Kitobni o'qish: «Дыши мной»
Глава 1
Агрессивный звук клаксона ворвался в салон, ударил по ушам, отозвался в голове болезненным звоном.
Иэн поморщился.
– Пошел на хрен!
Оторвав руку от руля, он прижал к боковому стеклу выставленный средний палец. Дед в старом седане на соседней полосе начал опускать стекло. Очевидно, решил высказаться. Удачи ему…
– Себе побибикай! – рявкнул Иэн и втопил газ.
Трехдверная малолитражка послушно пошла на взлет, дед остался далеко позади. Пусть высказывается в пустоту. Если не хочешь, чтобы тебя подрезали, нечего тащиться по дороге, как на телеге.
Боковое зрение уловило, как сидящий в пассажирском кресле Мэтт устало прикрыл глаза рукой.
– Давай я поведу, – тяжело вздохнул он.
Ну конечно. Всегда спокойный, всегда собранный двоюродный брат готов взвалить на себя спасательную миссию. Как обычно.
– Давай хоть ты заткнешься, – бросил Иэн и откинулся на спинку сиденья.
– Ты устал. У тебя скоро капилляры в глазах полопаются.
– Просто отвали, Мэтти.
До пункта назначения осталось меньше шести миль. Уайтхейвен, Камбрия. Учитывая, что они в пути уже больше пяти часов, что такое шесть миль? Хотя в глазах и правда мерещится хруст битого стекла: две предыдущие ночи без сна давали о себе знать. Иэн слишком усердно пытался выполнить заказ, чтобы уехать с чистой совестью.
С чистой совестью.
Забавно звучит в сложившейся ситуации.
Он нервно побарабанил пальцами по рулю. Поерзал в кресле. Как Мэтт умудряется сидеть так спокойно? Кажется, он даже вырубился на выезде из Карлайла, но проспал недолго. Уже миль через семь его встряхнул первый автомобильный гудок из последующей череды. И все равно на кремацию они, скорее всего, опоздали. Тетя Мелисса позвонила минут десять назад и сказала, что крематорий больше не может сдвигать свой график. Будто это Иэн виноват в том, что поезд задержался и стыковка в Карлайле не состоялась. Что пришлось искать прокат и оформлять машину…
Поля быстро мелькали за окном, серый асфальт гладью стелился впереди. Стрелка спидометра уже давно тряслась на границе разрешенной скорости, однако, судя по всему, можно не торопиться. Можно было вообще не уезжать из Лондона. Если кремация прошла, то впереди маячит только забавная поминальная вечеринка, а она нужна Иэну меньше всего на свете.
Он ехал пять часов не для того, чтобы есть закуски и слушать, каким прекрасным человеком был Престон Ройс.
Он ехал прощаться с отцом. А если на прощанье опоздал, то…
Мобильник в руках Мэтта издал писк. Брат мазнул по экрану пальцем. Вчитался.
– Мама пишет.
Иэн отвлекся от серого дорожного полотна и покосился на телефон.
– Что там?
– Ч-черт, – шикнул Мэтт. По салону пролетел очередной тяжелый вздох. – «Сожгли. Приезжайте сразу к дому», – зачитал он.
А все-таки надежда еще жила. До этого момента…
– Твою мать! – Иэн размахнулся и с силой ударил по рулю.
Машина вильнула, на секунду заехала на соседнюю полосу, но он тут же выровнял руль. Сбоку опять раздался резкий звук клаксона.
– Да иди в зад! – Средний палец снова припечатался к стеклу.
Даже больно. Иэн тряхнул рукой, положил ее на руль, и в машине стало тихо. Мэтт промолчал: тактичный парень, всегда таким был… Слева мелькнул и исчез указатель на Уайтхейвен. Иэн даже не успел стрельнуть в него взглядом.
– Ну привет, родная дыра, – пробормотал он, глядя прямо перед собой. – Можно разворачиваться и ехать назад.
Сейчас Мэтти вздохнет. Обязательно. Вздыхать и закатывать глаза – его единственный способ показывать недовольство. И он оправдал ожидания: в очередной раз прикрыл глаза рукой.
– Нас ждут.
Кто же, кто же? Единственный, кто в Уайтхейвене когда-либо ждал Иэна, не ждет уже никого.
– Файер-шоу состоялось, Мэтти. Никому мы не нужны.
– Ты не можешь вот так свалить с поминок отца, – фыркнул тот.
– Хочешь поспорить?
– Мы пробудем там не больше часа, не устраивай драму.
Действительно. Никакой драмы. Надо бы вспомнить, что в тридцатник бежать от проблем так себе вариант. А иногда очень хочется.
– Как скажешь, мамочка, – проговорил Иэн.
И все-таки начал снижать скорость. Черта города. Школы, магазины, пешеходные переходы. Как бы сильно нервы ни били по рукам, наехать на кого-то не возникало желания. Маленькие города на побережье существуют в своем ритме: медленном, размеренном, тоскливом. Как же давно он здесь не был, как же давно. И никогда не собирался возвращаться, однако в этом Престон Ройс его перехитрил. Взял и умер. Старый самодур. Знал, что таким образом сможет заманить блудного сына домой. Точно знал.
А сейчас придется войти туда, в зал, и стараться не показывать средний палец всем, кто станет коситься на Иэна. А коситься будут все. Ведь это он, плохой мальчик, общался с папочкой сквозь зубы и не приезжал в гости. Еще и на кремацию опоздал. Плохой, плохой Иэн. Из всей родни рассчитывать приходится, пожалуй, только на Мэтта и его родителей. Вот за их спинами он и будет прятаться. Отличный трусливый план.
Машина быстро пересекла весь город и выехала на противоположную окраину с обрывами, полями и руинами. Было бы что пересекать… Город протяженностью около четырех миль. Дыра она и есть дыра. Холодная, промозглая, ветреная и дождливая. Иэн не скучал по ней. Абсолютно. Как уехал в двадцать один, так больше и не появлялся здесь. И дольше не появлялся бы, видит бог.
Улицы с домами оборвались, вперед уходила узкая двухполосная дорога и будто исчезала в полях. Но это обман. Малолитражка обогнула холм, и взгляду открылось двухэтажное здание из серого кирпича. Достаточно крупное для обычного жилого дома, с белыми решетчатыми окнами, широкой парковкой, плоской крышей, огороженной балюстрадой. И все это в обрамлении низкого каменного забора, за которым виднелся немного запущенный газон.
«Дом на холме».
Вообще-то, объективно он за холмом. Но кого это волнует?
Иэн медленно въехал в ворота и свернул на парковку. Сидящий рядом Мэтт подался к окну и тихо присвистнул.
– А здесь стало симпатично…
Ну да, стало. Дела, похоже, шли хорошо.
– Когда я уезжал, рамы были коричневые, рассохшиеся, через них свистел ветер и выдувал все тепло. – Иэн криво ухмыльнулся. – Сколько же денег он вбухал в одни только окна!
Парковочное место, как ни странно, нашлось. Ждали, родные. Он резко направил машину в небольшой проем между двумя пикапами, припарковался и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель послушно заглох. Стало тихо. Только сейчас Иэн позволил себе нормально осмотреть фасад дома. Да, он вроде бы тот же, но не совсем. Этот дом больше не заброшенная усадьба с призраками, а вполне милая сельская гостиница. Престон сильно постарался. Он всегда больше всего в жизни любил эту груду камней.
– Идем? – ворвался в размышления тихий голос Мэтта.
Разговаривает, как с больным. Как же это злит… Иэн подавил желание огрызнуться. Промолчал. Толкнул дверь и выпрыгнул из машины. Морской ветер мгновенно подхватил полы расстегнутой куртки-парки и распахнул ее еще сильнее. Проник под джемпер и заставил поежиться. Под ногами скрипнула галька. Иэн опустил голову, ошарашенно посмотрел вниз…
Галька! Все дорожки посыпаны галькой. Когда-то здесь была просто вытоптанная земля. Вот он, секрет успеха: галька и новые окна.
Вторая дверь машины хлопнула, рядом появились тяжелые ботинки Мэтта.
– Иэн?
– Ты посмотри! – Иэн ткнул пальцем вниз. – Он все-таки разорил какой-то пляж и привез сюда гальку!
Голубые глаза Мэтта в очередной раз закатились. Бедняга.
– Господи… – устало выдохнул тот и поскреб пальцами светло-русый затылок. – Да за девять лет дядя Престон мог все развалить и отстроить заново.
– Почему нельзя было сделать это, пока я здесь жил? – вскинул брови Иэн.
– Не было средств?
Ха-ха. Смешно.
– А потом появились? – Он засунул руки в карманы и втянул голову в плечи. – Нет, отец считал, что номера в его гостинице должны бронировать просто ради антуража, и нехрен вкладываться в благоустройство! «Зачем нам горничная, Иэн? – Он сдвинул брови и скорчил гримасу. – Ты и сам неплохо моешь полы!»
– Не начинай. – Мэтт откинул голову и флегматично посмотрел в серое небо. – Сегодня не тот день.
– О да, и никогда не был «тот».
Ветер подхватил отросшие волосы и принялся нещадно трепать. Несколько прядей зацепились за бороду, прилипли к губам. Иэн вскинул руки, нервно расчесал волосы пальцами и стянул резинку с запястья.
– Вместо того, чтобы продать убыточную развалину и купить небольшой теплый дом для нас двоих, он держался за эти камни, будто это долбаный майорат. – Он намотал резинку на лохматый пучок.
– Иэн… – проговорил брат.
Руки безвольно упали.
– Затыкаюсь, – выплюнул он. – Час, Мэтти. Один час, и мы сваливаем.
Снова засунув руки в карманы, он торопливо направился к низкому одноступенчатому крыльцу. Позади послышался звук таких же быстрых шагов по гальке. Хороший Мэтти, послушный. На первый взгляд странно, как они уживаются вместе: абсолютно разные. Мэтт слишком спокойный, слишком тихий, слишком… обстоятельный, что ли.
Однако, когда у Иэна закончилась учеба и он в очередной раз переезжал, жить стало негде. И именно двоюродный брат вдруг позвонил и предложил занять комнату в своей квартире всего лишь с условием оплаты коммуналки. И они неожиданно поладили! Росли в разных концах страны и почти не общались в детстве и юности, но за последние пять лет выяснилось, что ближе Мэтти и его родителей у Иэна никого и нет.
Ну а теперь уже точно никого. Последняя ниточка, связывавшая с Уайтхейвеном и «Домом на холме», была сожжена. В прямом смысле. Сегодня.
Иэн рванул на себя дверь и влетел в небольшой холл. После промозглой улицы в лицо пахнуло теплом. Он отошел в сторону, пропуская Мэтта, мельком осмотрелся. Администраторская стойка, лестница, два расходящихся коридора, стены, обшитые деревянными панелями. Новыми. Или реставрированными, но, по крайней мере, больше не изъеденными жучком. Прелесть!
Где-то в глубине дома слышался гул голосов. Со стороны стойки донесся шорох, и взгляд вернулся туда: из-за перегородки вынырнула светловолосая, голубоглазая женщина под шестьдесят и не без труда стала выбираться в проход. Полноватая, но все еще красивая. Она протиснулась между столом и стеной, сделала несколько быстрых шажков, подлетела к Иэну. Секунда, и пышные формы прижались к нему. В щеку влетел звонкий поцелуй.
– Ну наконец-то!
Вот кто действительно рад его видеть. Иэн вынул руки из карманов и на секунду спрятал женщину в объятиях.
– Привет, тетя Мел, – пробормотал он в светлые волосы.
И тут же разомкнул руки. Мать Мэтта отступила, повернулась к сыну и повторила ритуал.
– Где вас носит, черти? – Она так же звонко чмокнула Мэтта и отстранилась. – Все уже собрались, вас не могли больше ждать. Прости, милый. – В голубых глазах затаилась жалость.
А вот это точно лишнее. Что-что, а жалость здесь нужна меньше всего. Иэн снял парку и повесил ее на кованую вешалку.
– Мы старались, как могли. – Он обернулся и вскинул брови. – Ну что, вечеринка с дымком, да?
– Замолчи, засранец. – Тетя Мелисса нахмурилась, как злой милый мишка. Жалость испарилась. – Прояви уважение хотя бы сегодня. Престон не был золотым человеком, но он все-таки тебя родил…
Великое достижение.
– Ну, допустим, не родил, а сделал. – Иэн засунул руки в карманы джинсов. – Для этого ему понадобилось минут пять, вряд ли он очень страдал…
– Иэн!
– …Желчный пузырь, и тот делает камни дольше, серьезно.
Тетя замахнулась, и ее ладонь ощутимо шлепнула его по затылку. Чудесная женщина.
– Невыносимый ребенок, – прошипела Мелисса. – Быстро в отцовский кабинет! Тебя заждались.
– Урна?
– Не смешно. – На этот раз отозвался молчаливый Мэтт.
– Разве? Кто еще может меня ждать?
– Не спрашивай. – Тетя Мелисса устало отмахнулась. – Это какой-то кошмар, но я не должна говорить.
Какого хрена? Брови Иэна сами поползли на лоб и остались там. Что еще могло произойти кроме того, что уже случилось?
– А мы не должны пройти к гостям? – влез Мэтт, снимая куртку и аккуратно вешая на крючок.
Очень своевременный вопрос. Иэн перевел взгляд на тетку. Та нахмурилась еще сильнее, хотя, казалось, больше некуда.
– Мы с тобой пойдем, но у Иэна есть другие дела. – Она с тревогой заглянула ему в лицо. – Только держись за сердце, дорогой. – Взяла его под локоть и слегка подтолкнула к левому коридору.
Как-то слишком много загадочности. Однако кто он такой, чтобы ослушаться эту женщину?
– Какое сердце, тетя Мел? – Иэн двинулся в заданном направлении. – Мне тридцать, я каждый день подтягиваюсь и отжимаюсь.
– Это не кардио, – пробормотал Мэтт.
– Мог бы и поддакнуть, доктор Ройс.
В голубых глазах брата отразилась тревога, почти такая же, как в глазах его матери. А это начинает напрягать… Возникает какое-то неясное гаденькое чувство под ребрами… Иэн круто развернулся и двинулся прочь. Чтобы хоть ненадолго укрыться от таких вот взглядов. Пусть идут в правое крыло: там бар, там люди пьют и грустят, и тревогу можно направить на кого угодно.
Кабинет отца был когда-то в левом крыле, рядом с другими хозяйственными помещениями. Видимо, здесь и остался. Иэн быстро прошел мимо трех дверей без каких-либо обозначений и остановился возле четвертой. Последней. На темном дереве блестела металлическая табличка: «М-р Ройс, владелец». Иэн замер, занеся руку над дверной ручкой.
Глубокий вдох. Выдох. Этот кабинет больше никому не принадлежит. И за разрисованные обои в третьем номере ему больше не влетит ни от кого тонким прутом по рукам.
Иэн резко распахнул дверь и шагнул в комнату.
– Мистер Ройс! Наконец-то! – Уверенный мужской голос мгновенно лишил Иэна решительного настроя.
Его передернуло, в ушах послышался звон. Иэн застыл на пороге. Мистер Ройс?
– Проходите, мы заждались.
Ну да, он Ройс, но… в этих стенах его никогда так не называли. Иэн ошарашенно повел взглядом, осматривая комнату. Все те же деревянные панели до середины стены, обои с папоротником. Этим обоям лет двадцать, не меньше. Иэн еще помогал разворачивать рулоны и размазывать клей по отрезанным полоскам… Взгляд проследовал дальше. Темный ковер, две кадки с высокими кустами. Широкий стол и два кресла напротив. Мужчина за столом: черный костюм, белая рубашка, очки, папка. И… Кто-то в кресле, спиной к двери. Будто подросток, мальчик, короткостриженый блондин.
На лице мужчины застыло ожидание.
– Э-э-э… – Иэн все-таки сделал еще один шаг вперед. – Да. Иэн Ройс, можно просто Иэн. – Он развернулся и тихо закрыл дверь. – Быть здесь мистером Ройсом как-то… ненормально, наверное.
– Как скажете, Иэн. Я поверенный вашего отца, Алекс Нилл.
Дверь закрылась. Иэн снова обернулся к сидящим.
И поймал на себе взгляд. Абсолютно ошарашенный. Парень в кресле обернулся и оказался вовсе не парнем, а девушкой лет двадцати. С серыми глазами, курносым носом и широким ртом, привыкшим улыбаться. С маленькой родинкой в уголке над верхней губой. Хорошенькая, но абсолютно неуместная в этой мрачной комнате.
Взгляд ее серых глаз пораженно скользнул по Иэну сверху вниз и снова вверх, остановился на лице. Она не моргнула. Ни разу. Ее будто заклинило.
Иэн двери так и не отошел.
– Все нормально? – Он вскинул одну бровь.
Только сейчас девушка пошевелилась. Тонкие руки легли на подлокотники, она начала медленно подниматься из кресла. Невысокая, стройная, если не сказать по-мальчишески худая, одетая в черные брюки и черную водолазку. Взгляд она до сих пор не отвела.
– О, вы же не знакомы, – снова ожил Нилл. – Это Джемма Хант, вдова вашего покойного отца. В мои обязанности входит озвучить вам двоим его завещание.
В ушах прогремел выстрел. Сердце зашлось в бешеном марше, отбивая ребра и отдаваясь эхом в животе и горле. Тело парализовало.
Вдова.
У старого козла осталась вдова!
Глава 2
– Вдова? – только и произнес он.
Его голос затрещал, как сухие поленья в камине.
Огромные синие глаза, похожие на Ирландское море во время шторма, стали еще больше. Заняли пол-лица. Такое бывает? У мужчин бывают такие большие глаза? Хотя что за вопросы? Конечно, бывают. Джемма знала это наверняка. Потому что…
…Потому что перед ней стояла абсолютная, ювелирно точная копия Престона.
В горле словно застрял камень. Она разучилась говорить. Даже дышать стало тяжело.
– Вдова, – флегматично кивнул Алекс, открыл папку и уставился в нее.
Но Джемма перестала обращать на него внимание минуту назад.
Это нереально. Так не бывает. Людей запрещено клонировать! Но вот сын Престона снова перевел взгляд на Джемму, и Ирландское море начало подниматься смертоносной волной. Джемму незаметно передернуло. Престон будто ожил, помолодел и вошел сюда. Похоже на дурацкую несмешную шутку. Тот же рост выше среднего, размах плеч, заросшее лицо… Лицо! Вытянутое, с огромными глазами, носом с горбинкой… Только Престон стригся, а вьющиеся крупным кольцом волосы Иэна собраны в неаккуратный узел на затылке.
А голос… Надломленный, скрипучий, рычащий…
– Какого, мать вашу, хрена? – Иэн поморщился и сделал несколько порывистых шагов вперед по комнате.
– Он вам вообще ничего не рассказывал? – вскинул брови Алекс.
– Мы общались раз в месяц, чтобы убедиться, что никто из нас не сдох! – рявкнул он.
Джемма содрогнулась. На этот раз, наверное, заметно.
Знала она об этих звонках. Видела, как долго Престон ходил вокруг телефона, чесал шею, лохматил волосы, а потом рывком брал мобильник и вдавливал палец в экран. Каждый раз как перед казнью.
– Нехорошо, конечно, но не смертельно. – Алекс не оторвал взгляд от бумаг.
Иэн вскинул руки, сцепил их за шеей в замок и посмотрел в потолок.
– Вашу ж ма-а-ать, – протянул он.
– Успокойтесь и сядьте. – Голос поверенного стал учительским. – Мы быстро поговорим и сможем вернуться к гостям.
О нет, этот номер не пройдет. Если Иэн так же похож на Престона по характеру, как и внешне…
– Серьезно? – выплюнул тот, хлопнув себя по бедрам, обтянутых джинсами. Да, похож. Один в один. – Ты реально собрался говорить со мной так, будто мне пять?
– Взрослые люди женятся, так бывает.
Зря Алекс продолжает в том же духе. Очень зря.
– Оставь этот тон, Нилл – тихо рыкнул сын Престона. – Мои красивые глаза обманчиво действуют на людей: те почему-то думают, что я не умею бить в табло.
Губы Джеммы дрогнули, но она подавила неуместную улыбку. Прекрасно. Можно аплодировать. Алекс перестал пялиться в бумажки, поднял взгляд, поднес кулак к губам и тихо кашлянул. В глазах затаился испуг.
– Прошу прощения.
Иэн рывком растер лицо.
– Ему было шестьдесят. А ей сколько? Двадцать? – В сторону Джеммы протянулась раскрытая ладонь.
Вот и ее выход. И только сейчас до нее дошло, что она до сих пор не проронила ни слова. Молодец, хорошее первое впечатление. Джемма откашлялась и сцепила руки за спиной.
– Мне двадцать шесть.
– О, зайка, ты разговариваешь? – Взгляд синих глаз метнулся к ней.
Легкие опалило огнем. Джемма на секунду задохнулась, глаза сами по себе сузились в щелки.
– Неожиданно, да?
– Тогда расскажи мне, – рычащий голос упал на октаву, – как велика должна быть любовь, чтобы выйти за человека старше тебя на тридцать четыре года?
Она закусила губу. Только не злиться. Нет. Нельзя. Он раздавлен, он в шоке, он имеет право быть агрессивным. Такие новости не подают вот так, как сделал Алекс. Это же абсолютно непрофессионально!
– Давайте вы потом решите свои проблемы, ладно? – вклинился голос последнего, и Иэн круто развернулся на звук. – У меня на сегодня еще запланированы дела, так что прошу вас, Иэн, сядьте в кресло, чтобы я мог спокойно огласить последнюю волю Престона.
Иэн будто насторожился.
– Он что, готовился к инсульту заранее?
– Многие люди начинают составлять завещание уже в тридцать. – Алекс с безразличием пожал плечами. – Потом только корректируют. Это обычная практика.
– Господи…
Иэн устало прикрыл глаза рукой, зажал переносицу. Будто на секунду выдохся. Джемма медленно опустилась назад в кресло. Первый пик миновал, но впереди второй, куда более страшный. Иэн вздохнул, ни на кого не глядя, подошел к свободному креслу, рухнул в него, откинулся на спинку и закинул пятку одной ноги на колено другой. На Джемму перестал смотреть будто специально. Интересно, что он думает? Скорее всего, ничего хорошего, и в этом его тоже трудно винить.
Алекс вынул из папки бумаги, разложил на столе и поправил на носу очки. Джемма украдкой покосилась на человека в соседнем кресле. Он поставил локоть на подлокотник, оперся заросшей скулой на кулак. Стопа в кроссовке на джинсовом колене начала нервно дергаться.
А ведь Джемма знала, что так будет. Готовилась. Вроде бы.
Престон не рассказывал сыну, что женился, и такой реакции стоило ожидать. Она слышала множество историй об Иэне, видела кучу его юношеских фотографий, которые, правда, и вполовину не передавали поразительного сходства с отцом. Однако уже тогда она представляла, какой он, младший Ройс. Парень, хлопнувший дверью «Дома на холме» в двадцать один и больше ни разу здесь не показавшийся. До сегодняшнего дня…
Алекс в очередной раз откашлялся и оторвал взгляд от бумаг. Время пришло.
– В общем… Я был знаком с Престоном много лет, поэтому позволю себе обойтись без формальностей, – сухо заговорил он, взглянув на Иэна поверх очков.
Тот никак не отреагировал: ни поддакивания, ни вальяжного разрешения, ни взмаха рукой. Алекс тихо вздохнул.
– У вашего отца имелись только машина, эта гостиница и бизнес. Автомобиль отходит к вам, Иэн. – Он отстранился от стола, рванул на себя верхний его ящик и запустил туда руку. На стол лег черный брелок с ключом. – Можете забрать прямо сейчас, оформлением бумаг займемся в ближайшее время.
Алекс подтолкнул брелок по столу, однако Иэн не шелохнулся. Его ресницы дрогнули, взгляд устремился на ключ, но тут же снова вернулся к лицу поверенного. Он не возьмет внедорожник. Точно не возьмет.
– А вот дом… – снова заговорил Алекс. – Здесь сложнее. Престон решил поделить гостиницу пополам между вами двумя… – Он на секунду стрельнул в Джемму взглядом, положил ладони на разложенные на столе листы и подтолкнул теперь уже их. – Можете ознакомиться с бумагами…
Стопа в кроссовке со стуком опустилась на пол.
– Дом… – Скрипучий голос понизился на октаву.
Иэн подался вперед и уперся локтями в колени. Черт. Это не к добру. Все тело Джеммы непроизвольно напряглось, однако до Алекса, похоже, не дошло вообще ничего. Он только флегматично кивнул:
– Да.
– Поделить… – снова обронил Иэн.
– Да.
– С ней. – Каштановая голова мотнулась в сторону ее кресла.
Теперь Алекс устало вздохнул.
– Да, Иэн. Но при условии, что вы проживете здесь четыре недели. – Он снял очки с переносицы и потер глаза. – Если же вам это неинтересно, дом отходит к Джемме целиком. Если в это время вы уезжаете за пределы Камбрии, дом также отходит Джемме. Вы можете съездить туда, где вы живете сейчас, и взять все необходимое, но как только вы вернетесь, пойдет отсчет. Напоминаю: месяц.
Очки вернулись на переносицу, Алекс снова запустил руку в ящик и вынул оттуда еще один брелок, на этот раз на целой связке. Старый маяк с облезшей краской, ключи от гостиницы, принадлежавшие Престону. В кабинете воцарилась гробовая тишина. Гробовая. Смешно. Джемма с опаской посмотрела в сторону пасынка. Он как-то отстраненно, быстро закивал. Поджал губы, быстро облизнул…
– Я понял. – Его тело резко крутанулось в кресле и подалось к Джемме. Она непроизвольно отшатнулась.
– Вот, значит, насколько велика любовь, да, зайка?
Сердце забилось в бешеном ритме.
– Боже…
– Примерно с восьмикомнатную гостиницу с видом на море. – Голос упал до низкого рычания, взгляд обжег кожу. – Хорошая любовь, крепкая. Умница, зайка.
Она была готова к такому выпаду. Была. Но шея и щеки все равно начали заливаться краской. Язык снова отнялся. Как так вышло, что при нем становится невозможным сказать хоть слово? Иэн несколько секунд всматривался в ее лицо. Но вдруг резко вскочил с кресла и размашисто двинулся к двери.
– Поздравляю, ты выиграла, – рыкнул он на ходу. – В гробу я видал эту дыру.
И дверь кабинета громко хлопнула.
Вокруг снова стало ужасно тихо. Глаза Алекса за очками сделались большими и ошарашенными, Джемма тихо-тихо тонкой струйкой выпустила воздух из легких. Если бы Престон был жив, ему стоило бы устроить хорошую выволочку. Он должен был знать, чем все закончится.
– Что ж… – Голос Алекса тихо прошелестел по кабинету. – Очевидно, Престон умел размножаться почкованием… – Мужчина вздохнул и начал вяло сгребать бумаги в стопку. – Я оставлю копию завещания, но не думаю, что мы снова увидим Ройса. Сожалею, что тебе пришлось это вытерпеть, Джем.
Какой заботливый. Проявить заботу раньше и быть чуть тактичнее он не подумал.
– Все нормально. – Джемма отмахнулась. – Я в порядке.
– Ладно. – Он кивнул. – Тогда я пойду, у меня еще дела.
– Я провожу.
– Не стоит. Тебе нужно побыть одной какое-то время.
Он устало поднялся, обошел стол и тихо вышел из комнаты.
Джемма осталась одна. Локти уперлись в колени, голова бессильно упала в ладони. Из груди вырвался длинный-длинный вздох. Напряжение этого дня вдруг навалилось на плечи тяжелым камнем и придавило. А ведь она держалась, все это время держалась. Почти не плакала. Занималась гостиницей, организовывала кремацию. И почти не плакала.
Но сегодняшний день, кажется, стал пределом. По телу прошла первая волна дрожи, и Джемма тихо завыла. Ладони мгновенно намокли от слез.
Престон. Дурак Престон. Чего он хотел добиться? Доказать ребенку, что здесь не так уж плохо? Привить любовь к «Дому на холме»? Будто он не знал Иэна! Резкого, колючего, упрямого. Настолько упрямого, что он, то и дело ущемляемый отцом, все равно поступил в художественную школу, окончил ее и самостоятельно встал на ноги. Сколько раз Джемма об этом слышала? Тысячи, наверное. Все старые альбомы с фотографиями были разрисованы карандашными набросками. Маяки, лодки, пирс, обрыв или просто следы пальцев, измазанных грифелем. Все, что сохранил Престон, было в следах карандаша.
Иногда ей казалось, что она знает Иэна лично. Он продолжал жить в этом доме даже после того, как уехал с сотней фунтов в кармане и тремя вещевыми сумками на плечах. Эту историю тоже пришлось услышать не раз.
И вот он вернулся. Не тот мальчик с фотографий. Его длинные пальцы художника чистые – на них нет грифеля. Лицо повзрослело, на лбу уже пролегли морщины, а в речи оказалось столько горечи и неприкрытой агрессии, что это сметает с ног и уносит, заставляя собеседника хватать ртом воздух. И к такому Джемма оказалась не готова. Она думала, что выстоит, но шторм в синих глазах смыл ее с берега, как фигурку из песка. И это стало последней каплей.
Она громко всхлипнула, задохнулась и всхлипнула еще раз. Выпрямилась и размашисто отерла лицо ладонями. Слезы полетели брызгами в разные стороны.
Однако долго здесь сидеть нельзя. В баре люди, и они предоставлены сами себе. Нужно идти туда и снова брать все в свои руки. Теперь уже одной.
Волны крупной дрожи рождались где-то в солнечном сплетении и расходились по всему телу. Причем совсем не от пронизывающего до самой души ветра. Иэн привалился спиной к серой кирпичной стене и зажмурился. Не глядя поднял трясущуюся руку с сигаретой и сделал очередную длинную затяжку. Выпустил дым через нос. Ветер тут же развеял серое облако, будто его и не было.
Сколько он уже здесь стоит? Пять минут? Десять? Нилл вышел из дома вскоре после него, но даже не заметил Иэна, прислонившегося к кирпичной кладке. Быстро промчался к одной из машин на парковке, хлопнул дверцей и укатил, выбрасывая из-под колес гальку. Пусть катится. Надутый ублюдок. Иэн снова сделал затяжку, выдохнул. Запрокинул голову, стукнулся о стену и уставился в серое небо. Тело снова передернуло.
Злость сдавила горло и не давала дышать нормально. Воздух проходил только с дымом и выходил с ним же.
Старый козел хорошо подготовился к инсульту. Слишком хорошо. Приютил бродяжку, развлекся напоследок, придумал, как в последний раз загнать сына под каблук, и с чувством выполненного долга отошел в мир иной. Какое извращенное чувство юмора нужно было иметь! Столько лет он пытался заманить Иэна в «Дом на холме»… Иногда открыто предлагал приехать и начать заниматься гостиницей.
«Хватит скитаться по чужим квартирам, у тебя есть свой дом!»
«Ты же не можешь бегать от этого вечно, Иэн!»
Может. Еще как может.
Сигарета истлела наполовину. Иэн перехватил ее большим и указательным пальцами, снова затянулся, и ветер унес и это серое облако. Престон опять просчитался. Хороший был план, только отец не учел: Иэн всей душой желал «Дому на холме» сгореть в адском огне.
За все.
За годы, прожитые под протекающей крышей, с дымящим камином, с окнами, ветер в щелях которых иногда поднимал занавески, и девятилетнему мальчику казалось, что это призрак умершей матери. За годы, когда вместо того, чтобы играть с соседскими пацанами, приходилось драить полы, вытирать пыль со старой мебели и стоять за администраторской стойкой. Ах да, соседских пацанов не было, потому что это долбаный отшиб. Здесь есть холмы, трава, обрыв и море до самой Ирландии.
Волна злой дрожи еще раз прошла по телу, отдавшись в руку.
Просчитался Престон Ройс. Семейный бизнес отменяется. Иэн не ждал наследства. Вообще о нем не думал ни минуты. Как-то этот момент абсолютно не приходил ему в голову. Так что… все правильно. Пусть все достанется милашке-аферистке, которая вскоре и камня на камне здесь не оставит.
Справа открылась входная дверь, боковое зрение уловило движение, и неспешные шаги заскрипели по гальке. Иэн не стал оборачиваться, сделал еще одну затяжку до самого фильтра Он может узнать эту походку, не глядя.
– Ты бросил, – прорвался сквозь ветер негромкий голос Мэтта.
Иэн выпустил дым и повернул голову. Ох уж эта тревога в глазах…
– Тебе показалось.
– Пять месяцев казалось.
– Упс.
Иэн покрутил в пальцах быстро истлевающий на ветру окурок. Да, пять. Но какая теперь разница? Сила воли покинула чат. Осталась в том долбаном кресле в кабинете с табличкой «М-р Ройс» на двери. Хотя на самом деле запретную пачку он купил еще на Юстонском вокзале. Подозревал, что пригодится. Брат перестал изучать его лицо, спрятал руки в карманы джинсов и ковырнул носком ботинка гальку.
– Мама рассказала, – снова заговорил Мэтт. – Женился, значит.
Похоже, знали все, кроме одного из главных действующих лиц. Иэн закусил губу.
– То есть тебе она смогла рассказать. А подготовить меня до того, как я войду в ту дверь, – нет.
– Не злись на нее. Они с папой в таком же шоке, как и ты. – Брат примирительно заглянул Иэну в лицо. – Давно состоялась их свадьба?
Хороший вопрос. Чтобы задать его, немного не хватило холодности рассудка. Совсем чуть-чуть приложиться башкой об айсберг.
