Kitobni o'qish: «Тибетская книга мертвых (сборник)»

Shrift:

Серия «Лучшие переводы и комментарии»

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат ООО «Издательство АСТ». Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

* * *

Предисловие Уолтера Й. Ивэнса-Вентца

I. Значение «Бардо Тхёдол»

Явления жизни можно сравнить со сновидением,
призраком, пузырем, тенью, сверкающей росой или
вспышкой молнии; и в качестве таковых их следует
рассматривать.
Будда. «Непреложная сутра»

В качестве вклада в науку о смерти, существовании после смерти и о перерождении тибетская «Книга мертвых», которая по-тибетски называется «Бардо Тхёдол» («Освобождение через слушание на уровне после смерти»)², уникальна среди священных книг мира. Как труд, вобравший в себя квинтэссенцию основных доктрин буддизма Махаяны, с философской, религиозной и исторической точки зрения она имеет огромное значение. Основанная, главным образом, на оккультных сторонах философии йоги, послуживших фундаментом великого буддийского университета Наланды, Оксфорда Древней Индии, она, возможно, является одним из наиболее замечательных трудов, доставшихся Западу от Востока. В качестве мистического путеводителя через потусторонний мир, полный множества иллюзий и сфер, чьими границами являются смерть и рождение, она в достаточной степени напоминает египетскую «Книгу мертвых», чтобы можно было говорить о некоей высшей связи между этими двумя трудами; хотя точно нам известно лишь то, что росток этих учений, в том виде, в котором они стали доступны читателю в настоящем издании, сохранялся для нас многими поколениями святых и пророков благословенной Земли Снежных Вершин Тибета.

II. Символизм

Уникальность «Бардо Тхёдол» – в ее рациональном взгляде на весь цикл сансарического существования (т. е. существования в мире явлений, феноменов), промежуточного между смертью и рождением; на древнюю доктрину кармы, или последствий (которую Эмерсон толкует как компенсацию, или возмещение), и на перерождение, которые рассматриваются как фундаментальные законы природы, влияющие на жизнь человека. Однако учения, изложенные в этой книге, зачастую выглядят совершенной антитезой рационального, поскольку записаны оккультным шифром. Д-р Л. А. Уодделл, который тщательно исследовал этот вопрос, заявил, что «ламы обладают ключами, позволяющими раскрыть смысл многих положений учения Будды, все еще остающихся закрытыми для европейцев»³.

Некоторые из ученых лам, включая покойного ламу Кази Дава-Самдупа, полагают, что с самых древних времен существовал тайный международный язык символов, который посвященные постоянно использовали. Знание этого языка позволит познать настоящий смысл оккультных доктрин, до сих пор ревностно охраняемых религиозными общинами Индии, Тибета, Китая, Монголии и Японии.

Подобным же образом западные оккультисты утверждали, что, судя по всему, написанные иероглифами тексты Древнего Египта и Мексики точно также являлись своего рода популяризованным или экзотерическим продуктом некоего тайного языка. Они также доказывали, что тайным языком символов иногда пользовались Платон и другие греческие философы, касаясь в своих трудах пифагорейских и орфических учений; что друиды передавали все свои эзотерические учения, распространяя их по всей территории, населенной кельтскими племенами, с помощью символов; что эту же тенденцию иллюстрирует использование притч как в проповедях Иисуса и Будды, так и других великих учителей; и что через такие сочинения, как «Басни» Эзопа, а также миракли и мистерии средневековой Европы, многие древние восточные символы вошли в современную литературу Запада⁴. Как бы то ни было, нет сомнений в том, что с точки зрения великих философских систем древности повседневный мирской язык не годился для изложения высших доктрин или даже для раскрытия полного смысла нравоучений, содержавшихся в писаниях для обычных людей.

Агнец, дракон (или змей), голубь над алтарем, треугольник, обрамляющий всевидящее око (знак, используемый и масонами), священный символ рыбы, негасимый огонь или изображение взошедшего солнца на подносе с облатками в римско-католической мессе, архитектурные символы и ориентация церквей и соборов, собственно крест, и даже цвета и оформление одеяний священнослужителей, епископов и папы – вот лишь некоторые из молчаливых свидетельств сохранившегося в современных христианских церквях языческого символизма. Но ключ к пониманию внутреннего смысла почти всех принятых христианством символов был бессознательно утрачен. Церковные соборы, чьим главным предназначением стали поиски и искоренение ересей, состоявшие из священнослужителей, не прошедших посвящение, отвергли гностицизм, одно из ранних христианских учений, глубоко символичное в своей основе, назвав его «еретическим», «безумными восточными фантазиями», в то время как сами гностики считали его просто эзотерическим.

Подобным же образом северный буддизм, в учениях которого символизм играет важнейшую роль, был осужден буддистами южной школы за то, что его последователи провозгласили себя хранителями эзотерической доктрины, полученной непосредственно от самого Будды и передаваемой из поколения в поколение, в основном устно, через избранных, прошедших особое посвящение. Другое обвинение состоит в том, что северные буддисты распространяют доктрины, зафиксированные в таких письменных источниках, как, например, Садцхар-ма-Пандарика, но не согласующиеся с доктринами, содержащимися в палийском Каноне «Трипитака» (санскр. Три Корзины [Закона]). Однако, несмотря на то что южный буддизм придерживается мнения, что иного толкования учений Будды, кроме буквального, быть не может, в священных книгах, написанных на пали, содержится множество притч и метафорических выражений, и часть из них ламы считают символами, подтверждающими их собственную эзотерическую традицию, в тайну которой, по их собственному, возможно не лишенному основания утверждению, они посвящены.

Ламы полагают, что Трипитака (и в этом южные буддисты согласны с ними) – это Тхеравада, записанное Слово (или доктрина) древних; однако они утверждают, что в Питаках содержится не все Слово, что в них отсутствуют многие из йогических учений Будды и что именно эти учения во многих случаях передавались эзотерически до настоящего времени. Судя по всему, так называемый «эзотерический буддизм» в значительной степени основывается на тайных доктринах подобного характера, передаваемых, согласно давнему и нерушимому правилу, от гуру шишье исключительно устно.

В палийском Каноне записано, что Будда не скрывал учение «в сжатом кулаке» (сравни «Маха Париниббана Суттанта», «Дигха Никая II»), то есть не утаивал от членов сангхи (общины его учеников) никакой основополагающей доктрины, так же как в наши дни ни один гуру не утаивает от своих посвященных или вновь принятых учеников того, что необходимо для их духовного совершенствования. Однако это вовсе не подразумевает того, чтобы все такие учения излагались на письме, чтобы их могли читать непосвященные, мирские люди или чтобы они были в доступной форме записаны в каком-либо из Канонов. Сам Будда не записал ничего из своих учений, а его ученики, которые после его смерти составили буддийские священные книги, возможно, записали в них не все, чему учил их учитель. Если это действительно так и, таким образом, как утверждают ламы, существуют некие неписаные учения Будды, в которые никогда не посвящались те, кто не принадлежал к сангхе, тогда, вне сомнения, существует внеканонический, или эзотерический, буддизм. Следовательно, понимаемый таким образом эзотерический буддизм ни в коем случае не следует рассматривать как противоречащий каноническому, или экзотерическому, буддизму, но нужно считать их связанными друг с другом, подобно тому как высшая математика связана с элементарной математикой, или же относиться к эзотерическому буддизму как к вершине пирамиды всего буддизма.

Имеющиеся свидетельства (и в их числе, судя по всему, и «Бардо Тхёдол») в значительной степени подтверждают заявления лам о существовании неписаных буддийских учений, дополняющих канонический буддизм⁵.

III. Эзотерическое значение сорока девяти дней Бардо

Обратившись теперь к нашему тексту, мы обнаруживаем, что в основе его структуры лежит символическое число 49, квадрат священного числа 7. Это связано с тем, что, согласно оккультным учениям, общим для северного буддизма и высшего индуизма, внутри сансары⁶ существуют семь миров, или семь ступеней майя⁷, организованных как семь небесных тел планетарной цепочки. Кстати сказать, эти учения никогда не отказывался признать и сам будущий Будда – бодхисаттва Гаутама, индус по происхождению, реформатор низшего индуизма и кодификатор тайных учений. На каждом небесном теле существует семь эволюционных циклов, периодов, в сумме дающих сорок девять (семь раз по семь) состояний активного существования. Так же, как во внутриутробном состоянии человеческий эмбрион проходит все стадии биологического развития от амебы до человека, высшего млекопитающего, так и в состоянии после смерти, зародышевом состоянии психического мира, Узнающий, или принцип сознания, предшествующий его новому воплощению в грубой материи, аналогичным образом проходит через различные чисто психические состояния. Другими словами, в обоих этих взаимосвязанных процессах развития эмбриона – одного физического, другого – психического – человек проходит через эволюционные и инволюционные ступени, соответствующие сорока девяти состояниям существования.

Кроме того, сорок девять дней Бардо могут также символизировать Сорок Девять Сил Тайны Семи Гласных. В индуистской мифологии, откуда происходит значительная часть символизма Бардо, эти Гласные составляли Тайну Семи Огней и сорока девяти входящих в них огней, или аспектов. Они также представлены знаками свастики, венчающими семь голов Змеи Вечности мистерий северного буддизма, имеющих древнеиндийское происхождение. В сочинениях герметиков это семь зон существования после смерти, или Бардо, каждая из которых символизирует вспышку активности в Промежуточном состоянии какого-либо из элементов комплексного принципа сознания, включающих в себя по семь аспектов каждый. Таким образом, принцип сознания наделялся сорока девятью аспектами, огнями, или полями проявления⁸.

Число семь с давних времен считалось священным у арийских и других племен. Об этом говорят упоминания о нем в Откровении Иоанна, равно как и концепция седьмого дня, считающая его священным. В природе число семь управляет периодичностью и явлениями жизни, как, например, в рядах химических элементов, в физике звука и цвета, и использование числа сорок девять, то есть квадрата числа семь, в «Бардо Тхёдол», таким образом, является научно обоснованным.

IV. Эзотерическое значение пяти первоэлементов

Эзотерические учения о пяти стихиях, или первоэлементах, символически изложенные в «Бардо Тхёдол», поразительным образом согласуются с определенными положениями западной науки, если следовать изложенной ниже интерпретации, предложенной переводчиком.

В течение первого периода эволюции нашей Планеты происходило возникновение и развитие только одного первоэлемента, или стихии, – огня. Под воздействием кармического закона, управляющего сансарой, или космосом, огненный туман пришел во вращательное движение и превратился в пылающее сферическое тело нераздельных первозданных сил. Все остальные первоэлементы пребывали в это время в зачаточном состоянии. Жизнь впервые возникла в оболочке огня, и человек, если мы вообразим, что он тогда существовал, был воплощен в огненном теле, как саламандры в представлениях средневековых оккультистов. Во время второго периода, когда стихия огня приняла определенную форму, стихия воздуха отделилась от нее и окутала планету, находящуюся в зародышевом состоянии, словно яичная скорлупа. Таким образом, тело человека и всех других существ стало состоять из огня и воздуха. В третьем периоде, когда планета, омытая стихией воздуха и охлажденная им, умерила свою огненную природу, и из сгущенного воздуха выделилась стихия воды. В четвертом периоде, в котором планета пребывает до сих пор, воздух и вода нейтрализовали деятельность своего прародителя огня, и огонь, породив стихию земли, покрылся ею. Считается, что эзотерически это же учение представлено в древнеиндийском мифе о пахтании Молочного моря, то есть огненного тумана, откуда появилась сбитая, словно масло из молока, твердая земля. Образовавшейся таким образом землей стали кормиться боги, то есть, стремясь к существованию в материальных, физических телах, они были инкарнированы на нашей планете и, таким образом, стали божественными прародителями рода человеческого. В течение первых четырех дней пребывания Бардо эти четыре стихии проявляют себя и открываются перед усопшим в первозданной форме, хотя и не в своем истинном оккультном порядке⁹. Пятая стихия, эфир, в своей изначальной форме, символически описанной как «зеленый путеводный свет Мудрости Совершенных Деяний», не появляется, ибо, как поясняется в тексте, Мудрость (или бодхическая способность) сознания усопшего еще не достигла совершенства.

Стихия эфира, в качестве совокупности материи (символизирующей огненный туман), персонифицирована в Вайрочане, «Том, кто делает видимыми все вещи, давая им форму». Психический атрибут эфира, если излагать ламаистскую концепцию языком западной психологии, – это атрибут подсознания, более совершенного, чем обычное человеческое сознание, и пока еще неразвитого. Оно считается инструментом достижения духовного просветления и предназначено для того, чтобы стать активным сознанием человечества пятого периода эволюции. В подсознании, как можно понять из учения самого Будды, скрыты воспоминания обо всех прошлых опытах прохождения через многочисленные состояния сансарического существования, и, таким образом, люди пятого цикла эволюции, у которых подсознание будет играть активную роль, смогут вспомнить все свои предыдущие существования. Тогда человек не просто уверует, но познает, познает себя тем знанием, о котором нам говорят мистерии Древней Греции; он осознает нереальность сансарического существования, достигнет Просветления и Освобождения от сансары, от всех стихий; и это будет обычный ход человеческой эволюции. Однако цель всех школ как индийской, так и тибетской йоги, так же как и «Бардо Тхёдол», – опередить этот длительный процесс нормальной эволюции и обрести Свободу уже сейчас.

В теле человека, пребывающего в четвертом периоде эволюции, существуют четыре царства, населенные живыми существами: (1) существами стихии огня, (2) существами стихии воздуха, (3) существами стихии воды и (4) существами стихии земли. Человек – повелитель этой жизни, представляющей собой совокупность бесчисленного количества жизней. Если же это Великий Повелитель, обладающий трансцендентальным сознанием йога (или святого), одержавшего победу над самим собой, то бесчисленное множество его подданных открывают ему свою истинную природу и вкладывают ему в руку скипетр (символизируемый тибетским дордже, или молнией) Вселенской Власти над Материей. Тогда он в самом деле становится Царем Природы, а затем чакравартином, Вселенским Императором, Богом и Создателем¹⁰.

V. Учения мудрости

Среди основополагающих оккультных доктрин, положения которых изложены в «Бардо Тхёдол» на языке символов, представлены главные доктрины махаяны, «Учения Мудрости». Вкратце их можно изложить следующим образом.

Пустота. – Во всех тибетских системах йоги единственной и высшей целью считается постижение Пустоты (тибетск. Stong-pa-cid, произн. Тонг-па-ньид; санскритск. Shûnyâta – Шуньята), поскольку постижение ее равнозначно обретению безусловной Дхармакайи, или «Божественного Тела Истины» (тибетск. Chos-sku, произн. чё-ку), первозданного состояния несозданности надмирового боддхического Всесознания, состояния будды. Познание Пустоты (пали Succata) также является целью последователей школы тхеравады.

Три тела. – Дхармакайя — это высшее из трех тел (тибетск. Sku-gsum, произн. Куу-сум, санскритск. трикайя) Будды Шакьямуни, всех будд и тех, кто достиг Совершенного Просветления. Два других тела – это Самбхогакайя – «Божественное Тело Совершенства» (тибетск. Long-spyod-rzogs-sku, произн. Лонг-чёд-зо-ку) и Нирманакайя, или «Божественное тело Воплощения» (тибетск. Sprul-pahi-sku, произн. Тюл-пай-ку).

Дхармакайя символически (ибо слова человеческого языка не подходят для описания того, что не имеет качества) уподобляется бесконечному океану, спокойному и гладкому, из которого поднимаются туманные дымки и радуга, символизирующие Самбхогакайю, а облака, окруженные ореолом взошедшей радуги, сгущающие и изливающиеся в виде дождя, символизируют Нирманакайю¹¹.

Дхармакайя – это первозданное, не имеющее формы боддхи, представляющее собой истинный опыт, освобожденный от всех унаследованных ошибок и ошибок, вызванных заблуждением. В ней заключена сущность Вселенной, включая как сансару, так и нирвану, которые, в качестве состояний двух полюсов сознания, в конечном счете, в сфере чистого разума, идентичны¹².

Другими словами, если Дхармакайя (букв. «Тело Закона») – это неизмененная Основная Мудрость (боддхи), то Самбхогакайя (букв. «Тело Компенсации», или «Украшенное Тело») воплощает (например, в пяти дхьяни-буддах) Отраженную или Измененную Мудрость, а Нирманакайя (букв. «Изменяемое Тело» или «Измененное Тело») воплощает (например, в человеческих буддах) Практическую, или Воплощенную, Мудрость¹³.

Дхармакайя — это Несотворенное, Несформированное, Неизмененное. Самбхогакайя – Дитя, Изменение Неизмененного, проявление всех совершенных качеств в одном теле: «Говорится, что Самбхогакайя – это воплощение всего мудрого, милосердного и любящего, что есть в Дхармакайе, что как облака в небесах или радуга в облаках»¹⁴. Уплотнение Единого тела и его разделение на множество тел – это Нирманакайя, или Божественные Воплощения среди чувствующих существ, то есть существ, погруженных в иллюзию, называемую сансарой, в феномены, в мирское существование. Считается, что все просветленные существа, которые, обретя полное сознание, заново рождаются в этом или любом другом мире ради улучшения своих собратьев, являются воплощениями Нирманакайи.

С Дхармакайей в тантрическом буддизме ассоциируется Первозданный будда Самантабхадра (тибетск. Kün-tu-bzang-po, произн. Кюн-ту-занг-по), безначальный и бесконечный, Источник всей Истины, Всеблагой Отец ламаизма. Согласно представлениям ламаистов, в той же высочайшей сфере будды помещается Ваджрадхара (тибетск. Rdorje-Chang, произн. Дордже-Чанг), «Держатель Дордже (или молнии)», «Божественный Истолкователь мистической Доктрины, называемой Ваджраяна (тибетск. Rdorje Theg-pa, произн. Дордже Тхег-na) или Мантраяна», а также Будда Амитабха (тибетск. Hod-dpag-med, произн. Вод-паг-мед), Будда Безграничного Света, который является Источником Вечной Жизни. В Самбхогакайе помещаются пять дхьяни-будд (или будд медитации), Херуки Лотос, а также Мирные и Гневные Божества, появляющиеся в видениях Бардо. С Нирманакайей ассоциируется Падмасамбхава, который, будучи первым учителем в Тибете, давшим толкование «Бардо Тхёдол», является Великим Гуру для всех последователей учений Бардо.

Мнение, которого обычно придерживаются люди, не посвященные в высшие ламаистские учения, о том, что северный буддизм признает Верховным Божеством первоначального, или Ади-будду, явно ошибочно. Ади-будду и все божества, ассоциируемые с Дхармакайей, не следует считать отдельными божествами, но персонификациями первозданных или всеобщих сил, законов или факторов духовного влияния, которые питают – так же, как солнце питает физическую жизнь земли, – божественную природу всех сознающих существ во всех мирах и делают возможным освобождение человека от всех сансарических существований:

«В безграничной панораме существующей и видимой вселенной какие бы формы ни появлялись, какие бы звуки ни звучали, какие бы сияния ни возникали, что бы ни воспринимало сознание – все это игра, или проявление Трикайи, Тройного Принципа Причины Всех Причин, Изначального Триединства. Все пронизывает Всенаполняющая Духовная сущность, которая есть Разум, несозданный, безличный, самосуществующий, нематериальный и неразрушимый».
Лама Кази Дава-Самдуп

Таким образом, Трикайя символизирует эзотерическое триединство высшего буддизма северной школы; при этом экзотерическим триединством, как и в южной школе, являются Будда, Дхарма (или Учение) и Сангха. Если смотреть с этой точки зрения, рассматривая одну доктрину как эзотерическую, а другую как экзотерическую, можно заметить прямые соответствия между двумя Триединствами. Ламы учат, что доскональное и полное понимание доктрины Трикайи – это привилегия посвященных и лишь они одни способны понять ее смысл.

Лама Кази Дава-Самдуп полагал, что доктрина Трикайи передавалась из поколения в поколение длинной чередой посвященных, индийцев и тибетцев, со времен Будды. Он считал, что сам Будда, вновь открыв ее, получил ее от предшествующих будд; что она передавалась устно, от гуру к гуру, и записана была лишь в относительно недавнее время, когда буддизм начал приходить в упадок и живых гуру, которые могли бы передавать ее так, как раньше, стало недостаточно. Он, как человек посвященный, со смехом воспринял теорию западных ученых, заявивших о том, что дату возникновения доктрины нужно определять по самому раннему из известных ее текстов, так же как считал совершенно несостоятельными довольно настойчивые попытки апологетов христианства заявить о том, что доктрина Трикайи имеет христианское происхождение. Он внимательно и с интересом изучал христианство и в молодости пользовался большой популярностью у христианских миссионеров, которые рассматривали его, человека, обладавшего великолепными знаниями и занимавшего высокое социальное положение, необычайно привлекательным кандидатом для обращения в свою веру. Лама внимательно изучил их доводы, после чего отверг их на основании того, что, по его мнению, христианство, в том виде, в каком они его представляли, – это всего лишь несовершенный буддизм. Он предположил, что, очевидно, буддийские миссионеры, направленные Ашокой в Малую Азию и Сирию, в частности в Александрию¹⁵, оказали глубокое влияние на христианство, возможно, опосредованно, например через ессеев. Если Иисус был исторической личностью, то, будучи бодхисаттвой (т. е. кандидатом на обретение состояния будды), – а лама именно так воспринимал Иисуса Нового Завета – он был, несомненно, хорошо знаком с нравственными принципами буддизма и проповедовал их, примером чему служит Нагорная проповедь.

Доктрина Трех Тел содержит в себе эзотерические учения о Пути Учителей, их нисхождении от Высшего к Низшему, от порога нирваны к сансаре. Восхождение от Низшего к Высшему, от сансары к нирване, символически выражено в пяти дхьяни-буддах, каждый из которых олицетворяет одно из универсальных божественных качеств. В пяти дхьяни-буддах заключен Священный Путь, ведущий к Единению в Дхармакайе, к состоянию будды, к Совершенному Просветлению, к нирване, которая является духовным освобождением через избавление от желаний.

Пять мудростей. – В качестве Всенаполняющей Пустоты Дхармакайя — это форма (являющаяся бесформенностью) Тела Истины. То, что составляет ее содержание, – это Дхармадхату (тибетск. Chös-kyi-dvyings, произн. Чё-кии-инг), Семя, или Потенция Истины; и она появляется в Первый День Бардо как сияющий голубой свет дхьяни-будды Вайрочаны, Проявляющего, «Того, Кто делает видимыми в виде форм» [вселенную материи]. Дхармадхату символически выражена как Совокупность Материи. Из Совокупности Материи возникают существа как этого мира, так и всех миров; главная отличительная черта их – животная глупость. Все сферы сансары, в том числе и мир людей, где начинает действовать манас (или разум), характеризуются рабской зависимостью от мары (или иллюзии формы), освобождением от которой является нирвана. Когда человек становится настолько совершенным, насколько это позволяет человеческая жизнь, то глупость его животной натуры и иллюзия формы, или личность, превращаются в Правильное Знание, в Божественную Мудрость, и в его сознании начинает сиять Всенаполняющая Мудрость Дхармадхату, или Мудрость, рожденная из Пустоты, которая наполняет все.

Подобно тому, как Совокупность Материи, являющаяся в Бардо Первого Дня, порождает физические тела, так Стихия Воды, появляющаяся на Второй День, порождает жизненный поток, кровь. Гнев – это затемняющая сознание страсть, сознание – это совокупность, и, преобразованные, они становятся Зерцалоподобной Мудростью, персонифицированной в Ваджрасаттве (отражение Самбхогакайей дхьяни-будды Акшобхьи), «Победоносном Обладателе Божественного Героического Разума».

Стихия земли Третьего Дня, породив основные плотные составляющие человеческой формы и всех физических форм, вызывает страсть Себялюбия, совокупностью же здесь является Прикосновение; и они, божественным образом преобразованные, становятся Мудростью Равенства, олицетворенной в Ратнасамбхаве, «Рожденном в драгоценности», Украшающем.

Стихия огня Четвертого Дня, породив животное тепло материализованных человеческих и животных существ, вызывает страсть Привязанности, или Похоть, и Совокупность Чувств. Здесь, в результате их преобразования, рождается Всеразличающая Мудрость, которая позволяет верующему узнавать каждую вещь отдельно и в то же время все вещи как одну. Она персонифицируется в дхьяни-будде Амитабхе, «Неизмеримом Свете», Освещающем, или Просветляющем.

Стихия воздуха Пятого дня рождает дыхание жизни. Его качество, или страсти, в человеке – это Зависть, или Ревность. Его совокупность – это Воля. Они преобразуются во Всевыполняющую Мудрость, которая дает упорство и безошибочность действий во всем духовном и персонифицируется в Амогхасиддхи, «Всемогущем Завоевателе», Дающем Божественную Силу.

Как уже объяснялось выше, в разделе IV, последняя стихия, эфир, порождением которого становится разум, или Узнающий, и тело желания обитателей Промежуточного Состояния, перед усопшими не появляется, поскольку, как объясняется в тексте, свойство Мудрости Сознания, то есть надмирное сознание будды (или боддхическое сознание), в обычном человеке еще не развилось. С ним связаны, как в нашем тексте, Ваджрасаттва и Зерцалоподобная Мудрость, а также совокупность Боддхической Мудрости; Ваджрасаттва при этом синонимичен, в эзотерическом смысле, Самантабхадре (который, в свою очередь, часто персонифицируется в Вайрочане, главном из пяти дхьяни-будд), Ади-будде, Изначальной, Нерожденной, Несформированной, Неизмененной Дхармакайе.

Когда человек обретает совершенство Божественной Телесной Совокупности, она становится неизменяемым, постоянным Ваджрасаттвой. Когда достигается совершенство Божественного Речевого Принципа, с ним приходит сила божественной речи, символизируемая Амитабхой. Совершенство Божественного Принципа Мысли приносит божественную непогрешимость, символизируемую Вайрочаной. Совершенство Божественных Качеств Праведности и Красоты – это познание Ратнасамбхавы, их производящего. С совершенством Божественных Деяний приходит познание Амогхасиддхи, Всемогущего Завоевателя.

Один за одним, словно в символическом посвятительном таинстве, перед усопшим предстают эти божественные свойства, или принципы, присущие любому человеческому существу, дабы проверить уровень развития одной их составляющих его божественной (или боддхической) природы. Полное развитие всех боддхических сил пяти дхьяни-будд, которые являются их олицетворением, приводит к Освобождению, к состоянию будды. Частичное развитие ведет к рождению в одном из более счастливых состояний: дэва-лока, мире дэвов, или богов; асура-лока, мире асуров, или титанов; нара-лока, мире людей.

После пятого дня Бардо видения постепенно теряют свой божественный характер; усопший все глубже погружается в трясину сансарических галлюцинаций; сияния высшей природы тускнеют, сменяясь светом более низкой природы. Затем наступивший после смерти сон начинает подходить к концу, по мере того как исчерпывается содержание Промежуточного Состояния. После того как все мыслеформы его умственного содержания пройдут перед ним, подобно призрачным фантомам, в ночном кошмаре, он переходит из Промежуточного Состояния в такое же иллюзорное состояние, называемое бодрствованием, или бытием, заново рождаясь или в человеческом мире или в одной из многих сфер существования. И так вращается Колесо Жизни, пока тот, кто привязан к нему, не разорвет свои путы, достигнув Просветления, и тогда для него наступает, как сказал Будда, Прекращение Страданий.

* * *

В разделах I–V были вкратце изложены главные оккультные учения, лежащие в основе «Бардо Тхёдол». В последующих разделах, VI–XII, будет дано объяснение основных ритуалов и обрядов Бардо, психологии Бардо и составляющих доктрины Бардо. Последние разделы, XIII–XV, будут посвящены рассмотрению нашей рукописи, ее истории, происхождению текстов «Бардо Тхёдол», а также данному переводу и его редакторской правке.

1.Настоящее Введение, по большей части, основано на пояснительных заметках, которые покойный лама Кази Дава-Самдуп, переводчик «Бардо Тхёдол», диктовал редактору во время работы над переводом в Гангтоке (Сикким). Лама считал, что его перевод «Бардо Тхёдол» не следует публиковать без его комментариев, разъясняющих наиболее трудные для понимания части текста и образные выражения. Он полагал, что это не только поможет обосновать его перевод, но, кроме того, согласовывалось бы с пожеланиями его покойного гуру в отношении всех переводов на европейские языки трудов, разъясняющих эзотерические представления Школы Великого Усовершенствователя, в которые посвятил его этот гуру. С этой целью комментарии переводчика, основанные на тех разъяснениях, которые давал ему его наставник, были переданы редактору и помещены последним в текст настоящего издания.
  Задача редактора состоит в сопоставлении и систематизации, а иногда и в более подробном изложении продиктованных ему замечаний. Он также включил в комментарии соответствующий материал, взятый из совершенно различных источников, позволяющий, с его точки зрения, сделать текст более понятным для западного читателя, для которого в основном и предназначена эта часть книги.
  Кроме того, переводчик был убежден, что без такого введения текст «Бардо Тхёдол» мог бы быть воспринят неправильно и, соответственно, неправильно использован, особенно теми, кто по тем или иным причинам склонен враждебно относиться к буддийским доктринам или конкретно доктринам той секты северного буддизма, к которой принадлежал он сам. Он также понимал, что подобное Введение может само по себе стать предметом враждебной критики, возможно, на основании того, что оно является продуктом философского эклектизма. Как бы то ни было, редактор может лишь повторить здесь то, что он уже говорил несколько иными словами в предисловии: как здесь, так и в близко связанных комментариях к самому тексту, он стремился представить психологическую основу и учения самого «Бардо Тхёдол», и связанных с ним текстов, следуя наставлениям своих учителей, которые прошли специальное посвящение и одни только обладают неоспоримым правом их толковать.
  Если критики скажут, что редактор толкует доктрины «Бардо Тхёдол» скорее с позиций верящего в них северного буддиста, чем с позиции христианина, который, возможно, с недоверием отнесся бы, по крайней мере, к некоторым из них, то здесь редактор не станет предлагать никаких оправданий, ибо считает, что нет никаких здравых причин, по которым ему следовало бы толковать их каким-либо иным образом. Антропология занимается вещами в том виде, в каком они есть, и всякий настоящий, непредвзятый исследователь, работающий в области сравнительной религии, должен всегда стремиться собрать такие научные данные, которые однажды позволят будущим поколениям людей раскрыть саму Истину – ту Универсальную Истину, в которой все религии и все секты всех религий, возможно, в конце концов признают Сущность Религии, основу, объединяющую все религиозные учения в мире.

2.Г-н Тальбот Манди в своем романе «Ом», основанном на тибетском материале, упоминает это название. Он решил, что тибетская «Книга Мертвых» – это весьма вольный перевод «Бардо Тхёдол». Однако это совсем не так. Оно было использовано, поскольку представляется наиболее подходящим и емким названием, позволяющим английскому читателю получить общее представление о содержании этой книги.

3.Л. А. Уодделл, «Тибетский буддизм, или ламаизм» (L. A. Waddell, The Buddism of Tibet or Lamaism, London, 1895, p. 17).

4.Существуют достаточно веские основания предполагать, что одним из источников нравственных воззрений, лежащих в основе некоторых из «Басен» Эзопа (а также, следуя аналогии, индийских «Панчатантры» и «Хитопадеши»), являются древние восточные легенды о животных, которые, по мнению современных ученых, оказали влияние на создание «Историй Джатаки», рассказывающих о различных воплощениях Будды. Точно так же символизм христианских мистерий настолько похож на символизм мистерий, которые, с благословения церкви, до сих пор очень популярны в Тибете и соседних с ним территориях, где распространен северный буддизм, что это указывает на еще один источник восточного влияния на европейскую культуру. Явная канонизация Будды Римско-католической церковью под именем средневекового св. Иехошафата – это еще один пример того, как восточное становится западным. Кроме того, некогда очень популярный средневековый труд «Об искусстве умирания» (De Arte Moriendi), множество версий и вариаций которого существует на латыни, английском и других европейских языках, судя по всему, позволяет говорить о еще большем проникновении восточных идей, касающихся смерти и существования после смерти, таких как те, что лежат в основе как тибетской «Бардо Тхёдол», так и египетской «Книги мертвых». И, чтобы показать это, в подстрочных примечаниях к переводу «Бардо Тхёдол» были добавлены несколько из наиболее характерных отрывков из великолепного издания г-на Компера в «Книге об искусстве умирать» цикла «Об искусстве умирания», текст которых обнаруживает поразительное сходство с определенными местами «Бардо Тхёдол».
Анализ книги «Буддийские и христианские наставления» г-на А. Дж. Эдмундса, в которых было предпринято одно из первых исследований удивительного параллелизма, существующего между текстами Нового Завета и текстами буддийского Канона, также дают основания полагать, что одна из наиболее перспективных областей изучения, пока почти нетронутая, связана с исследованием указанных соответствий между философией и литературой Востока и Запада.

5.Вероятно, редактору нет необходимости напоминать своим друзьям, исповедующим Тхераваду южной школы, что при подготовке настоящего Введения он неукоснительно стремился представлять буддизм в основном с позиций секты каргьютпа северного буддизма, которая признает «Бардо Тхёдол» в качестве одной из священных книг и к которой принадлежал и сам переводчик Хотя южные буддисты, возможно, не согласятся с учениями «Бардо Тхёдол» в целом, они, тем не менее, с большой степенью вероятности сочтут, что в целом эти учения основаны на тех доктринах, которые являются общими для всех школ и сект буддизма. Возможно даже, им будут небезынтересны те положения, которые расходятся с их собственными взглядами, и, возможно, они посчитают, что некоторые из их собственных воззрений, вступающих в противоречие с соответствующими положениями этого учения, заслуживают пересмотра.

6.Санскритский термин «сансара» (Sangsâra, или Samsârа), тибетск. Khorva (Hkorva), относится ко всей воспринимаемой Вселенной. Ее противоположностью является нирвана (санскр. Nirvâna, тибетск. Myang-hdas), которая лежит вне сферы явлений.

7.Майя, санскритский эквивалент тибетской гьюма (Sgyüma), означает магическое или иллюзорное представление и имеет непосредственное отношение к феноменам природы. В более высоком смысле, в брахманизме, это слово – синоним шакти Брахмана (Высшего Духа, Эн-Соф иудаизма).

8.Об эзотерическом значении сорока девяти дней Бардо см. «Тайную доктрину» Е. П. Блаватской. Покойный лама Кази Дава-Самдуп считал, что, несмотря на резкую критику в адрес трудов Е. П. Блаватской, они свидетельствуют о близком знакомстве автора с высшими ламаистскими учениями, в которые, по ее утверждениям, она была посвящена.

9.Также считается, что в то время как из пяти дхьяни-будд, как в нашем тексте, эманируют пять первоэлементов – эфир, или совокупность материи (Вайрочана), воздух, или совокупность воли (Амогхасиддхи), огонь, или совокупность чувств (Амитабха), вода, или совокупность сознания (Ваджрасаттва, эзотерически как отражение Акшобхьи), земля, или совокупность осязания (Ратнасамбхава), – из Ади-будды (из которого, согласно школе Ади-будды, эманируют сами пять дхьяни-будд), эманирует шестой первоэлемент – разум (manas). Ваджрасаттва как эзотерическое божество иногда занимает (так же как и Вайрочана) – в соответствии со школой и проводимым ритуалом – место ади-будды и тогда является его ипостасью.

10.Ману в своих «Законах» (XII, 10–11) говорит: «Того, чей крепкий разум обретает власть над словами, власть над мыслями и власть над всем телом, можно по справедливости назвать Троекратным Владыкой.
Человек, который, полностью подавив как похоть, так и гнев, использует такую тройную власть над самим собой в отношениях со всеми живыми существами, посредством этого достигает Блаженства».

11.Атал Бихари Гхош добавил здесь следующий комментарий: «Слово «дхарма» образовано от глагольного корня Dhri, означающего «поддерживать» или «подпирать». Дхарма — это то, что подпирает или поддерживает Вселенную, так же как и индивидуума. Дхарма заключается в правильном поведении людей, результат Истинного Знания. Согласно брахманизму, Истина – это брахман, это Освобождение – мокша, нирвана. Самбхога — это Жизнь в Радости. Нирвана — это Процесс Построения. Согласно брахманизму, сначала идет дхарма, затем артха (т. е. Богатство, или Имущество), которая соответствует нирване. После этого идет самбхога; и последняя – мокша, или Освобождение».

12.«То, что видимо и невидимо, будь это сансара или нирвана, в основе своей одно и то же [т. е. шуншта, Пустота], с двумя Путями [авидья, Неведение, и видья, Знание] и двумя концами [сансарой и нирваной]… «Основа всего сущего не создана и независима, не составлена из чего-либо и находится вне сферы разума и речи. Ее нельзя назвать ни словом нирвана, ни сансара». – «Благие желания Ади-будды», 1–2. Шуньята, Пустота, синоним дхармакайи, таким образом, находится за гранью всех умственных представлений, за гранью ограниченного разума со всеми его иллюзорными образами и стремлением использовать такие ярлыки дуалистического мира, как нирвана и сансара.

13.Ашвагхоша, великий философ буддизма махаяны, так объясняет доктрину трикайи в «Пробуждении веры»:
  «Все татхагаты — это сама дхармакайя, сама высшая истина (парамартхасатья), и не имеют ничего общего с условностью (самвритисатья) и обязательными действиями. В то же время видение, слышание и прочее [т. е. чувства] чувствующего существа разнообразят [сами по себе] деятельность татхагат.
  Таковая деятельность [т. е. дхармакайя] имеет две стороны. Первая зависит от сознания, обладающего способностью различать явления, с помощью которого эта деятельность воспринимается умами обычных людей (притхагьяна), шраваками и пратьекабуддами. Эта сторона называется Телом Превращения (нирманакайя).
  Но поскольку существа подобного рода не знают, что Тело Превращения – это всего лишь тень [или отражение] их собственного развивающегося сознания (правити-виджньяна), то воображают, что оно появляется из некоего внешнего источника, и поэтому в своих представлениях ограничивают его телесной оболочкой. Но Тело Превращения [или дхармакайя, что сводится к одному и тому же] не имеет ничего общего с ограничениями и размерами.
  Вторая сторона [дхармакайи] зависит от сознания, познающего действия (карма-виджньяна), посредством которого деятельность воспринимается умами бодхисатгв, когда они поднимаются от первой стадии вдохновления (ситтотпада) до высот состояния бодхисаттвы. Это называется Телом Блаженства (самбхогакайя)…
  Дхармакайя может проявляться в различных телесных формах лишь потому, что является истинной их сущностью».

14.Ср.: А. Авалон, «Тантрические тексты» (A. Avalon, Tantric Texts, vii, London and Calcutta, 1919, pp. 36 n., 41, n.).

15.Ср.: В. А Смит, «История древней Индии» (V. A. Smith, Early History of India, Oxford, 1914, p. 184).