Kitobni o'qish: «Хроники Пальмирро. Миссия «Гекта»», sahifa 5

– Оно – это что? – поинтересовался Курт, пока еще не понимая, что именно подразумевает друг.

– Вот, – Грум остановил ролик и вошел внутрь объемной картинки. – Вот, что ты здесь видишь? – он ткнул пальцем на большое поле на окраине города, заставленное чем-то габаритным.

Последовав примеру бывшего наставника, Курт также ступил на полупрозрачное покрытие и внимательно посмотрел, куда тот указывал.

Поле, а точнее огромный пустырь, наполняли сигаровидные объекты искусственного происхождения. Размеры их были весьма внушительны, и если внутренние ощущения Курта, как оперативника, его не подводили, достигали сотен метров в длину.

Корпуса объектов были из неблестящего металла. Располагались они на таком расстоянии друг от друга, что между ними можно было с легкостью вместить еще три подобных исполина.

– Что думаешь? – с любопытством закусив губу, поинтересовался Грум.

– Это не космодром планеты, находящейся в стадии развивающегося космоса.

– Нет, – согласился друг.

– Но это летальные аппараты.

– Ну-ну-ну, – торопил бывший наставник, – дальше думай.

– Однако, на звездолеты непохоже.

– Ладно. Давай другую картинку.

Друзья вышли из зоны визуализатора, и Грум вновь занялся поиском нужного ролика.

– Может, ты просто скажешь, что именно увидел и понял? Так ли уж важно, чтобы я также самостоятельно догадался?

– Нужно. Причем обязательно. Ты подавал такие надежды… А из-за своей Карины закостенел на своих планетах. Включай мозг!

– Она не моя!

– В этом ты потом без меня разберешься. Что ты видишь здесь? – друг вывел очередную, объемную картинку, сильно приблизил и запустил в очень медленном воспроизведении.

Курту открылся вид на довольно крупный город с множеством петляющих улиц. По обе стороны от, заполненных машинами дорог стояли многоэтажные дома. На тротуарах были видны пешеходы. А над крышами зданий, плавно скользя по воздуху, перемещались огромные, вертикальные, сигарообразные объекты. Каждый из них размером не уступал небоскребам технически развитых планет.

– Подожди, сейчас еще покажу, – сообщил, не задавая новых вопросов, Грум.

На следующем, медленно воспроизводящемся, ролике, также демонстрирующем вид сверху, были видны сразу два типа объектов. Один был схож с теми, что Курт видел на пустыре, а другой напоминал гигантскую выгнутую, металлическую линзу.

– Можешь запустить воспроизведение на нормальной скорости, – попросил он Грума.

– Не вопрос, – ответил тот.

Картинка ускорилась. На дорогах ожили машины, пешеходы суетливо спешили по свои делам. Но летающие объекты продолжали сохранять вальяжную плавность. Они, конечно, двигались, причем их скорость заметно превышала ту, что развивали на дорогах автомобили, не говоря о пешеходах. Теперь у Курта был ответ на вопрос друга. Но он не понимал, почему бывшего наставника это так сильно зацепило.

– Могу предположить, что вижу дирижабли с жестким корпусом, – сказал Курт.

– Именно! – бывший наставник был доволен.

– И что здесь такого? Если ты намекаешь, что эра дирижаблей и развитие космоса не пересекаются, могу тебе привести множество примеров того, что это утверждение ошибочно. Более того, многие расы используют дирижабли, в том числе, и в космическом пространстве. Точнее на орбите.

– Я был бы с тобой согласен и не стал бы так акцентироваться на увиденном, если бы увидел хоть один самолет. Опустим космические корабли и спутники. Последние ничтожно малы. Я готов с тобой согласиться, что мы могли попросту их не заметить. Станция для работы на орбите вещь удобная, но не обязательная. Космических кораблей могут быть единицы. К тому же, на первых порах развития космоса, жители планет очень щепетильны со своими примитивными звездолетами. После посадки их сразу утаскивают в ангары и разбирают на запчасти, чтобы тщательно вычистить к следующим полетам. А в случаях, если раса изобрела капсулы, а не аппараты для повторных полетов, то и искать нечего. Но самолеты… Разве возможно освоение космоса без изобретения самолета? Так что на Гекте сейчас эра тихоходных дирижаблей. Ни резина для шасси, ни топливо для скоростных полетов еще, очевидно, не изобретены. Зато дирижаблей они набацали от души.

– Ты уверен в отсутствии самолетов? – Курт напряженно сдвинул брови.

– Я? Да. Но ты, для пущей уверенности, можешь запустить программу поиска. Давай, – Грум кивнул на интерактивный пульт, – введи параметры, вариации поиска. Пожалуйста, развлекайся. А я пока займусь своими делами.

– Прости, но я должен быть точно уверен, что ты не ошибся, – пробормотал Курт, подтягивая к себе пульт.

– Валяй, – добродушно отозвался бывший наставник. – Может, еще че нароешь полезного.

– Ты говорил, что есть что-то в аналитиках, чего я не заметил, – напомнил Курт.

– Есть. Но к дирижаблям и самолетам это не имеет ни малейшего отношения. Да, и не столь важно это. Просто любопытный факт.

– Может, сейчас укажешь?

– Э, нет. Сначала повозись с видео. Твой мозг должен быть чист от чужих выводов.

– Но ведь я их уже читал.

– И твой мозг, извини друг, остался непорочен. Но на данный момент это может даже оказать тебе услугу. Или нет… Увидим потом. Ладно. Я пошел. Зови, если че.

Ободряюще сжав плечо оперативника, Грум вышел из гостиной.

*

Курт уселся в антигравитационное кресло поудобнее и, приблизив его к пульту, ввел параметры поиска всего, что могло соответствовать понятию «самолет».

Визуализатор вновь начал запускать видеоролики с флешки. Изображение то ускорялось, то замедлялось, тщетно пытаясь опровергнуть утверждение Грума. Но Курт не сдавался. Он продолжал вводить уточнения, допускал практически абсурдные предположения.

Пытался уцепиться хотя бы за самую тоненькую нить подтвержденных сомнений, чтобы доказать другу и самому себе, что Гекта достигла космической эры.

Конечно, его доказательство никак не отвечало на вопрос, что случилось с тремя миссиями оперативников с Пальмирро. И совершенно не гарантировало сохранность жизни Карины, но в данном случае вопрос стоял гораздо более серьезный. Одна только вероятность существования могучего покровителя Гекты сулила Пальмирро гораздо большими неприятностями.

Если покровитель, действительно, был, он не мог не знать о Пальмирро. Он, однозначно, проследил за оперативниками и звездолетами. И то, что на контакт с Вершителями он не пошел, говорило о том, что… Да, вообще о чем угодно, включая планы захватить сам Пальмирро!!! Ведь если покровитель настолько жестко обрубает все попытки собирать сведенья о Гекте, он не планирует все улаживать мирно. Наверняка – он завоеватель! И если он узнает о существовании многотысячелетних хроник, собранных оперативниками Пальмирро обо всех мирах, если еще, конечно, не узнал, тогда… Тогда Пальмирро в крайне большой опасности. Ведь хроники могут очень интересовать завоевателя. Это билет на владение галактиками. В хрониках можно узнать слабые места практически каждой когда-либо существовавшей цивилизации…

Сможет ли Пальмирро противостоять завоевателю? Сможет ли защитить свои знания?

Или Старшие Вершители будут пытаться договориться? А вдруг они уже договорились? Что если простые жители Пальмирро, в том числе и обычные Вершители, просто о том не знают? Вдруг незнакомец с Сохха является примером уже состоявшейся договоренности, о которой не знают ни он, ни Грум, ни Алоис?

Но, с другой стороны, если договоренность достигнута, почему на Гекту продолжают отправляться опергруппы?

Мозг оперативника буквально вскипал и пытался вылезти на свободу через уши, когда пульт визуализатора звенькнул. Это означало, что программа поиска обнаружила в каких-то из роликов соответствие его запросу.

Мгновенно позабыв о своих безумных мыслях, Курт перевел взгляд на застывшую картинку. В зеркальных окнах одного из высотных зданий города Гекты отражался… самолет.

Победоносно спрыгнув с кресла, оперативник собрался бежать за Грумом, но тот, словно прочитав мысли друга, уже входил в гостиную.

– Что-то нашел? – уточнил бывший наставник, глядя на довольное лицо Курта.

– Смотри! – он указал на объемную картинку на визуализаторе.

– Угу, – тот с серьезным видом сел в кресло и подпер подбородок кулаком. – И чему ты радуешься?

– Как чему? – не понял Курт.

– Прости, что разочарую тебя, друг мой, – со вздохом произнес бывший наставник, – но ты только что добавил подтверждений моей версии.

– Как так? – опешивши, обмяк оперативник.

– Это… – друг подтянул к себе пульт и приблизил изображение, – звездолет. Согласен, небольшой, но сам посмотри на двигатели. Видишь? Под крылом. Вот здесь можно разглядеть, – он чуть повернул картинку, – это не мотор, это двигательная гондола. Самолету, как аппарату для полетов над поверхностью планеты на высоте, не превышающей десятков километров, подобная мощность без надобности. Так что это – звездолет, ну, или челнок. Изображение не настолько четкое, чтобы сделать однозначный вывод.

– Может, тогда это означает, что Гекта таки достигла космической эры? – чувствуя, что ляпнул глупость, пробормотал Курт.

Ответом ему был красноречивый взгляд Грума.

– И что теперь? Сообщить обо всем Вершителям?

– Лучше начать с Алоиса. Может, эти данные запрещены к передаче сторонним людям, и ты подставишь его, все рассказав остальным. Учитывая, что на кону стоит жизнь его дочери, я бы понял, поступи он таким образом. Но остальные Вершители, особенно Старшие, на его поступок позитивно не посмотрят. Однако, перед тем, как со всех ног бежать к отчиму, я бы предложил тебе ознакомиться с заинтересовавшим меня фактом в аналитиках. А потом решить: так уж тебе надо во все это лесть.

– Поясни свою мысль.

– Надеюсь, ты сам до всего допрешь, когда прочитаешь, – подмигнул друг, выводя на визуализатор нужный фрагмент текстового файла.

Подавшись вперед, Курт прочел фразу «В связи с возникшими подозрениями, рекомендовано пересмотреть подходы к наблюдениям за Гектой и остальными планетами галактики «Кошачий глаз».

– И… что? О каких подозрениях идет речь? – он вопросительно посмотрел на друга.

– В тексте ответ на свой вопрос ты не найдешь, но посмотри на имя составителя отчета, – кивнул тот.

Курт быстро пробежался глазами вниз страницы, где в колонтитуле указывалось имя составителя.

– Лоярис?.. – удивленно прошептал он, – Старший вершитель… Разве Старшие вершители делают аналитики? Я всегда думал, что нет…

– Возможно, Алоис принес тебе не изначально созданные наблюдателями документы, а рабочую версию Вершителей.

– Хочешь сказать, что в колонтитуле может отражаться имя Вершителя, изучавшего файл? Он внес поправки и документ пересохранился под его именем?..

Бывший наставник пожал плечами.

– И… что теперь? Как нам нужно воспользоваться нашим знанием?

– Не думаю, что у нас будет такая возможность. Да и знанием это можно назвать с гигантской натяжкой. Как я уже говорил ранее, мы имеем лишь любопытный факт.

– И ты считаешь, что Вершители могли видеть звездолет и строить свои планы, на исполнение которых был отправлен Карлуш, а потом звездолет с Кариной?

– У тебя очень бурная фантазия. Но, на мой взгляд, дело с Кошачьим глазом и, в частности, с Гектой не чисто. Алоис либо очень глуп и доверчив, либо утаил от тебя львиную долю информации.

– Зачем?

– Ты считаешь его глупым?

– Нет. Так каков твой вердикт?

– Дело мутное. Не нашего с тобой уровня. Вершители, однозначно, знают больше, чем говорят. Они не могли не обратить внимание на отражение звездолета. Ты его нашел, пусть я и не заметил его при первом просмотре. Но мы оба изучали файлы недолго. Уверен, что в случае столь интересующей Старших вершителей планеты, как Гекта, они уж-то проявили рвение. А значит, у них свои замыслы и планы относительно нее.

– А Карина?

– Насчет нее Алоис мог говорить и правду.

– Но ты засомневался насчет нее и Карлуша, – напомнил Курт.

– Мои сомнения – не показатель. Карлушу вполне могло захотеться молодой жены. Вдруг ему импонирует роль покровителя и наставника? Я бы скорей предпочел партнера… Но я не он и, к тому же, могу ли я базироваться на своем примере, если он уже обзавелся невестой, а я все еще хожу бобылем? А Карина… она могла, действительно, руководствоваться своими чувствами и помчаться на выручку к возлюбленному.

– Но помнишь, я рассказывал, как Алоис говорил о том, что он сам ни при чем, и Карина сама договорилась с теми, кто ей помог проникнуть на звездолет? А ты мне подробно расписывал, почему это невозможно, и почему подозрение пало на моего отчима. Так что же, по твоему мнению, в действительности, произошло?

– Если твой отчим не так умен, как я думаю, он, действительно, ничего не знает и спрашивать его бесполезно. Если же он знает больше, чем хочет дать тебе понять, то вероятность его откровений еще ниже. А вот действия и слова твоей матери в том, вечернем разговоре могут свидетельствовать, о ее осведомленности в связанном с Кариной вопросе. И вот это как раз и может сработать…

– И что… Ты предлагаешь поговорить с Мидеей? А какие гарантии, что она вновь меня не одурманит?

– Такие, что мы пригласим ее сюда.

– А если она откажется?

– Постараемся, чтобы не отказалась.

*

По обе стороны от служащего входом в пещеру Грума грота стояли каменные беседки. Массивные, но не лишенные изящества, присущего всем предметам мебели в жилище бывшего наставника.

Разросшиеся лозы дикого винограда густо обвивали оконные ниши, создавая полумрак, разбавленный светом настенных факелов. Факелы были столь умело созданы, что навевали ощущение подлинной древности. Лишь истинный знаток мог определить, что перед ним дитя прогресса, сотворенное инженерами Пальмирро. Огонь был холодным и не требовал подпитки, черпая силу в синтетическом веществе, одной горошины которого могло хватить на столетье непрерывной работы факелов.

Создавая полную иллюзию натуральности, пламя колыхалось при порывах легкого ветра, прорывающегося через открытые части беседок.

Друзья сидели в левой беседке, дожидаясь визита Мидеи, когда в открытом проходе возникла объемная проекция изящного женского силуэта. Белые струящиеся, распущенные волосы поддерживал блестящий перламутровый гребень. Стан, перехватывая серебристое, ниспадающее по округлым, юным формам, платье, подчеркивал жесткий перламутровый пояс.

Мидея умела себя подать. Как всегда, она была ярка, величественна и невероятно хороша. К ее чарам не остался равнодушен даже Грум. Оценивающим, с львиной долей восхищения, взглядом он смотрел на представшую в проеме входа в арку красавицу.

Ответив ему продолжительным взглядом глубоких, синих глаз из-под густых, длинных черных ресниц, Мидея посмотрела на сына:

– Твоя просьба посетить жилище твоего друга выглядела довольно необычно. Также как и твое исчезновение из дома. Объяснишь?

– Я думал, что ты посетишь меня лично, а не отправишь спутниковую проекцию.

– Для чего? Скажи, что тебе нужно, а остальное обсудим дома.

– Дома? Хочешь опять меня отравить?

– Что ты такое говоришь, сынок? – в глазах Мидеи читалось неподдельное переживание и непонимание.

Это была та мать, которую Курт знал всю жизнь. Он готов был ей поверить. Поверить в то, что она не имела никакого отношения к наркотикам, которые из него выкачивал Грум.

– Да ладно тебе, Мидея, будь выше этого! Ты ведь не создана для интриг! – вмешался в разговор Грум.

– Я не с тобой сейчас разговариваю, – она скрестила руки на груди.

– Не пытайся быть той, кем ты не являешься, Мидея. У тебя это плохо получается.

– Советую сперва думать, кому и что ты говоришь прежде, чем делать какие-либо заявления. Тем более столь уверенным тоном.

– Не хотел тебя обидеть, Мидея. Но мы пригласили тебя поговорить о вопросе, который очень волнует твоего сына.

– Опять Карина? – спросила она с горькой усмешкой. – Она не достойна твоих терзаний и беспокойств, сынок.

– Что именно ты имеешь в виду, мама? – спросил Курт.

– Приходи домой, и мы обо всем поговорим.

– Лучше тебе прибыть к нам, Мидея, – настойчиво предложил рыжеволосый великан.

– Извини, конечно, Грум, но я предпочитаю решать дела своей семьи исключительно с ее членами, – сверкнув на него недовольным взглядом, сообщила она.

– Ты же знаешь, что я не такой уж и чужой твой семье, Мидея. По крайней мере, для Курта. И я никогда не пожелаю твоему сыну зла. Даже наоборот.

– Можете прибыть вместе.

– И как к этому отнесется Алоис?

– А разве вы не друзья? – с наигранной удивленностью, поинтересовалась красавица.

– Ты о чем сейчас, прости? – искренне не понял Грум.

– А как я должна расценивать тот факт, что ты подначил моего сына на тайную встречу с Алоисом?!

– Не такую уж и тайную, если ты о ней знаешь, – расслабленно сообщил он.

– Я много о чем знаю. В частности о том, что Алоис всучил моему сыну какую-то приманку, чтобы подтолкнуть его к поискам безбашенной Карины. Но учти: я никому не позволю манипулировать чувствами Курта, ради той, кому он не нужен! Никто не сумеет отправить его на верную смерть ради смазливой кокетки! И если ты будешь принимать участия в интриге Алоиса, я сделаю все, чтобы превратить твою жизнь в ад. А ты прекрасно знаешь, что я с этим великолепно справлюсь… – угрожающим шепотом закончила она.

– Мама, ты знала о моей любви к Карине? – поразился Курт.

– Конечно знала, я же мать, – она переключила внимание на сына. И ее взгляд из вызывающе-агрессивного превратился в трогательно-понимающий.

– И позволила ей влюбиться в другого? – тот был шокирован.

– Как я должна была ей это запретить?

– А почему мне не сказала?

– Надеялась, что Карлуш уберется далеко и надолго, и ситуация переменится. Молодые девушки весьма изменчивы в своих чувствах.

– И не говори, – согласился Грум, за что был удостоен очередного, сердитого взгляда красавицы.

– И что ты советуешь теперь, мама, забыть о Карине и ее послании? – спросил Курт.

– Это было бы идеально. Но… ты так похож на своего отца. А значит, будешь пытаться спаси эту глупую девицу. Радует одно: правила Пальмирро крайне жестки относительно «Кошачьего глаза». Ни одна система не позволит оперативнику твоего уровня отправиться в ту галактику.

– Тем не менее, Карина те правила как-то обошла. Значит, смогу и я!

– Не сможешь, – улыбнулась красавица. – Да, и к чему оно тебе? Все, что ты можешь делать – это дать совет следующей оперативной группе. Если, конечно, она будет отправлена.

– Хочешь сказать, что поисками Карины никто заниматься не будет?! – Курт ощутил, как по его венам промчался холодок панического ужаса. Разум отказывался воспринимать услышанное. Все, чем сейчас он мог руководствоваться – это, пока не находящими себе выхода, эмоциями.

– Говоря откровенно, я не думаю, что там есть, кого искать. Твоя сводная сестра в своем послании явно дала понять, что помочь ты ей не сможешь. И я ей верю. Не думаю, что те, кто разобрались с остальными членами миссии, решили оставить ее в живых.

– Но разве политика Пальмирро не диктует правило бесценности жизни каждого оперативника? Разве Старшие вершители не утверждают, что пока есть малейший шанс, что оперативник жив, на его поиски будет отправлять группы спасения?

– Данное правило было. Но относительно Кошачьего глаза его пришлось скорректировать.

– То есть?

– Если мы на поиски каждого пропавшего в Кошачьем глазе продолжим отправлять опергруппы, этот процесс станет бесконечным. Какой-нибудь оперативник из групп спасения также исчезнет. И хорошо, если один. Так и будет, поверь. Я говорю не предположительный расклад. Не теорию. Это получившаяся практика. Старшие вершители поначалу пытались следовать общим правилам, но поняли, что если продолжат посылать новые группы на поиски пропавших без вести предшественников, от населения Пальмирро очень скоро ничего не останется. Оно все растворится на просторах той галактики.

– Хочешь сказать, что в Кошачьем глазе каждый сам за себя? – подвел итог Курт.

– Никто из Вершителей не заставляет оперативников отправляться туда. Членов групп туда гонит честолюбие, погоня за статусом. Тебе трудно понять, мы воспитывали тебя иначе, но весьма для многих перспектива стать одним из Вершителей является весомым аргументом.

– Настолько весомым, что люди готовы рисковать своей жизнью? – удивился Курт.

– Ради такой перспективы некоторые жители Пальмирро готовы рисковать гораздо большим, чем жизнь.

– Может, все-таки организуем личную встречу у меня? – в очередной раз предложил Грум. – А то общаемся общими фразами. А Курту не помешала бы конкретика.

– Почему ты решил, что у меня она есть?

– Ты, правда, хочешь услышать ответ?

– Приходите на ужин. Алоиса не будет. Его вызывают на разбирательство во дворец Старших вершителей. Путь туда долгий и слушанье предполагается затянутое.

– Тем не менее, мое пребывание в твое доме, Мидея, может быть расценено превратным образом. Такое уже было однажды, и стоило тебе немалых проблем, – напомнил рыжеволосый великан.

– Тогда все уладилось. Алоис все понял. И потом, мое прибытие в твой дом может моему мужу показаться более подозрительным.

– О чем идет речь? – Курт переводил вопросительный взгляд с матери на друга и обратно. – Почему мой отчим должен плохо отнестись к вашим визитам в дома друг друга?

– Алоис ревнив.

– Неужели?! – искренне удивился Курт, поскольку ни разу не замечал в отчиме приступов нездоровой реакции на находящихся в обществе Мидеи мужчин. – И даже если так, причем тут Грум? Он ведь мой друг! К тому же, я не помню, чтобы он особо старался уделять время тебе, когда приходил к нам… А ведь он, и правда, дальше подъездной аллеи к нашему дому не приближался… – вспомнил Курт. – Почему ты никогда не приходил в наш дом, Грум? – он вопросительно посмотрел на друга.

Грум и Мидея переглянулись, и она ответила на вопрос сына.

– Много лет назад твой отец был наставником Грума, точно так же, как и он, твоим. Точно также они сблизились и стали лучшими друзьями. Это было задолго до того, как мы с твоим отцом встретились. Я тогда сменила свою опергруппу на отряд Грума, и именно он познакомил меня с твоим отцом. Грум был шафером на нашей свадьбе и, впоследствии, частым гостем в нашем доме. После смерти твоего отца Грум всем силами поддерживал меня. Без его помощи я бы не справилась. Мы много времени проводили вместе. Это не осталось незамеченным. Злые языки начали болтать, что за нашей дружбой стоит иное. Что смерть твоего отца не случайна. И что мы с Грумом рады его гибели, поскольку теперь можем быть вместе, как пара, – закончила она с выражением презрительного отвращения на безупречном, юном лице.

– Теперь ты понимаешь, почему нам пришлось снизить наше общения до минимума? Бесспорно, твоя мать всегда была красива и умна. Она могла прельстить любого. Но твой отец для меня был не просто другом, а братом. Даже одна мысль сойтись с твоей матерью, Курт, означало для меня предать его память. Но другие этого не понимали. К счастью, со временем все забылось, люди переключились на другие темы. Но я все помню и не хочу допускать малейшего повода кому-либо вновь решить, что мы… Ну, ты понял, – махнул рукой он.

– Именно так Грум мне тогда и сказал, – поддержала его Мидея. – После этого я окончательно завершила оперативную деятельность, а Грум продолжил службу на дальних рубежах. Он даже перевелся на такие планеты, чтобы отсутствовать на Пальмирро как можно дольше. Вскоре я сошлась с Алоисом. К сожалению, до него также дошел тот мерзкий слух. Мне неоднократно приходилось ему объяснять, что нас с Грумом связывают скорее родственные, чем любовные отношения. Алоис сказал, что верит мне, но когда Грум вновь вернулся, уже в качестве твоего друга, вопросы продолжились. И продолжаются до сих пор. Так что, если я приду…

– Причина твоего возвращения к работе оперативника после того, как ты был моим наставником в Алоисе? – спросил Курт.

– Разве что косвенно. На мое решение повлияли иные причины. Скажу так: открывшиеся перспективы на Пальмирро оказались далеки от ожидаемого. Лет через сто повторю попытку. Может, че лучше предложат.

– Это понятно. Но у меня другой вопрос: ты знал, как сильно я переживаю из-за ранней потери отца. Почему ты мне никогда не рассказывал, что был с ним дружен?

– Именно поэтому. Для тебя это были приятные рассказы и воспоминания. А для меня тема твоего отца неподъемно тяжела. Как ты знаешь, я не особо дружен с людьми. Даже во время совместных операций мои отношения с членами группы носят исключительно приятельский характер. А к твоему отцу я был сильно привязан. Примириться с его смертью было для меня непросто. Так что каждое воспоминание для меня было как поворот ножа в ране, – пояснил рыжеволосый великан.

– Допустим. Но мы позже еще вернемся к этому вопросу, – пообещал Курт. – А насчет твоего посещения, мама, я теперь просто уверен, что будет лучше для всех, если именно ты придешь сюда. Со стороны будет выглядеть, что ты просто пришла поговорить с сыном, с которым ранее поругалась. И это будет правда. Я очень разгневан за то, что ты со мной сделала.

– Приходи, Мидея. Уверен, что ты многое знаешь и многое слышала из того, что может быть полезно твоему сыну. Он обычно не особо охоч на авантюры, но Карина… Ты ведь понимаешь, его может в любой момент штормануть. И тогда он будет действовать по собственному наитию.

– Не нужно угрожать мне, – недовольно закусив губу, она прервала сеанс, и голограмма исчезла.

– И? Что теперь делать будем? – Курт озадаченно посмотрел на друга.

– Ждать твою мать.

– Считаешь, она придет?

– Уверен в этом, – улыбнулся рыжеволосый великан. – Она – настоящая мать, и очень любит тебя.

– Скажи, почему, если вы с моей мамой не имели романа, все думали обратное? – резко подняв глаза на друга, спросил Курт.

– Не знаю, – с небольшой запинкой ответил Грум.

– А если честно?

– Я честен с тобой. Но, признаться, этот разговор мне неприятен и бередит в душе не самые радужные воспоминания. Так что стопе ко мне приставать! – Грум резко встал со скамьи, и, потянувшись, чтобы расправить затекшие от долгого сидения мышцы, приказал роботам притащить им поднос с кофе. Вечер предстоял долгим, и им следовало взбодриться.

*

Солнце полностью опустилось за горизонт, когда в глубине сгустившихся сумерек показался белый аэрокатер.

Возившийся возле своего звездолета, Грум вытянулся при приближении летального средства и внимательно присмотрелся.

На пассажирском сиденье, затянутая в плотный белоснежный костюм, сидела Мидея. Кабина была открыта и, защищавший ее шею, легкий, бежевый шарф, волнами развевался на, возникшем от быстрого движения, ветру. Аккуратно придерживая его затянутой в тонкую, бежевую перчатку рукой, она сосредоточенно смотрела перед собой. Впрочем, весь ее облик исключал малейший намек на легкомыслие. Белокурые волосы красавицы были крепко собраны в аккуратную, строгую прическу. И как бы не старался беснующийся ветродуй, ему так и не удалось выхватить и растрепать даже малейший локон.

Когда катер остановился во дворе жилища Грума, тот крайне вежливо подал руку матери друга, помогая сойти.

– Итак, – произнесла Мидея, стряхнув с плеча несуществующую пылинку, – я здесь. О чем, таком тайном, вы так сильно хотели поговорить, что настояли на моем личном появлении? – она внимательно посмотрела на возвышающийся над пещерой шпиль.

По лицу красавицы трудно было понять, о чем она думает, глядя на реющий, на ветру флаг с изображением золотого челна на фоне мерцающих звезд – герб рода Грума.

– У нас много вопросов, – привлек внимание матери Курт, – и есть подозрение, что ты можешь знать ответы.

– Что ты ему наплел, Грум? – недовольно произнесла белокурая красавица.

– Ничего.

– Хорошо, – она сделала глубокий вдох. – Что именно вас интересует?

– Все, что тебе известно о галактике «Кошачий глаз», – ответил сын.

– Карина… – она недовольно поджала губы. – Почему ты решил, что я что-то могу знать?

– Прошу тебя, мама, не нужно делать вид, что ты не в курсе. И Грум тут ни при чем. Я слышал ваш разговор с отцом.

– Ты подслушивал?! – возмутилась она.

– Услышал, что речь идет обо мне, и сработал инстинкт оперативника.

– Допустим. Но зачем тебе та галактика? Карина? Как я уже говорила, она уже, с высокой степенью вероятности, мертва. Но даже если она еще жива, то, поверь, ненадолго. Да, и к чему тебе девушка, которая столько лет играла тобой?

– Карина мной не играла.

– Неужели? – она картинно округлила глаза. – Не ты ли бегал за ней, как щенок, в то время, как она принимала ухаживания всех желающих?

– Что? Роман с Карлушем у нее не первый?! Были и еще?!

– Я не говорила о романах. Ухаживания – это подарки, провожания и прочие знаки внимания от всех, желающих ее внимания, мужчин.

– И ты это позволяла?

– Что я должна была делать? Она стала взрослой. Ее отец поощрял ее действия, а я ей не родная мать. У меня нет прав что-либо ей запрещать. Советовать – да. Но ей не было дела до моих слов.

– А почему ты ничего не говорила мне?

– Я советовала найти тебе хорошую девушку. Даже знакомила со многими дочерями Вершителей. Весьма милыми, надо сказать. Ты же их в упор не замечал. Тебе волновала только Карина.

– Почему тогда ты мне напрямую все это не сказала?

– Для чего? Чтобы ты от расстройства и ревности дрался с половиной мужского населения Пальмирро? Или еще чего хуже, в смятении чувств, разбился бы на своем звездолете? Ты и сейчас готов мчаться за ней в адово пламя, лишь увидев ее послание и не обращая внимания на имеющегося жениха.

– Ну, не так уж и готов…

– Тогда для чего я здесь? И зачем ты задаешь мне вопросы о Кошачьем глазе?

Курт замялся и посмотрел на друга.

– Тебе решать, – пожав плечами, произнес тот.

– Прости, что мои последние действия дали тебе повод усомниться во мне. Но я боялась, что ты помчишься за Кариной. По крайней мере, попытаешься.

– Хочешь сказать, что для полетов в Кошачий глаз не требуются десятилетия успешной практики на дальних рубежах? – искра надежды воспламенилась в его сердце.

– Согласно правилам, нельзя. Но после того, как это получилось у Карины, я ни в чем не уверенна.

– Поэтому ты меня и отравила наркотиками? На случай, если я отыщу тот путь, которым воспользовалась Карина? Только вот есть проблема: благодаря твоим варварским методам, мама, я теперь не смогу пройти комиссию. И для меня будут закрыты даже мои планеты. Причем навсегда.

– Относительно твоих планет, я уверена, мы сумеем уладить вопрос.

– Интересно как?

– Это я возьму на себя. Тебе о том знать не нужно, – жестко ответила она.

– С чего такая милость вдруг? – скрестив руки на груди, Курт вызывающе смотрел на мать.

– Ты имеешь в виду, после того, что я с тобой сделала? – уточнила она. – Согласна, что на этот раз, я перешла черту. Но ты поймешь меня, когда сам станешь отцом. Итак, мы все обсудили? Готов вернуться домой?