Kitobni o'qish: «Система. Забвение. Конец начала 2. Книга вторая. Цикл «Икосаэдр. Бронзовый аддон»»
Глава 2
Часть 3
Испытание силы
Сколько прошло времени с момента моего появления в пещере, я не знаю. Во всяком случае, оказался я в совершенно другом месте. Меня не съели, не принесли в жертву и не совершили никаких ритуальных деяний. Просто из точки «А» в точку «Б» перенесли мое тело, находящееся в отключке. Только и всего.
Местность мало изменилась: все те же каменные своды, свисающие сталактиты да сырой, не предвещающий ничего хорошего от этого места воздух. А вот пространство вокруг меня оказалось замкнутым. Я находился в решетчатой камере или клетке, что более правдоподобно. Без удобств и какой-либо мебели, лишь охапка сухой травы в одном из углов. «Так, ясно. Если меня не убили при первой встрече, значит, для чего-то кому-то понадобился. Вполне возможно, что для проведения каких опытов. А вот кому… Не людям и уж точно не эльфам. Догадки есть, но озвучивать не хочется».
Постепенно зрение привыкло к темноте. Это действительно оказалась клетка, сплетенная из толстых стальных прутьев. Сбоку виднелась еще одна, приставленная к моей, но уже уходящая вглубь пещеры и скрывающаяся за поворотом.
– Чудненько! – вырвалось у меня. – Американские горки какие-то. И что дальше? Проведут экскурсию по подземному лабиринту или дадут швабру с ведром и заставят все здесь драить? Нужно выбираться из этого склепа и чем быстрее, тем лучше!
– Позитивный настрой, Иван Игнатьевич!
В нескольких метрах от меня, прямо на камне, сидел Гид. На нем были точно такие же, как у меня, льняные штаны с рубахой, сапоги, да пояс-кушак. А вот перчаток не наблюдалось. А зачем они ему? Он всего лишь созерцатель всего происходящего. Ему не требуется ни от кого убегать, ни с кем выяснять отношения, а просто следить за моим передвижением и изредка давать скудные, зачастую бессмысленные и бесполезные подсказки. Хотя с выходом из города он реально мне помог.
– Вы потеряли свою торбу? Это не беда, не самое плохое, что могло с вами произойти.
– Не самое плохое?
Моей ярости не было предела.
– Вы живы и это главное.
– Да знаешь, кто ты после этого?
– Даже представить не могу, – искренне развел руками Гид.
– Не ёрничай! Все ты прекрасно знаешь. И я думаю… нет, я просто уверен, что ты специально не предупредил меня… не поставил в известность о том, что можно попасть в такие передряги.
– Извольте, всю нужную информацию о планируемом путешествии я выдал вам сполна, а то, что вы здесь оказались… так это не моя вина. Все, касающееся способов передвижения, полностью лежит на ваших плечах.
– Ах, вот, значит, как ты заговорил… А я все думал, что ты так ехидно улыбался, когда я контракт подписывал.
– У вас всегда есть право выбора, куда идти и что делать.
– Ах так, мать вашу! У того связанного парня, у избушки, где мы встречались в прошлый раз, тоже был выбор?
– А как же! И у него, и у того, который как вы заметили, висел у выхода из главных городских ворот. У них у всех был выбор, но они им не воспользовались, предпочитая плыть по течению, отдаться судьбе, а также тому месту, где находились.
Я вспомнил того человека с облепленным мухами лицом и изгрызенной до кости ногой, и мне в очередной раз захотелось набить морду Гиду.
– Значит, все они контрактники?
– Да, и многие другие, которые вам повстречаются на пути в ваших путешествиях. Видите ли, Иван Игнатьевич, смысл испытаний не в жизни, а в смерти. То, как вы распорядитесь жизнью, совершенно не важно, а вот сумеете ли вы избежать Смерти, сыграть с ней, скажем, в преферанс – вот задача каждого отобранного кандидата.
– Исходя из твоих слов, трупы будут попадаться и дальше?
– Безусловно, хотя… Если кому-то удастся найти то, что нас интересует и привести его в действие – ваше пребывание здесь окажется бессмысленным. Мы сразу же оповестим вас. И об этом мире у вас останутся лишь воспоминания, которые, я надеюсь, вы будете рассказывать детям и внукам.
– Бред какой-то.
– Вы это уже говорили, подписывая контракт.
– Ты бы не острил, а помог бы мне лучше выбраться.
– Никак, – развел руками Гид.
– Как «никак»?
– Очень просто. Вам нужно было смотреть пункт шесть настоящего контракта. Там говорится в параграфе один-один, что Гид не имеет права чем-либо помогать наемнику. В параграфе один-два, что изображение Гида, появляющееся по ходу проведения испытаний и далее является не более чем голограммой, управляемой из центра. Ну а параграф один-три гласит, что Гид минимализирует встречи с контрактником, появляясь лично лишь в местах наименьшего риска и агрессии.
– Голограмма, значит? – я понял, что вновь начинаю терять терпение. – А ну, пройди тогда ко мне в клетку!
Гид улыбнулся и медленно прошел через стальные прутья, оказавшись в метре от меня. Ну, прямо Т-1000 из второго «Терминатора». Классика.
– Вы удовлетворили свое любопытство, Иван Игнатьевич?
– Значит, помощи не ждать?
– Совершенно верно. Вас должны были го готовить к подобным поворотам событий. И не следует думать, что в другом мире, в другой эпохе все по-другому. Везде все идентично, ну или почти.
– Так что мне смириться и ждать развязки?
– Смирение – единственное, что подобает делать в подобной ситуации.
– Ну вот, а говорили, что атеист, – усмехнулся я.
Гид загадочно улыбнулся.
Стоящая на расстоянии вытянутой руки голограмма ничем себя не выдавала и незнающий (уверен на сто процентов) принял бы ее за настоящего человека. Копия один в один. Не к чему придраться. Техника на грани фантастики, как сказали бы в прошлом.
Вдруг тишину нарушил режущий уши скрежет металла, и дальняя стена клетки, к которой стыковалась другая, уходящая в темноту, отвалилась в сторону, освобождая мне путь.
– Что за машинерия?
Повернувшись к Гиду, я понял, что голограмма растворилась, и мне суждено было остаться в одиночестве. «Что ж, не все так плохо. Я жив. Можно и в исследователя поиграть». Уж не знаю, кто и зачем играл со мной в такие игры, но другого выхода не оставалось. Я шагнул вперед и оказался в длинном зарешеченном коридоре, который до недавнего времени был для меня вне досягаемости.
Идти пришлось налегке: оружие я так и не нашел, а мешок-котомку изъяли скорее всего при транспортировке моего бессознательного тела в это место. «Что ж, тем лучше. Не буду отвлекаться на поклажу, а полностью сосредоточусь на местности».
А она оказалась готической. Хоть фильмы ужасов снимай. Кругом камень, сырость, полумрак, да ко всему этому через десяток метров прибавился звук капающей воды. Я не робкого десятка, но когда через минут пятнадцать блужданий по извилистым однотипным коридорам впереди не замаячило ничего близко напоминающее на выход, я понял, что медленно погружаюсь в уныние. Подобное случалось редко, но если происходило, требовалась действительно колоссальная встряска всего организма чтобы вернуться в прежнее рассудительное состояние. «Чего я здесь не видел? Живоглотов? Ушастых? Может скрюченных лысых человечков? Унылая пора очей очарованье… Хотя последнее явно не в тему. Думается мне, что в этом каменном склепе уже не найдется ничего такого, что могло бы…»
И тут я повернул за очередной громадный валун, оказавшись в новом, ярко освещенном, совершенно ином месте. Подобное, кажется, можно назвать… Колизеем!
Вокруг раскинулось громадное искусственно высеченное помещение: в несколько десятков рядов скамьи, уходящие под самый свод; сотни факелов, освещающие каждый сантиметр пространства и тысячи слепых чешуйчатых существ, виденных мною на поверхности. Похоже, эта местность была их логовом, а я все гадал, кто же мне повстречается в этих лабиринтах. «Вот так попал!» – пронеслось у меня в голове. Такого поворота я не ожидал, хотя готов был ко всему.
Коридор закончился, и я уперся в очередную закрытую дверь, ведущую в громадную клетку на всю площадку в середине Колизея. Там, в противоположном конце происходила какая-то потасовка. Я пригляделся. Две устрашающего вида полусобаки, которых я встретил не так давно на лесном побоище, догрызали какого-то… человека? Я в ужасе отшатнулся в сторону. «Так вот, значит, для чего мне сохранили жизнь – чтобы развлекать и увеселять публику!» Как мне помнилось из прочтенного ранее, в подобных местах проходили гладиаторские состязания: кровавые, без правил, до последней капли крови, до последнего вздоха, до последнего удара. Но даже убив противника, победитель не мог быть уверен в своей безопасности, так как сами люди, зрители, поглотители этой кровавой массы, должны были решать судьбу того, кто остался стоять на арене, а не лежал куском мяса с распоротыми внутренностями и отрубленными конечностями. Здесь же, по всей вероятности, придерживались подобных идей и правил.
– Ничего себе развлекуха! Значит, хлеба и зрелищ подавай этим выродкам!
– Что-то подобное я произнес, когда впервые осознал, где нахожусь – послышалось справа.
– А-а-а, новенький? Добро пожаловать в ад, мясо! – проговорил женский голос слева.
Первое впечатление от увиденного напрочь притупили мое внимание, и я бы еще долго не замечал людей, которые со мной заговорили. Я повернул голову вправо. В нескольких метрах от меня находился мужчина. Из глубины пещер тянулся подобный решетчатый коридор, выводивший свой рукав к Колизею. Он был крепкого телосложения, лысоватый, в ободранных штанах и с обнаженным торсом. Сидел прямо на камнях, не обращая на меня никакого внимания, и разговаривая, глядя вперед на арену.
– Двоих псов еще никогда не спускали на пленных. Сегодня впервые. Но ты не волнуйся! Думаю, свежему мясу и одного вполне достаточно будет. Хотя… в последнее время троглодитам нужно все больше и больше человеческой крови.
– Кому? – не понял я.
– Троглодитам – спокойно сказал человек – Вон тем существам, которые с замиранием сердца следят, как псы дерут в клочья одного из пленных.
–Значит, троглодиты?
– Совершенно верно. Их так все называют в округе. Свирепые… можно сказать лютые твари. Не хотел бы я воевать против них.
– Я думаю, мясу не интересно с кем бы ты хотел воевать, а с кем нет – послышалось слева.
Я посмотрел туда. Метрах в трех стояла атлетически сложенная женщина. Она схватилась руками за прутья решетки и пожирала глазами все то, что происходило на арене. Она находилась в своем собственном коридоре, уходящем далеко во мрак пещеры и скрывающемся за поворотом. В отличие от мужчины, на ней из одежды не было ничего, за исключением двух полосок ткани, обкрученной вокруг груди и необъяснимым образом подвешенной между ног, но не скрывающей упругой попки без признаков целлюлита. Черные тяжелые волосы спадали ниже плеч и были обхвачены резиновым кольцом на голове. Босая, измазанная не то в глине, не то в земле, она, тем не менее, всем своим видом показывала, что рвется в бой, неважно с кем и когда.
Я лишь скользнул по ней взглядом и отвернулся. Практически идеальная фигурка для глянцевой фотоиндустрии, но ситуация не располагала для дальнейшего созерцания всех прелестей. Любое отвлечение от грядущей угрозы неминуемо ведет в пропасть проблем, а этого не следовало допускать. Нужен был план, причем уже сейчас. Что-то закрадывалось в сознание, но никак не могло выстроиться в картину. Следовало подождать. Сидеть, наблюдать и делать выводы, что я и сделал.
Собаки закончили возиться с тушей и подняли головы, принюхиваясь, косясь в наши стороны, скаля клыки и порыкивая. В противоположной стороне открылась решетчатая дверь, и появился низкорослый поводырь. Он потрепал псов по голове, отчего те прижали уши и заурчали; надел на них ошейник и повел за собой, в черный проем коридора. «Ага, вот и выход» – пронеслось в голове, и картины вереницей выстраивались в определенную последовательность, опрокидывались и растворялись.
Загадкой оставалось, как эти лысоголовые умудрялись видеть нас и все то действие, что происходило на арене, будучи слепыми. Думается мне, здесь действовала та же система, что и у дельфинов: звуковая волна отражалась от препятствия, и в мозгу формировался образ всего, что окружает. Другого ответа или понимания этих существ у меня не было. Второй вопрос находился в их общении. За все время, пока у меня происходили стычки с троглодитами, я не услышал ни единого членораздельного слова, не говоря уже о предложении. Только хрип, скулеж, вой, мычание, да непонятное гарканье. Или это и был язык подземных жителей, или, что совсем неправдоподобно и невероятно, общение происходило ментально. Тогда совсем плохи мои дела, и что самое печальное, для моего плана требовался лом или хотя бы монтировка, но ни того на другого здесь не было и в помине.
Тем временем появился еще один чешуйчатоголовый с большой длинной палкой. Он осмотрел вокруг слепым взглядом и стукнул ей о землю. Тишина воцарилась мгновенно. Прогаркав что-то на своем языке, он показал острые зубы и, размахнувшись, кинул палку к клетке женщины. На противоположном конце появился другой троглодит. Но вся его сущность чем-то отличалась от остальных сородичей: рост ниже, не так сгорблен, наростов на спине меньше, да и не такие большие и, что самое удивительное, он был не зеленый, а по большей части салатовый. Лишь руки и ноги оставались по цвету как у остальных троглодитов.
Раздался скрежет. Дверь клетки женщины распахнулась. Она удовлетворенно кивнула и, выскочив из своей камеры, подобрала брошенную ей палку и побежала вперед.
Один из подземных удалился, а оставшемуся стоять салатовому кто-то сбросил длинное копье. Женщина остановилась, выругалась себе под нос и уже медленно и осторожно стала приближаться к противнику.
– Сейчас будет интересно, – все так же неподвижно сказал мужчина.
Два представителя разных рас сошлись в битве на выживание. Копье на четыре четверти превосходило палку, к тому же было острое с двух сторон.
– Почему интересно? – спросил я.
– Драка двух женщин всегда интересна, а уж когда они сходятся на арене в неутолимой жажде убить друг друга – это интересней вдвойне.
Троглодит нанес размашистый удар, но женщина парировала его и сама перешла в атаку. Ее палка стремилась поразить ноги, но лишь выбила кусок земли. Прошептав что-то нелестное, она приготовилась к защите.
– Две женщины?
До меня пока крайне туго доходило то, что говорил этот человек.
– Да. Ты разве не замечаешь?
– Что именно?
– Еще один дилетант. Что ж, объясню и тебе. Все эти особи, которые сейчас окружают нас, имеют два составляющих начала, что и практически все в этом мире, за исключением нескольких видов, но, я думаю, с ними тебе не придется встретиться. Так вот, троглодиты, как и мы, делятся на мужчин и женщин. С мужским населением ты уже встречался, а вот с женским… женщин можно увидеть только здесь, под землей, и одна из них сейчас на арене доказывает свое право вступить в ряды воинов… вернее правильнее сказать, в ряды воительниц. Это можно сопоставить с гномьей культурой. Их женщины никогда не выходили из своих пещер, поэтому и ходило поверье, будто бы гномы рождаются из камня, – он усмехнулся. – Дурацкое предположение дилетантов.
– Ты и про рудокопов знаешь!
– Я много про кого знаю.
Женщина билась отчаянно. Не один раз ее палка не долетала несколько сантиметров до глаза троглодита. Еще один колющий выпад… Подземная жительница разгадала маневр, сместилась в сторону и резко выкинула вперед свое оружие. В последний момент представительница человеческой расы уклонилась, но копье все же оставило кровавый след на ее правом боку. Кувырок. Стойка. Копье вновь полетело вперед. Защита. Уход в сторону.
«Интересная тактика», – пронеслось в голове.
– А есть ли еще какие признаки, по которым можно отличить мужчину троглодита от женщины?
Человек, сидящий все это время неподвижно и всматривающийся на происходящее впереди, впервые за все время разговора, повернул голову и посмотрел на меня.
– Зачем тебе эта информация, если не сможешь выбраться отсюда?
– Информация лишней не бывает.
– Что ж, у нас есть еще время.
– Есть время до чего?
– Следующий бой будет мой. Не уверен, что он закончится хорошо.
Я посмотрел на человека и перевел взгляд на сражающихся.
– Отличие у них кроется в шишковидных наростах, начинающихся на затылке и дальше по шее, позвоночнику до самого низа. Чем особь моложе, тем нарост меньше. Полное их созревание оканчивается где-то к двадцати – двадцати пяти годам. Об этом может свидетельствовать изменение окраски тела, кроме конечностей, как ты сам можешь наблюдать. Участие на арене для них лишь право доказать соплеменникам их пользу в военном искусстве. Но, думаю, та особь, которая сейчас там, еще до этого не дозрела.
Женщина выждала подходящий момент и наотмашь с разворота ударила по ногам своего противника. Троглодит не смог удержать равновесие и завалился на бок. Обливаясь потом, женщина налетела как коршун, разя в самые разные места.
– Кто это?
– Она валькирия. По крайне мере так сама себя называет. Говорит, что плыла по морю Малой Луны с другими воительницами, но шторм прервал их безмятежный образ жизни. Ее и нескольких других подруг после крушения корабля выбросило на берег. Так они попали на материк. Пробираясь через лес, у Дыры Яйра, они наткнулись на засаду подземных жителей. Последствия можно не пересказывать. Теперь она здесь, пытается кровью выбить кусок хлеба и на сутки продлить свое существование в этом месте. Пока неплохо получается, но я не знаю, насколько ее хватит. Подземные не дураки. Им когда-нибудь надоест, что она выигрывает, и выставят против нее нереальных противников.
Женщина легко отбила копье и точным сильным ударом раздробила горловые хрящи, навсегда похоронив желание троглодита что-то доказать своим соплеменникам.
Валькирия, тяжело дыша, обвела взглядом сидящих на каменных скамьях чешуйчатокожих, швырнула палку в сторону и быстрыми шагами направилась обратно к клетке.
– Как ее зовут?
– Виола, – спокойно ответил собеседник. – Не рассчитывай, что выберетесь отсюда, и она станет твоей подружкой!..
«Мне это и не нужно». Я вспомнил Мари. Ее разорванное на части тело; пустой взгляд, устремленный в небо и руки, сжимающие не использованную гранату «Ф-1»; то существо, которое ее убило и смерть, преследующую меня повсюду…
– … Отсюда выхода нет ни для кого!
Дверь клетки отварилась, но женщина не собиралась останавливаться. Она пробежала мимо и скрылась в темноте пещеры.
– Куда это она? – не понял я.
– За едой, – улыбнулся мужчина. – Состязания на арене проходят один-два раза в сутки, причем в совершенно разное время. Даже во время сна за тобой могут прийти. За каждый выигранный бой полагается небольшая порция еды, хватающей, чтобы отсрочить голод. За редким исключением дается рваное тряпье – ветошь или что-то в этом роде. Думаю, сейчас как раз такой случай.
– Откуда ты про все это знаешь?
– Я исследователь. В империю Ария попал совершенно случайно. Здесь Вековечный Лес наиболее распространился по стране. Мне нужно было попасть в Храм Гелии, что на востоке Вековечной Долины, но мне не повезло. По всей вероятности, троглодиты никого не пропускают через свои владения, хотя лес изначально считался домом эльфов. Так я стал их очередным узником. С предыдущим ты видел, как поступили псы. Кроме нас троих из людей никого не осталось.
– И долго вы здесь бьетесь за свои жизни?
– Я около месяца. Девушка в два раза дольше.
– Девушка? Мне казалось ей намного больше.
– Это только на первый взгляд. Войны, убийства, смерть… преображают человека, делают его грубее, искажают черты лица… Поэтому не всегда на самом деле то, что видят глаза.
«Да, мне это знакомо».
– Значит, она молода?
– Двадцать пять, если, опять-таки верить ее словам. Мне хочется верить, но не все ею сказанное является правдой. Она хитра и на все пойдет, чтобы выжить.
Девушка вернулась с перевязанным кровавой тряпкой правым боком.
– Дрянь! Порезала меня! Нужно было ей голову оторвать!
– Не важно, каким способом ты ее убила. Главное, она мертва, – произнес мужчина. – Хотя, думаю, если бы тебя вот так же тянули за ноги с арены, тебе было бы все равно.
Двое троглодитов тащили несостоявшуюся подземную воительницу за ноги. Когда процесс транспортировки трупа из одного места в другое завершился, на арене появился еще один зеленокожий с одноручным топором в руке. Как мне показалось, это был тот самый, который кинул Виоле палку (нечто вроде прообраза глашатого), хотя я мог и ошибаться. Все они здесь на одно лицо.
Тварь что-то прогаркала на своем языке, показала острые зубы, а потом размахнулась и кинула топор. Он вонзился в землю в метре от исследователя. Дверь его клетки отварилась, и человек встал с земли.
– Постой! – окликнул я его, когда тот собирался выйти. – Как тебя зовут?
– Паоль. Но, думаю, в именах здесь больше нет смысла.
И он шагнул вперед, подбирая топор.
Дверь его клетки встала на место, а из противоположной, где я заметил, был еще один ход из арены, выскочило три пса.
– Мать их! – еле сумел расслышать я.
Видно было, что мужчина не был готов к такому повороту событий. Вернее будет сказать к такому его количеству. Мне хотелось верить, что Паоль сделает невозможное и чудом останется в живых, но все ставки были не в его пользу, да и он сам это знал.
Завидев свежее мясо, существа бросились вперед. Они оказались не такими громадными тварями, каких я встретил на поляне в окружении городских стражников, но все же заслуживали особого внимания. Вероятнее всего, эта арена служила полигоном для тренировок подрастающего поколения как самих троглодитов, так и их домашних животных.
Мужчина откатился в сторону, когда двое напали одновременно. Третий замешкался у входа на арену, и это только было на руку. Встав, он рубанул топором наотмашь, справа налево, но пес будто бы предвидел подобный маневр и пригнулся к земле, даже уши прижал. Второй оказался рядом и занес лапу, но Паоль подставил древко, и тварь не дотянулась до тела несколько сантиметров. Лежащая на брюхе подползла вперед и уже разинула пасть, чтобы прокусить ногу, но мужчина остудил ее пыл сильным ударом в нос. Тварь завизжала и отползла назад, закрывая больное место лапами.
Третье существо кружило вокруг, ища слабое место и дожидаясь, когда человек отвлечется настолько, чтобы совершить одно-единственное смертоносное движение. Выждав наиболее благоприятный в ее понимании момент, она прыгнула вперед, выпустив громадные когти с мой указательный палец.
Мужчина отреагировал быстро и молниеносно. Оттолкнув висевшего на древке пса, он резко развернулся и движением сверху вниз, опустил топор на голову твари. Даже отсюда был слышен хруст разваливающегося черепа и короткий визг собаки, умирающей в боевом азарте. Этим положением воспользовалось существо, находящееся сзади. Оно полоснуло по спине когтями, стараясь как можно глубже вогнать их в тело, и Паолю пришлось кувырком вперед через мертвую тушу разрывать дистанцию.
– Давай еще двоих! – прошептала девушка, схватившись за прутья решетки и прижавшись к ним как можно ближе.
Когда он встал и развернулся к противнику, в бок ударил другой пес. Он попытался вывести из равновесия человека, протаранив его лбом. Мужчина отшатнулся и отмахнулся древком, но не попал и лишь рассек воздух. Первый, выставив две когтистые лапы, прыгнул вперед, целясь в горло, но Паоль ушел с траектории полета, и тварь лишь приземлилась на пустое место. По спине исследователя струилась кровь.
Существа стали действовать сообща. Одно из них сделало ложный выпад вперед, и когда мужчина отреагировал на это, разрубив топором лишь воздух, вторая изловчилась, прыгнула, и мощные челюсти схватили правую руку. Человек зарычал, пытаясь сбросить пса ударом топора, но с другого бока наседала другая тварь. В попытке прыгнуть она получила железной частью, и отошла в сторону, мотая головой.
Паоль переключил все свое внимание на висевшую на запястье тварь. Несколько раз топор опустился ей на голову, но желанного эффекта не произошло. Челюсти все так же сжимали руку. Мужчина размахнулся и всадил топор в голову. Хруст. Удар. Еще удар. Голова развалилась на две половинки как гнилой арбуз, освобождая изуродованную руку.
Второй пес прыгнул. Мужчина не успел развернуться, слишком много времени уделив страшной рваной ране. Зубы клацнули и ухватили его за шею со стороны спины.
– Нет! – закричала девушка.
Тварь все сильнее сжимала челюсти. Все больше сил вкладывала в этот единственно верный прием… Голова Паоля отделилась от туловища и упала к ногам. Существо схватило ее за ухо и, помотав из стороны в сторону, отшвырнуло. Топор выпал из рук. Тело человека медленно завалилось на бок.
«Опа, – вырвалось у меня, и рот самопроизвольно открылся. – Вот так поворот!»
Виола медленно осела на землю.
– Это конец, – чуть слышно произнесла она. – С каждым днем они только усиливают натиск. Скоро здесь никого не останется чужеродного, кроме этих тварей.
В голове копошилась какая-то мысль, но никак не могла найти выхода на свободу…
Вновь появился «распорядитель» боев, как я его окрестил. На сей раз, он держал в руке короткий меч. Гладиус. Кажется, так его называли в древнем Риме гоплиты – воины, специально обученные на нем сражаться. Я не ошибся, что троглодит пришел по мою душу. Меч пролетел по воздуху и упал в шаге от моей клетки. Чешуйчатокожий что-то проголосил, расплылся в острозубой улыбке и удалился под гвалт сидящих на трибуне сородичей. Дверь клетки отвалилась в сторону. «Ну, прям как старые домофонные технологии».
На арене появились двое: оба с шипастыми наплечниками, маленькими круглыми щитами и длинными полуторными мечами. Мой обрубок не входил ни в какое сравнение с их оружием, казавшись жалким и бесполезным – в общем, полностью непригодным для ведения боевых действий в подобных условиях.
Девушка с обречением тяжело вздохнула и прикрыла глаза.
– Прощай, новенький. Верхний мир ждет тебя в свои объятия. Приди туда достойно!
– Эй, не стоит мне напоминать о загробной жизни. Моя еще не закончилась, а я планирую пожить… ну хотя бы еще некоторое время.
Я улыбнулся и шагнул вперед.
Закрытые железные шлемы полностью скрывали глаза, оставляя лишь небольшие щели для глаз. Но большего и не требовалось. Как раз то, что нужно. Посмотрим, не разучился ли я тому, что в меня вкладывали много лет назад.
Троглодиты стали раскручивать мечи, показывая свое мастерство. Один из них сорвался с места и бросился ко мне, высоко подняв меч. Отлично. Большего и не требуется.
Встав в стойку, я стал ждать. Удар подземного отбит. Поворот. Взмах меча. Оружие распарывает сзади шею, добирается до позвоночника, скребет по нему и выходит наружу. Поворот. Вторая рука хватается за рукоять оружия. Тело троглодита падает сначала на колени, потом на живот, лицом вниз. Широкий замах. Оружие заносится как можно дальше за голову. Бросок…
Гнетущая тишина повисла над ареной. Было слышно, как капает где-то вода. Я медленно провел взглядом по сидящим на трибунах зрителям, развернулся и также медленно направился к своей клетке.
Оставшийся стоять подземный житель выронил меч и стал заваливаться на спину. Мой гладиус точно вошел в то место, где в шлеме была прорезь для глаз. Ничто не пропало даром из прошлого.
Решетчатая дверь отворилась, пропуская меня, и я зашел внутрь. Девушка не сводила с меня круглых, полных ужаса, глаз.
– Кто ты? – тихо прошептала она.
– Человек, – улыбнулся я. – А ты? Уж точно не из числа дев-воительниц.
Виола ничего не ответила, проводив меня недоуменным взглядом.
Я оказался в том же месте, откуда не так давно пришел к прообразу Колизея. Как и сказал исследователь, на каменном полу лежал развязанный сверток с едой. Хотя назвать едой то, что я разглядел, подойдя ближе, было бы неправильно. Вернее, это оказалось и не еда вовсе (хотя, быть может, подземные употребляют в пищу именно ее), а куски чего-то непонятного. Скорее всего, именно так выглядела китайская еда, в свое время широко продававшаяся во многих ресторанах и суши-барах рухнувшего мира. Моего мира! Хорошо, что меня не коснулась идея отведать дальневосточной трапезы. Вот и сейчас, глядя на странные кусочки, я понял, что никакая сила не заставит меня их съесть, но я предположил, кому они могут приглянуться, бережно завернул их в тряпочку и сунул в карман.
Не знаю, сколько прошло времени после того, как я вернулся с места побоища (в пещере не существовало границ перехода от дня к ночи и, наоборот – здесь всегда были сумерки) и пошагово раскладывая будущую агрессорскую компанию зеленокожих против меня. Я постарался учесть самые печальные моменты, но вконец измотанный мозговым штурмом, открыл глаза и встал с той сухой охапки травы, что «заботливые» хозяева кинули в мое распоряжение в один из углов клетки. Почувствовав утомление, я сначала прошелся по своей одиночке, а потом решил вернуться к арене. Благо дверь, выходящая из моего «жилого» помещения, оказалась открытой.
Все та же сырость, сталактиты… вот только свет стал тускнее и подозрительно запахло жареным. Ясно было одно: мне либо удастся отсюда выбраться, либо в очередном из боев меня просто задавят массой или техникой, что, в принципе, не так важно, кто, как и каким мастерством снесет мне голову. Огорчало одно. Если мои предположения не верны – грош цена всей моей авантюре. «Да и плевать. Все равно никто плакать не будет. Найдут другого дурачка или дуру. Думаю, Гид не сильно расстроится, а уж горевать точно не будет в связи с моей преждевременной кончиной. Пусть их таинственное «нечто» кто-нибудь другой разыскивает! А мне до лампочки, что дальше случится с миром».
Колизей окутал мрак. Все факелы были погашены. Горели только два: у выхода на арену из моей клетки и Виолиной. А вот сама девушка сидела на земле, обхватив голову руками и, как мне показалось, спала. Я поглядел вперед, оценивая расстояние, туда, где некоторое время назад происходила ожесточенная драка, и вновь перевел взгляд на Виолу.
– Кто ты такой? – вновь повторила свой вопрос девушка.
– Ты уже спрашивала.
– Ты не ответил.
– Какие ответы тебе нужны?
– Я за все свое существование никогда не встречала воина, подобного тебе.
– Ты мне льстишь. Я множество раз встречал солдат, превосходящих меня в мастерстве.
– Откуда ты?
– А ты? Девы-воительницы действительно твоя семья?
Она не ответила. Встала и направилась по своему коридору прочь от арены.
«Валькирия – я усмехнулся – Видали мы таких дев!»
Прошло довольно много времени, прежде чем она вернулась обратно. Хотя о времени я судить не мог – здесь, под землей, оно не чувствовалось и проведенные минуты могли обернуться часами на поверхности.
В ногах правды не наблюдалось, и я сел на землю, прислонившись спиною к железной решетке. Вид практически обнаженного тела девушки завораживал, но очень сильно мешал сосредоточиться на предстоящем поединке. А в том, что он будет, не было никаких сомнений, причем в самое ближайшее время. Поэтому, чтобы сменить мыслительную деятельность и направить ее в нужное русло, я заговорил:
