Kitobni o'qish: «Армия и флот в битве за Кавказ. Совместные операции на Черноморском побережье 1942–1943 гг.»
Серия «На линии фронта. Правда о войне» выпускается с 2006 года
© Киселев И.В., 2022
© «Центрполиграф», 2022
© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2022
Введение
«Горы» и «Море» – такое наименование получили наступательные операции Красной армии на самом южном участке советско-германского фронта в январе 1943 г. В двух этих словах очень удачно обозначена география региона, где разворачивались события битвы за Кавказ – одного из самых продолжительных и масштабных сражений Великой Отечественной войны. В массовом сознании битва за Кавказ – по-прежнему борьба за нефтеносные районы и перевалы Главного Кавказского хребта. И все же наряду с ними ареной ожесточенного противостояния стало азово-черноморское побережье. И здесь оно длилось существенно дольше, чем в горах Большого Кавказа, на Грозненском или Майкопском направлении. С другой стороны, на самом южном участке советско-германского фронта именно Кавказ стал тем рубежом, где ход войны повернул вспять и необратимо двинулся на запад.
Все сказанное указывает на необходимость рассмотреть совместные операции советских войск и военно-морского флота в период битвы за Кавказ 25 июля 1942 г. – 9 октября 1943 г. Речь пойдет о боевых действиях в районе Новороссийска, на Таманском полуострове и Восточном Приазовье, то есть на территории Краснодарского края, юга Ростовской области и в прилегающей акватории Черного и Азовского морей.
Книга посвящена планированию и подготовке совместных операций армии и флота, их ходу и результатам, особенностям тактики советских сухопутных войск и военно-морского флота, специфике их взаимодействия на разных этапах борьбы за Кавказ 1942–1943 гг.
Боевые действия на Северном Кавказе отнюдь не являются белым пятном в истории Великой Отечественной войны – уже в 1954 г. под редакцией С.П. Платонова вышло исследование «Битва за Кавказ», подготовленное военно-историческим управлением Генерального штаба. Боевым действиям на Кавказском побережье уделено внимание в военно-историческом очерке «Операции Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне» 1958 г. и в коллективном труде «Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», изданном в 1959–1962 гг. В них события войны осмыслялись с позиции не столько исторической, сколько военной науки. Главное, что исследования такого рода предназначались исключительно для служебного пользования и не оказывали прямого влияния на формирование образа битвы за Кавказ в массовом сознании. Познакомиться с их содержанием широкому кругу читателей удалось только на рубеже XX–XXI вв., после рассекречивания или переиздания этих книг. Тем не менее на основе этих исследований уже в конце 50-х гг. XX в. были изданы работы И.Д. Кирина1, А.С. Завьялова и Т.Е. Калядина12. Они оказались невелики по своему объему, но были достаточно информативными и взвешенными. Гораздо подробнее и объемнее оказалась книга А.А. Гречко, вышедшая десятилетием позже3. Но ее автор, занимавший тогда пост министра обороны СССР, постарался обойти многие неоднозначные эпизоды боевых действий, в том числе касавшиеся его лично. Позже свой взгляд на события боевых действий на Черноморском побережье представил и другой их участник, главнокомандующий Военно-морским флотом Советского Союза С.Г. Горшков4.
Советские авторы старались не заострять внимание на тех недостатках взаимодействия армии и флота, которые имели оперативное, а тем более стратегическое значение. Допустимым считалось признание тактических промахов, но даже их старались завуалировать примерами самоотверженности и отваги советских солдат и матросов. Ограниченным был круг источников: фонды архивов Красной армии и Военно-морского флота оставались засекречены, а доступ к трудам зарубежных исследователей и германским документам оставлял желать лучшего. Все это сужало кругозор и методологические подходы советских историков.
На описание совместных действий Красной армии и Черноморского флота накладывали отпечаток еще два фактора. Один связан с участием в боях на Северном Кавказе выходцев из этого региона. Советским историкам это дало возможность подкрепить тезис о единстве советской нации. Естественно, что ими делался акцент на героизм представителей закавказских и северокавказских народов, успехи национальных воинских формирований. Негативным фактам в такой системе координат места, как правило, не находилось1.
С другой стороны в битве за Кавказ принимали личное участие Л.И. Брежнев и ряд других руководителей Советского государства эпохи «развитого социализма». Возросшее внимание к битве за Кавказ позволило сделать немало полезного: глубже исследовать ее ход, увековечить память об участниках, заслуженно присвоить Новороссийску звание города-героя. Но обратной стороной этого процесса стала мифологизация всего, что связано с новороссийским противостоянием и другими событиями битвы за Кавказ. Когда же в конце 1980-х гг. политическая ситуация в нашей стране изменилась, то под сомнение были поставлены значение борьбы за Новороссийск и всех операций на кавказских берегах Черного и Азовского морей.
Среди работ современных российских историков обращает на себя внимание исследование А.В. Платонова «Борьба за господство на Черном море», в котором проанализированы события на Черноморском театре военных действий. Не рассматривая взаимодействие сухопутных и морских сил, автор тем не менее дал взвешенную оценку боевым возможностям Черноморского флота и его командованию, борьбе на морских коммуникациях и набеговым операциям советских кораблей56. Другой труд стал результатом усилий М.Э. Морозова и А.Я. Кузнецова. Отдавая приоритет действиям на море, авторы уделили значительное внимание совместным операциям Красной армии и Черноморского флота7. Обе книги отличаются современным научным подходом, широким использованием как советских, так и немецких источников, введением в научный оборот массы новых фактов о войне на Черном море в 1941–1944 гг.
Традиционный интерес к событиям битвы за Кавказ на юге России демонстрируют диссертационные работы и многочисленные публикации Е.Ф. Кринко, С.И. Линца, С.В. Януша, коллективный труд Южного научного центра РАН «Война. Юг. Перелом». Существенные усилия по сохранению исторической памяти о Великой Отечественной войне прилагают в Новороссийске, месте ключевых событий в борьбе за Черноморское побережье Кавказа в 1942–1943 гг. В этой связи необходимо отметить исследования Т.Н. Юриной, посвятившей свою диссертацию и монографию новороссийскому противостоянию8.
Сражения на Черноморском побережье Кавказа получило отражение в зарубежной историографии. Уже в 50—60-х гг. XX в. увидели свет несколько изданий, раскрывающих взгляд недавнего противника на интересующий нас вопрос. Наиболее информативны из них книга В. Тике, целиком посвященная сражениям на Кавказе, и работа швейцарца Ю. Майстера, изучавшего ход советско-германского противостояния на море. Некоторое внимание боям на Северном Кавказе уделено в обзорных работах П. Карель (Шмидт) и В. Хаупт, а также многочисленные публикации о боевом пути отдельных германских дивизий. Знакомство массового российского читателя с ними произошло в начале 2000-х гг. и во многом стало откровением. Между тем эти книги, написанные скорее в публицистическом, нежели научном стиле, увидели свет полвека назад и более. Их авторы, будучи в большинстве своем германскими офицерами или чиновниками, полагались на личный опыт и воспоминания своих соотечественников, а не на оперативные документы. Из числа современных зарубежных историков можно выделить Р. Форзика, который обратился к противостоянию на Черноморском побережье Кавказа в двух своих работах.
Основными источниками, использованными при подготовке книги, стали документы советских войск и флота. В первую очередь это приказы, распоряжения и директивы Ставки Верховного главнокомандования, Народных комиссариатов обороны и Военно-морского флота, Генерального штаба Красной армии, опубликованные в серии «Русский архив: Великая Отечественная» и ряде других изданий.
Особую ценность представляют материалы Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО): Закавказского и Северо-Кавказского фронтов, Черноморской группы войск, 9, 18 и 47-й армий, 16-го и 20-го стрелкового корпусов. Помимо фондов фронтовых, армейских и корпусных управлений, автором были исследованы документы ряда дивизий и бригад, входивших в их состав: 77, 216 и 318-й стрелковых дивизий, 8-й гвардейской, 83-й морской и 107-й стрелковых бригад, 255-й бригады морской пехоты.
Огромный массив документов сосредоточен в Архиве Военно-морского флота, прежде именовавшемся Центральным военно-морским архивом (ЦВМА), а ныне являющимся филиалом ЦАМО. С точки зрения взаимодействия флота с Красной армией наибольший интерес представляют фонды Новороссийской военно-морской базы, частей морской пехоты, береговой артиллерии и ПВО Черноморского флота. Некоторые материалы этих фондов любезно предоставила автору Т.Н. Юрина.
Наряду с советскими материалами использовались оперативные документы вермахта, относящиеся к ходу боевых действий на Черноморском побережье в период Великой Отечественной войны. Это опубликованные распоряжения и журнал боевых действий Верховного главнокомандования вооруженных сил Германии, журнал боевых действий на море, а также немецкие оперативные документы группы армий «А», 17-й полевой армии, 5-го армейского корпуса, 9, 50 и 73-й пехотных дивизий, военно-морских сил Германии на Черном море. Часть из них представлена в рамках российско-германского проекта по оцифровке документов в архивах Российской Федерации. Но в подавляющем большинстве документация стала трофеем американской армии и оказалась в Национальном управлении архивов и документации США (NARA), а впоследствии оказалась в филиале Бундесархива в Германии (ВА-МА). Отчасти теперь материалы доступны в цифровом формате. Наряду с германскими документами они содержат и сведения о румынских войсках, находившихся в подчинении немцев. Этот факт в определенной степени компенсирует отсутствие в нашем распоряжении румынской документации.
Нельзя игнорировать и документы гражданских органов власти Кубани, на территории которой развернулись боевые действия в период битвы за Кавказ. Фонды Центра документации новейшей истории Краснодарского края содержат сведения о планах и ходе строительства оборонительных сооружений, взаимоотношениях населения, партийных и советских властей с подразделениями Красной армии и Черноморского флота. Также в них представлена информация о деятельности гражданских моряков, состоянии морского транспорта и портов в Азово-Черноморском бассейне.
Длительное время основным источником по истории Великой Отечественной войны оставалась мемуарная литература, опубликованная советскими военачальниками высшего и среднего звена. Наряду с ними своими воспоминаниями поделились командиры среднего звена, преимущественно представители авиации и флота. Книг рядовых солдат и матросов, а также младших командиров в советский период было издано сравнительно немного. Исключением стали те участники боев на Черноморском побережье Кавказа, чьи воспоминания опубликованы в целой серии «Ратный подвиг Новороссийска».
Форма и содержание этого круга источников существенно поменялись в начале 1990-х гг. В частности, без купюр были изданы некоторые мемуары советского периода. Широкое распространение в печатном и цифровом виде получили воспоминания рядовых участников битвы за Кавказ. Но они могут содержать неточности и грубые ошибки. Этим отличаются не только отечественные мемуары, но и доступные нам воспоминания немецких и румынских солдат и офицеров. Но именно они позволяют прочувствовать атмосферу, царившую на полях сражений, взглянуть на события войны сквозь призму личного опыта ее участников.
В последние годы все шире используются материалы военной археологии. Введение в научный оборот информации, полученной поисковыми отрядами в районах боевых действий на суше и на море, могут существенно обогатить наши представления о Великой Отечественной войне. Так, в книге А.В. Ёлкина представлены результаты подводных исследований, а диссертация Е.Е. Лютова дала интересный опыт соотнесения результатов поисковых экспедиций с другими источниками. Уникальным достижением стала интерактивная карта, размещенная на сайте «Территория поиска». На ней члены поисковых отрядов Краснодарского края отметили места падения советских и немецких самолетов.
Настоящее исследование вобрало в себя достижения современной историографии и основано на широком круге источников. Надеемся, что изложенные в факты и выводы окажутся интересны для ученых, краеведов, военных и всех, кто неравнодушен к отечественной истории. Работа над этой темой требует усилий многих исследователей и должна продолжаться. Ведь только стремление к истине позволит сохранить подлинную память о людях, отстоявших свободу нашей страны и завоевавших Победу в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.
Борьба на Приморском направлении в период обороны Кавказа (июль – декабрь 1942 г.)
1. Канун и начало боевых действий на Северо-Западном Кавказе
Приступая к описанию боев на приморском фланге битвы за Кавказ, необходимо уделить внимание планам противоборствующих сторон в отношении этого региона, сопоставить их силы и оценить обстановку, которая сложилась к этому моменту на фронтах Второй мировой войны.
К июлю 1942 г., при всем несравнимо огромном военно-экономическом потенциале стран антигитлеровской коалиции, их противники достигли невероятных успехов. Германия подчинила своей власти почти всю Европу. Япония установила контроль над Юго-Восточной Азией и половиной Тихого океана. Однако шаткое равновесие сил не могло оставаться долгим, и в самое ближайшее время чаша весов должна была качнуться в пользу одной из сторон.
Для Германии исход борьбы, что шла не на жизнь, а на смерть, решался на советско-германском фронте. Летом 1942 г. развитие обстановки на советско-германском фронте можно было сравнить с движением маятника. Еще весной инерция зимнего контрнаступления толкала Красную армию на запад, но разгром 2-й ударной армии на Волховском фронте, катастрофы под Харьковом и в Крыму качнули ход войны в противоположную сторону. Овладев инициативой, войска Германии и ее союзники приступили к выполнению плана «Блау», дополненного 30 июня 1942 г. замыслом операции «Брауншвейг». Целью вермахта стал выход на нижнюю Волгу, захват всего Кавказа и уничтожение советских войск в регионе. Недостаток сил вынудил противника ограничиться наступлением на южном стратегическом направлении, а решение нанести удар именно здесь определялось привлекательными перспективами установления контроля над местными нефтяными и продовольственными ресурсами.
Только это давало Третьему рейху шанс нанести поражение Советскому Союзу и выиграть войну. И первые шаги на этом пути позволяли немцам надеяться на успех, ведь они сумели отбросить советские войска за реку Дон на всем ее среднем и нижнем течении. 23 июля 1942 г., когда были в разгаре бои за «ворота на Кавказ», Ростова-на-Дону, А. Гитлер подписал директиву № 45 о продолжении операции «Брауншвейг». В ней конкретизировались задачи, которые предстояло решить при захвате Кавказа. Противник рассчитывал уничтожить противостоявшие ему силы Красной армии южнее и юго-восточнее Ростова-на-Дону, овладеть степным Предкавказьем, а затем прорваться в Закавказье через перевалы Главного Кавказского хребта и вдоль побережья Черного и Каспийского морей. Вся эта операция получила наименование «Эдельвейс». На Приморском направлении ее ход представлялся германскому командованию следующим образом:
«После уничтожения группировки противника южнее р. Дон важнейшей задачей группы армий „A“ является овладение всем восточным побережьем Черного моря, в результате чего противник лишится черноморских портов и Черноморского флота.
Для этого переправить предназначенные для выполнения этой задачи соединения 11-й армии (румынский горный корпус) через Керченский пролив, как только обозначится успех продвижения главных сил группы армий „A“, чтобы затем нанести удар вдоль дороги, проходящей по Черноморскому побережью на юго-восток»9.
Наряду с черноморскими портами Краснодарский край привлек внимание врага своими нефтепромыслами. В остальном Кубань воспринималась им как один из путей в Закавказье. Но без ее захвата о броске через Кавказский хребет нечего было и думать.
В советской историографии при оценке плана «Эдельвейс» было принято говорить об авантюристичности замыслов германского командования и лично А. Гитлера. И действительно, уже в 1951 г. в своих показаниях, данных в плену, Э. Клейст отмечал, что наступление на Кавказ «не имело оперативной цели»10. Захват Баку 1-й танковой армией представлялся ее бывшему командующему невероятным. Относительно перспективным ему казалось наступление 17-й армии именно через Краснодарский край и далее вдоль Черноморского побережья на Батуми.
Но все это стало понятно позже, а тогда – летом 1942 г. – перспективы наступления на Кавказ виделись немецким командованием иначе. 30 июля начальник Генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдер отметил в своем дневнике благоприятное развитие операции на Кавказском направлении и в то же время высказал опасение насчет того, успеют ли немецкие войска достигнуть северных отрогов Кавказа раньше, чем там сложится организованная оборона. А уже на следующий день генерал констатировал развитие обстановки южнее реки Дон в соответствии с германскими планами и разгром советского фронта. Как мы видим, в отношении наступления на Кавказ Ф. Гальдер был настроен вполне оптимистично.
Общая численность группы армий «А» к началу битвы за Кавказ превышала полмиллиона человек11. Но из них необходимо исключить основную часть личного состава 11-й полевой армии генерал-фельдмаршала Э. Манштейна, так и не принявшей участие в десанте на Таманском полуострове. Ее управление и пять дивизий по решению А. Гитлера отправились под Ленинград в середине августа 1942 г. Сама десантная операция «Блюхер» неоднократно откладывалась и состоялась в усеченном виде, хотя ее своевременное проведение в запланированных масштабах действительно могло обеспечить немцам прорыв в Закавказье вдоль Черноморского побережья.
Что же до двух оставшихся армий, то в течение первых недель реализации плана «Эдельвейс» их состав подвергался перетасовке. Поэтому лишь анализ ситуации в конце августа – начале сентября 1942 г. позволяет понять, какие войска действительно оказались втянуты в бои в Краснодарском крае и оказывали влияние на развитие обстановки на Черноморском побережье Кавказа. Чтобы оценить эту динамику, нам потребуется сравнить ситуацию на 5 августа (таблица 1) и 2 сентября (таблица 2)12:
Таблица 1
Боевой состав войск противника на территории Краснодарского края 5 августа 1942 г.
Таблица 2
Боевой состав войск противника на территории Краснодарского края 2 сентября 1942 г.
Таким образом, в начале августа 1942 г. на Кубани вели наступление 14 дивизий противника. В начале сентября, с учетом переправлявшихся из Крыма сил, этих дивизий было уже 17. Численность 17-й полевой армии превысила 200 тысяч немецких солдат и офицеров. Примечательно и то, что на Северо-Заладном Кавказе противник создал достаточно сбалансированную группировку из танковых моторизованных, кавалерийских, пехотных и горных дивизий, каждая из которых вступала в дело в определенном месте и в нужное время. Так, подвижные соединения 1-й танковой армии двигались через степные районы Кубани и Ставрополья, на главном направлении вражеского наступления на Кавказ. На второстепенных участках фронта развернулись немецкая пехота и румынская кавалерия. По мере того как боевые действия развернулись в горно-лесной местности, к передовой были подтянуты горные и егерские дивизии, тогда как большинство танковых и моторизованных дивизий отправились на восток Кавказа.
Немецкие подразделения, сосредоточенные летом 1942 г. на юге, представляли грозную силу. Их оснащенность и укомплектованность были гораздо выше, чем на других участках советско-германского фронта. Танковые, моторизованные и горные дивизии полностью восполнили понесенные прежде потери, только пехотные соединения имели некомплект офицеров и унтер-офицеров в пределах 30 %. Существенно возросла мощь дивизионной и полковой зенитной артиллерии подвижных соединений13. Степень укомплектованности немецких сухопутных войск позволяет говорить о том, что они находились на пике своих боевых возможностей, а накопленный ими за год опыт боев на Восточном фронте делает это утверждение еще более обоснованным.
Хорошо известно о высоком уровне подготовки и богатом боевом опыте германского генералитета. Примером тому были генералы Э. Клейст и Р. Руофф, последовательно прошедшие все ступени карьерной лестницы, принимавшие участие в европейских кампаниях и находившиеся на советско-германском фронте с первого дня войны с СССР. У находившегося во главе группы армий «А» генерал-фельдмаршала В. Листа также имелся солидный послужной список, но совершенно отсутствовал опыт борьбы против советских войск.
Вместе с немцами на Кубань вступили румынские войска, составлявшие в 1942 г. от четверти до трети группировки противника. Согласно штатному расписанию, пехотная дивизия румын насчитывала 17 тысяч человек, горная – более 14 тысяч, кавалерийская – около 8 тысяч. Так как к началу битвы за Кавказ они не участвовали в боях по два месяца и более, то общая численность шести румынских дивизий могла превышать 70 тысяч человек. Их боеспособность традиционно оценивается невысоко, но стоит отметить следующее: четыре из шести румынских дивизий представляли элиту румынской королевской армии – кавалерию и горные войска. Именно они, в отличие от обычной пехоты, прошли весной 1942 г. реорганизацию и перевооружение. В частности, была усилена их артиллерия и саперное обеспечение, а кавалерийские дивизии имели в своем составе моторизованные и танковые части14. Практически все румынские соединения имели опыт на юге Украины и в Крыму. Зная об уязвимых местах своих союзников, немцы в ходе боев в Краснодарском крае не доверили им обособленных участков фронта. Все румынские дивизии фактически подчинялись командованию 17-й полевой армии. Управление ими со стороны 3-й румынской армии оставалось номинальным, а в середине сентября 1942 г. ее штаб покинул Краснодарский край.
Наступление войск оси на Кубани встретил советский Северо-Кавказский фронт. Возглавлял его Маршал Советского Союза С.М. Буденный, чьи полководческие способности в условиях Великой Отечественной войны исследователями и участниками боев зачастую ставятся под сомнение. Но чего нельзя было отнять у Семена Михайловича, так это его боевого прошлого, в том числе и опыта сражений в Гражданскую войну на Кубани. Поэтому сначала стоит разобраться в том, какие меры принимались командованием Северо-Кавказского фронта и какими силами оно располагало.
После поражения Крымского фронта в мае 1942 г. С.М. Буденный и его штаб главной угрозой для Кубани считали комбинированный морской и воздушный десант противника на азово-черноморском побережье, что и было изложено в плане обороны Северного Кавказа 2 июня 1942 г.15 Напомним, что в 1920 г. в этих же краях Красная армия отразила высадку белогвардейских войск С.Г. Улагая, и этот опыт не мог игнорироваться. К тому же советская разведка доносила о наращивании сил немецкого флота в портах Черного и Азовского морей и даже о появлении не существовавшей в реальности авиадесантной дивизии, что также наводило на мысль о подготовке десанта16. В этом имелась своя логика, ведь германские войска действительно готовились к высадке на Тамани.
Своей директивой от 7 июня 1942 г. Ставка ВТК подтвердила необходимость обороны Азовского и Черноморского побережья Кубани. Вместе с тем на 51-ю армию Северо-Кавказского фронта была возложена подготовка рубежей на нижнем Дону, в тылу Южного фронта. В последующие полтора месяца из Москвы С.М. Буденному еще не раз приходили указания об организации обороны на южном берегу реки Дон. Когда же во второй половине июля 1942 г. под напором противника за реку Дон стали отходить подразделения Южного фронта генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского, Ставка ВТК попыталась разграничить полномочия двух фронтов, а 22 июля объединила все силы на южном берегу Дона под руководством командующего Южным фронтом. Основной задачей Северо-Кавказского фронта стала оборона побережья. Но уже в ночь на 28 июля в Москве приняли новое решение: передать войска из Южного в Северо-Кавказский фронт под командованием маршала С.М. Буденного.
По-видимому, Верховный главнокомандующий стал сомневаться в способности Р.Я. Малиновского остановить немецкое движение на Кавказ. Ведь именно войска его фронта, оставившие Ростов-на-Дону и не сумевшие удержать оборону по берегу реки Дон, фигурировали в известном приказе № 227, подписанном И.В. Сталиным в тот же день – 28 июля 1942 г. Между тем от Военного совета Северо-Кавказского фронта пришел обстоятельный доклад с предложениями по обороне Кавказа. В нем достаточно верно оценивались возможности противника и пути его дальнейшего наступления. Соответственно, предлагалось создать объединенное командование вооруженными силами Северного Кавказа и Закавказья, пополнить их танками и авиацией, обеспечить связь Кавказа с остальной страной через Каспийское море и т. д. Причем в штабе С.М. Буденного не питали иллюзий в отношении обороны в равнинном Предкавказье и предлагали отводить советские войска к Главному Кавказскому хребту и за реку Терек. Тем самым значительная часть Кубани, а также вся территория Ставрополья обрекались на оккупацию.
Но в Ставке ВГК действия советских войск на Кавказском направлении все еще виделись иначе: «Упорной обороной не только остановить на занимаемых рубежах дальнейшее продвижение противника на юг, но во что бы то ни стало активными действиями вернуть Батайск и восстановить положение по южному берегу р. Дон»17. Такие требования целиком соответствовали квинтэссенции приказа № 227, выраженной словами «Ни шагу назад!». В войсках приказ зачитали 30 июля 1942 г. Именно в этот день был запланирован контрудар Северо-Кавказского фронта, но состояться ему было не суждено. Не прекращающееся ни на день наступление немцев сорвало сосредоточение советских войск и заставило их продолжить отход на юг, теперь уже по территории Кубани и Ставрополья. Только утром 5 августа штаб Северо-Кавказского фронта получил директиву об удержании рубежа по реке Кубань. По сути, это был не приказ, а констатация факта, так как большинство соединений фронта уже направлялись к переправам, а противник еще 3 августа захватил плацдарм на южном берегу этой реки в районе Армавира.
Выходит, что многочисленные указания Ставки ВГК и основанные на них планы Северо-Кавказского фронта по организации обороны Кубани оказались сорваны. Более того, решения, принимавшиеся Москвой в конце июля 1942 г., выглядят непоследовательными, так как ответственность за оборону Кавказского направления сначала разделялась между Южным и Северо-Кавказским фронтами, потом легла на Р.Я. Малиновского, а в итоге выбор И.В. Сталина пал на С.М. Буденного. Последовавшие за этим события окончились для маршала снятием с должности командующего фронтом. Больше он руководящих постов в действующей армии не занимал. Поэтому легко поддаться искушению и возложить на С.М. Буденного вину за стремительное отступление к предгорьям Кавказа. Однако существовало ли вообще решение задачи защиты Кубани в условиях тяжелого лета 1942 г.?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать потенциал и возможности советских войск на Кубани. К 25 июля 1942 г. Южный фронт насчитывал 134,5 тысячи человек, 1516 орудий и минометов, 33 танка. Северо-Кавказский фронт на 28 июля 1942 г. имел в своем составе почти 98 тысяч человек, 501 орудие и миномет, 40 танков18. После слияния этих двух войсковых объединений в единый Северо-Кавказский фронт были образованы две оперативные группы войск – Донская и Приморская. Первая из них прикрывала Ставропольское направление. Приморской группе войск в составе 18, 47 и 56-й армий, 1-го отдельного стрелкового и
17- го кавалерийского корпусов предстояло сражаться на Кубани. Но удар, нанесенный 1-й танковой армией по Донской группе в последние дни июля, привел к отступлению в направлении Армавира – Майкопа и 12-й армии. Поэтому в начале августа 1942 г. советская группировка в Краснодарском крае выглядела следующим образом (таблица 3)19.
Таблица 3
Боевой состав советских войск на Кубани 1 августа 1942 г.
В них насчитывалось более 147 тысяч человек личного состава20. По другим сведениям, численность войск 12-й и 18-й армий составляла на 25 июля 1942 г. не 21 и 28 тысяч человек, а 17 и 20 тысяч соответственно, то есть на 12 тысяч меньше21. К этому необходимо добавить, что 4-я и 172-я стрелковые дивизии в первых числах августа оказались отрезаны от основных сил 12-й армии и в боях на Кубани фактически не участвовали. А 318-ю стрелковую дивизию 9-й армии военные дороги, напротив, привели на Туапсинское направление, а затем под Новороссийск. Поэтому вероятность погрешности при подсчетах сохраняется, но вряд ли она превышает 15–20 тысяч человек. Так или иначе, в августе 1942 г. в рядах советских войск на территории Краснодарского края оказалось меньше людей, чем у немцев и их союзников.
В отличие от разнородной по своему составу группы армий «А», Северо-Кавказский фронт состоял преимущественно из пехотных соединений. При столкновении с танковыми, моторизованными и кавалерийскими дивизиями противника в кубанских степях, советские стрелковые части заранее оказывались в проигрышном положении. Наши немногочисленные подвижные подразделения представляли собой довольно пеструю картину. Так, Майкопская танковая бригада была создана на базе Орловского танкового училища буквально накануне битвы за Кавказ, а 40-я мотострелковая бригада возникла после переформирования 72-й кавалерийской дивизии, понесшей тяжелые потери в майских боях на Керченском полуострове. Донские и кубанские дивизии 17-го казачьего кавалерийского корпуса изначально комплектовались второочередным личным составом, имели слабую артиллерию. Не подлежит сомнению высокий боевой дух кавалеристов, защищавших родной край, но боевые возможности были несопоставимы с немецкими танковыми соединениями и могли сравниться разве что с румынским кавалерийским корпусом.
