«Солнце мертвых» kitobiga sharhlar

Страшная сильная книга. Думаю, что одна из самых мощных книг о гражданской войне, о голоде в Крыму. Шмелев считается православным, религиозным философом, но "Солнце мертвых " про другое, о том, какие люди на самом деле, и как могут превратиться в зверей, а могут вопреки всему остаться людьми.

Страшная книга, хорошая… Надо каждому ее прочитать, чтобы не повторить все снова. Взбадривает и снимает пелену с глаз.

Написана, как картина, масляными живыми красками, как поэма, красивым слогом, но жутким смыслом

Трагедия судеб, чувств, бесконечная боль. Но при этом каждое предложение, слово пропитано любовью, состраданием и… надеждой. Книга потрясает до самых затаенных уголков души.

Как же это отличается от «Лета Господня». И не забыть, и не понять нам. И все равно,столько силы жизни,света,Божьей радости. И честности,силы духа....

одна из самых страшных книг в моей жизни. отчаяние, безысходность, одиночество, боль, которая растет изнутри, накрывая снаружи – здесь все. никакого намека на надежду, только кровавые смерти и ненависть. определенно рекомендую.

Читать это невыносимо больно. Но нужно. Что бы понимать родовую муку рождения советского человека. Что бы понимать какие человеческие качества, ценности и привычки были выхолощены как ненужные и неуместные. Чтобы понимать цену достижениям советского народа. Чтобы понимать из чего выросли новые идеалы и сложилась сегодняшняя реальность. Это про людей, которые не подошли для селекционного отбора по формированию нового человека. Про то как они умирали. Медленно, холодно, голодно и в тяжелых раздумьях. Это про людей, которые могли бы подойти для отбора и про то как они умирали. Это про людей которые убивали. Их скорее всего сожрет породившая их мать-революция, но это потом. Не в этой книге. Это про детей, которые выживут в первобытных реалиях существования и станут материалом для селекции. Это про животных, чьими обглоданными костями укрепится почва Крыма. Это про землю, которая перестала рожать, потому что перенасытилась человечьей кровью. Кровью тех, кто ее возделывал. Землю, которая долго будет ждать заботливые руки. Это про растения, которые своим природным устройством не вписывались в понимание новых человеческих потребностей. Которые бросали вызов богатством своих плодов. И поэтому вырубались. Что бы не было богатых. Это про дома, конструкции и обустройство которых были разобраны, перетасованы, растащены. Про дома, которые не уберегли своих хозяев. Которые не стали крепостями. Которые потом будут раздаваться за заслуги новым человекам, прошедшим селекцию. Это про вещи. Ношенные, тертые, со своей историей, и которые нашли новых хозяев по всему миру, оставив прежних голыми. Это про камни, скалы, которые не хотели обрушиться и избавить от мучений участников, виновников и свидетелей тех событий, несмотря на их мольбы.

Не было такого? Все врут календари? Так как же ему быть, если написано мало, тихо, спрятано, если писать то и некому было. Не было событий? Или поделом простым обывателям не подходящим под признаки голодных пролетариев? Против тонн текстов благополучного становления новой власти - считанные единицы трудов отмирающих неугодной части населения. Мало их было, тех кто мог написать. Кто смог исторгнуть из себя ужас пережитого, а написать хорошо в литературном смысле и того меньше. Так бы и канули события в легкомысленной человеческой памяти. «Придет время, прочтут…» Не очень то читают. Проще не помнить. И не болеть памятью.

Эта книга про горе, Шмелев переживает его один, он окружён такими же страдающими людьми на пороге смерти. Это страшное время. Страшно, что вся жизнь человека переворачивается в очень короткий период. Люди не могут этому противостоять, они могут только это пережить, если получится..

Это глубокая, сильная книга. Прекрасным языком, как будто чувствами, эмоциями, передано отчаяние, безнадежность, безысходность людей, которые раньше занимали абсолютно разное социальное положение, а теперь поставленных в равные условия перед голодной смертью, вероятностью быть арестованным и убитым без суда и следствия, и все это в солнечном Крыму, на фоне высоких гор и сверкающего синего моря.

Больше месяца не могла собраться с духом и что-то написать об этом произведении. И все это время оно продолжало жить внутри, мучить, стоять перед внутренним взором, как призраки, которых повествователь видит во сне.

Такие произведения ломают и очищают — больно, но необходимо. При этом безусловно "Солнце мертвых" — это шедевр словесности, сплошная поэзия. Грандиозность пейзажей, крымских балок, солнца, моря, гор, и на фоне этой беспощадно-равнодушной в своем величии природы — замирающая жизнь духа и повальная смерть.

Тысячу лет тому... — многие тысячи лет — здесь та же была пустыня, и ночь, и снег, и море, черная пустота, прогромыхивало так же глухо. И человек водился в пустыне, не знал огня. Руками душил зверье, подшибал камнем, глушил дубиной, прятался по пещерам... На Чатырдаге и под Кастелью, — они дожили и до сего дня. Видела эта вечная стена Куш-каи, в себя вбирала, и теперь вбирает: пишет по ней неведомая рука. Смотрю и вбираю я. Снега синеют, чернеет даль. Нигде огонька не видно. Не было и тогда. Пустыня. Вернулась из далеких далей. Пришла и молчанием говорит: я пришла, пустыня.

Реальная катастрофа в Крыму в 1921-1923 годах была даже жестче, чем описывает ее Шмелев (сам в ней побывавший). Сохранившиеся документальные источники доносят до нас тотальный ужас: озверевших людей, поедающих друг друга, ворующих и убивающих детей; людей, массово сходящих с ума; вымирающие до единого населенные пункты. На этом фоне "Солнце мертвых" кажется даже практически оптимистичным, если можно здесь вообще применить это слово.

Шмелев не сгущает краски, он достигает катарсического эффекта описанием "повседневных" ужасов (и от этого еще страшнее). Умирают павлин и курочки, умирают брошенные лошади и тощие коровы; у одних соседей украли козлика (и дети, вероятно, не переживут зиму), у других бывшая барыня тщетно выменивает остатки драгоценностей на крохи хлеба, третьи, почернев от голода, каждый день выходят в море — ловить рыбу для партии. И так далее, и так далее, сколько хватит сил, чтобы не зажмуриться. Все, или почти все, умрут. Каждый мазок этой полу-абстрактной, со сбивающимся дыханием, с обилием многоточий, истории, бьет наотмашь.

Но "Солнце мертвых" — это не только хроника голодомора, это еще и реквием по наивной и трогательной, навеки сгинувшей в мясорубке революции чеховской России, с её нелепыми мечтами, чаем с абрикосовым вареньем на веранде, кружевными скатерками, миндальными садами и ненаписанными книгами. Оказавшейся слишком слабой и недостойной коммунистического рая.

На смену отжившему старому придет дивный новый мир, в котором некому больше будет отказываться от всеобщего благоденствия, если оно вдруг окажется унавожено слезинками детей. Так и живем.