гримы? И зная Кару, не удивлюсь, если она их уже…
Близнецы выволокли Сафи за дверь, в темноту.
Паучья Королева ещё долго стояла спиной к Мартэю и тяжело дышала. Предательство Сафи – а быть может, её последние слова – явно задели ведьму за живое. Когда она развернулась к нему лицом, её осколочные глаза были полны ледяной ярости.
«Ну вот мне и конец, – подумал Мартэй. – Что ж, хоть Йонда и Викс в безопасности. Это главное». Он отправил семью к тёте, которая жила очень далеко отсюда, сразу, как узнал, что войска Паучьей Королевы направляются в их сторону. Мартэй вдруг вспомнил, что на той неделе Викс должно исполниться пять лет, а он так и не выбрал ей подарок. Ну ничего, авось, Йонда подыщет ей что-нибудь особенное и скажет, что это от него…
Он представил себе жену и дочку и невольно улыбнулся. Он был готов к смерти.
– Я вижу, как ты их любишь, герой, – с отвращением произнесла Риготт. – Твою ненаглядную семейку. Но неужели ты так и не понял? Любовь – это слабость! Ты всего лишь показал мне, куда надо бить.
Мартэй ощутил рывок – и все воспоминания о Йонде и Викс исчезли.
Удар оказался катастрофическим. Жена и дочь были основой всего его существования, и без них его внутренний мир схлопнулся, словно палатка, из которой выдернули колья. Его разум распался на разрозненные фрагменты, а сердце усохло и превратилось в чёрный камушек, способный испытывать одно лишь отчаяние.
– Что вы со мной сделали? – спросил Мартэй. Он весь дрожал. Ему сделалось холодно изнутри.
– У Викс такие красивые волосы! – сказала Риготт.
Услышав это имя, Мартэй ощутил сокрушительную печаль, сам не зная почему.
– Кто такая Викс? – спросил он сквозь слёзы.
Паучья Королева расхохоталась и ушла, оставив его наедине с армией мертвецов и опустевшей красной шкатулкой. Мартэй превратился в живую статую, но его раны продолжали кровоточить. Он умер перед самым рассветом, но сошёл с ума ещё до того: его разум надломился под гнётом того, что он потерял.
Книга первая
Башня Песочных Часов
«Семена будущего зарыты в прошлом».
«Последние дни Хронии»Неизвестный автор
1
Кара опустилась на колени к ручью, зачерпнула воды и плеснула себе в лицо, морщась от ледяных иголочек, что вонзились в щёки. В свете луны было видно её колышущееся отражение: тёмные круги под ещё более тёмными глазами, растрёпанные, слипшиеся волосы…
«Я на ведьму похожа!» – подумала она и хихикнула про себя.
Звёздная ночь – самое подходящее время для раздумий, и Кара невольно задумалась о череде странных событий, которые привели её сюда. Проследить основное направление было нетрудно: она выросла среди Детей Лона, скиталась по Чащобе, приплыла в Сентиум, чтобы остановить Риготт, вернула себе своё могущество, пройдя через Колодец Ведьм, потом сразилась с Риготт на кладбище, – но многих подробностей она уже вспомнить не могла. Магия вексари требовала платить воспоминаниями, и память Кары была усеяна пробелами, похожими на пятна жухлой травы посреди плодородного поля.
За спиной послышался скрип снега.
– Привет, Дарно, – сказала Кара.
Волк смотрел на неё янтарными глазами. Скорпионий хвост был свёрнут тугой спиралью, жало пряталось в меховых складках.
«Ночь тихая», – подумал Дарно. Кара слышала его слова у себя в голове так же отчётливо, как если бы он произнёс их вслух.
– Это же хорошо, что тихая? – поинтересовалась Кара. – Верно?
«Нехорошо тихая. Тишина перед прыжком».
– Не понимаю.
Дарно передал ей образ когтистой твари, похожей на гориллу, которая бесшумно пробиралась сквозь кроны Чащобы, готовясь напасть на ничего не подозревающего паарна внизу.
– Думаешь, на нас охотятся? – спросила Кара.
«Да».
– Ты кого-то видел? Или что-то?
«Не видел. Чую».
Дарно много лет выживал в Чащобе, прежде чем Риготт его похитила, так что Кара не собиралась отмахиваться от его отточенных инстинктов. Однако же и бросать хорошее, надёжное укрытие на основании одного только чутья она не собиралась. Сперва надо всё проверить.
– Дай-ка погляжу, что там, – сказала она.
Кара распространила свои мысли в десятки существ, что кишели поблизости: в первую очередь в птиц – они самые надёжные часовые, но ещё и в грызунов, что шуршали в подлеске, и даже в косолапого медведя. Некоторые животные охотно пускали Кару в свой разум, но на упрямцев приходилось тратить воспоминания, чтобы построить мостик между собой и ими. Слётку1, который только что научился летать, – как она поднимает в воздух Таффа, чтобы он развесил на верёвке свежевыстиранную отцовскую рубаху. Голодной белочке – вкус свежесорванной гашевицы.
Проникнув в их разум, Кара быстро проглядела воспоминания животных. Они не видели ничего необычного.
– По-моему, ты просто перестраховываешься, как всегда, – сказала Кара Дарно. С тех пор как она спасла волка от Риготт, он тенью следовал за ней и скалил зубы на всякий треснувший сучок. Впрочем, пожалуй, у него имелись причины быть подозрительным: Риготт не успокоится, пока он жив, а тут ещё и Грейс снова оказалась на свободе…
– Метель надвигается, – сказала Кара. – Может, ты из-за этого нервничаешь.
Дарно ткнулся носом ей в плечо.
«Да, – подумал он в ответ. – Скоро снег. Ступай под крышу. Опасно».
Кара вздохнула. Временами неусыпная бдительность Дарно выводила её из себя. Когда она созналась в этом братишке, Тафф просиял: «Во-от, теперь-то ты знаешь, каково мне с тобой!»
– Слушай, дай мне ещё минутку побыть на воздухе, – попросила Кара. – Мне надо прийти в себя, прежде чем я вернусь в дом и ещё раз попытаюсь пустить в ход то заклинание.
«Хотя какое это имеет значение? – размышляла она. – Мы пытаемся совершить невозможное!»
Она окунула руки в воду, собираясь плеснуть себе в лицо – и изумлённо отшатнулась.
Лицо, смотревшее на неё из воды, не было её отражением.
Дарно вздыбил шерсть на холке, скорпионий хвост развернулся с грозным треском. Кара похлопала его по боку.
– Всё в порядке, – успокоила она. Теперь, когда первоначальное изумление миновало, она сразу узнала эту девочку. – Это же Бетани. Свои!
Дарно исподлобья уставился на лицо в кристально-чистом ручье. Кара понимала сомнения волка. Несмотря на то что Бетани была видна только по пояс, этого было достаточно, чтобы разглядеть паука с двойными жвалами, вышитого на её чёрной мантии. С виду она казалась верной последовательницей Риготт.
Но Кара-то знала, что это неправда.
– Я так и не успела тебя поблагодарить за то, что ты спасла нас тогда, – начала Кара. – Если бы ты не обратила заклинание близнецов на них самих, мы все были бы мертвы.
Бетани только рукой махнула. Поверхность ручья должна была бы заколыхаться от этого движения – но вода осталась неестественно спокойной.
– Благодаря тебе я не стала чудовищем Наева Причала, – сказала Бетани. – Ты вернула меня к свету. Я перед тобой в неоплатном долгу.
– Ну что ты! Не стоит меня переоценивать. Я просто указала тебе дорогу в нужном направлении.
– Ты сделала намного больше. Сама же знаешь.
Кара потрогала воду указательным пальцем. По воде разбежались круги, но изображение Бетани осталось непотревоженным, словно она была плотным телом, находящимся у самой поверхности.
– Как ты это делаешь? – спросила Кара.
– Очень полезная особенность моего гримуара, – ответила Бетани. – Не знаю, помнишь ли ты, но у него необычные страницы.
– Они как зеркала, – сказала Кара.
– И эти зеркала могут передавать любое изображение, какое я пожелаю. Мне нужно только посмотреть на страницу и представить себе лицо того, с кем я хочу связаться. Всё остальное сделает сам гримуар. Проблема только в том, что тот, другой человек должен прикоснуться к зеркалу, чтобы я могла его увидеть. Ну или к воде – годится любая отражающая поверхность.
– Это и в самом деле замечательная магия, Бетани, – сказала Кара. – Но всё-таки будь осторожна с гримуаром. А не то не успеешь оглянуться, как он тобой овладеет.
– Да я знаю. Но ты уже один раз помогла мне справиться с ним, и это дало мне силы противостоять его зову.
Кара кивнула, вспоминая свой собственный опыт. Тёмное влияние гримуара было могущественным, однако при достаточно крепкой воле с ним можно было справиться.
– Теперь я создала связь между нами, – продолжала Бетани, – и ты можешь вызывать меня, когда нужно. Коснись двумя пальцами любой отражающей поверхности и представь моё лицо… только смотри, большим пальцем при этом ни до чего не дотрагивайся, а то заклинание не подействует!
– А почему?
Бетани развела руками.
– Понятия не имею! Никакой логики в этом нет.
– Ну да, я знаю, – кивнула Кара. – Магия иногда такая странная, верно?
Обе девочки расхохотались.
Как хорошо было поговорить с человеком, который всё понимает! Кара пожалела, что Бетани не может оказаться тут, рядом с ней. Ей часто недоставало общества других ведьм – добрых ведьм, разумеется.
– Ты где сейчас? – спросила Кара.
– Сама не знаю, честно говоря, – ответила Бетани. – Мы уже несколько дней тащимся по одной и той же дороге. Я просто иду, куда все, и не высовываюсь. А сейчас все спят.
Она подалась вперёд, глядя за спину Каре.
– А за тобой мне ничего не видно, только макушки деревьев и волка Риготт. То есть, наверное, теперь это твой волк.
– Дарно ничей волк – он свой собственный.
– Ну, в общем, ты можешь быть где угодно, где есть деревья и волки. Больше я ничего не знаю и знать не хочу, а то вдруг Риготт вздумается заглянуть ко мне в голову. Так что на самом деле не вздумай мне говорить ничего важного.
– А что, если она обнаружит, что ты говорила со мной?
– Да не обнаружит. Я так хорошо сливаюсь с остальными ведьмами – не уверена, что Риготт вообще знает о моём существовании. Мне всю жизнь хотелось, чтобы на меня обращали внимание, но я всегда просто сливалась с фоном. Я думала, что это моё проклятие. – Бетани застенчиво улыбнулась, и на миг сделалась совершенно другой. – А теперь я начинаю думать, что это дар.
– И всё равно, Бетани. Ты серьёзно рискуешь, говоря со мной.
– Ничего не поделаешь. Мне нужно кое-что тебе сообщить.
Она помолчала, отвела взгляд.
– У меня плохие новости.
Кара села и прислонилась к Дарно, чтобы было не так холодно.
– Рассказывай, – велела она.
– Ну, ты же слышала, что случилось в цитадели Та-мен?
Кара покачала головой.
– Я держусь в стороне от городов и людей. Так что мне сложно следить за тем, что происходит в мире.
– Ладно, я тогда в двух словах опишу, – сказала Бетани. Риготт напала на цитадель и убила всех, кто там был. У них хранился грим.
– Что такое «грим»?
– Часть гримуара принцессы Евангелины – Риготт называет его «Вулькера».
Кара почувствовала себя глупо. Она столько времени потратила на поиски гримуара принцессы и даже не знала, что у него есть название…
– И этот… грим теперь у неё? – спросила Кара.
– Да.
– Как же она его нашла? – выдохнула Кара. Она подалась вперёд – ужасная мысль пришла ей в голову: – Это Сафи, да?
– Нет! – отрезала Бетани. – Риготт нашла его сама, по цепочке подсказок… Да как ты вообще подумать могла, будто Сафи согласится ей помогать?!
По возмущению Бетани Кара догадалась, что за два месяца, проведённые вместе, девочки успели крепко сдружиться. «Больше, чем два месяца!» – напомнила себе Кара: опять она забыла о том времени, что минуло, пока она находилась в Колодце Ведьм. «Сафи провела в плену у Риготт больше года! Получается, Бетани знает Сафи куда дольше, чем я…»
– Мне очень не хочется её подозревать, – сказала Кара. – Ведь она же и моя подруга тоже. Но я-то знаю, каким искушением может стать тёмная магия. Сама понимаешь, Бетани. Кому, как не тебе это знать?
Каре даже сквозь воду было видно, что девочка слегка покраснела.
– А потом, если Сафи по-прежнему осталась… сама собой, отчего же она атаковала меня тогда, на кладбище?
– Потому что Сафи знала, что сможет сделать больше добра, если останется, – ответила Бетани. – Напав на тебя и оставшись при Паучьей Королеве, она продемонстрировала свою непоколебимую преданность. После этого Риготт стала по-настоящему доверять ей. И это позволило Сафи таскать её по всему Сентиуму, ссылаясь на видения, которые ей якобы являлись.
Онемевшие Карины щёки вспыхнули от стыда. Она была так уверена, что Сафи запуталась в паутине чёрной магии, что её надо спасать! А малышка вместо этого благодаря своей отваге и хитрости сумела серьёзнее навредить планам Риготт, чем сама Кара.
«Вот Тафф никогда не терял веры в неё. И я больше не буду…»
– Но как же Сафи удавалось скрывать от неё истину? – спросила Кара. – Ведь Риготт же способна видеть мысли людей!
– А это вообще-то моя работа! – не без гордости ответила Бетани. – Я внедрила в разум Сафи «мысленные зеркала» – это мы их так называли, – и каждый раз, как Риготт заглядывала туда, она видела девочку, беззаветно преданную ей всей душой – такую, что восхищается ею и преклоняется перед ней. Но на самом деле Риготт, разумеется, видела себя самоё и отражение того, как она сама к себе относится.
– Великолепно! – восхитилась Кара.
– Вот и Сафи тоже так думала, – печально улыбнулась Бетани.
Яростный порыв ветра пробился Каре под плащ, и она ещё плотнее придвинулась к Дарно, чтобы согреться.
– А что произошло? – спросила Кара.
– Риготт догадалась, в чём дело, – вздохнула Бетани. – Сафи теперь в заточении.
– Но она же не может причинить ей вреда, – сказала Кара. – Сафи нужна ей, чтобы отыскать оставшиеся гримы.
– Риготт уверяет, что знает другой способ. И поскольку цитадель Та-мен она обнаружила без помощи Сафи, я думаю, что это правда.
Кара обдумала это. Если Риготт и в самом деле больше не нужна помощь Сафи, у неё нет никаких причин оставлять девочку в живых…
– Мы придём и выручим вас обеих, – решительно произнесла Кара. – Гримы могут и подождать.
– Нет! – воскликнула Бетани. – Не тратьте время на нас – ведь первый грим уже у Риготт! Тебе нужно отыскать три остальных!
– Но…
– Сафи тебе когда-нибудь говорила о своём видении? О том, что будет, если Риготт воспользуется могуществом «Вулькеры»?
Кара кивнула. Она помнила. «Риготт, с гримуаром в руках, на горах костей. Это всё, что останется от мира».
– Тогда ты знаешь, что поставлено на кон, – сказала Бетани. – Сейчас важно одно: не дать Риготт завладеть «Вулькерой». Всё остальное неважно.
Кара понимала, что Бетани права. И всё же мысль о том, чтобы оставить подруг в опасности, была невыносима.
– Сперва я отыщу гримы, – согласилась Кара, – но потом вернусь за вами.
– Не тревожься из-за нас, Кара, – сказала Бетани. – Риготт даже и не знает, что я тебе помогаю, и если она до сих пор ничего не сделала с Сафи, то наверняка не сделает и дальше. Мне ни капельки не страшно!
