Идеальные мужчины

– Просто бомж! Говорят, его сам Андрей Степаныч притащил его сюда. А какое у него прошлое – неизвестно. Да здесь кого только нет, – понизил он голос до шёпота. – Несколько человек из тюрьмы. С нар, представляете, – и сразу сюда. А уж шизофреников и импотентов, – с чуть заметной улыбкой показал он глазами на Сан Саныча, – хоть отбавляй. – И тут же посерьёзнел, пристально взглянув на Олега. – Если нужна будет какая-то информация, обращайтесь без стеснения. Чем могу – помогу.

Несмотря на компанейский настрой собеседника, его веселость, Олег чувствовал себя с ним неуютно. Такие всегда в лицо льстят, а за спиной говорят гадости.

И почему он ко всем относится с таким предубеждением? – одернул себя мысленно Олег. Учитель ему не понравился, и журналист тоже. Так он во всех будет видеть только плохое. Но, судя по словам журналиста, компания здесь подобралась ещё та. Но ему-то, Олегу, разве всё это интересно?

– Мужики, по комнатам распределяют, – громко сообщил плотный паренек деревенского вида.

– По комнатам распределять будут не по желанию, а по науке, – сообщил, поднимаясь Алик. – Ну, пока, – многозначительно глянул он на Олега. – Я думаю, мы ещё поболтаем, – сказал он ему, широко улыбнувшись.

– Фу-у, – вздохнул Сан Саныч. – Видал, поболтаем. Ему бы только пакость какую-нибудь человеку сделать, выставиться на какой-нибудь грязной сенсации. Не дай бог угодить вместе с ним или с бомжем каким-нибудь.

– Да, – задумчиво проговорил Олег. – Чёрт знает, что такое!

Сан Саныч удивленно посмотрел на него, не поняв к чему это относится.

Кафе стало быстро пустеть. Девушка-регистратор быстро раздала ключи. Олегу достался двадцать пятый номер. А Сан Санычу выпал двадцать восьмой номер. И по иронии судьбы он должен был делить его с бомжем Витей. Соседа Олега пока не было. И, зная свой характер, он стал побаиваться соседства с кем-нибудь шумным и нервным, либо просто больным.

На второй этаж вели две широкие лестницы, покрытые коврами. Пройдя по ярко освещенному коридору, Олег и Сан Саныч попали в уютный закуток с окном и раскинувшейся около него монстерой. Здесь же стоял маленький журнальный столик и два кресла. Комнаты их оказались напротив друг друга.

Открыв дверь, Олег оказался в уютно обставленной гостиной, из которой двери вели в две спальни. Зеленовато-пепельные шторы гармонировали с обивкой дивана и ковром мягких тонов. На стене висел телевизор. Потянув на себя закрытую дверцу шкафа, Олег нашёл внутри электрочайник, тостер и другую кухонную утварь. Рядом работал встроенный в шкаф холодильник, в котором обнаружились минералка, а также сок и шоколад. «Что ж, неплохо для начала», – решил Олег и перешёл в спальню.

Спальня была оформлена в таких же, но чуть более светлых тонах. Олег провел рукой по обоям – по руке заскользили мелкие, невидимые глазом шерстинки, будто кошку погладил. Даже на ощупь обои были тёплые. Раньше Олег такие никогда не встречал. Кроме кровати, накрытой пушистым покрывалом, в комнате был рабочий уголок. У окна располагался письменный стол. Рядом в стену была вмонтирована внушительная книжная полка. Олег пробежался глазами по корешкам книг. Здесь было всё, начиная от классиков эпохи Возрождения до современных новинок, о которых он много слышал, но ещё не читал. Вся школьная классика, философские и исторические труды и даже Библия в толстом переплёте с золотом. «Совсем неплохо», – обрадовался Олег и решил, отложив на потом разборку вещей, отдохнуть с книгой. Что он и сделал, завалившись с томиком Монтеня прямо поверх покрывала.

      Он не заметил, как уснул. Во сне его звал женский голос, и, проснувшись, он услышал: «Добрый вечер, Олег Валерьевич. В восемнадцать часов Вам необходимо спуститься в зал для заседаний. Приведите себя в порядок. Всего вам доброго!» Голос был низкий и тёплый, именно того тембра, какой был приятен Олегу. Он только сейчас заметил над дверью табло и бегающие по нему красные цифры. Голос шёл оттуда. Сообщение прозвучало ещё раз, и голос смолк. Олег посмотрел на часы, была половина шестого. «Да они что, с ума сошли?!» Но сон уже прошёл, и он снова взялся за Монтеня.

Без пятнадцати шесть пошел выпить минералки. Пока переодевался и причёсывался, в дверь постучали. Вошёл спортивного телосложения коротко стриженый тёмноволосый парень со спортивной сумкой на плече. Олег с осторожностью приглядывался к нему, пытаясь уловить его недостатки.

– Привет, – сказал он, протягивая руку Олегу. – Я Виталий, – с крепким пожатием представился он. Вместе жить будем. – Парень широко и белозубо улыбнулся, заставив улыбнуться и Олега. «Кажется, нормальный парень», – подумалось ему.

– О, неплохо, – огляделся он. – Где моя халупа? – уверенно шагнул он к указанной Олегом двери. – Сумку пока брошу, – на миг скрылся он за дверью и тут же вышел. – Ну, Олег, пошли? – запросто и сразу на “ты” позвал он. – Ты не переживай, я – человек компанейский и уживчивый. Все мои недостатки остались за пределами этих стен. Зато имеется масса достоинств. В общем, со мной не соскучишься.

Спускаясь по лестнице, новый знакомый успел рассказать немного о себе, и кое-что узнать об Олеге. Виталий обладал каким-то добродушным обаянием и, на удивление, быстро сумел расположить к себе сдержанного в общении Олега. В зал они вошли уже как старые знакомые.

Глава 9

Все места уже были заняты, и им пришлось расположиться в последнем ряду. В зале шумели, и всё ещё продолжали подходить люди, но появился профессор, и гул стал стихать.

Профессором оказался низенький лысоватый человечек в элегантном сером костюме и очках. Олегу хотелось с кем-нибудь его сравнить, понять, что он за человек, ведь от него теперь зависела его, Олега, судьба. Но никакая аналогия в голову не приходила. Профессор заговорил тихим быстрым говорком, постоянно поправляя очки. Впереди шумели, оттого на последних рядах было плохо слышно. Но вскоре шум затих, неполадки с микрофоном устранили, все взгляды остановились на маленькой фигурке.

– Наш эксперимент получил название «Идеальный мужчина», и все мы с вами должны стать идеальны-ми… Для эксперимента врачи отобрали сто человек. У всех вас своя жизнь, свои привычки, разные профессии… –По мере того, как он говорил с подкупающей детской улыбкой, задерживая на каждом взгляд пронзительных темных глаз, Олег всё более доверял ему. – Общее у всех вас на сегодняшний день только то, что все вы ни с кем не связаны узами брака. Но я надеюсь, что эта проблема счастливо разрешится, и вы пополните ряды образцовых мужей и отцов.

– У-у, – загудел зал.

– Долгое время врачи пытались решить мужские проблемы, узко действуя только на половую сферу. Мы же предлагаем комплексное воздействие на тело и душу, на разум и совесть человека, предлагаем раскрыть его скрытые возможности. Что греха таить, последнее время доказало, что в среднем функции разума у женщин более совершенны, чем у мужчин. Женщины быстрей реагируют на изменяющуюся действительность, находят способы решения сложных жизненных задач. Женский разум выносливей, психика крепче. Мы – мужчины – не должны уступать пальму первенства им, созданным из ребра… Мы должны научиться любить, а это, пожалуй, самое трудное…

В зале шумели. А профессор, всё более вдохновляясь, продолжал рассуждать о мужской психологии, гениальных открытиях, сделанных мужчинами, о талантах, заложенных в каждом. Он обладал способностью убеждать.

Профессору стали задавать вопросы, передавать записки.

– Вы задаете примерно одинаковые вопросы. Сейчас я постараюсь на них ответить. О сути эксперимента. В течение трёх месяцев –именно такой срок продлится наше с вами сотрудничество. (Я применил такое слово, потому что нам действительно придется много трудиться.) Так вот, в течение этого срока вы сами будете проводить работу по коррекции вашей психики, восполнять пробелы образования и физподготовки, чтобы подготовиться таким образом к имплантированию вам капсулы «Л». Капсула «Л» – это индивидуальный стрессорегулятор, условное её название «Любовь».

– А до нас на ком-нибудь такой эксперимент проводился? – спросили с первых рядов.

– Да. Группа наших сотрудников успешно прошла этот эксперимент. Один из них – ваш покорный слуга, – профессор приложил руку к груди и чуть поклонился.

Мужчины зашумели, стали задавать вопросы. Профессор успокоил публику жестом.

– Ну что сказать? Мне пятьдесят один год. Я удачно женат и счастлив. И ещё надеюсь быть отцом.

«Говорят, что у него молодая жена, бывшая модель из Москвы», – зашептались впереди. «Ну, даёт, дядя!»

– А скажите, как выглядит капсула «Л»? И куда её вшивают? – спросил кто-то, снова вызвав оживление в зале.

– Капсула безболезненно вживляется в подмышечную впадину. Размером она с подсолнечное семечко. К тому же впоследствии ее всегда можно удалить в нашей клинике.

Профессор, вновь поправив очки, пробежал глазами поданные ему записки и продолжил:

– Технологию создания капсулы я вам рассказывать не буду, она очень сложна и сугубо индивидуальна. Но как показывают испытания, она оказывает благотворное влияние на все функции организма, в особенности же на репродуктивную… Никаких отрицательных явлений в процессе её использования не замечено, – проговорил он, снова заглянув в записки.

– Капсула «Л» столь громко названа, каким же образом она способствует любви? – встал и громко спросил худой мужчина в очках.

– Проводились ли подобные эксперименты с женщинами? – выкрикнул кто-то.

– Это интересный вопрос, – сказал профессор. – Нет, этот эксперимент разработан именно для мужчин, с учётом нашего российского менталитета. – А насчёт любви… Тайна сия велика есть. И вряд ли когда-нибудь будет изобретён стопроцентный рецепт счастья.

– А почему эксперимент проводится в первый раз именно в нашем городе?

– Это родина моей мамы. Я здесь воспитывался, проводил каникулы. Здесь, за городом в особенности, наиболее чистая атмосфера, нет отрицательного воздействия смога больших городов. И люди более пластичны и восприимчивы к добру. К тому же, вода ближайшего озера, что подаётся к нам в водопровод, обладает целебными качествами. – Профессор ещё раз просмотрел записки. – Здесь много вопросов по датчикам, что на ваших запястьях. Это временный заменитель капсулы. Его данные необходимы для регулирования нагрузок. Нагрузки будут увеличиваться до максимально допустимого предела. Вы начнёте бороться со стрессом, а датчик-накопитель будет выбрасывать в ваш организм “токсины” стресса. Сейчас я попытаюсь это объяснить, – профессор задумался, прохаживаясь из конца в конец по одному ему видимой дорожке. – Ну, вот сравним хотя бы с прививкой. Если для того чтобы привить человека от той или иной болезни необходимо ввести в его организм живые токсины, то для того чтобы избавиться от пороков также необходимо дополнительное введение “токсинов” страха, злости, лживости и т. д. Выделению этих “токсинов” и будет способствовать широко известный метод нагрузок и стрессовой терапии.

По залу пролетел недовольный шепоток.

– Будет трудно, предупреждаю сразу. В первое время ослабленный организм может не справиться с ситуацией. Это нормально. Следует знать, что нагрузки даются индивидуально и под контролем врачей. В последствии ваш мозг и психика усовершенствуются настолько, что научатся определять врага, будь то лень, пагубные желания, злоба и другие. Ваша воля мобилизует защитные силы организма на борьбу с ними. В зале возбужденно загудели, переговариваясь.

– И вообще, тому, кто стремится к счастью, всегда надо помнить, что все победы начинаются с победы над самим собой, – фальцетом выкрикнул профессор. Он быстрым движением поправил очки и развел руками, как бы подводя черту в разговоре.

– А как же любовь? – послышался чей-то бас.

– Вся информация заложена в компьютере, и вы можете с ней ознакомиться в нашем компьютерном зале после собрания. Там же можете узнать наши требования к вам. Положительный исход эксперимента целиком зависит от вас, поэтому рекомендую неукоснительно соблюдать режим. Алкоголь, наркотики запрещены. У кого есть подобные проблемы, наши врачи помогут вам справиться с ними в процессе эксперимента.

– А женщины? – под гул публики спросил всё тот же бас.

– Я думаю, вам будет не до женщин, – сказал профессор. – Но если возникнет чувство, то.., – не договорил он, переходя на другое. – Покидать клинику можно только в экстренных случаях. Но с родными связь поддерживать необходимо. По воскресеньям в свободное время возможны посещения. Ещё минуточку внимания, очень важно: не справившиеся с нагрузками и не выдерживающие режим могут оставить клинику в любое время, при условии, что назад возврата не будет.

Все задвигались, застучали креслами.

– Вот так, мужики, попали мы в вагон некурящих,– сказал Виталий на выходе из зала, когда Олег познакомил его с соседями из двадцать восьмого номера.

– И непьющих, – вклинился в разговор вездесущий Алик, как чёрт из табакерки, возникший ниоткуда. – Что, Витек, из лохмотьев да в рубище? – ввёл он в смущение Виктора. – Что, не хочешь разговаривать? Ну-ну!..

–Альберт Мухин, журналист, «Центральная газета», – представился он Виталию. Видно было, как его съедает любопытство по поводу нового пациента, весьма заметного колоритной фигурой.

– Виталий, – в тон ему представился тот, насмешливо глядя на него сверху вниз. – Безработный пациент.

– Вы с Вашей комплекцией, небось, в охране работали или в милиции? – заискивающе расспрашивал Алик по своей привычке всё знать.

– Только не в милиции… Если Вас интересует, кем я работал, то отвечу: продавцом мяса на рынке. Рекомендую, мускулы там ого-го какие нарастите, – оглядывая тщедушную фигуру журналиста, заметил Виталий, полуобернувшись к друзьям, давая понять привязчивому типу, что разговор окончен.

– Что же вы так к милиции? Тёмное прошлое? – не унимался Алик, задетый пренебрежительным тоном собеседника.

– Тёмное настоящее, – с усмешкой сказал Виталий и отвернулся: до чего прилипчивый народ эти журналисты!

– Тогда не смею Вам мешать, – ретировался, картинно поклонившись, Алик.

– Что за клоун?! – спросил Виталий.

– И самое смешное, что именно ему я обязан, тем, что нахожусь здесь, – сказал Олег.

– Неужели? – удивился Сан Саныч. – Мне казалось, что вы только сегодня познакомились.

– Так и есть. Но у нас есть общая знакомая, которая передала мне через него приглашение.

– Ну, теперь он от тебя не отстанет. По гроб жизни ему останешься должен, – сказал Виталий. – Я таких людей повидал, знаю, – сказал Виталий, скривив губы.

– Вот гад, да?– обратился Сан Саныч к Виталию. – Ещё Виктору покоя не дает, – кивнул он на соседа. Чувствовалось, что они уже нашли общий язык: Виктор, хоть и скромничал, но общества не избегал.

– У-у, народищу, – подойдя к кафе, сказал Виталий. – А такое дело надо бы обмыть.

Парни кучковались. Алик в компании боксера-пьяницы и других спортсменов травил байки, и время от времени оттуда раздавался раскатистый смех.

Интеллигентного вида мальчики, маменькины сынки, будто чем-то напуганные, отправлялись с подносами наверх.

Компания парней собралась пойти в компьютерный зал.

– Да там всё занято,– сказал толстяк, услышав их разговор. Кто-то говорил по телефону, пытаясь перекричать шум:

– Да, всё нормально. Да, с завтрашнего дня… Да… Да… Я тебе перезвоню. Перезвоню, говорю, завтра.

– Вы стойте здесь. Я сейчас насчет ужина. У меня в комнате кое-что имеется, – сказал Виталий.

– Профессор же сказал, – замялся Сан Саныч.

– Ну, Сан Саныч, ты прям как маленький! Скажи еще: мама не разрешает, – посмеялся Виталий. Виталий быстро и сходу стал говорить всем “ты”.

– Да, пожалуй, напоследок можно, всё равно уж, – махнул рукой Сан Саныч.

– Так что давайте к нам. Поближе познакомимся. Нам всё равно теперь в одном котле вариться, – пригласил всех Виталий.

Взяв из кафе ужин, парни отправились наверх.

– А Вы правда на рынке работали? – спросил Сан Саныч, разговорившись с Виталием.

– И рубщиком, и продавцом. Магазин «Мясо» – мой. Там сейчас друг за меня остался.

Глава 10

В номере Виталий достал бутылку дорогого коньяка, копченое мясо, баночку огурчиков; вместе с Олегом они быстро сервировали стол, разлили коньяк за неимением рюмок по чашкам.

–Ну, за успех! – улыбнулся Виталий.

– За успех,– откликнулись все.

Сан Саныч сморщился, оправдываясь:

– Я ведь не пью. – Но под напором товарищей одним рывком опрокинул чашку в рот.

–Ну Сан Саныч, ты мастер! – восхитился Виталий.

Сан Саныч отдышался, раскраснелся и накинулся на еду, заражая других своим аппетитом. После напряженного дня вино подействовало быстро. Выпили, как водится, за любовь, за дружбу. Разговор об огурчиках и о том, кто какую водку предпочитает, перешел на общих знакомых. Городок-то их небольшой, и многие друг друга знают. Разоткровенничались.

Сан Саныча потянуло на политику. Но его почти никто не слушал. Говорили о женщинах. Мужчины под градусом любят говорить на эту тему. Сан Саныч нежданно разоткровенничался, удивив всех вопросом.

– А вы могли бы влюбиться в несовершеннолетнюю?

– Ну ты даешь, Сан Саныч! Неужели влюбился в малолетку? – удивился Виталий.

– Седина в бороду, бес в ребро,– подхватил, Олег, уже кое-что знавший об этой истории.

– А что это такое преступление? – ершился Сан Саныч, раскрасневшись. – А если и она меня любит? Неужели, вы бы отказались от такой любви? Вы Таю мою не видели!

– Конечно, не видели! – поддерживает Виталий. – Какая она, Саныч? – спрашивает он.

– Волосы у нее каштановые. Личико мраморное. А глаза… даже не знаю какого цвета глаза. Она не тощая, как все современные девчонки, она кругленькая, мягкая и нежная,– мечтательно проговорил учитель.

– У тебя с ней что-то было? – спросил Виталий.

– Да нет. Что ты! Да я бы на ней хоть сейчас женился. Как взглянет на меня со своей парты, у меня аж мурашки по телу.

– Ну, Сан Саныч, ты влип! – посочувствовал Виталий.

– Любовь – не картошка! – поддержал Олег.

–Так ты из-за нее идеальным хочешь стать? – спросил Виталий.

– Да нет, это уж так совпало, – сказал Сан Саныч, волнуясь.

– Я ж у них факультатив по астрономии вел. Она очень интересовалась. Смотрит в глаза, личико раскраснеется, кудряшки разовьются. Прелесть!

– Не мучай себя, Сан Саныч, а то врачей придется вызывать! – засмеялся Олег. Очень уж не сочеталось то, что он говорил с его внешним видом: очки сползли на одну сторону, волосы намокли, бороденка встопорщилась.

– Вы то хоть меня не осуждайте, – на высокой ноте пожаловался он. – Я и сам себя осуждаю,– добавил тише и опустил голову на руки, в еще больший беспорядок приведя прическу.

– Может, все-таки было что? – сквозь слезы веселья спросил Олег. Очень уж комичен был Сан Саныч. – С чего бы родители ее так на тебя ополчились?

– Да не было ничего. Представляете, глаза горят… и слушает, слушает… Я ведь и не мечтал ни о чем таком. А когда сама мне «люблю» сказала, я ушам не поверил, думал: шутит.

– Любит, значит,– многозначительно подтвердил Виталий, посерьезнев. – Но тебе, Сан Саныч, прикид надо менять. Ну что это за носки белые, что за галстук? Чтобы молодой девушке нравиться, надо ох каким быть! Давай лучше выпьем!!!

– Эх, друг,– обнял его Сан Саныч. – Ты все понимаешь!

Виктор в разговоре о любви не участвовал, только тихо улыбался, вникая в чужую интересную жизнь.

Неожиданно в комнату к ним ввалились соседи из 26-ой. Принесли еще водки. Изящный блондин с мелированными кудрями, похожий на девушку, назвался Константином, оказался по профессии парикмахер. Много визгливо смеялся, плоско шутил, и все время выливал водку под стол прямо на белые носки Сан Саныча. В противоположность ему, смуглокожий Иван смущался, прятал огромные обветренные руки, говорил редко и невпопад, иногда вырывалось у него замысловатое ругательство, непременно вызывающее смех у Константина. Он тушевался незнакомой обстановки, стеснялся себя и своей деревенской профессии тракториста, но не пропускал ни одной рюмки. Под конец Виталий разговорил и его и Виктора, а так как Сан Саныч в принципе не умолкал, то шум небольшая компания подняла неимоверный. «Эх, хорошо сидим!»-обращался то к одному, то к другому Сан Саныч.

Разошлись за полночь. Виктору с непривычки стало плохо – давно не пил. Сан Саныч пошел за ним. В дверях остановился и пояснил шепотом:

–Он ведь все молится. Икон наставил. Какие-то грехи все замаливает.

–Ну грехов у нас у всех хоть отбавляй. Но замолить-то небось успеем,– сказал с усмешкой Виталий, не поддающийся опьянению.

– Вот и я ему говорю. А он молчит больше. Это сегодня что-то разговорился. Он при церкви дворником работал, и жил там же.

Когда соседи ушли Олег и Виталий все еще сидели в полумраке гостиной и вели неспешный разговор. Голова Олега немного кружилась, и слова друга были окутаны туманом. Но то, что он услышал в следующий миг, заставило протрезветь.

–Ты знаешь, почему я здесь. Меня ведь милиция разыскивает за убийство,– сообщил Виталий со свойственной ему прямотой, горько улыбнулся и пояснил: – Да не виноват я… Андрей Степаныч мне поверил.

Виталий закурил, медленно выдохнул дым, поднял глаза на Олега.

– Обидно! За девчонку заступился. Гад один сумочку у нее отнимал. Я подскочил – кровища льется. Он ее ножом в живот пырнул – сволота такая! – медленно, с душевной болью рассказывал он. – Пока я с ней…этого гада уж и след простыл. А девчонка… красивая, волосы белые кудрявые и глаза… полные боли. Никогда не забуду! Глазами указывает на что-то. Смотрю в луже – блестит. Оказалось – медальон. Девчонка от боли морщится, глазами моргнула и прошептала через силу: "Найди!". Я и взял его. Подбежали прохожие, а я того подлеца искать бросился и объяснить ничего не успел. Такая злость на меня нашла,– разрубил он ребром ладони воздух, и дым от сигареты прочертил в воздухе линию. – Девчонка-то умерла. Веришь-нет, менты теперь меня ищут – я у них первый подозреваемый. Меня брат – он у меня врач – сюда и запрятал. Я ментам по факсу сообщение отправил, приметы бандюги описал. А он, знаешь, старик совсем, седой, костлявый. Э-эх! – махнул отчаянно рукой Виталий.– Сам не видел, не поверил бы.

Виталий рассказывал спокойно, с улыбкой, чуть кривящей рот, и только сжатые кулаки да поскрипывание дивана выдавали его волнение.– Я, понимаешь, по малолетке уж засветился однажды. Дрались мы с пацанами и одного с дури стукнули ножом. А я самый младший был, ну и уговорили меня все на себя взять. Я дурак: за друзей в огонь и в воду. Да друзья те добра не стоили. До сих пор из тюрем не вылезают. Меня тогда только благодаря папашке не посадили. Бедолаге тому лечение оплачивать пришлось. А уж в этот раз загремел бы я как миленький.

Рассказ соседа тронул за живое. В спокойствии, с которым он все это говорил, чувствовался сильный характер, и не верилось, что Виталий может быть способен на убийство. Нет, точно не способен, Олег его узнал за эти несколько часов.

– Да видно не ты ищешь приключения. Они сами ищут тебя,– сказал он. – И где же медальон?

Виталий потянулся с медвежьей мягкой грацией и достал из борсетки золотой медальон изящной ювелирной работы, украшенный бриллиантом.

– Да-а… – удивился Олег. Таких вещиц ему видеть не приходилось.

Виталий ловко открыл крышку, внутри медальона обнаружилась фотография белокурой красивой девушки, внизу были нацарапаны какие-то буквы и цифры.

– Я уж гадал, то ли Вика, то ли Ника.

– Она? – спросил Олег.

–Она. Красивая, да?

– Да, -подтвердил Олег. На фото девушка была грустна. Грустили глаза, линия губ. Олег пытался по глазам разгадать ее тайну, но только сказал:

– Никак не верится, что она умерла. На фото глаза живые. Чем она хоть занималась?

– Сам хотел бы узнать. Может, через журналиста попробовать. Я слышал, он вел криминальную хронику. Об этом деле наверняка напишут.

– Только стоит ли об этом трубить? Мне кажется, надо быть очень осторожным, – сказал Олег. Он удивлялся, как быстро смог Виталий привлечь его на свою сторону. А ведь Олег никогда не был очень доверчивым. Бывают же такие люди, сразу ложатся на душу, как бальзам.

– Я людей по глазам сразу вижу. Вот ты – человек, не предашь, – словно угадав его мысли, сказал Виталий. – А эксперимент этот мне в принципе не нужен. Бабы меня и так любят. Только ведь, они, чем красивей, тем подлей. Моя теперешняя подруга – Элка из ювелирного,– может, видел,– сам того не замечая похвастался Виталий.– Вся такая из себя: ухоженная, томная; не глаза, а сливы. Влюбилась в меня, как кошка. Ну и я, понятное дело. А после узнаю, что она с боссом своим спит, и вроде это в порядке вещей. И другие такие же. Или не кожи – не рожи, не рыба- не мясо, а туда же – замуж. А я этого хватнул, больше не хочу.

– А – эксперимент?

– А что эксперимент? Хуже, чем есть, я думаю, не будет. А лучшего мы, наверно, не достойны,– сказал Виталий, впадая в несвойственные ему пессимистические нотки. Видно, очень огорчала его измена Элки.

– Да женщины разные есть. Просто мы чего-то в них не понимаем,– задумчиво сказал Олег. В голове его была радостная муть, захотелось высоко говорить о женщинах. – Женщины – это…– начал было он.

– Да нет, жена моя- Юлька – правильная была, она все меня переделать хотела, чтоб я ручным стал. Поначалу я ее любил сильно, чуть ли не на руках носил. А поженились -куда любовь делась. Слезы, обиды, как будто я все время около нее сидеть должен. И чего им, бабам, надо? Деньги есть, в постели все нормально, нет – подавай какой-то неземной любви, -кривил душой Виталий, силой воли пытаясь подавить внутреннюю боль.

–Семья – это быт, -вздохнул Олег. – А быт убивает романтику, я так думаю, хотя на своем опыте этого еще не испытал.

– Ну и не торопись… Развод -это такая дрянь,– помолчал Виталий. – Все вроде в прошлом, а вспомню Юльку – щемит в груди, -открылся он.

Олег понял, что с самого начала привлекало его в Виталии. -Человек он не равнодушный. За внешней неуязвимостью скрыто чуткое и ранимое сердце.

–Да ты и сам-то о неведомой любви мечтаешь. Женщин пытаешься идеализировать. В эту Нику неведомую влюбился… Ты ж романтик,– высказал Олег внезапно озарившую его мысль.

– Какой там романтик! – вроде обрадовался, что его поняли Виталий. -То, что за девчонку заступился, так это инстинктивно было, я и не думал не о чем. Сколько раз уж пожалел. Не вмешайся я , может, она бы в живых осталась.

– Не думаю, ее же смертельно ранили. Это убийство. Или месть. А сумочка так для отвода глаз, не золотая же она у нее была? Или ты думаешь, это из-за медальона?

– Может быть,– кивнул Виталий. – Слишком уж он безжалостный и злой для простого вора. Вот выйду, я эту тварь искать буду, если раньше менты не найдут. Для меня это теперь – дело чести,– заявил он.

Время уже перевалило за полночь, а они все еще говорили.

Виктор не был пьян. Но какое-то нервное возбуждение, возможно вызванное алкоголем, осталось. Впереди была длинная ночь, и он знал, что не заснет. Растревоженная память листала прошедшие дни, и сердце начинало выскакивать из груди. Переживать дважды одно и то же было невыносимо трудно.

Как она могла решиться на самоубийство? Нина! Ниночка! С копной русых русалочьих волос. Всегда была такая нежная и беззащитная. Помнилась каждая ее веснушка и каждый жест. Помнилось все! Как хотелось Виктору рассказать ребятам о своей Нине, но он боялся, что эмоции, вызванные воспоминаниями, задушат его.

Всегда в его жизни хорошее шло об руку с самым плохим, добро рядом со злом. Дерни за ниточку воспоминаний, размотается весь клубок, где больше черной, чем белой нити. Иногда он роптал: почему так? Далеко не всем выпадает такое, как ему.

Священник отец Николай учил его: " Не помни зла. Моли Бога о том, чтобы забыть все плохое, что сделали тебе люди. Живи будущим, в будущем верных христиан ждет царствие небесное. А в царствие небесное только смиренные войдут."

Привык Виктор к жизни в храме, знал он силу молитв, только ими он спасен был от смерти. Привык он к освежающей гармонии церковных служб. Плохо, когда человек одинок, и за него некому помолиться. «Помолись, сынок, за мою внучку больную – рабу Божию Елизавету. А я уж за тебя помолюсь. Тебя ведь Виктор зовут?"-попросила как-то старушка-прихожанка. Человек одинок, если сам этого захочет. А верующему человеку всегда есть за кого молиться. За Нину, отца Николая, бабушку Шуру, отрока Артемия (он знал, что именно так зовут его сына, которого в его отсутствие родила Нина), рабу Божию Елизавету, теперь вот за парней. Всем им необходима Божья помощь.

У Олега взгляд потерянного человека. Виталий слишком горяч. Сан Саныча не отнести к везунчикам. И хоть человеку свойственно верить в счастье, оно ведь не наступит просто так. В тридцать лет это многие понимают, и многие хотят изменить свою судьбу. А для этого нужно изменить себя. Виктор уже встречал в храме таких людей – счастливейших из смертных, которые жили в ладу с самими собой и со всем миром. В нем самом еще много противоречий, слишком часто он спорит с Богом и вследствиие этого впадает в уныние и тоску.

Теперь он был очень рад, что оказался в клинике на равных с другими. Он все еще не верил в свое нежданное счастье и боялся за него. Ему казалось, что прошлое клеймом отразилось на его лице. От этого он боялся людей, этих самоуверенных парней с громкими голосами и смелыми суждениями, боялся насмешек и косых взглядов, выражения брезгливости на лице, которое он встретил у Сан Саныча, когда тот впервые открыл ему дверь их общей теперь квартиры. Сан Саныч даже не смог скрыть эмоций.

– Ну вот, мне, как всегда, больше всех везет,– сказал он огорченно. – Вас кажется Витя зовут?

Потом Сан Саныч, чтобы успокоиться, стал рассказывать о себе, о том, каким образом попал в клинику и Виктора попросил рассказать о том же.

Виктор хорошо запомнил тот день, когда к храму подъехала черная служебная машина, и шофер распахнул дверцу перед пожилым человеком обыкновенной наружности.

Выйдя из машины, профессор сразу заметил Виктора. И потом, во время службы, искоса поглядывал на него. Он помолился, поставил свечи, поклонился иконам.

Отец Николай увел загадочного прихожанина к себе. Виктору, как и другим, было любопытно узнать: кто же это? Но он предвидеть не мог, что знаменитый профессор мог прийти в храм фактически из-за него – бомжа Вити.

Виктор был робок и скован, когда отец Николай пригласил его в свою комнату в то время, когда там находился гость.

– Я хочу предложить вам участие в нашем эксперименте. Его целью является оздоровление личности, и настройка на успех, – после знакомства сказал профессор. -Три месяца вы должны будете жить в клинике. Эксперимент проводится в максимально-свободных условиях. У каждого пациента своя комната. Но у вас будет еще сосед. В пяти километрах от клиники, в деревне, есть церковь. Я сам, бывает, хожу туда по выходным. – Виктор был так ошеломлен неожиданным предложением профессора, что не смог произнести и слова.