Kitobni o'qish: «Ни имён, ни примет»

© Пименова И.

* * *

5 минут требуется ракете для выхода в космос.

Нам понадобилось на это достижение более 150 000 лет.

Часть I. Станция

Глава 1

Ярослава сидела на кровати. Ее давно мучила бессонница. Часы показывали 3.12 утра. Еще четыре с лишним часа до будильника.

Будильник! Когда-то давно она ненавидела этот маленький, назойливо вибрирующий приборчик. В той жизни он мешал ей высыпаться. Теперь она воспринимала его как нечто бесполезное и ненужное. Всё равно не спишь, а если забудешься тяжелым сном, то обязательно под утро, прямо перед его зудящим, нарастающим звуком. На станции понятие «под утро» существовало только благодаря земным привычкам, но всё же…

Она встала, выпила стакан воды. Подошла к монитору-коммуникатору. Экран серебрился мутноватым свечением, новостей не было. Вся станция спала.

В такие часы Ярослава ходила в библиотеку. Можно было просто полистать книги, и робот-библиотекарь не мешал своими советами. Библиотека была маленькая и размещалась в простой каюте, где вместо обычной обстановки были организованы книжные стеллажи с одной стороны и маленький столик – с другой. За нее, пожалуй, больше всего Ярослава была благодарна капитану – человеку далеко не сентиментальному. Забрать с собой книги на станцию в момент эвакуации – немыслимо! Видимо, каждый по-своему пытается сохранить человечность.

Книги! Они стояли рядами на полках, настоящие – бумажные, с красочными корешками, иногда с золотым тиснением, местами покрытые пылью, местами под углом, а не вертикально, будто кто-то поставил их небрежно второпях. Они еще пахли той жизнью, как если б ничего не произошло. Просто ждали читателя.

Не то чтобы она очень любила читать, но было в этом какое-то умиротворение.

Библиотека отличалась большими для такого помещения иллюминаторами, через которые виднелась величественно проплывающая Земля. По ночам она светилась мегаполисами, как и прежде. Яра иногда играла сама с собой в угадайку – пыталась узнать город по очертаниям света.

Иногда Яра разглядывала иллюстрации и фото в книгах. Честно говоря, сама она не любила фотографию. Зачем это нужно? Свидетельство давно утерянной жизни? Всё ж ведь кончилось, события канули в Лету. Зачем ворошить? Надо жить настоящим.

Мрачные мысли прервал треск коммуникатора – в каждом помещении на станции имелся точно такой же, как у нее в каюте.

«Надо же, вторая половина XXI века, а он трещит, как старое, музейное радио», – пришло ей в голову.

Глава 2

Экран засветился, ожил, показалось лицо старшего по смене. Еще заспанное. Нехотя Яра посмотрела на наручные часы – 6.45. Не так чтобы подъем. Наверное, что-то случилось.

– Ты опять не спишь! На утренней летучке будешь невнимательна! – он откашлялся и с недовольством пожурил ее.

– Как ты нашел меня? – спросила Яра беззлобно.

– У тебя два места ночных бдений: изба-читальня и бассейн. – В отличие от нее, старший по смене не любил книги. – Я начал с библиотеки.

– Что-то случилось?

– Так, просто… тоже не спится, – проворчал он.

Утро приближалось. Станция, как большой муравейник, потихоньку оживала, выходила из зыбкой дремоты и, наконец, глубоко вздохнув, пришла в движение. То тут, то там начали сновать курьеры, учителя, врачи, тренеры. Станция напоминала государство, в котором есть всё – от армии до детского сада.

Он был прав. После хронического недосыпа Яра долго приходила в рабочее состояние. Она от природы очень легкая на подъем, оптимистичная и трудолюбивая, но бессонные ночи имели свое влияние. А ему как старшему сменному нужен бодрый персонал.

Ее работа не отличалась большим разнообразием. Как всегда, утром – раздать всем математические задачки после предварительно проведенной разминки и сеанса медитации, и дальше учебный день пойдет своим чередом, группа за группой. Малыши, школьники, «старики».

С детьми работать было приятнее. Их не надо особенно подталкивать. Они даже могли дать фору начинающему майнд-фитнес тренеру.

В общем, поднявшись в каюту, приведя себя в порядок и подготовившись к рабочему дню, Яра выскочила на завтрак.

В просторном помещении столовой, совсем не свойственном старым космическим станциям, совмещенном с оранжереей и имеющим прозрачный, открывающийся купол-потолок, она дождалась свою смену. Все вместе, улыбаясь и шутя на ходу, они протиснулись к столикам и приступили к вкусно пахнущим оладушкам, сырникам, кашам и омлетам.

На станции был хороший шеф-повар, он считал, что раз живем не на Земле, так хотя бы питаться должны как дома. В его кухне всегда происходило какое-то волшебство, окутанное поистине чарующими запахами.

– Как дела, Ярка? – спросил добродушный здоровяк, поглощающий вторую порцию блинов с вареньем. – Всё шатаешься по ночам в библиотеку?

– Хожу… – загадочно улыбаясь, ответила она. – Ты на сладенькое-то не налегай, а то в ложемент не втиснешься! Тебе надо будет не мозг прокачивать, а вес сбивать! – задиристо отреагировала Ярослава.

– Сегодня всё, как всегда, однообразно, – как-то скучно заметила Катя, – сначала летучка, потом работа, обед, так и весь день пройдет.

Катя была совсем юная, наверное, самая молодая среди них. Она, высокая, стройная блондинка с правильными чертами лица, не отличалась яркой внешностью, была, скорее, милой. Но взгляд ее зеленых глаз всегда производил сильное впечатление. Смотреть она привыкла долго и изучающее, как психолог, прямо в душу. Это завораживало. Сегодня она была явно не в духе, отчего ее обычно прозрачно-зеленые глаза подернулись глубоким малахитовым туманом.

– Посмотрим, что нам новенького приготовили. Говорят, за ночь еще двоих привезли, – отозвался Саня, причмокивая блинчиками и посерьезнев в момент.

Саня, рослый, слегка располневший, немного неряшливый, но очень энергичный биохирург, всегда был полон идей, которые не давали ему покоя, и ему всегда хотелось что-нибудь проверить и протестировать. Его темно-каштановые волосы, то ли за неимением расчески, то ли вследствие пренебрежения ею, торчали в разные стороны, а острый, испытывающий взгляд выдавал сверхлюбопытную натуру естествоиспытателя.

– Это когда ты всё узнал? Только утро! Опять в зону прилета бегал? – не удержалась Катя.

– Ну, бегал… – слегка отводя глаза, нехотя пробормотал Саня.

Летучка прошла по-утреннему бодро, быстро и без сюрпризов. Все отправились по делам. Яра – проводить уроки, Катя – оказывать психологические консультации тем, кому оказалось тяжело освоиться на станции. А Саня, как всегда, в биоинженерную лабораторию. Его мир составляли запчасти биопротезов рук и ног. На Яру его лаборатория производила жутковатое впечатление, она не любила туда заглядывать.

Про ночных гостей больше никто ничего не слышал. Даже если их и привезли, ближайшие две недели они проведут в карантине.

Глава 3

Из раздумий Яру вывел один мальчик в средней группе, одиннадцати лет. Андрюша, очень деятельный по натуре, и если он заканчивал тест раньше всех, то просто не мог дождаться, когда подтянутся остальные. Он начинал елозить, сверлить Яру взглядом, как будто спрашивая: «Ну скоро?»

Он оказался очень смышленым и моментально учился новому. Его показатели выделялись из группы. Он был точный и быстрый, правда, слегка нервный и подозрительный. Но кого сейчас этим удивишь? Яра думала, его следует перевести к старшим, несмотря на возраст, и заодно показать Кате, чтобы она еще раз проверила психотип.

Спустя время он так и останется в ее памяти «тем мальчиком», ну а пока она вспомнила, как он появился у них на станции.

Его нашли одного, «чистого» – с незамутненным сознанием, почти не покалеченного психологически. И даже нервная система сохранилась почти неповрежденной. Ему тогда было лет восемь. Он сидел на детской площадке, не хотел уходить. Всё ждал родителей с работы. Видимо, он их и сейчас ждет, уже здесь, на станции, после стольких лет. Их так и не нашли. Полностью «чистые семьи» встречались очень редко.

За ним предварительно понаблюдали. Всё сделали аккуратно. Забрали не слишком рано и не слишком поздно. Андрюшке рассказали легенду о «несчастном случае» и необходимости улететь на орбитальную станцию, где он найдет много новых друзей, а заодно пройдет медицинское обследование. На вопросы, чем он болен и почему нельзя лечиться на Земле, ему просто сказали правду. Дети всегда легче ее принимают. Это их самое большое преимущество. Взрослые начинают цепляться, ну хоть за что-то: за работу, прожитые годы, потерянных родственников, какое-то имущество… Ему сказали, что он заражен, но болезнь, скорее всего, еще не проявила себя, а лечение возможно только там, на станции. Но надо проверить. Он полетел… Добровольно… Но он ждал. Ждал маму с папой. Все-таки он что-то видел там, что-то, чего не смог себе объяснить. Но никогда не делился…

По прибытии на станцию его почти сразу определили в младшую группу в школе. Жил он в интернате, при школе.

А пока занятие протекало легко и даже скучно.

Школа на станции была объединена с детским садом и занимала один из отсеков, ближе к оранжерее и к столовой, подальше от центра управления, зон прилета с суетой транспортных челноков и ненароком показывающихся там легких, медицинских флайеров, доставляющих с Земли новых жителей станции.

Школу организовали наспех, и учителями работали добровольцы из тех, кто имел нужный профиль. Еще давно программисты собрали роботов-помощников, и вот теперь они сновали между рядами несусветно серьезных учеников, разглядывающих задачки на экранах, парящих прямо перед их лицами в воздухе. Роботы на ходу проверяли тесты, смотрели, кто быстрее справляется, чьи оценки будут выше, и этим сильно помогали учителям.

Учителя остались, никакие цифровые технологии не заменили их полностью. Такие попытки были, но сразу стало понятно, что если перед тобой не живой человек, то ни интереса, ни понимания нет. Роботы, кроме проверки домашних заданий и проведения тестов, составляли индивидуальные планы обучения, а учитель выделял больше времени на ученика, оценивал необходимость дополнительного материала.

Искусственный интеллект достиг больших успехов! Те самые, снующие между рядами роботы подсказывали любимчикам. Кто-то из программистов ради шутки что-то подправил в голове робота-помощника, и теперь некоторые из них обладали способностью сопереживать и упрощать учебную программу. Вот сейчас Яра увидела, как один из роботов явно слишком надолго застрял у одного из учеников и что-то лихорадочно, совсем по-человечески ему показывал на экране.

– Филли, что ты там возишься? – с подозрительной улыбкой спросила она. – Мне придется обратиться в комиссию по этике искусственного интеллекта!

Зная, что этим угрозам не суждено сбыться, все рассмеялись, а Филли как ошпаренный отскочил в сторону, чуть не налетев на соседний стул.

Когда тест закончился, на экране Яры рутинно проявились оценки, индивидуальные программы и темы, которые придется повторить.

Яра вела необычные уроки. Она была тренером по майнд-фитнесу. После таких занятий дети лучше читали, считали, решали нестандартные задачи, что нужно в любой профессии. А при работе со взрослыми задачки на логику и образное мышление помогали восстановить когнитивные функции, привыкнуть к новой реальности. Особенно здесь и после болезни.

Сейчас, занимаясь с детьми, она подумала, что любила, когда все в ее группе развивались относительно равномерно. Поэтому Андрея нужно переводить к старшим.

* * *

Катя, улучив свободные пятнадцать минут, попивала кофе в кафетерии, восстанавливая душевное равновесие. Сложные пациенты приходили часто. Обычно это были те, кто потерял родных, они чувствовали себя беспомощными и ненужными.

Яра как раз закончила урок, и до следующего у нее было большое «окно». Она тоже пришла в кафетерий и увидела подругу.

– Ну, что, по пироженьке? – весело спросила Яра. Как чуткий человек она сразу увидела, что Катя отдыхает. Яра знала, что Катю не надо расспрашивать. Захочет – расскажет, может, просто обмолвится… Потом. Психологи умели отстраняться, не принимать чужую боль как свою. Работа как работа. Но и они нуждались в отдыхе.

Примерившись к шоколадному тортику и чашке умопомрачительного космокофе, Яра подумывала, не сходить ли в оранжерею.

Кофе здесь, конечно, ненастоящий, но они привыкли, насмешливо называя эту смесь космокофе.

– У меня школьники только через час. Пойдем в оранжерею? – предложила она.

– Давай! – отозвалась Катя, выходя из сумрака мыслей.

Оранжерея располагалась рядом с кафетерием и была очень просторной, высокой с большими иллюминаторами, как в библиотеке. Но библиотека темнее, а здесь зелень придавала свежести стенам. На фоне черного «неба» ярко освещенная оранжерея с настоящими земными деревьями, кустами и цветами завораживала. Когда в космической бесконечности появлялось свечение далеких звезд, сад был особенно прекрасен. Это случалось, когда станция делала виток, «пряталась» за планету и оказывалась в тени.

Они немного погуляли по «аллеям» и уселись на скамеечку. Разглядывая цветы, Яра откинулась на спинку. «Прям как дома, в парке, ей-Богу», – подумала она.

Катя неожиданно сказала:

– Ты знаешь, он опять притащил смартфон и пытался выяснить, почему нельзя позвонить домой.

Она сказала это тихо, но так отчетливо, что Яра резко открыла глаза и выпрямила спину. Отвечать не хотелось. Да Катя и не ждала. Люди к станции привыкали тяжело, особенно взрослые. А этот довольно упрямый, еще не пожилой мужчина регулярно таскался к ней, даже не на прием, а поговорить. Его консультации закончились некоторое время назад, но желаемого успеха не принесли. Видимо, ему требовалось несколько больше внимания. Его мучила тоска. Поначалу Катя предполагала обратиться к психиатрам, чтобы они прописали ему антидепрессанты, но пока не решилась окончательно.

Они вернулись в кафе, оставили чашки, попрощались, и Катя пошла на очередной сеанс. Яра прогулялась еще немного по оранжерее и решила заглянуть к Саше.

Сектор научных лабораторий, инженерных и медицинских исследований находился на втором радиусе станции, то есть надо было проехать на лифте и пройти мимо больничного блока.

Саша уже третий день воевал с бионическим протезом руки. Никак не получалось запрограммировать его так, чтобы пальцы чувствовали температуру предметов. Сначала было сложно найти детский протез, теперь – сложности с нейрокомпьютерным интерфейсом. Датчики, вживляемые в мозг, пока не передавали сигналы в «руку» как положено. Саша не мог найти поломку. Недовольный и взъерошенный, он окинул вошедшую Яру резким, коротким взглядом.

– Ну, что? Поговорила с Катькой?

– Привет! – ошарашенно отстранилась Яра, – еще нет. У нее своих больных хватает.

Лаборатория была оборудована по последнему слову техники и больше напоминала компьютерный центр. На работе Саша производил впечатление полухирурга-полусумасшедшего программиста, что-то колдуя у мониторов и настраивая биопротезы так, чтобы вернуть потерянные функции телу. Вот и сейчас в левой руке он держал полуработающую искусственную руку, повторяющую движения его правой руки. Он так увлекся, что пропустил ее ответ мимо ушей.

Глава 4

Она вернулась с дачи, открыла дверь и вошла в пустую квартиру. Никого дома не должно было быть. Все остались на даче. Стояла летняя, знойная пора. Но вдруг в комнате она увидела отца, а точнее, человека, очень похожего на отца. Он сидел на стуле у стола, спокойно смотрел на нее открытым взглядом и немного улыбался, как отец. Он ждал ее. Яра испугалась, поскольку точно знала, что этого не может быть, ведь отец на даче. Все там остались, когда она уезжала.

«Кто это? Что ему здесь надо?» – пронеслось в ее голове.

Она ни на минуту не сомневалась, что это не отец. В страхе она сделала порывистый шаг назад и вскрикнула:

– Этого не может быть! Этого не может быть! Это не ты! – И попыталась выбежать на кухню.

Но там сидел еще один человек, очень похожий на ее отца! Или тот же самый?

Ее пробрал леденящий ужас. Эти копии неожиданно подошли друг к другу лицом к лицу и как будто даже удивились встрече.

Она попыталась воспользоваться моментом и затолкать их куда-нибудь. Под руку подвернулась ручка туалета. Ей даже удалось их туда впихнуть и захлопнуть дверь. Она сама удивилась, как это произошло. Все-таки они оба были высокими и жилистыми. Наверное, сработал эффект неожиданности, они просто не предполагали от девушки такую прыть. Да и Яра хоть и не производила впечатления тренированного атлета, но отличалась решительностью и некоторой спортивной подготовкой. Но, конечно, долго она не смогла сопротивляться их напору и, несколько раз хлопнув дверью туда-сюда, они выскочили.

Опустилась темнота. Она поняла, что ее похитили и удерживают в собственной квартире. Было очень страшно и странно. Вроде всё как всегда: вещи на своих местах, никто ничего не воровал и не стремился убежать, она не скована в движениях. Так солнечно за окном! По-настоящему летняя погода сейчас только усиливала гнетущее настроение. Стало понятно, что ей никак не улизнуть из дома. Она сидела на стуле, находясь в прострации, не понимая, что делать дальше. После того как она их упустила, она растерялась и отчаянно пыталась заставить себя мыслить разумно. В это время один из этих людей очень вежливо что-то объяснял ей. Она собралась, заставила себя сфокусироваться на его речи:

– Завтра мы вместе поедем в длительную поездку. Нам бы очень не хотелось применять к вам дополнительные меры убеждения, но если вы не согласитесь добровольно, то близкие вам люди могут пострадать. – Он был очень вежлив, разговаривал не громко, но очень отчетливо. Его голос проникал в самое сердце, наверное, оттого что его желто-рыжие глаза смотрели прямо в нее. У него был очень неприятный, холодный, пронизывающий взгляд, как у робота, без выражения, хотя он попробовал немного улыбнуться.

Осторожно она попыталась поговорить с ним.

– Куда мы едем?

– В Кинешму, – даже доброжелательно ответил он, но в глазах сквозила враждебность.

Она очень удивилась. Никогда ничего не связывало ее с этим городом.

Весь день они просидели дома.

В квартире было так тихо. Ничего не нарушало эту звенящую тишину. Ни разговоры, ни угрозы. Она подумала, что кто-то должен ее искать. Хотя бы, чтобы узнать, как она доехала с дачи. Она всё думала, как попросить помощи, ну у кого-нибудь, как сказать, что ее удерживают и собираются куда-то вести.

Ее заторможенное состояние продлилось до вечера, голова и ноги отяжелели. Она стала думать, что они ее чем-то ударили, когда вырвались из туалета, она просто не помнит этого.

Вдруг Яра задумалась: «А где второй? Их же двое было, абсолютно одинаковых, как один».

Спросить она не решилась.

На следующее утро, чуть более ветреное, он пришел к ней в комнату и сказал, чтобы она оделась, подготовилась к поездке, и дал ей таблетку. Таблетка была не очень большой, белого цвета, без названия на оболочке.

– Проглоти ее, если хочешь, чтобы всё было хорошо, – сказал человек угрожающим тоном, глядя на нее пристально всё тем же проникающим, как нож, взглядом.

Она сделала неловкое движение, и таблетка упала на одеяло, но все-таки не укатилась. Она подобрала ее и держала в руке. Он отвлекся на минутку, и она закинула ее за изголовье кровати, сделав вид, что положила в рот и проглотила.

В полутемную комнату, сквозь зашторенное окно, попал яркий луч света. И этот день обещал быть солнечным.

Они собрались, вышли во двор и сели в машину. Совершенно не осознавая, зачем и куда ее везут, она, как в тумане, огляделась. Никого не было этим ранним утром во дворе.

По дороге оказалось, что они заедут на какую-то турбазу, где в большом парке, бродило много незнакомых людей, никто не разговаривал друг с другом. Встревоженные, они с потерянным видом перемещались между деревьев по тропинкам, будто забыли что-то и пытались отыскать пропажу. Буквально каждый метр был увешан камерами наблюдения. За ними пристально наблюдали.

Вдруг Яра увидела маму, та торопливо шла к ней.

– Ты где пропадаешь? – Яра почувствовала, что происходит что-то неладное: ей стало понятно, что открыто говорить нельзя, кричать и бежать тоже.

Они присели на скамейку. У мамы в руках была свернутая газета. Яра взяла ее и на полях стала писать ручкой, откуда-то взявшейся на скамейке: «Мама! Меня удерживают насильно и куда-то увозят. Помоги!»

Мама прочитала. В этот момент луч солнца озарил черты ее лица, обычно мягкие, но сейчас оно осталось нейтрально задумчивым. Слегка кивнув, она вдруг встала и пошла прочь. Яра не последовала за ней, только смотрела, как мама, не торопясь, удаляется. Мама была одета в светлую юбку-миди из легкой джинсовой ткани-шамбре, край которой шелестел и немного переливался на солнце при ходьбе, и белую летную блузку, на ногах – летние белые босоножки на высоких каблуках, с перетягивающей щиколотки застежкой. Яра любила этот наряд, он стройнил маму.

Сердцу почему-то немного стало полегче. Яра передала весточку, и, может быть, ей помогут.

Вскоре многих из них собрали вместе на небольшой площади перед выездом из турбазы. Площадь имела три луча-дороги. Две из них являлись боковыми и шли вдоль невысокого, одноэтажного, очень длинного деревянного строения с одним сквозным коридором, из которого выходили стеклянные двери на внутреннюю территорию и наружу. Это строение тянулось вдоль периметра турбазы и ограждало ее. Снаружи вдоль него стояли высокие деревья, их буйная зелень создавала второй периметр ограждения. Третья дорога уходила вглубь территории парка.

Поднялся страшный ветер, природа сама стала олицетворением того, что происходит что-то нехорошее. Темные, почти черные, кроны деревьев склонялись под натиском ветра, их мотало из стороны в сторону, как старые мешковины. Стало пасмурно и холодно.

Под присмотром сопровождающих – видимо, всех привезли похитители насильно – люди, как во сне, проходили через это строение, покидая территорию странного места. Здание было ветхим, стекла в окнах пронзительно дребезжали, а двери нещадно хлопали при каждом открытии или сильном порыве ветра.

Спустя время, когда все вышли и скучились снаружи, а турбаза опустела, сопровождающие, убедившись, что никто не сбежал, стали грузить всех в несколько уже ожидавших их больших автобусов. Откуда они взялись и куда сейчас поедут – никто ничего не рассказывал.

Свинцовые тучи и сильный ветер сопровождали этот процесс. Ветер бил в лицо, раздувая и разбрасывая волосы Яры.

Яра всё думала, что это была за таблетка, и как она должна была подействовать, и принимали ли ее люди, оказавшиеся вместе с ней. Она склонялась к мысли, что да, принимали, раз все такие замороженные и покладистые. Неожиданно ей пришла в голову ужасная мысль. А вдруг это была не мама, а ее двойник, такой же, как и отец. Ей стало еще холоднее, одиночество и неизвестность упали разом на ее плечи, ноги отяжелели. В автобус она едва забралась.

* * *

Яра проснулась. Этот сон ей снился часто. Он был мучительно вязким. Яра кожей чувствовала и холодный ветер, и страх, и опасность. Поэтому у нее уже стало привычкой после пробуждения ходить в бассейн, чтобы снять оцепенение.

Это не было воспоминанием о том, как она попала на станцию. Но какое-то ощущение хоть и нереальной, но связи мешало очистить сознание, и, чтобы встряхнуться, она ходила плавать.

Приятной особенностью станции был бассейн. Для этой не очень современной станции наличие бассейна было поистине подарком. Искусственная гравитация создавала иллюзию земных привычек. Одна, по ночам, когда бассейн был в полном ее распоряжении, Яра «делала» в нем не одну дорожку.

Прилет на станцию она старалась не вспоминать.

Тогда их посадили во флайер, и через короткое время они уже стояли в зоне прилета, следующей за огромным, ничем не примечательным, серо-металлическим стыковочным шлюзом. Что было удивительно, так это огромные толпы людей: операторов, носильщиков и вальяжных на их фоне пилотов. Ну, ни дать ни взять – обычный аэропорт.

Своих попутчиков Яра не запомнила, только то, что это была стайка сверстников, жавшаяся испуганно друг к дружке, ничего не понимавшая и брошенная, по всей видимости, в суете. Только спустя несколько минут к ним подошел, наверное, единственный нормальный во всем этом жужжащем улье человек с открытым лицом и конкретной информацией.

Так она познакомилась со своим командиром по смене. Яра всегда тянулась к прямым, честным людям, обладающим внутренней потребностью не бросать и не держать в неведении окружающих.

Их пригласили в тихий кабинет уже на другом радиусе станции и объяснили, как будет протекать их дальнейшее пребывание на станции.

Вот так она и осталась на станции.

К тому времени уже ходили масштабные слухи, обрастающие всё большими домыслами о захвате планеты неизвестным разумом. Но никто не хотел верить. Ведь жизнь текла своим чередом, абсолютно обыденно. Только уровень необъяснимых смертей рос из года в год. Причины списывали на личные трагедии, болезни и финансовые неудачи. Распространителей слухов считали одержимыми сторонниками сумасшедших теорий заговоров.

Сразу после прилета всем предложили навсегда полететь на Луну. Там была хорошо развитая научная колония. И, что важно, обособленная от внешнего мира. Но Ярослава не хотела для себя такого будущего. Когда-то давно, когда жизнь была еще нормальная, она на каникулах летала туда на экскурсию. Сейчас она уже и не помнила, чем занимались те ученые, но эта постоянная, густая темнота, сопровождавшая ее из иллюминатора гостиницы, навсегда отбила в ней даже попытку обосноваться там.

Всё было чуждо, даже искусственное небо лунных оранжерей не походило на настоящее небо Земли – высокое, бесконечно синее и ветреное.

Хотя сама колония была интересна. Сверху она напоминала огромного спрута с длинными ногами-туннелями, причудливо раскинувшимися в разные стороны на много-много километров. Люди создали большие, закрытые, одноуровневые, связанные друг с другом диаметральными коридорами и шлюзами помещения: лаборатории, оранжереи, жилые отсеки, места для развлечений. Выходя утром на пробежку или прогулку с собакой или кошкой, по таким туннелям можно было далеко уйти в лунные пейзажи, не выходя на открытое, всё еще враждебное пространство. Оранжереи, с их прочным и прозрачным куполом, скрашивали лунную пустыню, перемежающуюся кратерами или горными кряжами однообразно черно-серого цвета.

На Луне так и не провели терраформирование и не создали ни атмосферу, ни ландшафт, напоминающие земные. Такие научные проекты были в начале века, но захватившие все бизнесмены, использующие спутник Земли для добычи полезных ископаемых, не отличались романтическим стремлением превратить Луну в Землю. Некоторые даже думали, что это к лучшему. Луна должна оставаться Луной, а не подобием Земли.

Ярославе тогда запомнилось завораживающее ощущение необъятных, звездных далей, хоть и освещаемых Солнцем, но таких холодных и темных, что она предпочла станцию.