Kitobni o'qish: «Тайна Алафийского замка», sahifa 3

Глава 3 Загадочные цветы

Напротив входной двери располагался отдельный высокий стол, в центре которого возвышался высокий каменный горшок бурого цвета из подземелий пещерных жителей. На его стенках просматривался растительный выпуклый орнамент, гладко обточенные края выгибались наружу. Горшок был пуст.

В комнату проник солнечный луч, пробежался по стенам, стеллажам, полу и, наконец, добрался до стола с горшком. И как только коснулся цветочного вазона, тот засиял всеми цветами радуги, словно хрустальная люстра в бальной зале во время маскарада. И по комнате разлился яркий свет, на мгновение ослепивший вошедших.

– Так, так, так, – Вакула Засимович снял очки и стал их протирать, бормоча себе под нос. Его глаза заслезились от ослепительно яркого свечения. – Значит, сосуд уже прибыл. Это хорошо. Как вовремя.

Эвелин разобрала слова в его бормотании.

– Какая красота! – воскликнула она, – в такой горшок только аленький цветочек сажать.

Вакула Засимович надел очки обратно на нос, посмотрел на Эвелин, покачал головой.

– Так мы и будем сажать, сегодня… именно аленький и посадим…кхе…кхе…– не обращая внимания на сияние, ботаник подошел к столу. – Если только меня не обманули продавцы из Суматошного мира.

Облака спрятали на миг солнце, и луч убежал из комнаты. Цветочный горшок снова стал обычным.

Ну как обычным? Эвелин понимала, что в этом мире нет ничего обычного. Все здесь дышало магией и волшебством. При желании, конечно, можно было и не делать ничего своими руками. Достаточно было просто взять и наколдовать, и все сделалось бы само собой. Возможно, где-то это и позволялось, но только не в Школе Цветочных Ведьм. Иногда Эвелин просто бесилась от того, что нужно было приложить какие-то усилия, потрудиться, чтобы выполнить задание и добиться хорошего результата. А ей так хотелось просто сказать заклинание, и зелье приготовилось бы само, без этих утомительных высчитываний концентрации травы или порошков на количество воды. Без разжигания дров под котелком древним способом с помощью магии огня, которую им преподавали несмотря на то, что не все после окончания школы стали бы элементальщицами.

Или взять хотя бы полеты на метле. Пока определишь направление и силу ветра, настроишь внутренние силы на управление метлой: подняться, опуститься, облететь дерево! Уф!

 А тренировочные полеты в спортивном зале в режиме “гроза” или “буря”, или еще хуже – “смерч”? Не с первого раза, но Эвелин сумела влететь в центр смертельной, безумно вращающейся воронки и даже выбраться назад без посторонней помощи. Боримир Лазаревич даже похвалил ее и поставил в пример. Как он тогда сказал? “Тяжело в учении, легко в бою?”  Непонятно только, для какого боя их готовили при таких-то нагрузках.

Да и вообще, Эвелин внутренне возмущалась: “Зачем ей это все?”

Она же мечтала быть простым ботаником. Работать в Главной Оранжерее, выращивать цветы для цветочных ведьм и не только для них. Она хотела просто нести красоту в этот и другие миры. А приходилось учиться всему.

“Для общего развития”, – сказала Азалия Мстиславовна.

“Для расширения кругозора”, – объяснила бабушка.

“Никогда не знаешь, что и когда может пригодиться – учись всему, дочка”, – посоветовал отец, отправляясь на службу в Цветодар.

Мечта Эвелин о воссоединении семьи не сбылась. Она жила с бабушкой в Городе Цветочных Ведьм, папа с мамой в столице во дворце короля, охраняли отца Ивана. Да, периодически они проведывали их с бабушкой, приходили через секретный портал, но этого было недостаточно, и Эвелин скучала.

Вакула Засимович достал из кармана еще один мешочек.

– Господа ученики, – обратился он к будущим ведьмам и ведунам. – Вы знаете, что я отсутствовал несколько дней…– он говорил и развязывал веревки на мешке. – Я не просто так отсутствовал, я выполнял важную миссию… искал семена необычного цветка и нашел… – Он сунул ладонь в мешок и достал что-то мелкое, едва видимое. Протянул вперед ладонь, в которой лежало маленькое семечко. По форме оно напоминало семя подсолнуха, но только крупнее и желтого цвета.

– Я уговорил руководство школы, чтобы это растение посадили именно вы и ухаживали за ним тоже вы. – Вакула Засимович с благоговением смотрел на это крохотное семечко, казалось, учитель сейчас заплачет.

– А что это за цветок? – спросила Томила.

– Как называется это растение? – поддержала одноклассницу Нора.

– И в чем его такая важность? – поинтересовался Марик.

Вакула Засимович сжал ладонь.

– Я не могу вам сейчас ответить на ваши вопросы, – улыбнулся он, – но вы сами потом сможете на них ответить, если у нас с вами все получится, и цветок взойдет, вырастет и зацветет. Могу сказать только одно. Этот цветок был утерян, и все считали, что уже не смогут найти такой же. А я смог. И мы должны его возродить, потому что без этого амулета ведьмам и ведунам жить будет трудно. А если он не только зацветет, а еще и подарит семена, то это будет чудо не только для нашего магического мира, но и для всех остальных миров.

– Чего ждем? – Михась начал закатывать рукава.

– Пора делом заняться, – поддержал его Иван.

– Я вас морально поддержу, хорошо? – съязвила Нора.

– И почему я не удивлен? – ответил ей таким же тоном Марик.

Дети быстро распределили кому какую работу нужно выполнять. Было необходимо посадить не только загадочное семя, но и бергамот с лаймом.   Михась с Мариком готовили землю, девчонки насыпали готовый грунт в горшки. Иван носил воду. Только Нора демонстративно надела перчатки и присела в сторонке на скамейку.

– А вы молодая леди почему не практикуетесь? – поинтересовался учитель.

– Живот болит, – ответила Нора и театрально скривилась.

– Позвать вам лекаря?

– Спасибо, так пройдет.

Все время, пока ученики занимались посадкой семян, Вакула Засимович прохаживался по комнате, давал советы, показывал как правильно сеять семена, озабоченно посматривал на притворщицу, но больше с ней не заговаривал и не интересовался ее самочувствием. Казалось, он уже сделал свои выводы по поводу ленивой труженицы.

Вскоре все семена были посажены в подписанные горшки и выставлены аккуратными рядами на стеллаже.

Каменный горшок остался стоять на столе.

– График полива я составлю и повешу на дверь, – сообщил повеселевший Вакула Засимович, – с охраной я договорюсь, чтобы вас пропускали в Оранжерею.

“И чего он так носится с этим цветком? – недоумевала Эвелин, – цветок как цветок, но раз Вакула Засимович так переживает, то оно того стоит. Нужно будет у бабушки спросить, вдруг она знает”.

График, действительно, был готов на следующий день.  Как обычно, фамилии стояли по алфавиту, и Эвелин с Надей находились в середине списка. Иван один из первых, Михась почти в конце.

Весь следующий месяц они ходили парами в Оранжерею и поливали землю в горшках.

“Взошли?” Спрашивали каждый раз с надеждой друг у друга одноклассники. Но в ответ получали лишь разочарованное отрицательное покачивание головой. Когда подошла очередь Эвелин и Нади идти в Оранжерею, к Эвелин на одном из перерывов подошел Марик и неожиданно попросил.

– Эв, позволь я пойду сегодня вместо тебя в Оранжерею? – обратился он к ней, – или вместо Нади, – в ожидании ответа он нетерпеливо постукивал носком кроссовка по бордюру.

Эвелин дернула плечами. Ей не понравилось, как к ней обратился Марик. Эв. Ишь, ты. Так ее называл только Иван. Она хотела возмутиться, но заметила умоляющее выражение на лице одноклассника и неожиданно для себя смягчилась.

– Назови мне две причины, почему я должна тебя услышать и уступить, – попросила она.

– Ну… – замялся Марик, – может, потому что у тебя есть более важные дела или просто есть чем заняться, и я спасу тебя от рутинной работы? – задал он вопрос.

– Не подходит, – не терпящим возражений тоном продолжила Эвелин. – У тебя еще одна попытка, последняя, – предупреждающе заявила она и сощурила глаза.

– Ну… ладно, – он обреченно посмотрел ей в глаза, – только никому не говори, хорошо? – Марик посмотрел по сторонам и удостоверившись, что на них никто не смотрит и не подслушивает, продолжил. – Я хочу посмотреть на Злату… одним глазком…

– На нового Смотрителя? – Эвелин открыла от удивления рот и вытаращилась на Марика, словно на невиданную зверушку.

– Ну да, – Марик покраснел, словно луговой мак, – Она така-ая красивая, – с придыханием произнес он, – что просто хочется смотреть и смотреть на нее. А что? – Он с вызовом посмотрел на Эвелин. – Между прочим я уже несколько раз ходил без очереди. Ребята мне уступали и без всяких объяснений.

Эвелин припомнила, что замечала, как Марик о чем-то шептался то с одним, то с другим одноклассником. Видимо, многие предпочли пойти навстречу Марику, чтобы избежать трудовую повинность.

Но ей-то хотелось попасть в Оранжерею, полить “тот самый горшок”, чтобы у нее тоже спросили: “Взошел?”. А вдруг именно во время ее посещения семя проклюнется и даст росток? Уступить кому-то эту миссию Эвелин, увы, была не готова. Но что же делать с влюбленным Мариком? Что с влюбленным, она не сомневалась: так горели его глаза и щеки, что хоть лучину подноси – загорится. Тут никакая магия не поможет.  Решение возникло спонтанно, Эвелин не успела даже подумать, когда из нее выскочило:

– А пойдем вместе? Втроем?

– К-как? – растерялся Марик. – А так можно?

– А почему нет?

– Ну не знаю. Вакула Засимович сказал, что у них график и список. Меня могут не пустить.

– Но пускали же? Ты сам говоришь, что уже ходил.

– Два раза, ага, – кивнул Марик. – Но вдвоем.

– Ну вот. Какая разница, вдвоем или втроем? Мы ученики нашей школы, нас знают. Через карантинную зону все проходят. Да и вообще, если не попробуешь, то и не узнаешь. Соглашайся!

– У меня есть выбор?

– Не-а.

– Тогда по рукам. А что взамен?

– Я подумаю.

Яркие солнечные лучи отражались от тонированных стеклянных стен Оранжереи. Охранник прохаживался около входной двери, с любопытством поглядывал на Эвелин и Марика, ожидавших запаздывающую Надежду. Легкий ветерок трепал синий платок на его шее. Эвелин с завистью посматривала на платок, мечтая, правда, носить другой, зеленый, цвет ботаников, но когда это случится? Не скоро.

– Слушай, Марик, – сказала Эвелин, – а почему ты обратился с просьбой ко мне? А вдруг я бы посмеялась над тобой или разболтала всем твой секрет? Мы, кажется, с тобой, вообще, не друзья.

– Не знаю, – прищурился Марик, – мне всегда казалось, что ты нормальная девчонка, просто колючая иногда бываешь. – Пожал плечами Марик.

– Ага, бываю, – согласилась Эвелин, – сама не знаю, как у меня так получается: как скажу что-нибудь, мне кажется, что совсем необидное и к месту, а человек оскорбился.

– Ага, как ляпнешь, а слово не воробей, – Марик с опаской посмотрел на Эвелин. Но она лишь засмеялась на его шутку.

– Да, так и есть, мне Надя недавно внушение делала на эту тему.

– Здорово, когда есть такие друзья как Надя и Иван, – проговорил Марик. – С такими никакая злая магия не страшна.

– И Михась. – кивнула Эвелин.

– Да, и Михась. – согласился Марик.

Беседа затянулась, охранник уже настороженно посматривал на них, перестал вышагивать, топтался у двери.

– Ты только не завидуй, вы, кажется, с Норой неплохо дружите, – заметила Эвелин. – И Томилу с вами часто вижу.

Эвелин шагнула в начало аллеи и вздохнула с облегчением. Она заметила на другом конце знакомую фигуру.  Ее начинал раздражать их разговор, а о чем поговорить еще с Мариком она не могла придумать. Вот с Надей и Ванькой всегда было весело, и даже занудный Михась не надоедал своими заумностями. А с Мариком оказалось сложно найти общий язык.

Но, с другой стороны, ведь и с ребятами они не сразу подружились. Она улыбнулась, вспомнив первую встречу с Ванькой. Такое вряд ли забудешь.

– С Норой все сложно, – услышала за спиной Эвелин и обернулась, – поначалу все было хорошо, нам было интересно вместе, мы дурачились, помогали друг другу, но в последнее время Нора изменилась.  – Марик растерянно моргнул, – я не могу это понять и объяснить не могу. Но с ней что-то происходит. Она стала злая…

– Так она доброй-то и не была никогда, – перебила его Эвелин, – вечно гадости всем говорила, и, вообще, эгоистка и зазнавоха. Я бы с такой дружить никогда не стала.

– Не всегда, – насупился Марик, – я не знаю, но я чувствую, что ей помощь нужна.

– Так помоги.

– Пробовал, но она отказывается, говорит, что все в порядке и не хочет разговаривать.

– А родители, или с кем она живет?

– Родители живут в своем мире, а Нора здесь со старшей сестрой.

– Да ну ее, твою Нору, ничего с ней не случится, с такими никогда ничего не случается. – Эвелин крутанулась вокруг себя и с нетерпением посмотрела на приближающуюся Надю.

Марик замолчал.

Пройти в Оранжерею беспрепятственно не удалось.

– Не положено, – преградил им вход в здание охранник. – Вакула Засимович предупредил, что вы по двое ходить будете, – не обращая внимания на погрустневшего Марика, растерянную Надежду и решительно настроенную Эвелин, заявил он. – Не положено.

– Да вам-то какая разница? – доказывала Эвелин, – вы же знаете Марика, и меня, и Надю. Марик предложил свою мужскую помощь, как вы не понимаете. Он проявил заботу и участие. Решил помочь слабым девушкам, – упорно добивалась Эвелин своего.

Охранник же упрямо доказывал свою правоту.

– Есть инструкция, в ней прописано действовать по инструкции, – бубонел он заученное, словно автоответчик, – двое проходите, третий – лишний. Все.

– Как же я понимаю теперь, почему у него на шее синий платок, а не зеленый или черный, – себе под нос прошептала Эвелин.

Охранник не собирался пропускать их, и дети уже посматривали друг на друга, решая, кто же все-таки пойдет поливать растения. Но дверь Оранжереи внезапно открылась, и на пороге показалась Злата Германовна, новый Смотритель Оранжерей. На шее у нее зеленел новый статусный платок. “Ура! Наконец-то, назначили хозяйку “цветочного королевства”. Интересно, бабушка имеет к этому какое-нибудь отношение, или Лилиен Витольдовна приняла решение самостоятельно? Хотя, какая разница? Главное, что это случилось.

– Добрый день, что тут происходит, кто шумит? – окинула Злата Германовна компанию строгим взглядом. – По графику магическая перезагрузка системы безопасности, и ваши звуки проникают в музыкальный зал. Это нежелательно.

– Нас не пускают вместе, чтобы полить новые посадки. – Эвелин состроила умоляющее лицо.

– Будьте добры, пропустите детей, – подмигнула Злата Эвелин и повернулась к охраннику. – Под мою ответственность.

– Не положено, – привычным тоном ответил охранник.

Злата улыбнулась, мягко и настойчиво повторила просьбу.

– Неужели вы не понимаете, что нельзя отбивать у детей желание? Я сегодня же попрошу Вакулу Засимовича изменить график. А сейчас пропустите детей в Оранжерею. Договорились? – Она открыла дверь шире, пропуская детей впереди себя. Охранник взмахнул в воздухе артефактом, провел засиявшим зеленым светом многогранным кристаллом над их головой.

Произвел магическую манипуляцию.

“Ищет вредных насекомых!” – поняла Эвелин.

– Проходите, – разрешил охранник и открыл шире входную дверь.

Эвелин хихикнула, заметив красные, словно лепестки голландского тюльпана в мае, уши Марика.

Вслух она, конечно, ничего не сказала. Как говорила бабушка: “Любовь чувство светлое, и над ним нельзя насмехаться.”

Злата Германовна проводила их до помещения, где они ухаживали за цветами, и собралась уже пройти вглубь оранжереи, когда Марик, слегка заикаясь, произнес:

– З-злата Германовна, а пойдемте с нами?

Даже Эвелин удивилась смелости Марика.

Смотритель улыбнулась ему.

– Ну только если вы настаиваете.

Она прошла в комнату первая.  Эвелин сразу же направилась к “аленькому” цветку. Разочарованно вздохнула. Нет. В горшке по-прежнему чернела почва, и никакого ростка не было и в помине.

Пока Марик наливал в лейки воду, Эвелин и Надя успели рассказать Смотрителю об их эксперименте с цветком и пожаловаться, что уже больше месяца ждут, когда прорастет и вырвется на свободу растение.

– Мы ведь даже не знаем, что это за цветок и чем он так важен для всех. – пожаловались они Злате.

– Не расстраивайтесь, – успокоила она их, – если чего-то очень хотеть и добиваться, то обязательно будет результат, вот увидите, росток взойдет, ваши усилия не пропадут даром.

Эвелин взяла лейку, пролила несколько капель воды в горшок и воскликнула.

– Посмотрите, он шевелится! Почва шевелится!

Действительно, сквозь бурую почву пробивался тонкий светло-зеленый росток. Он только показал на белый свет самый верх макушки и толкался дальше вверх прямо на глазах изумленных волшебников. Солнечные лучи проникли в помещение сквозь магические фильтры, и горшок засверкал, разбрасывая яркие искры, словно праздничный фейерверк.

– Ура! – захлопала в ладоши Надя. – Я знала, я чувствовала, что это случится сегодня.

– Ну что ж! Поздравляю! Вы молодцы! – похвалила их Злата Германовна.

Марик покраснел еще сильнее. Эвелин ликовала, теперь они не будут разочарованно разводить руками и шепотом сообщать “не взошел”. А будут каждый день с гордостью докладывать, насколько миллиметров поднялся росток.

Эта победа в общем деле подружила их с Мариком. Ведь не только в беде познаются друзья, но и в радости. Так началась их странная дружба.

Глава 4 Расставание с другом

До своей калитки Эвелин не долетела. Заметив в соседском дворе Ивана и Лазореуса, ловко спикировала вниз и приземлилась рядом с цветочной клумбой. В воздухе витал сладкий аромат фиалок, жужжали трудолюбивые пчелки. И когда Лазореус все успевает: и за Иваном хвостом ходить, и по дому управляться, и даже клумбы в их дворе ухоженные. Не иначе какая-то магия!

– Ваня, ты представляешь?! – она отбросила метлу на траву. – Он появился… появился, когда я его поливала, он пробился наверх. – радостно сообщила она другу новость.

Иван не стал спрашивать, о чем говорит Эвелин, он понял сразу: тоже ждал этого события. Он уже успел дважды полить цветок, но ему не везло.

– Если бы знать, что это за растение, но Вакула Засимович вряд ли нам скажет, – заметил Иван.

– Ничего, скоро узнаем сами.

Вечером Эвелин и Иван, как обычно, сидели на лавочке, болтали, и нехотя разошлись, когда обоих позвали спать.

Среди ночи Эвелин разбудил сухой непрерывный треск и приглушенное бледно-зеленое свечение за окном. Выглянув сквозь шторки, она увидела посреди соседского двора, на том самом месте, где днем приземлилась на метле, мерцающую высокую арку пространственного портала. В разные стороны от нее разлетались искорки, выхватывали из непроглядной темноты деревянный сарай в углу двора, цветочные клумбы, дом с зашторенными наглухо окнами и сыпались на покрытые серым камнем дорожки.

У входа в дом, словно истуканы, стояли два воина-сомхуса с магическими фонарями в руках. Черная кожа отсвечивала капельками пота, изумрудные глаза сверкали, словно драгоценные камни из темной штольни.  Как же забилось ее сердечко!

Эвелин была от природы очень любопытна. Из-за этого всегда попадала в разные истории. Через минуту она уже пряталась за забором, заглядывала во двор сквозь узкие щели между штакетинами.

Что здесь происходит? Где Иван с Лазореусом? Что за незваные гости прибыли в их тихий городок?

Взгляд ее метался по двору в поисках Ивана и Лазореуса.

Эвелин уже собиралась вернуться в дом за бабушкой, когда на крыльцо вышел высокий крепкий мужчина. Его лицо попало в свет магического фонаря, и Эвелин обмерла. Король Эмилиан Третий собственной персоной, отец Ивана. Она-то и видела его всего пару раз, но не признать его было нельзя. Иван был полной копией отца, только косичка светлая. Король кивнул назад, что-то сказал на местном наречии и спустился к арке.

Через минуту на ступеньках появился Иван с Лазореусом. Сомхус нес в руках большую дорожную сумку. “Ванькины вещи”, поняла Эвелин.

Они двинулись к полыхнувшему ярким светом порталу. Два воина шагнули следом.

Ванька шел с опущенной головой, медленно передвигая ноги. Эвелин даже рассердилась. “О Флора! Он уходит! Даже не попрощавшись?! Как же так?” Она понимала, что интересы семьи и этого мира гораздо важнее их дружбы, но все равно ей было обидно. И, вообще, она не позволит! Не раздумывая, Эвелин откинула щеколду на калитке между их дворами и рванула к арке.

– Ваня! – позвала она громко.

Воины-сомхусы обернулись, вскинули трехпалые руки вверх, и Эвелин почувствовала, как через тело прошла судорога. Она не сразу поняла, что взлетела, повисла в воздухе, и что ее ноги беспомощно болтаются, пытаясь бежать. Грудную клетку сдавило, и стало нечем дышать. Из глаз брызнули слезы.

Эмилиан Третий повернулся, крикнул и взмахнул рукой. Дышать стало легче. Один из воинов медленно опускал руку, и вместе с его рукой опускалась на траву Эвелин. Наконец, она почувствовала под ногами опору и кинулась к Ивану. Он шагнул навстречу. Они замерли напротив друг друга, не зная, что сказать, глаза только выдавали их растерянность и непонимание происходящего.

– Эв, так надо, прости, – прочитала по губам Ивана Эвелин.

– Эвелин, семейные обстоятельства заставляют меня принять решение… – обратился к ней отец Ивана, – Иван мой сын, и его жизнь не принадлежит ему… и если судьба… – он глубоко вдохнул, – и, если Флоре будет угодно, вы встретитесь, а сейчас нам нужно уйти, – он шагнул к ним, наклонился к Эвелин. – Я надеюсь ты понимаешь, что совсем необязательно рассказывать о том, что здесь сегодня произошло?

Эвелин молча кивнула в ответ.

– Вот и хорошо. Прощайтесь, у вас одна минута. Мы спешим. – закончил он речь, развернулся и подошел к мерцающей арке.

Эвелин молча смотрела на Ивана, не в силах выдавить из себя хоть слово. Она так привыкла, что он всегда был рядом, что даже представить себе не могла, как же она будет теперь жить? Без него? Без лучшего друга? Она помнила, как тяжело ей далась разлука во время длительных зимних каникул.  Конечно, есть Надежда и Михась, теперь вот Марик открылся ей с другой стороны, лучшей стороны. Оказывается, с ним можно дружить, и не такой он и дерзкий. Но как же без Ивана?

Кажется, он тоже растерялся. Рядом с отцом он выглядел смущенным и вел себя иначе. Куда делась его бесшабашная решительность, дурашливость и болтливость? Иван тяжело вздохнул и закрыл глаза, открыл и свел брови. Эвелин заметила, как он сжимает и разжимает кулаки. Нервничает.

Они так и не сказали друг другу ни слова. У Эвелин застрял ком в горле, мешая сказать хоть что-то. Ее затошнило, и слезы грозились пролиться, но она приказала себе “Нет! Я не заплачу! Нет!”

– Пора! – на фоне треска магического портала голос короля прозвучал, словно раскаты грома.

Первым в портал вошел Лазореус, следом король с Иваном, последними исчезли телохранители Эмилиана Третьего. Лишь когда из ее поля зрения пропали светлая косичка и высокая фигура с темными, светящимися в свете магического огня семью косичками, по щеке Эвелин скатилась слеза. ”Лазореус! «Береги его!» – мысленно прошептала Эвелин. – Да поможет вам Флора!”

“Эв, прощай!” – показалось, что ночной ветер принес ей долгожданное послание.

“Мне это приснилось? Мне это приснилось, приснилось, приснилось!” – убеждала себя Эвелин, так и не сомкнув глаза до самого утра.

А утром в школу она отправилась одна. Соседский дом, действительно, оказался пуст и ответил на ее молчаливый зов зашторенными окнами и закрытой дверью. Ванька ушел, и все, что произошло ночью, был не сон. Эвелин была уверена, что если бы у него была возможность, то он обязательно сказал бы ей свое “прощай” или “до свидания”, но такова его королевская участь, необходимость жертвовать всем ради семьи, ради страны. Даже дружбой.

Через пару дней весь городок знал, что король призвал наследника в столицу, и что Иван больше не учится в Школе Цветочных Ведьм.

– Что, скучаешь? – рядом с партой Эвелин остановилась Нора, – уехал принц, и стало-о-о-о пусто-о-о-о, – пропела она фальшиво и пискляво, словно оперная певица-двоечница.

– А тебе-то от этого что? – поджала губы Эвелин.

– Мне-то ничего, а вот ты напрасно надеялась, что он будет водить дружбу с простонародьем.

– Я не простонародье, если что.

– А кто?

– Цветочная ведьма, хранитель…

– Обыкновенные стражники, охранители цветов на Королевской клумбе, – фыркнула Нора. – Одним словом, обслуга королевской власти. Без роду и племени.

– А ты прям принцесса чистокровная? – сглотнула Эвелин.

– Ну, может, и не принцесса, но статус имею.

Она прошла по проходу и плюхнулась рядом с удивленным Мариком.

– Что за статус? Почему я не знаю? – его брови поползли кверху.

– Потом, все потом… – отмахнулась Нора. Посмотрела на Эвелин и скривила губы.

Эвелин задержала дыхание. Почувствовала, как дрожит все тело. Внутри шла борьба. Одно дело, когда ты думаешь об этом и не можешь найти ответы, другое – тебе в лицо говорят, что ты пустое место. На миг Эвелин овладели неуверенность и сомнения в том, что она последний год считала незыблемым: их дружбу с Иваном.

– Не слушай ее, – услышала Эвелин за спиной голос Михася.

Эвелин так задумалась, что не услышала, когда в классе появились ее друзья – Михась и Надя.

– Я и не слушаю. – ответила Эвелин, повернувшись к ним боком.

– Это она из зависти, – добавила Надя, – она, если бы знала сразу, что Ванька принц, так уже п-подлизалась бы к нему первая.

– Она знает, – заявил Марик и плюхнулся за парту рядом с Эвелин, – пустите погреться, о могущественная цветочница, а то так пить хочется… – попытался он пошутить, но увидев в глазах Эвелин такую неземную боль и слезы, готовые пролиться, передумал дурачиться и просто спросил, – я сяду рядом, позволишь?

Эвелин молча кивнула.

– Интересная картина, – Нора, подошла с другой стороны стола, с возмущением посмотрела на Марика. – Холопы бунтуют? Марик? Я не поняла, ты почему сел с этой… – фыркнула Нора. – Вернись я все прощу. – И, не оборачиваясь пошла за свою парту, уверенная, что Марик, словно дрессированная собачка, последует следом.

Марик глубоко вдохнул воздух и продолжил доставать из рюкзака школьные принадлежности. Эвелин заметила, как дрожат его пальцы и ходят на щеках желваки.

– Может, передумаешь, – тихо спросила она его. – Нора этого так не оставит, ты же знаешь, она мстительная.

– Нет, не хочу. Я так решил и точка, – повесил он пустой рюкзак на крючок сбоку стола. – Не боись, Эв, сообща отобьемся от любой нечистой силы, – подмигнул он ей.

От учительского стола донесся голос Вакулы Засимовича.

– Уважаемые будущие ведьмы и ведуны, мне хотелось бы напомнить вам о скорой межшкольной научно-магической конференции. Если мне не изменяет память, то от вашей группы должны были подготовить две работы по моему предмету.

–У-у-у-у! – пронеслось по помещению.

Михась подскочил с места с поднятой рукой.

– Я… Я помню и даже практическую часть успел выполнить во время цветения дерезы и сделал макеты метел: боевой нового поколения и транспортной круизной пятиместной.

На его лице от уха до уха растянулась довольная улыбка.

– У тебя же только транспортная была? – прищурилась Эвелин. – Боевая, помнится, у меня была, ты оборзел, Михась? – поджала она губы и скрестила руки на груди.

– Скажи еще, что ты приготовила проект, – Михась рукой откинул рыжие волосы назад. – И тогда сравним наши боевые метлы, а лучше сразимся, – подмигнул он Эвелин.

– Брэк, – лениво прорезал ладонью воздух Марик. – Вы уж простите мнение древнего мецената, – он откинулся назад и уперся спиной в спинку стула, – но девушкам лучше уж создавать проект про блины с мясом или знаменитый цветочный пирог Розалинды Витольдовны, – погладил он выразительно свое пузико и облизнулся, словно сытая шишера. – А военную службу и транспортные средства оставьте мужикам. Вот.

– Ну уж нет, равенство так равенство, – недовольно надула щеки Эвелин. – Как выполнять пируэты на уроках Боримира Лазаревича, так все равны, а как на научно-магическую конференцию, так сразу мужчины. Я не согласна.

– Милая леди, никто не умаляет ваши достоинства, – подошел к ним Вакула Засимович. – Мы рассмотрим все предложенные варианты и выберем лучшие, – кивнул он Михасю, – а вас молодой человек я жду завтра после занятий, и макеты не забудьте прихватить с собой.

– А я? – спросила Эвелин.

– Если есть желание, то жду и вас.

– А если нет желания? Можно не приходить?

– Можно. – Вакула Засимович вернулся за свой стол.

– И зачем все это было?  – с обидой спросил Михась.

– Просто так. Чтобы не зазнавался, – ответила Эвелин. – Я уже решила, что буду выступать с кулинарным проектом.

– Это есть правильное решение, – заключил Марик и поднял вверх большой палец. Колокольчик продилинькал начало занятия.

***

Поздним вечером деревянный молоток на неприметной двери одного из домов в переулке, прилегающем к Рыночному проспекту, постучал условным сигналом.