Kitobni o'qish: «Последняя ночь для души»

Я стояла возле её могилы, и мелкая дрожь пробегала по телу. Я не верила, что её больше нет.

– Почему она умерла? Она же была ещё совсем молодой.

– От одиночества, наверное. Она так боялась его. Она ждала тебя, Вера. А ты

так и не приехала. Даже не звонила.

– У меня была куча дел, я не могла.

Мне казалось, что это говорю не я, голос вдруг показался каким – то чужим, и не только голос, мысли и слова – всё теперь казалось чужим. Все эти годы

вдали отсюда мне казались не настоящими. Это не я закончила юридический, не

я выезжала на практику в Англию, не я искала лазейки в законе для

коррупционеров, насильников и мошенников, не я лишалась своей

человечности. Я, настоящая, осталась здесь, с Ладой. Лада – от имени её всегда

становилось тепло.

– Идти надо, Вера.

–Да, конечно надо.

– Почему ты решила приехать? Сколько тебя здесь не было?

– 17 лет.

– 17 лет, подумать только! Я сразу не узнала тебя. Такая важная, с иголочки

одета и машина, наверное, дорогущая?

– Что? Извините, тётя Нина, задумалась.

– Кто тебя дернул сегодня приехать?

– Кто?

А действительно, кто?

За долгие месяцы у меня впервые случился выходной, случайно –

слушание перенесли. Проснувшись утром, меня вдруг потянуло сюда, к Ладе.

Как-то это было странно, ведь ни разу за 17 лет я не испытывала подобного.

Сначала я прогоняла всякие мысли о ней, как всегда убеждая себя, что у меня

нет на неё времени. Затем, я пыталась дозвониться до неё, но абонент был вне

доступа. Волнение всё сильнее и сильнее одолевало меня. Потом я прыгнула в

машину и через три часа была здесь. И эти слова тёти Нины: «Она умерла, сегодня как раз сороковой день», – до сих пор звучат в моей голове. Как-то

само собой всплыла мысль – это Лада, она заставила меня приехать. Мысль

возникла и тут же исчезла.

– Никто, – ответила я тёте Нине. – Выходной появился, и я приехала.

– Оно и понятно, вы городские люди занятые. Вечно спешите, а жизнь

мимо летит. Ты сейчас поедешь, или до утра останешься?

– Сейчас поеду.

– Гляжу на тебя и поверить не могу, что бегала ты вот по этим улочкам в

платьице и с косичками такая была – она замялась, – другой была.

– Конечно, столько лет прошло, я изменилась. Люди меняются, тётя

Нина.

– Не скажи, вот Лада, она не изменилась, такой и оставалась

стеснительной, доброй, ласковой и к животному и к человеку. Никого не

обделяла теплом и заботой.

– И где она теперь? Вон, в деревянном гробу в свои-то 38! Чем же

доброта её ей в жизни помогла? Чего она добилась? Жила в захолустье и мира

не видела , хвосты коровам крутила!

– А ты много в жизни своей видела? Вон как обозлилась! Что ж, и

одежда дорогая, и машина, и хоромы видимо королевские, да только душа твоя

застыла нет в ней тепла, жизни нет.

Меня словно холодной водой окатили, я остановилась. Конечно, она

правду сказала. Я так долго подавляла в себе чувства, что в конце концов

перестала вообще их испытывать .

– Простите меня, тётя Нина, работа у меня такая надо подавлять в себе

жалость, сочувствие, доброту, иначе не выжить в том мире, в котором живу я.

Я просто не ожидала увидеть её могилу, это выбило меня из колеи.

– Ничего, ничего. Лада очень любила тебя, а как Светочки не стало так и

вовсе ты одна у неё осталась. Наверное, не суждено было вам больше

встретиться.

Мне так горько стало от этих слов. Хотелось увидеть, услышать Ладу.

– Тётя Нина, а дом её теперь пустует?

– Пустует, теперь-то и не знаю, чей он. Ключи пока у меня. Ты зайти

хочешь?

– Да, хочу.

– Держи, как уезжать будешь мне в почтовый ящик кинь.

Я отворила калитку, и воспоминания накрыли меня. Я вдохнула, согретый

майским солнышком воздух, и он вскружил мне голову. Я присела на

деревянную лавочку, ту самую которую мы вместе с Ладой соорудили, когда

нам было, по лет 15. Да, лавочка почернела и покосилась от времени, но мне

она показалась такой удобной, такой родной. Вечерело. Вдалеке слышались

свадебные песни лягушек и сверчков, пространство наполнялось ароматами

отцветавших деревьев. Жизнь остановилась, я остановилась, остановилась и

оглянулась назад, чего раньше никогда не делала. Кто я ? Всё ли делаю

правильно? Что оставлю после себя? Нет. Не думай об этом, бежать, бежать

надо отсюда. Иначе совесть захлестнёт, чувства проснутся, а с чувствами так

тяжело жить, так не удобно. Где мои ключи? Я обшарила карманы, сумку, снова

карманы. Ключей не было. Как? Быть не может! Они должны были лежать в

кармане, в правом кармане. Может, я их выронила. Я вскочила, и, подсвечивая

телефоном, начала осматривать дорожку. Нет, их нет. В отчаянии я плюхнулась

на лавочку и закрыла глаза. От обиды у меня потекли слёзы. И вдруг я

почувствовала чьё то присутствие. Мне стало жутко и я ещё сильней

зажмурилась, прижимая ладони к лицу.

– Вера, я должна была тебя увидеть.

Голос звучал тихо, еле различимо. Да, это был голос Лады. Я не могла

произнести ни слова, я словно застыла, не в силах пошевелиться.

– Чем же я обидела тебя, Верочка, почему ты не хотела меня больше

знать? Ты так была мне нужна.

В моей голове метались мысли, но не одну из них я не могла чётко

сформулировать. И по-прежнему молчала.

– Я так боялась, что снова стану никому не нужной. А теперь, теперь я не

одна. Страха нет. Я так хотела увидеть её и тебя, но не успела. Мне не