Kitobni o'qish: «Трое из Скотланд-Ярда», sahifa 9
Из-за плеча Артура появилась рука в которой лежали механические часы с гравировкой.
– Может я наконец развернусь? – резко спросил инспектор.
– Давайте.
Артур выдохнул. Он медленно развернулся, пытаясь сохранить для себя интригу.
– Не один, так другой, – прошипел он.
Перед ним, улыбаясь и показывая белые зубы, стоял Джонатан Кросби.
– Да, всё было так просто.
– И что теперь? Убьёшь меня?
– Во-первых, тут слишком много людей. Во-вторых, вы не совсем соответствуете моим жертвам. Можете быть спокойны.
– Спокойны? Да ты восемь месяцев не даёшь мне спать!
– Очень сомневаюсь. Насколько я помню, вам всегда было плевать на жизни людей. Но об этом тоже потом. Не будем стоять тут. Едем.
– Едем?
– В Скотланд-Ярд. Вы же этого хотели. Арестовать меня или казнить. Но сначала я должен всё рассказать, а рассказать мне есть что. И надеюсь, вы приехали на машине, всегда хотел на ней прокатиться.
Глава 4. Мистер Келли.
1.
Джонатан Кросби сидел перед Артуром, Уильямом и Джеймсом словно они были его старыми друзьями, он совершенно не чувствовал опасности. А ведь после откровения его отправят на суд и, совершенно точно, казнят. Для него сделали исключение: допрос, если его можно так назвать, по просьбе Джонатана проводился не в специальной комнате, а прямо в кабинете Артура.
– Можете снять пальто, мистер Кросби, – инспектор указал на стоявшую в углу вешалку.
– Ни в коем случае, – отрезал допрашиваемый. – Я не сниму его, с вашего позволения. На это есть свои причины.
– Как угодно.
– Итак, – начал убийца, – для начала представлюсь.
– Уж мы в курсе, как вас зовут, – заявил Уильям.
– Нет, вы не знаете. Когда я родился, мама назвала меня Джонатан…
– Ближе к делу, – поторопил Артур.
Кросби ударил по столу и завопил.
– Поверьте, я долго ждал этого момента и не позволю вам перебивать меня! Закройте рот и слушайте!
Он выдохнул.
– Не перебивайте, – Джонатан за секунду сменил крики на вежливую речь. Такой резкой смены настроения Уильям и, наверное, никто из присутствующих ещё не видел.
Он снова выдохнул.
– Мама назвала меня Джонатан. Моя фамилия, которая вам известна, это псевдоним. При рождении меня звали Джонатан Келли. Мою мать убил Джек-потрошитель.
– Бред, – не выдержал Артур. – У Мэри Джейн не было детей. Я не раз в этом убеждался, не раз смотрел документы.
Убийца усмехнулся.
– Я говорил вам, не перебивать, но на это раз прощу. Моя мама, как и Анна Брэдли, – Джонатан посмотрел на Уильяма, но тот даже не дрогнул, – не зарегистрировала своего ребёнка. Мама была проституткой, зачем ей возиться с документами? Отца я не знал, что логично. Так вот, если судить по вашим архивам или что там у вас, то половина жителей Уайтчепела не существует. Ист-Энд просто не может быть под властью бумаг и полиции. Сразу уточню, что для меня Уайтчепел и Ист-Энд это одно и то же. Поэтому не обращайте внимания, если я буду путать общепринятые термины.
Он замялся.
– Для понимания всей картины происходящего, расскажу вам о своём раннем детстве. Ещё когда мама была жива. Нас было не так много. Я, почти все мои жертвы и ещё пара ребят. Ну и Дроглэр. Мы выживали как могли. Детям всегда было трудно в Уайтчепеле. А вы никогда не задумывались, почему в Ист-Энде совсем нет собак, кошек да тех же крыс не так уж и много?
Полицейские переглянулись.
– Животных съедали. Всегда. Стоит какой-нибудь псине случайно попасть в Уайтчепел – пиши пропало. В старые добрые времена даже лошадей жарили и ели. Но это всё пустяки. Отчаявшиеся семьи ели собственных детей, – Джонатан потёр глаза. – В нашей шайке была девочка. Мать бедняжки умерла, а отец решил, что алкоголь воскресит её. Все его деньги шли на выпивку. На еду не оставалось. В один прекрасный уайтчепельский денёк он при нас подозвал дочку к себе. Больше её мы не видели, а через недельку нашли детские берцовые кости на заднем дворе этой сволочи. Другая девочка из нашей банды решила отстраниться от нас, правда она была постарше. За пару месяцев до убийств Джека-потрошителя она стала заниматься проституцией. Тогда ей было где-то 13 лет отроду. Вы даже сами знаете её, моя четвёртая жертва, Жанна Бороу, как она сама себя назвала.
Келли долго молчал, словно с головой погружался в пыльные воспоминания, чтобы рассказ был достовернее.
– Когда мне было 5, начались убийства, – продолжил он, изменившись в лице. – Джек-потрошитель. Это имя я запомнил навсегда. Мама каждый день говорила о нём. Она пыталась заработать на комнату, чтобы обезопасить себя и меня. 30 сентября 1888 года мы с вами уже виделись, мистер Несбит. Тогда Джек убил Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоус. Вы прибыли к месту убийства и уже собирались уходить, но к вам выбежал мальчик. Помните?
Артур коротко закивал. Теперь стал понимать.
– Вы поклялись. Поклялись, что спасёте мою мать. Пустые слова. Вы даже не пытались уберечь её или кого-то ещё. Вы только разбрасываетесь словами. Вот ваша сущность, мистер Несбит. Вы хуже убийц. Хуже меня или Потрошителя. Вы даёте людям ложную надежду. Они верят вам, а вы даже не пытаетесь делать свою работу. Я видел тело матери. Бывалые полицейские блевали при виде её разорванного тела. Тогда я понял, что остался один. Звучит совершенно безобидно, но я пять лет ползал по Уайтчепелу. В поисках еды, воды, крыши над головой. Конечно, банда помогала мне, делилась харчами, но это бывало очень редко. Вскоре они отвернулись от меня, потому что я не мог дать им ничего взамен. Однажды я убежал в Большой Лондон, там на рынке я украл пару яблок. Принёс их, так сказать, друзьям. Меня избили и отобрали фрукты, которые я оставил для себя. Так мы и разошлись. Где-то с год я жил в сгоревшем доме. Бывало, что туда приходили пьяницы и устраивали свои “праздники”. В такие моменты я забирался на чердак, и молился о том, чтобы меня не нашли. Лет в 10 я понял, как выбраться из этого положения. Знания, учёба. Да, я ходил, так сказать, в бесплатную школу для отбросов общества. Для тех, кого прожевали и выплюнули. Я учился. Школа предоставляла нам небольшие комнатки, в которых жило человек по десять. Нужно сказать, что в них было ещё хуже, чем на чердаке сгоревшего дома. В 13 лет я обратил свой взор на “Уайтчепельскую мануфактуру”. Когда-то её директор навещал нашу школу, и я произвёл на него впечатление, так мне казалось. Я пришёл к Альфреду Кросби и сказал, что готов работать на его заводе бесплатно. Почти на всех заводах не только Уайтчепела, но и всего Лондона, работали дети. Условия труда были чудовищными. Но я отличался от многих из них тем, что пришёл сам и не просил денег. Альфред был поражён и взял меня к себе. Он не стал учить меня, как обрабатывать металл, но как вести документацию и продавать свой товар. Мистер Кросби хороший человек, справедливый. В 20 я уже был его главным помощником. Через два года он скончался. Завод перешёл ко мне. Я разбогател. Тогда подумал, почему бы не начать улучшать Уайтчепел. Решил, что никто не достоин жить так, как жил я. Шесть лет носил в себе эту мысль.
Он замолчал. Надолго.
– И всё же ты пришёл слишком рано, – неожиданно заговорил Джеймс.
– Чего? – Артур, вылупив глаза, посмотрел на него.
– Познакомьтесь, это и есть мой напарник, – заулыбался Келли. – Точнее мой информатор, но о нем мы ещё поговорим. Я продолжу. В мае прошлого года на улице я увидел человека, который, испачкавшись кровью, ковырял дохлую кошку. Тогда я подошёл к нему и спросил, не хочет ли он попробовать то же самое с телом человека. Он отбросил кошку и встал. Это был Конор Адамсон, тот ещё психопат. Позвольте сделать отступление. Вы убили его при аресте, верно, мистер Несбит?
Артур кивнул.
– Как вы оправдались перед товарищами?
– Я сказал, что он сопротивлялся.
– Ну я-то знаю правду.
– Он врал, этого просто не могло быть, – еле заметно помахал головой инспектор.
Убийца усмехнулся.
– Он уже убивал людей, – проговорил он. – Ему было 17, вроде. Конор хотел попасть в газету, как Потрошитель, но его убийство будто не заметили. Не буду томить, это действительно он убил вашу жену. Вы отомстили.
Артур на время не слышал ничего, но упал в свои воспоминания. Инспектор не знал: верить ему или нет. Но от правды не уйти.
– Мне, в какой-то степени жаль вас, мистер Несбит.
Он немного помолчал.
– Серьёзно, жаль. Вы многое потеряли, многие отвернулись от вас. Пожалуй, если бы я был на вашем месте, то, вероятно, покончил с собой.
Келли снова помолчал, тяжело сглотнув.
– В июне того же года мы начали разрабатывать план очистки Уайтчепела от мусора, – продолжил он. – Целью было избавление людей от лишних трат и их защита. Ограничить трату денег было необходимо, ведь они, все до единого, полнейшие идиоты, не способные грамотно распределять средства. Дай им пару фунтов, и они тут же потратят их в борделе, сделают ставку или купят себе пойло. Этот необразованный мусор, которым был и я, никогда не выберется из своего нищенского положения самостоятельно. Ситуацию усугубляла деятельность следующих персон. Ричард Браун зарабатывал на скачках и, конечно, обманывал своих клиентов. Глупые граждане даже не понимали, что им врут, и продолжали нести свои кровно заработанные в “Дикую сову”. Они наивно полагали, что смогут обогатиться, поначалу так и происходило: клиент всегда выигрывал, сделав первую ставку. Но потом каждый из них попадал в, как я это называю, букмекерскую яму. Джек Эванс не нуждается в представлении. Всё-таки это главный авторитет всего Уайтчепела, да и не только. Его "Бескрылые стервятники" десятилетиями притесняли горожан. Убийства, грабежи, изнасилования, денежные махинации, продажа оружия и наркотиков, шантаж и многое, многое, многое другое. А ведь людям даже не к кому бежать, потому что “Стервятники” подмяли под себя и доблестных полисменов. Майкл Торп производил и продавал алкоголь. Возможно, кто-то считает это дело исключительно благородным, но это не так. Уайтчепел – крупнейший потребитель алкоголя в Лондоне, а может и во всей Англии. Так и покупатель тут неприхотливый. Настоящая золотая жила. Но почему же только Торп додумался до этого? Почему ему принадлежала алкогольная монополия? Всё просто, он тесно дружил с Джеком Эвансом, а значит и со всеми “Стервятниками”. В Уайтчепел шёл самый низкокачественный товар, который всё равно заходил на ура. Жанна Бороу не была так богата, но зла творила не меньше. Во-первых, её бордель – единственный во всём Ист-Энде, а это значит, что идти больше некуда. Дамы Уайтчепела на удивление требовательны, поэтому сходить пару раз за неделю в бордель гораздо выгоднее. Во-вторых, она обирала собственных девочек. Вы были в “Розовом дне” пару раз, и вам могло показаться, что Жанна очень любит своих работниц. На деле же она часто не платила им, унижала ну и всё в этом духе. Итак, теперь перейду к тем, кто угрожал не качеству жизни людей, если это можно так назвать, а самому их существованию. Итан Айгер и Оливер Гибсон были партнёрами. Первый, которого все считали божьим одуванчиком и спасителем, бесплатно давал людям еду, только она была отравлена. Жители голодают и любую пищу воспринимают как великую милость, особенно бесплатную. Они даже не задумывались, почему же все резко стали блевать и корчиться от боли в животе. Тут на помощь приходил доктор Гибсон, который с удовольствием спасал всех. Но на самом деле он убил больше людей, чем я. Он не только продавал органы пациентов, но и ставил эксперименты. Проверял, а сможет ли человек жить без почек, насколько большой кусок печени можно отрезать с условием выживания подопытного, зачем нужна такая длинная кишка, её наверняка можно укоротить, а лишнее продать. Доктор всё делал во имя науки и всегда говорил, что цель оправдывает средства. Это последнее, что он успел сказать, но к этому мы вернемся позднее.
Все присутствующие внимательно слушали, периодически посматривая друг на друга.
– Первоначальный план был очень прост. Я хотел просто сжечь Скотланд-Ярд, отомстив тем самым за смерть матери. Но я подумал, что людям нужна надежда, пусть даже и ложная. К тому же наверняка не все полицейские падонки как вы, мистер Несбит. У них наверняка есть семьи и друзья. Тогда я и задумал очистку Уайтчепела от мусора. Критерии жертв, как вы могли догадаться, были следующие: деятельность в Уайтчепеле, богатство, которое достигалось путём обмана или использовании глупости людей, а также отсутствие родственников. Последний пункт спас многих ублюдков Уайтчепела. Остались ещё много торговцев наркотиками и оружием. Близкий родственник был только у Дроглэра. Кстати, можете не винить себя за его смерть. Я убил его. Он – мой трофей. Вина Уинстона в том, что он не знал, чем занять себя. Этот человек буквально квинтэссенция тех поганых качеств, которые я хотел искоренить. И искоренил.
Рассказчик откашлялся.
– Вместе с Конором мы стали осуществлять наш план. Он считал, что продолжает дело Джека-потрошителя. Ему не понравилось, что вы назвали его Исполнителем. Как вы знаете, наша первая жертва…
– Почему нельзя было просто поговорить с жертвами? – не выдержал Артур. – Ты же такой влиятельный. Мог бы и шантажировать их. Заставить прекратить дурить людей или просто уехать.
– Если бы всё было так просто… Я хотел сказать это потом, но вы задали этот вопрос раньше времени. Это именно то, что действительно объединяет всех убитых. Люди не меняются. Все изменения, которые мы замечаем – внешние, неглубокие. Там, в душе, мы остаёмся такими, какими были рождены. Наши интересы, убеждения, философия – это не что иное, как мимолётные изменения. Сегодня можно говорить одно, завтра – другое. Лишь наедине с самим собой можно быть более-менее искренним и настоящим. Стремление к счастью, стремление к лучшей жизни – это именно то, что никогда не меняется в людях. Это совершенно естественно. Но именно в этом вина жертв. Они нашли золотую жилу, которая дарила им достойную жизнь. Никто на свете ни за что не откажется от такой жизни, от жизни, не требующей забот, страданий и усилий. Кстати, эта достойная жизнь относительна, ведь убитые предпочли быть лучшими среди худших, нежели наоборот. Они решили, что быть богатеями в Уайтчепеле лучше, чем заурядными гражданами Большого Лондона.
– Но ты и сам так решил.
– Я остался там для того, чтобы не только получать достойную жизнью, но и нести её людям. На моём заводе работает огромное количество рабочих. Все они – жители Уайтчепела. Я не только щедро платил за их труд, но и предоставлял жильё для тех, у кого его не было. Хоть кто-то из убитых заботился о людях? Нет. Даже мисс Бороу не давала своим девочкам жить в “Розовом дне”.
– Почему же тогда вы не помогли вообще всем? – поинтересовался Уильям. – Средств у вас явно хватило бы.
– Альфред Кросби, мой наставник, говорил: “Люди воспринимают доброту как слабость”. Я долго не верил в эти слова. Но когда он умер, а завод перешёл ко мне, я убедился в этом. Я сразу повысил зарплаты и нанял больше рабочих. Уменьшил трудовой день. В общем нёс убытки, – Келли снова откашлялся. – Они отплатили мне забастовкой. Разнесли ползавода. Требовали, чтобы я платил им ещё больше. Если бы я не показал свою доброту, то всё было бы хорошо. Всех их я уволил. Нанял новых. Плачу́ я, как уже сказал, достойно, но держу их в ежовых рукавицах. Малейший проступок, и рабочий – снова бездомный. Даже если бы я и обладал средствами, с помощью которых можно помочь людям, то не помог бы. Это было бы не улучшение их жизни, а лишь временная подачка, которая, исчерпав себя, заставит людей идти за новой. Когда-то мистер Несбит говорил нечто подобное. Джеймс рассказывал мне. Не стоит помогать людям Уайтчепела. Если помочь им однажды, они придут вновь. Но если потом отказать, они забросают Скотланд-Ярд камнями.
Оба инспектора не отрывали глаз от преступника. Джеймс зевнул.
– Теперь я расскажу, как же мне, Конору и моему напарнику Джеймсу удалось совершить задуманное.
– Я тебе не напарник! – крикнул полицейский.
– Информатор. Прошу прощения, – исправился убийца.
– В мой список негодяев Уайтчепела входишь ещё и ты, – Джеймс указал пальцем на мистера Келли. – Будь моя воля – прямо здесь пристрелил бы тебя.
– Да, я знаю. Ты не раз говорил это, а потом понимал, что кто-то должен делать грязную работу. И всё же я продолжу. Всё началось с Бенджамина Бранета.
Артур и Уильям обомлели.
– Да, не удивляйтесь, – успокаивал их убийца. – Он ненарошно помогал мне. Дело в том, что, когда человек одинок, он доверится любому, кто пожалеет его. Бенджамин удивительный человек. Он скрывается от закона в собственном морге. Его дело никому не интересно, он сам никому не интересен. Бенджамин живёт в одних стенах с трупами. Однажды я пришел к нему. Конечно, он стал прогонять меня, но я был настойчив. Я хоть и немного, но разбираюсь в анатомии, поэтому через некоторое время мы нашли общий язык. Я начал расспрашивать о его изобретениях и с интересом слушал. А ему большего и не нужно. Через парочку месяцев я попросил его об одной услуге. Видите ли, я правша, а Дроглэр, которого я обязан был подставить, – левша. Поэтому я попросил Бенджамина научить меня резать горло левой рукой. Любой другой человек, мягко говоря, насторожился бы после такой просьбы, но не Бенджамин. Благо, тренажёров было много. И да, тот мужчина, который сбросился с моста, на самом деле просто утонул. А уж я перерезал ему глотку после его смерти, просто тренировался.
– У Бенджамина в коллекции есть один странный экспонат, – тихо проговорил Уильям. – Девочка в огромной стеклянной колбе. Знаете про неё что-нибудь?
– Знаю. Бенджамин бы не хотел, чтобы я рассказывал об этом. Но, раз уж меня скоро казнят, поведаю. Когда-то у нашего лысого патологоанатома была дочь, которую тот любил больше жизни. Жена же бросила их практически сразу после рождения малютки. С возрастом у девочки стала развиваться болезнь мозга, он медленно отмирал. Бенджамин не выносил мучений дочери, сходил с ума. В итоге он сам убил её, хоть и не понимает этого до сих пор. Гигант утопил девочку в формалине, полагая, что тот остановит развитие болезни. Но формалин губителен для всего живого. Сейчас он пытается найти способ пересадить ей мозг другого человека и воскресить. Печальная история.
Пара минут тишины.
– Потом я должен был простудиться, – убийца продолжил рассказ, совсем позабыв о Бенджамине и его дочери. – Дроглэр чем-то болен и постоянно кашляет. Поэтому за пару дней до первого убийства я принял холодный душ. Далее следовал подкуп мисс Смит, которая, как знаете, сейчас во Франции. Кстати, её жизнь не задалась, она потратила все деньги, которые я ей дал, в первый же месяц, что ещё раз подчёркивает неумение людей расставлять приоритеты. Долго уговаривать её не пришлось, она согласилась сразу, когда речь пошла о сумме большей, чем она получала в день. Её задача – отвод глаз. Должна была просто свалить вину на кого-нибудь. К слову, вы оказались не так уж глупы, я полагал, что вы казните того пьяницу, но полицейские решили малость подумать. Похвально. Убить Ричарда Брауна не составляло труда: богатые люди Уайтчепела тесно общаются между собой и доверяют друг другу настолько, насколько это возможно в условиях конкуренции. В ночь с 26 на 27 августа я встретился с ним. Через пару дней намечались большие скачки, а значит он поимел бы большие деньги. Он знал это. Я предложил выпить в баре. Только в каком-нибудь небольшом. Мы направились в “Шотландскую радость”, именно оттуда вскоре будет идти тот пьяница, который обнаружит его тело. Такое себе заведеньице, честно говоря. Не то чтобы я не любил Шотландию, просто посетители чересчур активны. Мы выпили. Возвращались и беседовали обо всём. В это время на улице уже никого не было. Ничто не мешало мне совершить задуманное. Но стоило придерживаться плана, который продуман до мелочей. Убийство должно произойти в определённом месте, в определённое время. В соседнем переулке, от того в котором вы его нашли, я сделал вид, что плохо себя чувствую, опёрся о стену, а когда букмекер подошёл ко мне, просто развернулся к нему за спину и перерезал горло. Это было просто. Разумеется, я не забыл покашлять, держав его на руках, чтобы оставить на пальто мокроту, на которую вы благополучно клюнули.
– Должен отметить, – тихо заговорил Артур, – что порезы действительно сделаны с хирургической точностью. Прямо как… у Джека-потрошителя.
– Именно его работами я и вдохновлялся. Бенджамин хорошо обучил меня, я резал так, чтобы жертва не кричала, чтобы крови было меньше и прочее. Ах да! Тот самый нож, – Келли вытащил охотничий нож, который невообразимым образом пропал из доков Скотланд-Ярда. – Теперь он ваш.
– Как ты его достал?
– Это всё Джеймс. Думаю, ему было несложно. Верно?
Секретарь пренебрежительно фыркнул.
– Поясню ещё один момент: сестра Джеймса умерла. Давно. И каждый раз, когда он отпрашивался у вас, он ехал ко мне на встречу и всё-всё мне докладывал.
Артур хотел не верить убийце, но не мог. Единственный человек, которому он доверял столько лет оказался предателем. Мысли в его голове путались, но он беспощадно глушил их и пытался слушать дальше.
– Очень важной, по моему мнению, деталью были наши усы. Мы убивали в среднем раз в месяц, за исключением… сами понимаете. Мы брились только после убийства, чтобы даже если нас кто-то и заметил, то при допросе он бы говорил, что видел усачей. Выходит, что после убийств с нас взятки гладки. Вернусь к рассказу. Браун умер быстро, совершенно не цепляясь за жизнь. Убийство оно как курение. Ты в любом случае будешь зависим от него, нравится ли тебе сам процесс или нет. Первое же убийство точно так же схоже с первой выкуренной сигаретой. Оно может понравиться сразу. А может и не дать тех ощущений, которые ты хотел, но заставит возвращаться к себе. В любом случае от этого не уйти. Бывших курильщиков и убийц не бывает, уж в этом я уверен. Не могу сказать, что наслаждался его смертью. Я не словил удовольствия, некоего экстаза, который, как говорят, ловил Потрошитель во время своих убийств. Возможно, это из-за того, что я подходил к убийствам как к работе, ведь я был обязан убивать, чтобы совершить задуманное. Не стоит приравнивать меня к Потрошителю, я не псих, который творил зло ради забавы и самоудовлетворения. Мои цели исключительно благородны, как бы вам ни казалось. Я подождал, пока Браун перестанет дышать, пока кровь остановится, и потащил его к Конору. Бросил тело в мусор, а что этот болван с ним делал, я не знаю.
– Могу предположить, – покрутив ус, ответил Несбит, – что Конор пока не понимал, что нужно делать с телом. Он только выплеснул свои эмоции. Просто побил жертву пару раз ножом в живот.
– 34 ножевых ранения, не считая горла, – уточнил Уильям. – Если Конор, как вы выразились, выплёскивал свои эмоции, то он был очень эмоциональным человеком.
– Он только тренировался. Следующим был Джек Эванс. Вам наверняка интересно, что же главарь “Бескрылых стервятников” делал в полуразрушенной гостинице. К слову, это вовсе не гостиница. Однажды Конор пришёл ко мне и сказал, что нашёл совершенно пустой дом и предложил убить кого-то там, ведь никто точно не помешает. Я не согласился, но дом был очень кстати. Я предложил Эвансу склад для наркотиков и оружия взамен на защиту моего завода во время забастовок. От таких щедрых предложений Эванс не отказывался. О нашей встрече никто не знал. За день до убийства я притащил к “Серой даме” лестницу и оставил под окнами. Убить его было ещё проще. Я лишь по-джентельменски пропустил его вперёд и грохнул. Вы наверняка считаете, что решиться на убийство это всегда сложно. Думаете, что меня преследуют кошмары и образы жертв. Но нет, в детстве я видел смерть каждый день. Видел вещи похуже смерти, парализованных людей, которые гнили заживо в собственной моче. Теперь хочу объяснить вам, почему же я не чувствовал ничего, когда убивал. У человека, который слеп с рождения, полностью отсутствует понимание изображения. Когда мы с вами размышляем, то представляем картинки, некие образы, которые мы уже видели. Комбинируя их между собой в собственном сознании, мы создаем нечто новое, размышляем. Слепой же не может представить картинку, потому что никогда ничего не видел, у него нет зрительного опыта, есть только пространственный. Такой человек считает обычные цвета чем-то невозможным, ведь они не существуют в его мире. Ситуация с убийствами схожа. Мой мир был полон смерти. Гибли друзья, окружающие, даже я пару раз готов был отправиться к праотцам. Для меня это вещи обыденные, я насмотрелся на них и привык. Большинство же нормальных людей со смертью встречаются очень редко и воспринимают её, как что-то запретное и неправильное. Они даже не могут подумать о том, чтобы своими руками лишить кого-то жизни. А вот я могу. Немного отвлёкся, зато полнее раскрыл вам всю картину. Вернусь в Джеку Эвансу. Он пытался остановить кровь, но ничего у него не выходило. По плану мы с Конором должны были вместе затащить Эванса по лестнице в номер, но этот идиот отказался мне помогать. Пришлось затаскивать его самостоятельно. Тогда в моей голове и появились мысли о том, что от моего помощника пора бы избавиться, ведь он не желает меня слушать. Но это были лишь мысли. Расскажите, что мой напарник сделал с телом Джека?
– В этот раз он не был так стеснителен. Вспорол бедняге брюхо. Вырвал органы, раскидал их по комнате. Тело выглядело ужасно, даже если отбросить тот факт, что нашли его только через несколько дней.
– Бедняге… Вы никак не можете понять, что это справедливая учесть. Он был не достоин жить, как и все мои жертвы. Их существование слишком дорого обходилось для бедного большинства. Право на жизнь вообще очень интересная тема. Я готов часами говорить о ней, но столько времени у нас нет. Поэтому разберём только присутствующих в этой комнате. Мистер Несбит – лжец, лицемер, убийца. Я не могу упрекать кого-либо за лицемерие, потому что это очень выгодная черта характера. К тому же не будем себя обманывать, все люди лицемеры. Я уже говорил, что каждый пытается облегчить и улучшить свою жизнь. Лицемерие как раз позволят добиться этого особо не прилагая усилий. Возможно в повседневной жизни это незаметно, опять-таки потому что все люди лицемеры. Но давайте представим абсолютно честного человека. У него наверняка нет друзей и работы, потому что он честен со всеми и говорит только правду. А люди не хотят слышать правду, уж так они устроены. Я утверждаю, что вы лжец, мистер Несбит. В этом уверен каждый присутствующий в этой комнате. Ещё я сказал, что вы убийца. Причем похуже меня. Я не имею в виду убийство Конора Адамсона, уж он заслужил смерть. Вспомните своего брата…
– Замолчи, – сквозь зубы прошипел инспектор.
– Не хотите вспоминать? Неужели чувство вины проснулось?
– Я сделал, что должно.
– Не спорю. Простите, инспектор, но я должен рассказать присутствующим историю вашего брата. В юном возрасте он увлёкся наркотиками. Позже стал продавать их. Артур, конечно, знал об этом. Когда он стал полицейским сразу же отправился в гости к братцу и арестовал его. Хотел быстро подняться по карьерной лестнице. И ему это действительно удалось. Вот только он не предвидел того, что полицейские чертовски ленивые создания. Они повесили на Несбита младшего парочку убийств, виновников которых никак не могли найти. В конечном счёте его расстреляли. Печально.
В руках инспектора хрустнул карандаш, который он держал на протяжении всего допроса.
– Теперь хочется вспомнить казнь мистера Дроглэра. Вы и другие высокопоставленные полисмены пошли туда, словно на цирковое представление. Я говорил, что убийства не приносили мне удовольствия. Но какой же моральной сволочью нужно быть, чтобы посещать подобные процессы? Признайтесь, вы ведь гордились собой, когда в него стреляли? Не говорите, я уже знаю ответ. Теперь обсудим грехи Уильяма. Всю свою жизнь он ненавидел отца. Когда тот наконец помер, парниша, не задумываясь, бросил больную мать, ради карьеры полицейского. Скажи мне, Уильям Осмонд, ты знаешь, что твоя мать умерла?
Парень опустил глаза в пол, кивнул, не сказав ни слова.
– Денег отца хватило бы, чтобы вылечить её, – продолжал убийца. – Но он предпочёл дать ими взятку, чтобы пробиться в Скотланд-Ярд. Это того стоило? Знаешь, твоему эгоизму позавидовали бы даже многие политики. И наконец Джеймс. Ярый борец за справедливость, который предал собственных товарищей. Справедливо ли это по отношению к ним?
– Справедливость так не работает, – тут же ответил Томпсон. – Она работает только в одну сторону, которую необходимо выбрать. Нельзя быть добрым для всех. Выбрав одних, всегда превращаешься во врага для других. Справедливость устроена точно так же. К сожалению, мир не делится на черное и белое. Мир – это невообразимое количество оттенков серого, оттенков, которые необходимо уметь различать и находить границы между ними.
– По-твоему ты умеешь их находить?
– Как по мне, граница между тем, кто очищает Уайтчепел от мусора и теми, кто с ним борется весьма очевидна. Я выбрал положение посередине.
– Что ж, это дело идеологии и мировоззрения. А что ты скажешь по поводу малыша Брэдли? Разве справедливо направлять заряженный револьвер на невинного и беззащитного ребёнка?
– Того требовали обстоятельства.
– А если бы обстоятельства потребовали избавиться от него, ты бы смог? Пустить ему пулю в лоб, потому что это справедливо.
– Смог. Справедливость не терпит слабых. Слабые всегда бездействуют, а справедливость не может существовать сама по себе.
– Ты считаешь малыша Брэдли слабым?
– Я считаю слабыми всех, кто ничего не делает.
– Это не отменяет того факта, что ты та ещё сволочь.
– А что же касается вас? – послушав недолгое молчание, спросил Уильям. – Вы сами-то достойны жить?
– Со мной все понятно. Я убийца, который заслуживает наказание, несмотря на то, что делал благое дело. Страдания, которые я пережил в детстве, ни в коем случае не оправдывают моих действий. Да и сам я их не оправдываю. Кто-то должен был запачкать руки. И лучше их запачкает тот, кто точно справится с работой. И я справился. Но об это потом. Это чай? – спросил Келли, указывая на чашку, стоявшую на столе инспектора.
– Чай, – подтвердил Артур.
– Разрешите выпить?
Несбит молча подвинул уже остывший чай убийце. Тот выпил его залпом.
– Симпатичная у вас картина, начальник, – отметил Джонатан, поставив пустую чашку на место. – Во многом она олицетворяет вас. Этот рыцарь – это же буквально вы. А крестьянин – народ. Он надеется на вашу защиту и помощь. А вы рубите его своим бездействием и ложью. Но я отошёл от темы. Вернусь к Джеку Эвансу. По плану вы вообще не должны были найти его. Изначально никакой “Серой дамы” вообще не должно было быть. Но Конор захотел “свой бизнес”. Думал, что его первый клиент найдет тело, и вы арестуете его. Но клиентов, что неудивительно, не было. Тогда он сам заявил о находке. Идиот. Тогда я всерьёз задумался о том, чтобы выдать его вам. Джеймс рассказывал мне, что парнишка догадался о причастности Конора к убийству в отеле. Но вы, конечно не поверили. Новое убийство не заставило себя долго ждать. Я планировал совершить его позже, но я не хотел больше терпеть Конора. Майкл Торп – самая простая и показательная цель. Мы были лучшими друзьями, пока не разошлись. Он был рад встретиться со мной. Пожалуй, только его смерть вызвала у меня какие-то эмоции. Но не жалость, нет. Отвращение. Когда-то он понимал меня, разделял мои взгляды. Но деньги и вправду меняют людей. Детьми мы мечтали, что сделаем Уайтчепел землёй обетованной, а в итоге он сам стал отравлять его. Я хотел убить Майкла в людном месте. Чтобы люди усвоили урок. В это сложно поверить, но несколько прохожих видели, как я убивал его. Еще больше видели, как Конор издевался над телом, но никто ничего не сделал. Настолько люди Уайтчепела прогнили. Я заранее написал то письмо. Мы встретились с Майклом недалеко от места убийства. Прошли вместе пару метров, я дождался, пока на улице более-менее не будет свидетелей, и совершил задуманное. Вы были уверены, что письмо я вложил в него уже после того, как Конор, или же, как вы его называли, Исполнитель, поиздевался над ним. На деле же я засунул послание в его горло, пока Майкл был ещё жив. Я знал, что Конор не найдёт его, поэтому бояться было нечего.
