Kitobni o'qish: «Чехов – детектив»

Чехов-детектив, или Не сердитесь на меня, Антон Павлович!

В истории принимают участие герои пьес А.П. Чехова – «Дядя Ваня» (Софья Александровна Серебрякова и Иван Петрович Войницкий), «Чайка» (Нина Михайловна Заречная, Борис Алексеевич Тригорин и Ирина Николаевна Аркадина), «Три сестры» (Ирина Сергеевна Прозорова и Василий Васильевич Соленый), «Вишневый сад» (Варя, Любовь Андреевна Раневская и Ермолай Алексеевич Лопахин).

С событий, описанных в перечисленных выше произведениях, прошло какое-то время.

Какое прекрасное летнее утро и какая приятная свежесть разливается в воздухе! Как легко дышится! И все это благодаря озеру, которое плещется рядом. Так думала Соня, скорым шагом подходя к окруженному деревьями большому дому с террасой, перед которой были разбиты пестрые цветники.

Но где же люди? Где дядя Ваня? Да где хоть кто-нибудь? Никого не видно. Конечно, еще рано, но неужели дядя, переехав в поместье Сорина, стал так поздно просыпаться? Ведь он же здесь вообще-то управляющий!

– Дядя Ваня! Дядечка! Дядя! Ты где?

В дверях появился Иван Петрович Войницкий.

– Кто тут? Сонюшка! Откуда ты тут в такую рань? Или у нас в поместье что-то случилось?

– Дядечка! Милый! Нет, там все хорошо. Все тебе кланяются!

– Но как я рад, Сонечка, что ты надумала сюда ко мне заглянуть. Давненько я тебя не видел!

– Да, дядечка, ты как здесь стал жить, домой и носа не кажешь!

– Сонечка, так ведь столько дел тут было! Хотя бывший управляющий Шамраев, оставил все в надлежащем виде, но пока я во всем разобрался да со всеми местными работами ознакомился, время и прошло, а там весна, заботы… А как у тебя дела?

– У меня все хорошо, дядечка, только вот я хочу тебе кое-что сказать.

– Что, Сонюшка?

– Ты на меня не рассердишься?

– Что ты! Что ты! Как я могу на тебя сердиться?

– Знаешь, я пригласила сюда сегодня трех своих подруг, мы так давно все вместе не встречались! Хочешь спросить, почему не к нам? Да что там для меня интересного? А это поместье – теперь известное место! Все стремятся сюда попасть, чтобы посмотреть на дом, где жил писатель Константин Треплев. Ведь после того, как он покончил жизнь самоубийством, его книги начали издаваться-переиздаваться и их все покупать стали. Жаль, конечно, что такого успеха он при жизни не застал. Словом, вот поэтому мы с подругами решили здесь встретиться и посмотреть, как тут все с тех пор изменилось. Ты на меня за это не сердишься?

– Нет, что ты, Сонюшка, что ты! Это хорошо, это очень хорошо. Дружба – это такое чувство… Словом, замечательно, что вы решили сюда приехать!

– А ты помнишь, дядюшка, как я раньше с соседскими девочками дружна была, когда мы все еще детьми были? Вместе книжки читали, пели, танцевали, хороводы на лугу водили, друг другу наши девичьи секреты рассказывали, о будущем мечтали, влюблялись, ревновали…

– Помню, Сонечка, помню!

– Дядечка, но я приехала сюда не только за этим, а еще чтобы поговорить с тобой о нашем поместье.

– А что с ним?

– Дядечка, давай его продадим. Ну, что я там сижу? Кого вижу? С кем из людей встречаюсь?

– Нельзя, Сонечка, нельзя, оно хороший доход приносит. Все налажено, обустроено, как можно его в чужие руки отдавать?

– Это, конечно, правда, только вот ты, дядечка, оттуда сбежал, потому что тоска там! Давай его продадим. Помнишь, Лопахин как-то хотел его у нас купить?

– Помню. Это у него была такая мысль – объединить три поместья, свое, наше и Сорина. Он же и ему предлагал все продать, только в тот раз того сестра Ирина Николаевна отговорила.

– Ох, дядя! Давай продадим! Я бы в город жить уехала или еще подальше.

– Куда это подальше?

– За границу.

– Что-то, Сонечка, что ты!

– Дядечка, пойми, я жить хочу! Замуж выйти! И вообще я нигде никогда не была.

– Сонечка, но ведь, если появится достойный мужчина, он тебя и здесь найдет.

– Значит, ты не хочешь, дядя Ваня, наше поместье продавать? И зачем только мой отец в завещании отписал тебе его половину! Ведь даже своей второй жене он завещал лишь некоторую сумму денег, потому что знал, что она после его ухода опять замуж выйдет, что вообще-то и случилось.

– Сонечка, я тебе добра желаю, ты же моя единственная племянница!

– И что? Ты хочешь этим сказать, что потерпи немного, ведь ты моя наследница? И все когда-то будет твоим, то есть моим? Да? Но я сейчас хочу жить! Сейчас!

– Соня! Если ты хочешь куда-то съездить, поверь, я не против, но ведь тогда мне придется на какое-то время вернуться в наше поместье, понимаешь? Хотя давай это все с тобой как-нибудь обсудим, я ведь не против, поверь мне!

– Я не хочу куда-то съездить и вернуться, дядя, я хочу навсегда оттуда уехать. Понимаешь, дядя?

– Понимаю, но…

– Значит, продавать поместье мы не будем?

– Нет.

– Дядя, это твое последнее слово?

– Да.

– Ну, значит, судьба у меня такая! Ничего не поделаешь!

– Не грусти, Сонечка! Расскажи лучше, кого ты сегодня сюда пригласила?

– Варю, Ирину и Нину. Все мы девушки одинокие, вот и решили собраться.

– Как? Нину? Заречную? Разве она тоже приедет?

– Приедет. Нина же раньше совсем рядом от этих мест жила. И потом ее Константин любил…

– Помню. Хотя у нее же был роман с Борисом Алексеевичем. Да?

– С Тригориным? Был, дядечка, был, но он давно закончился. Разлюбил ее наш знаменитый писатель и опять сошелся с артисткой Аркадиной, а потом и ее бросил. Или она его. Не разберешь уж!

– Как нехорошо получилось!

– Что нехорошо, дядюшка? Что разлюбил?

– Нет, не это! Гостит ведь Борис Алексеевич сейчас у меня. Пригласил я его.

– Как пригласил?

– Так. Мы с ним в молодости знакомы были, я тебе, помнится, как-то об этом рассказывал. Вот по случаю и пригласил. И он уже здесь, сейчас рыбу на озере удит. Попросил, знаешь ли, удочки ему заранее приготовить. И как приехал, сразу рыбачить отправился. Но мне очень надо было, чтобы он приехал!

– Ой, дядя, темнишь ты что-то!

– Темню? Нет, что ты, Сонюшка! Но теперь уж не утаишь! Я рукопись написал, и вот решил ее Борису Алексеевичу дать почитать и мнение его о ней узнать. Попробовал, знаешь ли, себя на литературном поприще. Решил память о себе на земле оставить, как-то так.

– Как интересно, дядечка! Ты мне ничего о ней не говорил.

– Сонюшка, я тебе потом ее тоже прочитать дам, когда он уедет. Даже если Борис Алексеевич скажет, что зря я это дело затеял. Очень мне хочется твое мнение о ней узнать!

– Вот и славно!

– Тут, Сонечка, знаешь, такое место, что не писать невозможно! Озеро колдовское и вообще…

– Что вообще?

– Ничего-ничего, я тебе потом все расскажу. Но как нехорошо вышло! Вдруг они встретятся? Борис Алексеевич и Нина?

– Но ничего теперь не изменить, дядя! Подруги мои, наверное, уже из города выехали и скоро здесь будут. И Нина тоже, конечно. Они встречаются втроем в городе, Нина, Ирина и Варя, а потом на коляске к нам едут. Ох, дядечка, что же мы делать будем?

– Не знаю. Но Борис Алексеевич рыбу ловить любит, так они, может, и встретятся в доме раз или два, не больше. И ты же говоришь, что у него и Нины все закончилось?

– Да, закончилось.

– Ну, вот хорошо!

– А ты покажешь, где нам можно разместиться?

– Да-да, конечно, обязательно что-нибудь придумаем, Сонечка. И насчет обеда надо распорядиться, а то кухарка у меня приходящая из деревни, и по вечерам я тут совсем один сижу. Так сколько нас сегодня будет?

– Нина, Варя, Ирина, Борис Алексеевич и мы с тобой. Получается, что шестеро.

– Шестеро. Значит, не нашли твои подруги новых ухажеров?

– Нет, Ирина Прозорова все забыть не может своего жениха Тузенбаха, убитого Соленым на дуэли, поэтому уехала из своего городка в наш, оставила там сестер и, похоже, даже не навещает их. И ты знаешь, оказалось, что Николай Львович перед дуэлью завещание написал и все, что у него было, Ирине оставил, поэтому она теперь может жить, как хочет, ни на кого не оглядываясь.

– Соленый – мерзкий человек, но, как тут ни крути, получается, что это он сделал Ирину богатой наследницей!

– Да, ты, дядечка прав. Ей очень повезло!

– А Варя?

– Варя после того, как Лопахин, поместье которого тут рядом, на ней не женился, вообще на мужчин не смотрит. Такие уж мы провинциальные девушки! Если полюбим, то на всю жизнь! Вот я тоже, как ты помнишь, Астрова любила, и забыть его долго не могла, хотя столько времени прошло.

– А где, кстати, он?

– В городе. Вместе с Дорном, который здесь в поместье Сорина всех лечил. Стали они теперь неразлучными друзьями, друг друга у пациентов подменяют.

– Да, какие времена были! Какие страсти в этих местах бушевали! А сейчас все тихо. Спокойно.

– Вот и хорошо!

– А самовар я прямо сейчас велю подать! Ухожу-ухожу!

И дядя Ваня торопливо скрылся за домом.

Соня огляделась вокруг. Как давно она здесь не была? Неожиданно с другой стороны террасы показалась Варя.

– Вот и я!

– Наконец-то! А где Ирина? Где Нина? Разве они не приехали?

– Приехали, не волнуйся, все хорошо. Мы коляску на дороге отпустили, а сами пешком по лугу пришли. Ирина и Нина к ее дому пошли, она сразу взглянуть на родные места захотела.

– Значит, ее отец так и не простил, что она актрисой стала?

– Простил и деньгами от случая к случаю помогает, все-таки она ему дочь родная, только условие поставил, чтобы на сцену больше ни ногой. И даже ключи от родного поместья сам ей в руки отдал.

– Смотри-ка ты! И Нина согласилась оставить театр?

– Конечно, согласилась. Да и не могла она после смерти Кости больше на сцене играть, все он ей за кулисами мерещился. Теперь Нина служит в одном учреждении в городе вместе с Ириной, хотя зачем Ирине это надо при ее-то деньгах, непонятно.

– И Нина сюда до сегодняшнего дня не приезжала?

– Не знаю, может, и приезжала, но говорит, что не тянуло ее домой после всех здешних событий. А вот сейчас пошла туда! Дом-то пустой стоит, хотя, конечно, кто-то за ним присматривает, пока хозяева в отъезде. Ведь отец Нины с мачехой в Москву уехали жить.

– Ой, Варя, как хорошо, что ты приехала раньше других. Я одну вещь хочу тебе сказать.

– Какую?

– Тут в усадьбе Тригорин гостит, как ты думаешь, Нина очень расстроится, когда его увидит?

– Тригорин? Странно! Не знаю, но она про него давно не вспоминала, поэтому, может, ничего и не случится, если они здесь встретятся. А зачем он сюда опять приехал? И один или с Аркадиной? У них еще любовь продолжается?

– Нет, что ты, один, конечно! Да и не интересен он ей теперь.

– Почему?

– Потому что живет затворником, в газетах про него почти ничего не пишут. Зачем он ей? Это когда Тригорин во всей славе был, тогда нужен был, а теперь она и так мать не менее известного писателя Константина Треплева.

– Так зачем он сюда прибыл-то?

– Дядя Ваня его пригласил, а тот не отказался! Оказывается, они давно знакомы. И Тригорин приехал сюда рыбу ловить.

– Странно! Ведь он тогда тоже здесь был, когда Костя застрелился. Неужели ему не жутко?

– Да, дело темное! Ты-то как, Варенька?

– Потихоньку.

– Мамочка твоя пишет?

– Нет, мне про ее жизнь Анечка в письмах рассказывает. Мамочку опять оставил очередной французский проходимец, но она все равно не унывает.

– Бедная Любовь Андреевна! Она тебе совсем не помогает деньгами?

– Нет, конечно. Да, наверное, их у нее после продажи вишневого сада не так уж много и осталось. Между нами говоря, эта ее роковая тяга к мужчинам… Надеюсь, ты меня не понимаешь… Не зря ее брат назвал порочной женщиной…

– Так прямо и назвал?

– Да, так нам с Аней Леонид Андреевич и сказал, но не будем о грустном. Я теперь самостоятельная женщина и сама себе на жизнь зарабатываю.

– Ты молодец! А пока пойдем, Варя, в дом. Давай я помогу тебе вещи отнести.

И как только они ушли, к крыльцу подошел Борис Алексеевич Тригорин.

– Хорошо! Как здесь хорошо!

Тут появился дядя Ваня с самоваром и начал подниматься по ступенькам в дом. Тригорин открыл ему дверь.

– А вот и хозяин сего чудного приюта.

– Фу! Тяжелый! Да какой я хозяин, Борис Алексеевич, я местный управляющий! Показываю дом, когда кто-то из почитателей Константина в него наведывается, заботами хозяйственными занимаюсь.

– А Ирина Николаевна Аркадина здесь бывает?

– Нет, зачем ей сюда приезжать? Тяжело, наверное, после смерти сына здешние места видеть. А насчет дел я с владельцем поместья переписываюсь, с ее братом Петром Николаевичем Сориным. Да, Борис Алексеевич, тут такое дело вышло…

– Какое?

Дядя Ваня присел на ступеньки крыльца.

– Вы уж извините меня, ничего я об этом не знал, но сегодня сюда племянница моя приехала, и сейчас еще ее подруги подъедут, а среди них Ниночка Заречная.

– Нина? Сюда? Зачем?

– Это случайно вышло, Соня их пригласила. Их, то есть подруг своих, Нину, Варю и Ирину. Я об этом, Борис, ничего не знал, честное слово, совсем ничего…

– Что ж! От судьбы не уйдешь! А вот, кстати, кто-то идет. Нет, это не она. Это Соня и Варя.

Тригорин поклонился вышедшим на террасу девушкам, а дядя Ваня с удивлением спросил.

– Сонюшка, а где другие? Ты же еще про двух своих подруг говорила.

– Скоро придут, они пошли к дому Нины.

Дядя Ваня понимающе закивал.

– Вот и ладно, вот и хорошо. Родной дом – он всегда тянет! А вы, Варенька, как поживаете? Как ваши дела?

– Спасибо, Иван Петрович, неплохо.

– Вы сейчас где?

– В экономках служу в одной большой семье в городе. Жить-то на что-то надо! Мы теперь все городские жительницы – и Ирина, и Нина, и я.

Тригорин оживился.

– А разве Нина тоже в здешнем городе живет?

– Да, с недавних пор комнаты снимает. Сцену она оставила.

Соня тут же спросила.

– Борис Алексеевич, значит, вы знаете, что сегодня здесь будут еще Нина и Ирина?

– Знаю, Софья Александровна, Иван Петрович сказал.

– Значит, это не будет для вас неожиданностью?

– Не будет. Только я сейчас чаю попью и опять пойду удить рыбу. Люблю, знаете ли, это занятие! Между прочим, я немного уже наловил, и вечером она у нас на столе будет.

– Какой вы молодец, Борис Алексеевич! И писатель знаменитый! И рыбу ловите!

Но тут вдруг дядя Ваня тихо произнес.

– Сегодня, между прочим, очередная годовщина Костиной смерти.

Тригорин встрепенулся.

– Неужели? А ведь точно! Я и забыл. Как время быстро летит! Он ведь застрелился через два года после той постановки в парке, а она была летом.

И тут из-за дома появились Нина и Ирина с небольшими саквояжами в руках. Заречная, увидев Тригорина, застыла на месте, и ее подруга тоже остановилась. А Борис Алексеевич сразу подошел к ним.

– Здравствуйте, Ирина Сергеевна! Здравствуйте, Ниночка!

– Здравствуйте, Борис. Какая неожиданная встреча!

– Знаете, это вышло совершенно случайно, я гость Ивана Петровича и только вчера сюда приехал. Но я очень рад вас здесь видеть.

– Спасибо.

Все вошли в дом. Нина села за стол, Ирина и Варя тоже. Соня начала разливать в чашки чай из самовара, а Тригорин отошел к окну и стал смотреть в сторону озера. Дядя Ваня тоже посмотрел туда и задумчиво произнес.

– Колдовское озеро! А вы знаете, недавно я нашел на берегу каменные развалины, такое как бы когда-то существовавшее здесь помещение.

Варя с удивление на него посмотрела.

– Неужели? Это правда, Иван Петрович?

– Да. Удивительно, но это так.

– И что это? Жилье отшельника?

– Может быть. Но определить точно невозможно, так как там от него почти ничего не осталось. Хотя, помните, одно время здесь все увлекались легендой о черном монахе?

Соня согласно закивала головой.

– Помню. Говорили, что один человек его часто встречал, хотя другие никогда его не видели, поэтому думали, что он сошел с ума. А потом этот человек взял и умер.

– Да-да. И звали его, если мне память не изменяет…. Коврин! Андрей Васильич!

– Он, точно он. Но почему, дядя, ты именно сейчас вспомнил об этой истории? Только из-за развалин или ты его тоже видел? Черного монаха? Не пугай меня, дядя! Видел?

– Ох, Сонюшка! Спасибо, конечно, за заботу. Но когда здесь темными вечерами сидишь один, что только не померещится! Может, и видел тени какие-то. А когда я нашел эти развалины, то подумал, что вот все и разрешилось! Бывший монашеский скит. То есть, получается, что история о черном монахе некоторым образом как бы подтвердилась.

– Дядечка! Но такого просто не может быть! Откуда он мог здесь вообще взяться? Нам же все здешние места очень хорошо знакомы, мы все берега тут исходили.

– Но что есть, то есть, Сонечка!

Неожиданно до этого молчавшая Нина тоже приняла участие в разговоре

– Между прочим, я сейчас вспомнила, как Костя мне говорил, что хочет написать что-то по мотивам этой легенды о черном монахе.

Иван Петрович с этим согласился.

– Да, есть такое. Разбирая бумаги Константина Треплева, я нашел некоторые его заметки, которые подтверждают ваши слова.

Варя резко к нему обернулась.

– Да? Разве Костя что-то писал о черном монахе? Я и не знала! Не может такого быть!

– Почему не может, Варенька? Это правда, что Костя мечтал сочинить повесть о запретной любви черного монаха. О страстной сильной любви, но безответной.

– О любви черного монаха?

– Да.

Варя повернулась к Нине.

– Это он, наверное, тебя имел в виду, то есть себя, что вот он как бы черный монах и безответно в тебя влюблен.

Нина пожала плечами.

– Может быть, но конкретно я ничего не знаю, потому что он лишь один раз сказал мне о своем желании что-то написать, основываясь на этой легенде, но я его не особо слушала.

Соня же, в конце концов, не утерпела.

– Дядя, дядя, а давай прямо сейчас пойдем к этим развалинам. Так хочется на них взглянуть хоть одним глазком!

– Взглянуть? Зачем?

– А почему нет, дядечка?

Тригорин неожиданно тоже оживился.

– Да, Иван Петрович, очень интересно было бы на них посмотреть. Занятный такой сюжет для небольшого рассказа!

Все его поддержали, только Варя отрицательно замотала головой.

– Нет, не нужно этого делать. Мне страшно! Зачем нам касаться чего-то странного и непонятного? Надо заранее всем подумать о последствиях.

– Ну, что ты, Варя, такое говоришь? Неужели ты веришь в мистику? Ты же всегда была такой умной и практичной девушкой! Одно слово – замечательная экономка, не зря же тебя все твои хозяева ценили и ценят.

– Соня! Вот поэтому я и говорю, что идти туда не надо! Жизнь меня многому научила, и теперь я уже не такая практичная, как ты говоришь, и думаю, что лучше вообще ничего о таком не знать. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо.

– Хорошо, Варя, не ходи, если не хочешь. А мы пойдем! Да, девочки? Ирина, ты как?

Ирина вдруг ни с того ни с сего зябко поежилась и натянула на плечи тонкий шарф.

– Конечно, я пойду с вами. Меня последнее время притягивает все необычное, потому что в моей жизни сейчас все так обыденно.

– А ты, Нина?

Тригорин тоже вопросительно на нее посмотрел.

– Вы пойдете, Ниночка?

– Пойду, Борис Алексеевич. Почему бы мне не пойти?

– Вот и замечательно!

Соня захлопала в ладоши.

– Это будет наше маленькое приключение, о котором мы все потом будем вспоминать.

Варя вздохнула.

– Ладно, я с вами тоже пойду, уговорили.

– Вот и молодец! Ничего не надо бояться! Ничего и никогда!

– Да, не надо.

И тут Соня решила сменить тему разговора.

– А давайте все-таки сначала чай попьем, пока самовар не остыл.

Все потянулись к своим чашкам, но тут неожиданно дядя Ваня встал во главе стола.

– Господа!

– Дядечка, почему ты вдруг так высокопарно заговорил?

– Сонечка, не перебивай меня, и ты сейчас поймешь почему. Господа! Я хочу сделать одно заявление.

– Какое?

– Так вот! Одним словом, внимание! Я хочу вам сказать, что Костя, Константин Гаврилович Треплев, не застрелился, как мы все раньше думали. Нет! Он был хладнокровно убит, и я знаю, каким образом. Вот к таким выводам я пришел, находясь здесь в поместье!

От услышанного все застыли. Но тут с шумом открылась двустворчатая дверь, и присутствующие увидели, что на пороге стоят четверо. Две красивые женщины и двое статных мужчин.

– А вот и мы!

Дядя Ваня взмахнул руками, а Ирина тихо произнесла.

– Батюшки! Сама актриса Аркадина приехала! И мой враг Соленый с ней!

Иван Петрович бросился навстречу приехавшим.

– Ирина Николаевна! Милочка! Глазам не верю! Вы ли это? И гости с вами!

– Я! Я это! Но как вас здесь много! Мы никак не ожидали увидеть в этом доме столько людей!

Соня сразу выступила вперед.

– Это я во всем виновата, потому что пригласила сюда своих подруг.

Аркадина грустно усмехнулась.

– Воля ваша, дорогуша, я теперь тут не хозяйка! Это поместье брата, а не мое! Но, Сонечка, как вы похорошели! И Ниночка тут! А, говорят, вы сцену оставили? Жаль, очень жаль! Талант у вас несомненно присутствовал, но каждому свое. Вот я бы так поступить не смогла, я актриса до кончиков пальцев. Я без театра жить не могу!

– Да, каждому свое, Ирина Николаевна.

– Это правда, Нина, правда! Но я к вам с гостями. Думаю, что вы все их немного знаете. Василий Васильевич Соленый – мой теперешний друг и ухажер! А это Ермолай Алексеевич Лопахин – наш покровитель! И Любовь Андреевна Раневская – просто прекрасная женщина! Смею надеяться, что и меня она таковой считает.

Варя поднесла ладони к щекам, чтобы скрыть волнение. Мамочка здесь? Но почему? И он! Лопахин! Ее несбывшаяся любовь! Ведь все тогда в продававшемся поместье говорили об их скорой свадьбе, а ничего так и не случилось. Но где взять силы пережить сегодняшний день?

А Аркадина с усмешкой пристально посмотрела на Варю и продолжила.

– Поэтому прошу любить и жаловать! И не надо на меня так смотреть! Сегодня, между прочим, день памяти моего сыночка Костеньки! Я об этом Ермолаю Алексеевичу случайно обмолвилась, а он говорит, почему бы нам сюда не съездить, мы же все из здешних мест. И я, и Любовь Андреевна, и он сам. Варенька, подойдите же, наконец, к матушке, что вы застыли, как каменная? Вы хотя ей и приемная дочь, но она вас так любит, как многие и родных деток не любят.

И Варя, наконец, подошла к Раневской, и они обнялись.

–Здравствуйте, мамочка! Почему вы мне не написали, что приезжаете?

– А я, Варя, и не думала возвращаться в Россию! Это невозможная случайность! Понимаешь, я была совсем одна, ведь Аня осталась здесь с Петей. А человек, к которому я вернулась в Париже, представляешь, обокрал меня и бросил.