Kitobni o'qish: «Хроники Пальмирро. Миссия «Гекта»», sahifa 3
Терпеливо дождавшись, когда приученные к чистоплюйству роботы вычистят до первозданной чистоты его одежду и обувь, оперативник подошел к порогу спальни и позвал друга.
Придирчиво окинув взглядом внешность Курта, Грум спрыгнул с кровати и, сунув ноги в великанские шлепки, притопал в гостиную.
Зная потребности своего хозяина и его гостя, домашние роботы расставили на парящем в воздухе столике, точнее на крышке от него, все необходимое для дневного чаепития.
– Опять будешь кривить нос от чая и требовать кофе? – добродушно поинтересовался Грум.
– Мне ничего не надо, – покачав головой, пробормотал Курт.
– Та-а-ак, – протяжно произнес друг, беря с тарелки, щедро смазанный джемом тост, – такое у нас впервые. Рассказывай, что там у тебя стряслось.
Курт молча протянул ему наладонник с видеороликом. И когда друг внимательно ознакомился с содержанием послания, сказал:
– Я сообщил родителям, но их реакция была более, чем странной. Они сказали, что Карина ничего не поняла. Что я ничего не понял. И вообще, мне не стоит обращать внимание на подобную ерунду.
– Понятно.
– Что именно тебе понятно?
Разжевав кусок тоста, Грум поднял на друга глаза:
– То, что либо они совершенно определенно думают именно так, как сказали, либо совершенно определенно так не думают. Было ли в их словах что-то необычное? То, чего они раньше не говорили?
– Да, вроде нет, – Курт пожал плечами.
– Может тогда в жестах? Во взглядах?
– Да в том-то и дело! Их реакция была банальной настолько, словно я им сказал, что Карина изучает аналитики в башне Знаний.
– Тогда… Ее отец, твой отчим, ведь один из Вершителей. Он, наверняка, был бы в курсе, если бы с его дочерью случилось что-то плохое. Что? Ты не согласен? – поинтересовался Грум, отметив излишнюю задумчивость на лице друга.
– Честно? Я не знаю. Единственное, что я хочу – это помочь Карине.
– Насколько я помню из послания, она просила ничего не предпринимать. И, более того, была уверенна, что ты не сможешь ей помочь.
– И что ты предлагаешь? Все оставить, как есть? Бросить Карину на произвол судьбы? Сделать вид, что послания не было?! – с вызовом поинтересовался Курт.
– Хорошо. Допустим, я предложу тебе отыскать Карину. Дальше что? Ты сам говоришь, что проследить точку отправки сообщения невозможно. Ты знаешь лишь галактику.
– Я надеялся, что ты мне поможешь.
– Какую именно помощь ты рассчитываешь от меня получить?
– Твой отец – один из Вершителей.
– Твой тоже.
– Я ему не родня и не могу рассчитывать на такие уж теплые отеческие чувства. Пусть он всегда и утверждает обратное, – вздохнул Курт.
– Если ты помнишь, я со своим отцом также не особо близок.
– Уверен, если бы на месте Карины был ты, твой отец не стал бы от тебя открещиваться.
– Искренне на это надеюсь.
– Так может, ты попытаешься разузнать о миссии Карины? Пойми, мне не к кому больше обратиться. А если я ничего не стану делать, и она погибнет… Ее смерть будет на моей совести!
– По логике, твоей вины здесь не будет, но я охотно верю, что ты будешь себя истязать мыслями о том, что ты мог что-то предпринять.
– Ты поможешь мне?
– Сделаю все, что смогу. Ты же иди пока к родителям. Вдруг повезет, и во время совместного ужина они что-то тебе расскажут.
– Так ты скажешь мне, как только что-то выяснишь?
– Сразу же, друг, – пообещал Грум.
*
Семья Курта жила в широкой и высокой башне, выстроенной на округлом мостике, соединявшем два берега небольшой речушки. Шпиль башни с развивающемся на нем флагом достигал опустившихся к вечеру облаков. На флаге красовался герб семьи его отчима – сидящий за книгой, золотой лев. По мнению Курта, гербы были, давно ничего не значившим, пережитком древности, однако все семьи Пальмирро стремились украшать ими свои дома. Это было данью очень давнему прошлому. Оно говорило о принадлежности к определенному роду. И по этой причине Курт много раз выражал свое недовольство. Несмотря на глубокое уважение к отчиму, он желал видеть на шпиле герб семьи родного отца – сверкающий на звездном небе, серебристый лук. Или, на крайний случай, матери – два, освещающих темноту, факела.
Однако, несмотря на то, что изначально башня принадлежала семье, погибшего на одном из заданий отца Курта, мать, при первой же возможности, сменила гербовый флаг. Она говорила Курту, что лев говорит каждому на Пальмирро, что в доме живет Вершитель. Это подразумевало собой статус, уважение и глубокое почтение со стороны всего населения планеты, включая и остальных Вершителей.
Данное утверждение было логично и оправдано. Оперативник понимал рациональность действий матери. Однако, не переставал мечтать о том дне, когда над его собственным домом взовьется флаг с его родовым гербом, серебристым луком.
Курт много раз представлял себе облик будущего дома. И внутри, согласно картинке из воображения оперативника, его всегда ждала любимая супруга, Карина.
Карина, которой здесь нет… А может, и вообще больше нет … От одной мысли о столь ужасной возможности, Курта передернуло. Перед глазами встали образы видеоролика.
Страхи о судьбе возлюбленной вытеснили из его головы и странного незнакомца с Сохха, и загадочный звездолет в облаках Мирда.
Однако, как бы не была нереальна задача отыскать и спасти Карину, Курт не планировал от нее отказываться.
Решительно поднявшись в столовую, оперативник резко распахнул дверь. Он собирался вести с отчимом крайне серьезный разговор и был слегка обескуражен, когда понял, что за длинным, овальным столом его ожидает к ужину только мать.
Мать Курта, Мидея, была стройна и выглядела так молодо, что могла сойти за его сестру. Густые, белые локоны были заплетены в толстую, спускающуюся ниже пояса, косу. Блестящие, ярко-синие глаза сияли ярко, как у юной, едва познающей мир девушки. Об истинном возрасте Мидеи можно было только гадать и предполагать, поскольку сама она данную цифру никогда бы в жизни не озвучила. Впрочем, как и все старшее поколение Пальмирро. Хотя Курт и не понимал, почему.
Для никого на Пальмирро не было секретом, что старшее поколение вот уже сотни, если не тысячи лет, принимало регулярные инъекции молодости. Сыворотка постоянно обновляла и поддерживала организм, буквально выжигая в нем функцию старения. С момента начала приема препарата жители Пальмирро фактически замораживались в своем возрасте. Они становились сильнее и выносливее. Случайные ранения быстро исцелялись. Болезни полностью отступали.
Через пару лет испытать на себе действие сыворотки предстояло и Курту. Следовать примеру матери и выглядеть как юнец, оперативник не желал. Ему хотелось провести свою очень долгую, благодаря инъекциям, жизнь в возрасте уверенной зрелости. В точности, как Грум.
Друг был много старше Курта, но его истинного возраста оперативник не знал. Впрочем, на Пальмирро истинный возраст давно перестал быть таким уж ключевым фактором. Главными критериями для оценки возможностей человека были: опыт, успешность и авторитет в глазах Старших Вершителей.
Еще раз окинув взглядом столовую, удивленный Курт обратился к матери:
– А где отец?
– Он задерживается в башне Вершителей, – ответила Мидея. – Тебе рагу или спагетти? – уточнила она, указав на робота, услужливо державшего перед собой блюда с едой.
– Мама, скажи мне честно, он задерживается из-за Карины? – тихо попросил Курт.
– С Кариной все в порядке, сынок. Пожалуй, сегодня ты будешь спагетти, – она дала знак роботу. И тот, вооружившись дополнительной парой рук, ловко снабдил Курта широкой тарелкой, наполненной тонкими, ароматными макаронами.
– Если вопрос не касается Карины, почему тогда он задерживается? Он никогда раньше не задерживался, – настаивал на ответе сын.
– Задерживался, сынок. Просто ты всегда приходил еще позже. Ничего необычного.
– Может, ты все-таки ошибаешься? Карина не стала бы отправлять такое сообщение мне просто так! – уверенно заявил он.
– Для твоей сестры все внове. Она могла запаниковать. Такое бывает. Я, например, на ранних заданиях так часто истерила, что вся группа хотела меня придушить. Так что не бери в голову.
– Ты никогда не говорила мне ранее, что у тебя были проблемы на миссиях.
– Потому что здесь нечем гордиться. Потом я, конечно, привыкла и даже заслужила множество регалий и наград, – мать указала на, занимавший целую стены столовой, прозрачный, стеклянный шкаф сплошь заставленный кубками, призами и медалями. – Ни о чем не беспокойся. Карина вернется и ей будет смешно и стыдно за свое послание тебе. Возьми побольше сыра и расскажи, что нового непосредственно у тебя, – Мидея непринужденно перевела тему разговора.
– У меня? – пробормотал Курт. Слова матери звучали более, чем убедительно. Тем не менее, он не мог расслабиться и переключиться на другие темы. Оперативник был слишком обеспокоен сообщением и надеялся, что Груму удастся узнать намного больше о судьбе его сводной сестры, чем ему.
*
Алоис вернулся домой после полуночи. Курт уже успел к тому моменту уснуть. Но тяжелые шаги отчима в гостиной мгновенно согнали с него сон. Курт замер в нерешительности. Он не знал, какое его поведение окажется более результативным: вскочить с кровати и потребовать желаемых ответов от усталого отца или дождаться утра и тогда уж… Тем более, что есть шанс получить информацию от Грума.
В конце концов, решив, что дождаться ответа друга целесообразнее, Курт собрался вновь погрузиться в сон. Однако, до его уха донесся голос матери. Мидея, что было для нее нетипичным, в столь позднее время не спала. И, судя по тону разговора, была крайне взволнована.
Планы Курта мгновенно поменялись и он, бесшумно отворив дверь своей спальни, прокрался к гостиной, откуда доносились голоса. Родители явно старались говорить, как можно тише, но эмоции то и дело возвращали их на повышенные тона.
– Не пытайся его втравить! Это был твой выбор! Ты захотел быстрой славы! Ты рискнул! Я предупреждала! Я останавливала! Помнишь, ты мне сказал, что Карина – твоя дочь, и я не имею права ей ничего запрещать! Так вот, напомню: Курт – мой сын и не нужно лезть к нему со своими идеями! Я не хочу его потерять! Мне и так было кого оплакивать!
– Я уже говорил тебе, что слава тут не причем! Я вообще ничего не решал. А теперь, пойми, все вышло из-под контроля! Карина…
– Сделала свой выбор, – сухо заключила Мидея. – Да, под воздействием своих личных убеждений, но лично я ее не заставляла. Напротив, пыталась переубедить, в отличие от тебя. Привык оставаться в стороне? Быть добреньким папочкой?! Больше не выйдет! Хочешь ее вытащить, ты – Вершитель! Отправь корабли! Собери команду оперативников! А сына моего не трогай! В любом случае, работа в излишне стрессовых условиях – не для него!
– Ты плохо знаешь своего сына, Мидея.
– Неужели? – в голосе матери слышалось ехидство.
– Курт – оперативник очень высокого уровня. Он с легкостью мог бы вести операции в самых сложных местах. Его итоговые баллы на экзаменах выделяли его на фоне остальных аспирантов. Нестандартный подход к решению проблем выдавал в нем сильного лидера группы. В будущем он мог стать одним из тех, кому доверяют самые сложные и почетные задачи…
– Если он так хорош, почему тогда он никуда не отправился, а остался на обслуживании застойных планет? – с вызовом парировала супруга.
– Потому что он сам меня об этом попросил. А я не мог отказать сыну.
– Почему тогда я об этом ничего не знаю?
– Потому что он так пожелал.
– Пусть так. В любом случае, у него нет нужного опыта.
– Я знаю, что подготовка оперативников для такой работы ведется десятки лет. Он просто еще не прожил столько времени, чтобы регламентировано стать членом оперативной группы такого типа. Но…
– Не нужно одевать маску участливого понимания! Курт все равно не отправится выручать твою Карину. Если вы с Кариной переоценили свои силы, мой сын тут ни причем!
– Ты знаешь, что дело не в карьере. И я совершенно не поддерживал ее идею. Она все сделала сама.
– То, что ты не можешь управлять своей дочерью, меня не касается! Скажу больше: мне на это плевать! Но лично моего сына ты не получишь!!!
– Может, спросим его?
– Я запрещаю тебе это!
– Потому что он захочет помочь?
– Все. Тема закрыта! Хочешь, лети сам!
– Я бы полетел, но ты прекрасно знаешь, что не могу.
– Я больше не хочу это обсуждать. Решай вопрос сам.
– Мидея, я признаю, что был не прав, а ты права, но Курт… Я верю, что он поможет Карине.
– Я все сказала! И еще: если я узнаю, что ты все-таки попытался втравить моего сына, мы расстанемся. А ты знаешь, чем тебе грозит наш разрыв!
Разговор был закончен, и Курт постарался вернуться к себе в спальню до того, как мимо него промчатся гневные шаги матери.
Подслушанная ссора была странной и совсем не вязалась с тем образом родителей, который был привычен Курту за все годы их совместной жизни.
Ему было о чем подумать. И чем поделиться с Грумом. А после он был просто обязан обсудить услышанное с Алоисом. В том числе и угрозы матери. Особенно угрозы матери!
Курту вообще трудно было представить, чтобы кто-то осмелился угрожать Вершителю, причем столь уверенным голосом. Мидея явно не блефовала. И это порождало в голове Курта еще больше вопросов.
Считая мать мягкой, хрупкой и покладистой, он терялся в догадках о том, что именно происходит. Мысли настойчиво роились в голове. А настигший его сон был отрывистым, беспокойным и состоял из хаоса сумбурных картинок с участием Карины и родителей.
*
Курта разбудил настойчивый сигнал наладонника. Потянувшись к лежавшей на стуле куртке, он добыл из внутреннего кармана плоский гаджет и поднес экран к заспанным глазам.
Звонил Грум.
– Ну, ты красавец! Напряг меня, а сам спать! – с изрядной долей возмущения в голосе заявил друг.
– И тебе привет. Ну как? Удалось что-нибудь узнать? – пытаясь справиться с зевотой, просил Курт.
– Удалось. Все довольно примитивно, но есть нюанс.
– Какой?
– Приходи. Обсудим.
– Скоро буду, – пообещал оперативник, скатываясь с кровати.
Ему нужна была свежая, способная к восприятию информации, голова, но сонливость упорно отказывалась покидать тело.
Пытаясь выйти победителем из сражения с Морфеем, который упорно старался уложить его повсюду, включая коврик у ванной, Курт мужественно над собой измывался. Он прыгал, извергая проклятия, под струями ледяного душа. Опрыскивал себя «бодрящим туманом», «тропическим ливнем», «снежной метелью» и прочим, что была способна произвести его, весьма изобретательная, душевая кабина.
Однако, даже три огроменные чашки черного кофе не помогли ему обрести необходимую бодрость.
Спотыкаясь о коврики и пороги, Курт выбрался из родовой башни. Первой его мыслью было воспользоваться одним из семейных аэробайков. Однако, предположив, что в разговоре может понадобится какое-либо существенное оборудование, Курт отправился к другу на своем звездолете.
*
– А че, крейсер был занят? – шутливо поинтересовался Грум, когда корабль оперативника, плавно сложив крылья, приземлился возле грота.
– Что? – не оценил юмора Курт.
– Все никак не проснешься?
– Да, че-то как-то… – пробормотал он, споласкивая лицо в студеной воде, стекающего по гроту, водопада.
– Реакция на стресс что ль? – пожал плечами друг. – Че-то не замечал я раньше за тобой такой бабской чувствительности.
– Да, сам не знаю. Еле с управлением кораблем справился по дороге к тебе, – Курт чувствовал, что говорить ему становится все труднее.
– Ты даже на подколы не реагируешь… Та-а-ак. Подожди-ка! – Грум подозвал к себе пару роботов и отдал им, трудно воспринимаемые ускользающим сознанием Курта приказы. – Эй! Не вырубайся пока! – услышал он сквозь опускающуюся завесу сна слова друга. Но трава у грота была такой мягкой, а солнце таким теплым, что Курт больше не был в состоянии сопротивляться, и погрузился в крепкий, глубокий сон.
*
Оперативник открыл глаза, лежа на обеденном столе в столовой Грума. Из его руки торчало две иглы, прикрепленные к длинным, прозрачным трубкам. Другой конец трубок крепился к сосудам с цветной жидкостью. Над сосудами пытались хлопотать домашние роботы Грума. Но тот, отмахиваясь от них как от назойливых мух, пробовал контролировать сосуды самостоятельно.
– Какого черта! – резко поднявшись, воскликнул Курт. Однако сильное головокружение вынудило его рухнуть обратно.
– Мне бы тоже хотелось знать, друг, кому непосредственно, а главное зачем, пришла в голову мысль опоить тебя наркотическим снотворным. Причем в столь адской дозе. Ты что ел во время последней миссии?
– Ты уверен в своем диагнозе? Ты ведь не врач, – напомнил Курт.
– Уверен, друг. Вещество, которое в тебя влили, не предназначалось, чтобы тебя убить. Скорее вызвать недееспособность. И это перед самой комиссией… У тебя появился явный недоброжелатель. Кому ты перешел дорогу, приятель?
С громким стоном оперативник потер рукой, свободной от трубок, раскалывающуюся, как от сильного похмелья, голову.
– Бред какой-то! Это ВСЕ какой-то бред!
– Ты знаешь, кто тебя траванул? – удивился Грум.
– Увы, да. Это моя мать.
– Оборжаться. Ваши с Кариной родители просто полны любовью к своим детям, – с нотками иронии резюмировал Грум.
– Ты о чем?
– У меня есть, что тебе рассказать.
– Давай.
– Чуть позже. Сначала дождемся, чтобы твой организм полностью избавился от гадости. Не уверен, что комиссия не засечет присутствие наркотического вещества в твоей крови. Но, по крайней мере, лично ты сам начнешь ощущать себя человеком. А потом я расскажу тебе презанятнейшую историю.
– Тебе много удалось раскопать?
– Сам в шоке. Сейчас весь дворец Вершителей гудит из-за твоего отчима и его дочери.
– Все так серьезно?
– Это ты сам сможешь оценить. А пока не отвлекай меня, и не пытайся встать со стола. Скоро твоя кровь очистится, – порекомендовал Грум, наблюдая как подлетевший домашний робот, ловко дополнил сосуды новой порцией жидкости.
– Черт и что твориться! – в сердцах высказался Курт.
– Согласен, – кивнул друг.
*
По завершению процедуры, Курт ощущал зверский голод, и роботы Грума, снося друг друга в полете, старались удовлетворить желания гостя.
– Так что ты собирался мне рассказать? – запивая добрую порцию пирогов кружкой морса, спросил Курт.
– Твое внимание полностью собрано?
– Говори уже!
– Твой бортовой компьютер совершенно точно определил галактику, откуда тебе было отправлено сообщение от Карины.
– «Кошачий глаз», – подсказал Курт.
– Именно так ее называют на Пальмирро, – согласился друг. – Что ты о ней вообще знаешь?
– То, что мы ею занимаемся лишь последние сто лет. И по этой причине, она изучена хуже всех остальных галактик, за которыми мы наблюдаем.
– Что еще?
Курт пожал плечами.
– Понятно. Твои знания ограничены исключительно базой ВУЗа.
– Так, что с ней?
– Данная галактика очень интересует Вершителей. Достижения науки на ряде планет в «Кошачьем глазе» имеют весьма свежий взгляд. Скажу больше: несмотря на явное опережение технического прогресса Пальмирро, планеты Кошачьего глаза всего за какую-то сотню лет в некоторых аспектах могут опередить даже нас.
– Как так? Они же моложе!
– И смекалистее. Одним словом, Вершителям интересны те планеты не только с точки зрения привычного наблюдения. Пальмирро есть чему поучиться у молодых миров. Однако, именно эта смекалистость является серьезным препятствием для осуществления планов Вершителей. Точки наблюдения беспрестанно обнаруживаются и уничтожаются, а за оперативниками ведется охота. В результате тем приходится глубоко внедряться в новые миры. Становиться одними из своих. К счастью, столь массированное сопротивление происходит не на всех планетах. Тем не менее, в «Кошачий глаз» посылаются лучшие из лучших. Самые способные и самые одаренные.
– Та-а-ак… И причем тогда здесь Карина?! Не припомню за ней особой гениальности.
– А вот это самое интересное. В том то и дело, что Карина должна быть совершенно ни при чем.
– Поясни.
– Постараюсь, – Грум попытался сосредоточиться. – Твой отчим, Алоис, он… – друг резко переключился на вопрос. – Ты ведь лучше его знаешь. Замечал ли ты ранее, чтобы он гнался за дополнительной властью? Боролся за большее число привилегий, чем обычно позволяли себе Вершители?
– Да, нет… – удивленно пожал плечами Курт, – скорее наоборот. Он даже к нам с Кариной во время прохождения практики предъявлял те же требования, что и к остальным. Разве что… ты ведь помнишь, что меня собирались отправить на более дальние планеты, а он, по моей просьбе, определил меня в ближние миры? Ничего другого что-то не припомню.
– Тогда странно…
– Что именно?
Рыжеволосый великан глубоко вздохнул.
– Дело в том, друг, что Карина отправилась на Гекту.
– Куда?
– Планету из галактики «Кошачий глаз». Гекта очень мало изучена, но крайне интересна. Чем именно не спрашивай, поскольку данной информацией я не владею. Словом, операции такого типа требуют, как я уже говорил, особой подготовки. Оперативники десятилетиями проходят миссии более простых уровней, чтобы набраться достаточного опыта для подобной работы.
– Что такого они там делают?
– Честно, не знаю. Я еще не заслужил права участия в подобных операциях. А может, и не заслужу. Не настолько я хорош. Периодически косячу.
– Ты? – удивленно уставился на друга Курт.
– Мои ошибки не явны, но я-то о них знаю. И те, кто принимает решение о повышении уровня оперативников, уверен, тоже знают. В моих текущих миссиях мои ляпы неважны и легко исправимы, но в более жестких условиях… Словом, я не дотягиваю. Впрочем, я о том не жалею. Слишком большой риск в операциях «Кошачьего глаза». Многие не возвращаются обратно.
– Как так?
– Вообще-то это обычная практика. Формально человек считается на затянувшейся, на десятилетия миссии, но все понимают…
– Кто все?
– Не ты. Лавируя между мечтами о Карине и массовым распространением по планетам мышей, ты полностью игнорировал окружающую действительность.
– Чего?
– Того. Убеди меня в обратном.
– Да не буду я! – возмутился Курт.
– Конечно, не будешь. Аргументов-то нет!
– Давай вернемся к вопросу Карины.
– Карина не должна была оказаться в той группе вообще. Как такое произошло, никто не понимает. Ее не ДОЛЖНА была пропустить система безопасности. Твоя сводная сестра не ДОЛЖНА была быть способна даже подняться на борт. Бортовой компьютер ДОЛЖЕН был немедленно задержать ее. Звездолет попросту не ДОЛЖЕН был улететь, пока она на нем находилась.
– Но как тогда? Что произошло? Я не понимаю…
– Так и никто не понимает. Все винят Алоиса. Считают, что он захотел прославить дочь. Добыть ей регалии и успешное будущее в короткий срок. Ведь все участники миссий в «Кошечьем глазе», если выживают, конечно, получают максимальные почет, статус и уважение на Пальмирро. Десяток успешных миссий, и тебе прямая дорога в Вершители!
– Но, если это так опасно, разве мог отец… Ничего не понимаю…
– Аналогично. Тем не менее, обмануть систему мог либо Алоис, либо кто-то еще из Вершителей, кто отвечает за «Кошачий глаз». Никто ниже их уровня не сумеет в последний момент заменить участников миссий.
– Чего? Подожди! С этого места поподробнее. Какая связь между «Кошачьим глазом» и моим отчимом? Он же курирует нашу галактику. И кого кем заменили?
– На самом деле, последние лет пять твой отчим входит в группу Вершителей, курирующих именно «Кошачий глаз». А Карина заменила на борту звездолета «Рьяный» оперативника Лейла.
– Что за девушка?
– Парень. По имени Лейл. В той миссии вообще не должно было быть девушек. Миссия на Гекте относится к категории высочайшего риска. После того, как Алоис пришел в группу «Кошачьего глаза», он внес инициативу: на самые опасные для жизни миссии девушек не посылать. Регламент был одобрен. Так что там сотни критериев, по которым оценивается уровень опасности планеты. Если по результатам расчетов рисковости мероприятия получается с восьмого по десятый уровень, туда отправляются только мужчины.
– Сколько всего уровней?
– Десять.
– А Гекта относится?..
– К высшему, десятому.
– Вот, черт! – в сердцах выругался Курт. – А что рассказывает Лейл? Каким образом, по его мнению, произошла замена?
– Ничего. Он на другой, дальней миссии.
– На которой должна была находиться Карина?
– Не все так просто, друг… Здесь имеет место еще одна замена. Лейл заменил Рута. А вот уже Рут выполнял миссию Карины. Предназначенные изначально Карине планеты находятся в нашей галактике, как и твои. Будучи оперативником с опытом, Рут завершил работу и вернулся на Пальмирро. Сроки его возвращения показались Вершителям подозрительными. Они стали разбираться. Тогда и выяснился клубок замен и перемещений. И тогда пало подозрение на Алоиса. Однако, потом начались проблемы с миссией на Гекте.
– Какие? – по спине Курта выступил холодный пот.
– Такие, что мнения насчет Алоиса разделились. Кто-то продолжил полагать, что за полетом Карины стоит ее отец и его желание ее прославить и возвысить. При этом именно Карину винят в провале миссии, считая, что причиной неудачи стала именно ее неподготовленность. Другие же готовы оправдать твоего отчима считая, что Вершитель, который в курсе об особенностях «Кошачьего глаза» точно не будет отправлять туда дочь. Когда же он всем предъявил, полученное от тебя, видео…
– А что именно произошло на Гекте?
– Никто не знает. Все оборудование вышло из строя. Связь с группой и звездолетом утеряна. Единственное доказательство того, что они все-таки достигли планеты – ролик, присланный тебе Кариной.
– А что Вершители говорят о смысле послания? Какой обман имеется в виду?
– Этого я не знаю. Попробуй выяснить у Алоиса.
– Попробую обязательно, как только смогу с ним встретиться. Рассказывай дальше.
– Я закончил. Теперь твоя очередь рассказать почему твоя мать тебя отравила.
– Думаю, чтобы дисквалифицировать меня и не дать отправиться в миссию на поиски Карины, – предположил Курт и пересказал сосредоточенному другу, подслушанную накануне ссору родителей.
– Мда, – пробормотал тот.
– И у меня созрел вопрос. Ты упомянул, что за отлетом Карины мог стоять кто-то другой из Вершителей. Не обязательно ее отец. Кого именно ты имел в виду?
– Никого. Просто перечислил варианты.
– Да… Все так странно…
– Согласен.
– Кстати, почти забыл и вряд ли это можно отнести к текущим делам касающихся Карины, но… – он рассказал другу о звездолете с Мирда и о странном человеке на Сохха. – Когда я был там, то мог поклясться, что тот человек знал обо мне и о моем задании. Гарантирую, в тот раз мне не просто повезло. Это он буквально «на блюде» предоставил мне паву и кроля. И теперь я начинаю задумываться: не он ли стоит за тем, что я так часто заменяю специальные точки наблюдения на Сохха?
– Да… Может он от них избавляется, когда нужно что-то особенное обсудить?
– Мог бы просто приказать слугам отнести зверье во двор, погрызть травки, например…
– Тогда что ему нужно, зачем избавляться от зверья?
– Если бы я знал… В любом случае, сейчас меня больше волнует Карина.
– Тогда отправляйся к Алоису и постарайся ничего дома не есть. И не пить. Да и спать я бы тебе там не советовал. Если твоя мать так боится, что ты «возьмешь билет в один конец» ради Карины, она может вновь одурманить тебя.
– Буду ночевать на звездолете.
– Можешь и у меня остановиться, если согласишься…
– Я пройду полную дезинфекцию, – прервал он Грума. – И… это… спасибо за приглашение и предостережение. Попробую отловить Алоиса на нейтральной территории.
– И не…
– Естественно не во дворце Вершителей. Спасибо за предупреждение. Но я пока не полный идиот.
– Ну знаешь, когда вопрос касается Карины…
– Да ну тебя! – буркнул Курт, направляясь к звездолету, но потом передумал и, одолжив один из аэробайков Грума, оправился на поиски идеального места встречи с отчимом.
*
Каждый день, без исключений, Алоис возвращался домой по одному и тому же маршруту. Он даже не корректировал заложенный в бортовой компьютер аэрокатера курс.
Путь до дома занимал у отца Карины более полутора часов и проходил по одним из самых живописных мест планеты.
Курт знал, что отчим мог добираться до дома куда в более короткий срок, но предпочитал любоваться долинами и ущельями острова Нибу. На Нибу не было жилых построек, поэтому Ее Величество Природа там правила во всем своем могуществе. Остров не был особо большим, однако сумел вместить в себя живописные водопады, озерца с красочными рыбками, упирающиеся в облака горы и петляющие, захватывающие дух, глубокие ущелья.
Даже исчезновение Карины не заставило Алоиса изменить своей привычке и ускорить путь домой.
Курт планировал перехватить отчима именно на Нибу. Сверяясь с данными о движении аэрокатера отчима на мониторе аэробайка, он расположился на берегу ущелья. Однако, тот почему-то прервал движение, не добравшись до сына.
Прождав более получаса в надежде, что отец продолжит путь, оперативник направил аэробайк в направлении катера Алоиса.
Аэрокатер отчима был припаркован на траве, на небольшой поляне. Вдоль поляны протекала небольшая, похожая на ручей, речушка. На ее берегу, задумчиво сгребая рукой донные камни и тут же вновь опуская их в воду, спиной к Курту, на корточках, сидел Алоис.
Картина была столь непривычна оперативнику, что он, спешившись с аэробайка, в нерешительности, остановился подле него.
Для Курта Алоис был всегда сильным, всегда уверенным, всегда знающим, что он делает. Теперь же, видя отчима в состоянии, близком к растерянности, оперативник искренне не знал, как начать разговор.
– И долго ты планируешь там стоять? – голос отчима звучал привычно бодро и требовательно.
Это придало Курту уверенности. Он окинул взглядом рослую, широкоплечую фигуру Алоиса, скрыть которую не мог даже традиционный бежевый балахон Вершителя.
– Вы знали, что я здесь, отец?
– Ты не один умеешь пользоваться бортовым компьютером, – подобие кривой улыбки тронуло губы отчима.
– Да, но как вы поняли, что это я? Ведь аэробайк не мой? – Курт внимательно рассматривал лицо отца, пытаясь за, сопровождающей слова мимикой уловить что-то большее. Однако ни светло-голубые глаза Алоиса, ни его густые, кустистые брови не выдавали присутствия тайной мысли.
Курт окинул взглядом светлые, очень коротко остриженные волосы отчима, что также являлось одним из традиционных атрибутов Вершителей, посмотрел на прямой, с небольшой горбинкой нос. Затем вновь сосредоточился на светлых глазах. Ничего во взгляде Алоиса не поменялось. Он по-прежнему был открытым, с легкой толикой грусти. Что, учитывая последние новости от Карины, было вполне обоснованным.
– Если бы я не обнаружил тебя сейчас здесь, то окончательно бы разочаровался в своем таланте воспитателя. А так… Хотя бы сын ведет себя так, как я того ожидаю, – Алоис обернулся.
– Поясните?
– Насколько смогу, сын, – пообещал Алоис, предложив Курту сесть в салон аэрокатера.
