Kitobni o'qish: «О соловьях», sahifa 7

Был у меня товарищ, охотник смертный до соловьев; часто мы с ним ездили. Подслеповат он был – много это ему мешало. Раз, под Лебедянью, выслушал он удивительного соловья. Приходит ко мне, рассказывает – так от жадности весь трясется. Стал его ловить, – а сидел он на высокой осинке. Вот, однако, спустился, погнал его товарищ в сеть; ткнулся соловей в сеть – и повис. Стал его товарищ брать – знать, руки у него дрожали – соловей вдруг как шмыгнет у него между ног – свистнул, запел и улетел. Товарищ так и завопил. Он потом божился, уверял меня, что он явственно чувствовал, как кто-то соловья у него из рук силой выдернул. Что ж! Всяко бывает. Принялся он опять манить его – нет! не тут-то было: оробел, знать, смолк. Целых десять дней товарищ потом за ним все ходил. Что же вы думаете? Соловей хоть бы чукнул – так и пропал. А товарищ чуть не рехнулся; насилу его домой притащил. Возьмет, шапку оземь грянет, да как начнет себя кулаком по лбу бить… А то вдруг остановится и закричит: «Раскапывайте землю – в землю уйти хочу, туда мне дорога, слепому, неумелому, безрукому…» Вот как оно бывает чувствительно.