Kitobni o'qish: «Русофобия и антикоммунизм – главное идейно-политическое оружие коллективного Запада и компрадорской властной верхушки постсоветской России»

Shrift:

ОБЩЕРОССИЙСКАЯ ОБЩЕСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ «РОССИЙСКИЕ УЧЁНЫЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ОРИЕНТАЦИИ» (РУСО)

Русофобия и антикоммунизм

Русофобия и антикоммунизм (антисоветизм), как идеологическое «трансгендерство» (двуединство): сущность, содержание, искоренение

И.М. Братищев,

Первый заместитель Председателя ЦС РУСО,

д. э.н., академик РАЕН

Россия который раз находится на распутье, в состоянии регресса, антиистории. При определенных условиях она еще может вырваться из этого положения и вернуться на столбовую дорогу истории и, как бы ни было трудно, возвратиться в свое будущее, созидательные возможности которого продемонстрировало ее советское прошлое. Но может и обрушиться в пропасть глобальных тектонических сдвигов, вызванных исторически длительным рождением новой формационно-цивилизационной конфигурации мироустройства [1].

Думается, не случайно в 90-е годы минувшего века отдельные интеллектуальные и духовные лидеры (в идеологических пристрастиях которых вряд ли можно сомневаться), заговорили о загадочной обреченности современного мира, наступлении периода глобальной смуты (З. Бжезинский, 1999), о грядущем столкновении цивилизаций (С. Хантингтон, 1993, 1996), об угрозе планетарного хаоса (К. Санторо, 1994), о конце либерализма (И. Валленштейн, 1995), о движении общества к новому тоталитаризму (Иоан Павел II, 1995), об угрозе демократии со стороны неограниченного в своем беспределе либерализма и рыночной стихии (Дж. Сорос, 1998 и позже), о конце истории (Ф. Фукуяма, 1992), о поражении цивилизации и пришествии нового варварства и т. д. и т. п. На этом фоне обращает на себя внимание совсем уже современная попытка западных государств осуществить «Великую перезагрузку» (The Great Reset) капитализма, объявленную в июне 2020 года Клаусом Швабом и К^о и направленную на создание «Нового дивного мира», понятно, что приспособленного для жизни в этом благолепии только «золотого миллиарда». России (тем более в ее исторически имперской форме) в данном «инклюзиве», как и вообще на Планете, места не отводится.

В этом контексте агрессия против России, развязанная США на территории Украины, это попытка не только припугнуть, но и предостеречь руководство и народ нашей страны даже от какой бы то ни было попытки возродить ее былое величие. Совсем не случайно в дело бросается существенно модифицированное идейно-политическое оружие буржуазии. Каким были и остаются русофобия и антикоммунизм как многосложное и многослойное идеологическое «трансгендерство» (двуединство), к которому в 90-е годы прислонилась и часть компрадорской постсоветской элиты. Надо ли удивляться тому, что в начале 21 века русофобия и антикоммунизм (антисоветизм) были включены в западный проект «Великое обнуление», стали идеологией, включенной в реальную политику. Смысл этого проекта – вычеркнуть из мировой исторической памяти советский опыт социального переустройства общества, дискредитировать практику социализма, принципы его становления, укрепления и развития, оживить дряхлеющий Запад, медленно, но неизменно теряющий свою энергетику, а вместе и с ней всевластие [2].

Дело в том, что коллективный Запад во главе с англосаксами не может противопоставить ничего путного теории и практике социализма (советского, китайского, корейского, латиноамериканского). Он боится их сильнее огня, поэтому как утопающий за соломинку, хватается за глобализм, трансгуманизм, европизм и даже за антипутинизм, потеснивший в последнее время антиленинские и антисталинские ругательства. В попытках сохранить свой былой заряд он становится все более опасным, готовым на крайнее обострение ситуации в мире и даже на развязывание термоядерной войны.

Почему Россия и русские вызывают в странах Запада состояние транса, то есть повышенного нервного возбуждения?

Мир меняется, но неизменной в арсенале подавляющей части западных политиков, буржуазных ученых, представителей массовой культуры и простых обывателей остается русофобия – страх, боязнь России и неприятие всего русского. Возникает вопрос-почему? Думается главным образом потому, что Россия веками мешала вначале восточным завоевателям ее земель, а затем европейцам колонизировать всю ойкумену (населенную человеком часть земли) и вершить судьбы мира в своих интересах. Советская Россия препятствовала вестернизации истории, не позволяла навязывать человечеству европоцентричную версию, не давала возможности искажать духовно-нравственные основания человеческой цивилизации.

Не являясь только Западом или только Востоком и одновременно выступая и тем и другим, Россия всегда несла миру «новую сущность русской миссии и новую работу для восходящих сил» [3], то в форме русского православия (с конца X века), то в виде социализма – не виданной в истории новой социальной организации общества. И цивилизационно и культурно Россия – страна двух ипостасей: европейской и азиатской. Изучение истории Золотой Орды, свидетельствуют ученые, дает основание утверждать, что в нашем государстве с древних времен существовал синтез христианской и исламской культур, что придает ему уникальную особенность. То есть если в Западную Европу ислам в силу разных обстоятельств пришел извне, то в России корни и культура ислама уходят в глубину веков.

Примечательно, что Россия всегда сохраняла в себе исторически сложившуюся общинную традицию, обладающую самым большим хромотопом («пространством-временем») и существующую в самом «холодном» «кормящем ландшафте» (Л.Н. Гумилев). А поскольку сверхзадачей России (и русской миссии) был и остается выигрыш в противоборстве за ценности (в широком смысле за их соответствие потребностям общества, социальных групп и отдельно взятой личности, а в узком- за нравственные и эстетические императивы, то есть требования, выработанные человеческой культурой и являющиеся продуктом человеческого сознания), то решить эту сверхзадачу без сохранения своей ценностно-нормативной системы, отражающей реальное взаимодействие идеалов и интересов всех социальных слоев и групп российского общества, без своего идеологического проекта, без ментальной и когнитивной (познавательной) матрицы по определению невозможно.

Современной России для утверждения ее на мировой арене в качестве суверенной могучей и самодостаточной Державы нужен «Новый советский проект 2.0», то есть план воссоздания Большой Советской России в ее исторических границах и воссоединения населяющих ее территорию народов. Тот, кто это не хочет понимать, а продолжает действовать в «денежно-бизнес-логике», выводит страну за рамки процесса формирования в ней общества, которое строится не на утилитарно-олигархических, а на почвенно-смысловых ценностях, позволявших России сохраняться из древне. По своей формационно-цивилизованной сути новый советский проект: во-первых, должен будет воспринять все лучшее и жизнеспособное от советской эпохи; во-вторых, он отбросит все не оправдавшее и изжившее себя; в-третьих, возьмет на вооружение передовые теоретические и практические творческие разработки современного и последующих этапов мирового развития.

Совершенно очевидно, что для сохранения России необходимо взять на вооружение советскую идеологию, поскольку невозможно, опираясь на матрицу общественного сознания «партнера» (до недавнего времени), а на самом деле откровенного врага (с его антропологическими попытками изменить природу человека, свести ее к биологической (телесной) составляющей, обратившись к трансгуманистическим и трансгендерным разработкам, расовой евгенике, генной мутации, превращению человека в биоавтомат или киборга), создать общество социальной справедливости, человеческого достоинства, материального благополучия и богатства духовной жизни, обеспечить преемственность социокультурного развития людей, включая традиционное разделение полов и цивилизованную идентичность.

Русофобствующему и упражняющемуся в антикоммунизме Западу не нужен социогеографический феномен в лице СССР с его союзом братских народов, эффективно избавившим человека от заложенных в нем девиантных качеств и звериных инстинктов. Ему не нужно товарищество устремленных в светлое будущее наций, выработавших алгоритм идеального решения казавшихся неразрешенными расовых и национальных проблем. Ему потребно не содружество новых людей, не совокупность новых идей и не господство новых отношений, породивших в Большой России новый тип государства и давших многим народам первый и блестящий опыт государственности (Украине в том числе), а безликое и бесплодное космополитическое нечто наподобие населения США. Несколько десятилетий существования Советского Союза оказали на антропологическую эволюцию влияние значительно большее, нежели все предыдущие тысячелетия.

Октябрьская революция, подхватившая этническую, географическую, историческую эстафету имперской России, сумела преодолеть политико-экономическую и духовно-культурную ограниченность всех жизнеустройств как прошлого, так и настоящего. Она утвердила у власти народ, сумевший преодолеть политико-экономическую и духовно-нравственную ограниченность всех когда-либо существовавших империй. Разрушение СССР было выгодно кучке транснациональных сверхбогачей, вокруг которых кормится и прислуживает ей свора «идеологических трансгендеров», взявших на вооружение русофобию и антикоммунизм. Их просчет состоит в том, что, совершив антиконституционный переворот, они ввергли страну в состояние неопределенности. Она по заключению И. Валленштейна «не стала колониальной периферией, как и не смогла войти в капиталистическое «ядро». Она превратилась в нечто промежуточное, в полупериферийного военного гиганта» [4].

Разрушители СССР, а это по определению русофобы и одновременно антикоммунисты, связали Россию с капитализмом – общество без будущего, поскольку капиталистические отношения, как и все предшествующие им отношения, рано или поздно перестанут стимулировать развитие производительных сил и превратятся в тормоз на пути их дальнейшего прогресса. Результатом может быть только замена капиталистического способа производства качественно иным. В настоящее время капитализм как в центре, так и на периферии находится в состоянии кризиса, достиг своего пика, дна. Его идеологи видят спасение в создании мировой децентрализованной системы координации управления, но движимой единой повесткой и одной идеологией, одним нарративом (смыслопонятием) при множестве центров принятия решений. Главная их цель – разрушение государства, деиндустриализация и глокализация, то есть создание локальных производств и управление этими локальными производствами с помощью навязывания конкретных ESC – экологических, социальных и корпоративных стандартов. Последние должны разрабатываться западными мозговыми центрами и консалтинговыми фирмами. Все это есть ни что иное, как новая упаковка классического принципа: «Разделяй и властвуй», а точнее очередная глобальная махинация, попытка перестроить, «перезагрузить» мир в своих интересах. Это есть действие типичной метрополии, навязывающей колониям свое видение мира.

Отсюда вывод, Россия нуждается в выработке стратегии развития, идеологической независимости от практик, разрабатываемых ВЭФ в Давосе и на заседаниях Бильбердерского клуба, а лучше воспользоваться советским опытом, продолжая строить новое, свободное от капитализма, общество. Оно должно будет:

• впитать в себя исторический опыт великих побед и достижений исторической России и советского народа, взять на вооружение идеологию социальной справедливости и «завершенного гуманизма»;

• освободиться от наивных ошибок и трагических заблуждений знаковой эры XX столетия, когда социализм впервые в истории делал свои первые шаги по еще неизведанному пути исторического прогресса;

• адаптировать грандиозные революционные открытия эпохи XX века, ставшие результатом титанических усилий трудящихся и всех патриотических сил России.

Исторический опыт, взятый во всей его полноте, свидетельствует о том, что вопрос об альтернативе буржуазной модели жизнеустройства продолжает оставаться в мировой повестке заглавным. Какие бы внутренние и внешние формы «западнизм» (по А.А. Зиновьеву) не принимал – капиталистическую, государственно-монополистическую или, как утверждают сейчас бильбердийско-давосские идеологи, инклюзивную, он не способен решить назревшие ключевые проблемы человечества, не готового погибнуть в пучине мировых катаклизмов, но, напротив, желающего жить в мире социальной справедливости и благоденствия. Альтернативу «западнизму» может составить только сообщество устойчивого трудового товарищества, то есть социализм в его новой ипостаси. Надо ли говорить, что его советский, китайский, северокорейский, вьетнамский, кубинский опыт привнес в общественное мировое пространство новые смыслы, позволив социалистическому алмазу засветиться всеми гранями лучшей в мировой истории макроуровневой системой управления и динамикой роста.

Цель русофобии – демонизация России и всего русского и на этой основе их уничтожение

Но почему все же в странах современного Запада русофобия идет нарасхват как жареные пирожки? Почему правящей элите этих стран так ненавистен коммунизм, все советское? Зачем «вершители судеб мира» не только извращают весь ход мировой истории, попирая все другие видения мира, кроме собственного и только его удостаивая эпитетов «свободный», «просвещенный», «цивилизованный», но и готовы развязать (а по существу развязали) полномасштабную мировую войну, в которую втянуты страны НАТО, а в разгорающийся Тайваньский конфликт втянута КНР, продолжается агрессивная возня определенных сил на Ближнем Востоке, в северных регионах Африканского континента? Без ответа на эти вопросы невозможно разобраться в хитросплетениях современного мироустройства.

Так, цель русофобии (разжигания страха перед всем русским и Россией – как страной, государством) – демонизировать русских, вычеркнуть их из мировой истории раз и навсегда, уничтожив их цивилизационный код, то есть некую «совокупность средств биологического, социокультурного характера, посредством которого определенный набор ценностей воспроизводится в поколениях. Код – это способ передачи цивилизационных ценностей, как таковых…» [5].

Но задача, которую поставили перед собой русофобы, состоит не только в том, чтобы разрушить ту «глубинную потаённую сущность, из которой каждый раз восстает Россия» [6], но установить господство над многонациональным народом, лишить его суверенности, разрушив тем самым его национальное и культурное многообразие. По замыслу западных стратегов реализация проекта «Русофобия» позволит приостановить наметившееся строительство евразийского формационно-цивилизационного полюса и возрождение идеи многополярного мира. Именно это строительство и возрождение коллективный Запад пытается перебить мультиплицированием постиндустриализма, политкорректности, постмодернизма, трансгуманизма и т. п.

С этой целью реанимируется «технотронный фашизм», стимулируется нацизм, открыто ставится задача, пользуясь современными нано-, био-, ИТ, когнитивными технологиями, проникнуть в мозговые структуры человека [7].

Хотелось бы отметить, что отношения между народами и государствами во многом схожи с отношениями между конкретными людьми. В исторической ретроспективе все народы в особенности соседские всегда враждовали, оспаривая друг у друга территории и в этом смысле нет ни одного народа, у которого не было бы «контокоррентного» (текущего) счета к другому. Более того, вряд ли можно считать былое российское доминирование над своими соседями каким-то особенно зловредным, жестоким и не гуманным. Многие на том же Западе если и не отмечают прямо, но как представляется, чувствуют, что по складу своего характера, русские предрасположены не к вражде, а к «ладу» и благорасположению. В том числе и в отношении покоренных ими народов. Так что не любить Россию за какую-то особо злонамеренную национальную политику вряд ли есть основания.

Разумеется, у русской цивилизации, у нашего образа мысли и жизни вполне достаточно свойств и черт, вызывающих у соседей изжогу, а возможно и ненависть. Но разве у других народов таких свойств и черт нет? Но именно Россию почему-то назвали «тюрьмой народов». Назвали нас так Соединенные Штаты с их беспрецедентной жестокостью в Ираке, Вьетнаме и других частях света, Великобритания, истреблявшая ирландцев и китайцев, Германия, онемечившая своих славянских подданных, республиканская Франция, едва ли признающая некогда подвластных ей африканцев, арабов и аннамитов равноправными «потомками галлов». И только по отношению к нашему отечеству постоянно высказывается недовольство.

Причин тому множество. Назову лишь некоторые из них.

Во-первых, это наша огромность и широта, определяющие особость и неповторимость народного менталитета. Территория России 17,07 млн. квадратных километров. Это в 3,5 раза превышает территорию европейских государств, вместе взятых и в 28,5 раз – территорию Украины (вместе с ДНР и ЛНР). На этой территории мы имеем примерно 40 % мировых запасов сырья и больше 30 % пресной воды.

Во-вторых, это умение выживать в экстремальных условиях (две трети России – Север, либо регионы к нему приравненные), что вызывает вполне понятное недоумение у тех, кто расположился на Земле вполне комфортно, но бесконечно счастливым себя не считает. Если же учесть, что речь идет не только о физических размерах нашей территории, но и о свойствах человеческой натуры, о привычках и обычаях наших народов, о традициях и склонностях, определяющих восприятие окружающего мира, то надо ли удивляться всеобщей мировой неприязни?

В-третьих, Россию невзлюбили еще и потому, что она постоянно вносит диссонанс в, казалось бы, раз и навсегда установившуюся архитектуру глобального управления миром. Недоумение, недоверие, неприязнь, отторжение, вместе с ними и пресловутую «нелюбовь» вызывает у иностранцев нравственный императив нашего народа, знаменитая русская широта и размах, густо замешанные на безалаберности, неудовлетворенности, душевном беспокойстве. Благовоспитанных европейцев настораживает тот привкус экзистенционального, т. е. интуитивного начала, ощутимого практически в каждой русской судьбе. Предположение Ф.М. Достоевского о том, что человеку необходимо (выпадает) столько же несчастья, сколько и счастья, нашими соотечественниками воспринимается буквально. Поэтому постоянная готовность к худшему стала нашей национальной чертой.

В-четвертых, разумеется, сильнейшее неприятие у приверженцев классической (читай англо-саксонской) демократии, у сторонников безбрежного рынка, как и у ревнителей сословной либо имущественной иерархии вызвал советский эксперимент. Он растормошил весь мир, разрушил обывательский идеал, требующий определенности, порядка, налаженности, умеренности и аккуратности как в чисто житейском, так и в политическом смысле. Русский народ всегда (по крайней мере до последнего времени) оставался «мятежным», прося бури и как будто только в ней видя покой (А.М. Горький).

В-пятых, это неудовлетворенность, постоянное вечное беспокойство, воплощаемые то в молчаливую и безмерную покорность, то в бунт, отпугивающий внешне корректных (а в душе коварных) иностранцев, делая их неприязнь к России для них же самих непреодолимой.

Наконец, в-шестых, и это главное, нас не любят за способность каждый раз возникать «как Феникс из пепла», несмотря на, казалось бы, безвыходное положение. Откровенную враждебность у наших западных неприятелей вызывает геном самодостаточности России, ее возможность к устойчивому развитию.

К примеру, в 1985 году, по существу, последнем предвоенном году (сейчас мало кто сомневается, что осуществленная руками М. Горбачева «перестройка» была разновидностью войны, затеянной мировым империализмом против Советского Союза) на долю СССР приходилось 20 % мирового промышленного производства. Наш ВНП составлял не менее 66 % от США (сейчас на долю России приходится только 2 %, а по всем расчетам в 2022 году может оказаться еще меньше). По абсолютному большинству параметров Советский Союз занимал первое или второе место в мире. Темпы роста огромной многоотраслевой экономики страны как единого народнохозяйственного комплекса составляли в 1985 году 3,9 % в год. Нельзя не отметить, что за период с 1950-го по 1990 год доходы на душу населения росли у нас в 2 раза быстрее, чем в США (это при том, что рабочая неделя была сокращена с 48 до 40 часов). Можно ли было сомневаться в том, что при таком положении дел Советский Союз к настоящему времени вышел бы на первое место в мире по абсолютному большинству показателей?

Отсюда вывод: затеянная у нас «перестройка» была абсолютно умышленным продуманным действием по раскачке и разрушению страны и подготовке ее к следующему этапу: разрубанию по живому на 15 кровоточащих частей, отъему у граждан всех накоплений и передаче ее богатств кучке, извините, проходимцев, по принципу: «Было ваше – стало наше». По существу, «перестройка» («катастройка», по А.А. Зиновьеву) стала первым опытом «оранжевых» технологий войны, где главное оружие – не армия, стойкость и мужество, а подлость, измена, бесстыжее вероломство, трусость и предательство. Обкатали на нас, отпраздновали в Берлине – и пошло это кровавое колесо катиться по миру.

Теперь о тех, кто испытывает к нам неприязнь. Причём испытывает её до такой степени, что объявил России откровенную санкционную войну, ставшую продолжением войны холодной, а на просторах Украины переформатированной в войну горячую. Время покажет, как она завершится, но Россия не может не выстоять и в очередной раз не разгромить нациофашизм.

Дальше многое будет зависеть от того, сможет ли Россия мобилизовавшись полностью нейтрализовать угрозы со стороны любого агрессора. Очевидно, что для этого надо быть:

• достаточно сильной с тем, чтобы сохранить свою геополитическую целостность и не допустить блокады Китая Соединенными Штатами в Центральной Азии;

• достаточно богатой, чтобы приступить к полноценному освоению Сибири, Дальнего Востока и арктических территорий;

• достаточно многолюдной, как мечтал об этом наш гениальный предшественник Д.И. Менделеев;

• достаточно развитой, чтобы в ближайшие 10–15 лет создать «высокотехнологичный задел», способной обеспечить нам инновационное развитие и крепкую оборонную мощь.

Россия никогда не была одержима присоединением всех и вся. Будет достаточным обеспечить взаимопонимание с соседними странами, но так, чтобы всем было понятно, где проходят «красные линии», за которые не надо заступать. Итоги украинской кампании и должны прочертить эти линии. Как и прежде в истории «железный занавес» никогда не опускался по нашей инициативе. Втянувшись в 90-е годы в западноцентричную глобальную систему, мы действительно стали критически зависеть от внешних факторов (рынков, логистических потоков, технологий и прочего). Но все же не настолько, чтобы потерять все возможности для внутреннего развития. Они есть, мы ресурсно самодостаточны, но нам следует в большей степени опираться на свои силы, а достичь этого невозможно без возвращения к советской модели развития на новой организационно-управленческой основе [8].

Антикоммунизм – есть нациофашистское переоформление современного Запада

В США в антикоммунистическом угаре дошли до того, что ежегодно в некоторых штатах 7 ноября (в день годовщины Великого Октября) проводят «День жертв коммунизма». В этот день школьникам и студентам рассказывают об «ужасах тоталитарной идеологии». Очевидно, что он используется в качестве одного из элементов идеологической борьбы с Россией (наследницей СССР) и с Китаем, строящем под руководством КПК «социализм с китайской спецификой». Это ли не свидетельство, что капитализм выдохся, главным образом, социально и духовно-нравственно. И хотя он еще не при смерти, но энергия, жизнеспособность стремительно уходит из этой системы, а доведенный до крайности либерализм постепенно, но с неумолимой силой превращает западное общество в театр абсурда, в котором только и остается, что разжигать антикоммунизм, который чаще всего идет рука об руку с русофобией. Тем более, что на горизонте нет ничего, что могло бы придать мировому капитализму, и в первую очередь его ядру – Западу, второе дыхание.

У буржуазных идеологов отсутствуют методологические понятия и теоретически выверенная концепция, которые могли бы служить инструментом выделения той или иной формы общества в прошлой истории человечества или в будущей. Зато есть антиутопия таких признанных мэтров как Ф. Кафка, Э. Ионеско, А. Хаксли, Д. Оруэлл, Е. Замятин и другие, есть курс, который западными элитами настойчиво проводится и от которого они, несмотря на его обветшалость, не собираются отказываться. Это курс на мировое доминирование посредством сокращения населения Планеты, попрания суверенитета национальных государств, разрушения устоев традиционной семьи, общечеловеческой морали, культуры, превращения институтов науки, образования, медицины в поставщика полноценных благ для избранных.

Противники России и гуманистических ценностей не одно десятилетие культивируют представление, что коммунизм – это выдумка Маркса, подхваченная русскими революционерами и В.И. Лениным. На самом же деле (и это хорошо известно) утопические представления об идеальном обществе возникли задолго до К. Маркса в XVI и XVII вв., а в XVIII в. они оформились теоретически (Морли и Маб ли), включив в себя требования о равенстве общественного положения каждой отдельной личности и о необходимости ликвидации не только сословно-классовых привилегий, но и самих классовых различий (в юридическом и фактическом, то есть имущественном, материальном смыслах). Первым выводом из этих теоретических построений было учение об аскетически суровом, спартанском коммунизме, которое получило свое развитие в трудах социалистов-утопистов и русских социал-демократов. Поэтому Маркс, прекрасно знавший историю, не «придумал» коммунизм, а открыл его в существующем в XIX в. освободительном движении.

Научный коммунизм (социализм) возник не только как обобщение и практическое осмысление духовных достижений человечества (Маркс не оставил без внимания ни одного сколько-нибудь самостоятельного философа, ни одного крупного исторического труда, ни одной социальной утопии или работы по политической экономии, охватил разностороннее богатство художественной литературы), но и, что очень важно, коммунистическая теория Маркса явилась выражением определенных экономических и социально-политических тенденций в самой действительности буржуазного общества. Обращая внимание на это обстоятельство, Ф. Энгельс писал: «Как и всякая новая теория, социализм должен был исходить прежде всего из накопленного до него идейного материала, хотя его корни лежали глубоко в материальных экономических фактах» [9].

Противники коммунизма потому и являются таковыми, что не могут втиснуть богатство коммунистических идей в прокрустово ложе той примитивно-схематически интерпретации мира, которую только и способны понять. Они не могут вникнуть в логику исторического процесса, понять, что является субстратом исторического процесса, его субъектом, тогда как без решения этой проблемы невозможно понять сущность и логику исторического процесса, его движущие силы. А с этим вопросом тесно связаны проблемы причинности, детерминизма, случайности и необходимости, возможности и действительности, свободы и необходимости в истории. Они подозрительно морщат нос, когда слышат об отчуждении и «гуманизме» и в силу своей доктринёрской узости не хотят понять, что гуманизм Маркса и его последователей не временное теоретическое увлечение, не привесок к марксизму, а само «сердце марксизма», тот внутренний источник, который дает ему силу и жизненность, превращает его в мировоззрение миллионов, борющихся за счастье человечества. Наконец, доктринёрская узость мышления антикоммунистов не позволяет им осознать, что марксизм не доктрина, а метод, суть которого находит свое проявление только в генезисе идей, в их развитии.

По Марксу коммунизм, это только «энергетический принцип ближайшего будущего» [10], но ни в коем случае не форма будущего общества, путь к которому лежит не через обобществление собственности, а через обобществление труда, через превращение его из частичного во всеобщий. Продукт последнего должен сразу и непосредственно становиться достоянием всего общества подобно тому, что как закон всемирного тяготения даже для открывшего его Ньютона не может стать частной собственностью. Это один из постулатов, вызывающих откровенное неприятие у антикоммунистов (будто современная западная капиталократия или ее российские вассалы).

Еще одно положение, которое не приемлют противники коммунизма – учение о том, что коммунизм – есть снятие отчуждения (об этом Маркс писал в 1843–1844 гг. в «Экономико-философских рукописях»). По Марксу снятие отчуждения есть, в первую очередь, снятие отчуждения труда, которое в буржуазном обществе «является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развивает свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свои духовные силы; … труд его не добровольный, а вынужденный, принудительный труд» [10]. В западных странах (и периферийно-капиталистической России) отчуждение труда проявляется в атомизации общества, в отчуждении человека от человека, в индивидуализме, а первое, второе и третье являются ничем иным как господствующей формой буржуазной идеологии. Надо ли говорить, что в отличие от капитализма, который основывается на индивидуализме, конкуренции, алчности, экспансивности и антигуманизме, коммунизм предполагает утверждение в обществе системы гуманистических ценностей, а именно: справедливости, равенства, соучастия, общности.

Далее. Коммунизм – есть возвращение человеческой сущности, потерянной им в буржуазном обществе (современное проявление это находит в трансгуманизме, превращении человека в «экономическое животное», главной жизненной целью которого является потребление материальных благ, услуг и развлечений, в создании манипулятивных технологий, в трансгендерстве) из отчужденного состояния в общественное состояние, есть разрешение противоречий между частной собственностью и отсутствием этой собственности [12], между богатством и бедностью. «Коммунизм, – заключает К. Маркс после глубокого анализа его возможных форм, – как положительное упразднение частной собственности – этого самоотчуждения человека – и в силу этого подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека; а потому как полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства предшествующего развития, возвращение человека к самому себе как человеку общественному, т. е. человечному» [13]. Этой идеи, высказанной классиком, больше всего боится буржуазия, ее сторонники и защитники как на самом Западе, так и в России. Для них нет ничего более страшного, чем лишение богатств, нажитых эксплуатацией труда наемных работников, а в России еще и хитростью, обманом, коррупционными сделками, но главным образом, «черной приватизацией».